<<
>>

Постмодернизм

Постмодернизм в науке и искусстве - очень широкое, очень «модное» и не строго очерченное явление. «Постмодернизм и постструктурализм - сложны для определения и понимания»[267], сетует один из их исследователей.

Постмодернизм зарождается во второй половине ХХ в. как реакция на крушение иллюзий и мифов относительно человеческого разума, порядка, прогресса, развеянных страшными реалиями Освенцима, Холокоста, ГУЛАГа и т.п. Основоположниками постмодернизма обычно называют Ж. Лиотара и М. Фуко, хотя последний не считал себя постмодернистом.

Постмодернизм характеризуется интенсивным скептицизмом по отношению к науке, релятивизацией всех знаний.

Релятивны (относительны) и являются социальными конструктами - ценности, нормы, то, что называют преступностью, а также само общество как источник преступлений. Преступления причиняют вред, но он порождается и всей рутинной практикой, социальными институтами, такими как труд, бюрократия, правительство, право и семья. Знания и «истина» также социальные конструкты. Одна из главных причин конфликтов и зла в обществах - результат вложения человеческой энергии в «дискурсивные различия»[268], веры в их реальность, защиты их и навязывания их другим.

Постмодернизм отражает переход от классовой структуры к обществу фрагментарному. Но чем более фрагментарно общество, тем больше в нем нормативных субкультур (а, следовательно, и вариантов «отклонений»). И кто вправе судить, чьи нормы «правильнее» и что тогда есть «отклонения»?

На сегодняшний день лучшей отечественной работой, специально посвященной постмодернизму в праве, является, с моей точки зрения, книга И.Л. Честнова «Правопонимание в эпоху постмодерна»[269]. Обратимся к некоторым характеристикам постмодернизма, представленным в ней.

«Постмодерн выступает, прежде всего, рефлексией, критической позицией относительно эпохи модерна и показывает, что индустриальное общество достигло пределов своего развития и дальнейшее экспоненциальное его развитие невозможно - оно неизбежно приведет к глобальной катастрофе. Постмодерн ставит под сомнение такое исходное основание эпохи модерна, как вера во всемогущество человеческого разума, в его возможность познать абсолютную истину и на этой основе преобразовать весь мир»[270]. Критицизм постмодерна распространяется и на представления о праве, демократии, привычном правопонимании. Главные проявления постмодернизма, по мнению И.Л. Честнова, - релятивизм как взгляд на мир, отказ от истины, новое представление о социальной реальности[271]. Отсюда и присущая постмодернизму ироничность[272]. (Ироничность как необходимое условие деятельности исследователя, ученого отмечалось еще в 1975 г. В.С. Библером: «Постоянная ирония восприятия и делания пронизывает все сознание исследователя... Теоретик Нового времени встает над этой своей деятельностью, он необходимо ироничен, гиперкритичен, отстранен от своей собственной деятельности, он должен - хочет, не хочет - учитывать и свою роль «дурака», и роль «шута», и роль «мудреца»»[273]).

Постмодернисты рассматривают связи между человеческой активностью и языком в конструировании значений, истины, справедливости, власти, знаний.

Основная претензия постмодернизма к модернизму заключается в том, что последний вел скорее к угнетению, чем к освобождению. «Должна ли социология, наряду с другими типами гуманитарного знания участвовавшая в создании бентамовского Паноптикона, - т.е., в конечном счете, всеобщей тюрьмы, - с прежним миссионерским жаром взяться за построение всеобщего постмодернистского Бедлама?», - вопрошает З. Бауман[274].

Различают постмодернизм скептический и утверждающий. Сторонники первого сосредоточены на отрицании, критике предшествующих постмодернизму представлений о социальных реалиях, включая преступность. Представители второго стремятся к «реконструкции», переоценке, «перестройке» знаний и представлений об изучаемых феноменах.

Хотя М. Фуко, как уже упоминалось, сам не относил себя к постмодернистам, его идеи явно находятся в русле постмодернистских концепций. Девиантность относительна. В Древней Греции, да и в Древнем Риме «нормальна» как гетеро-, так и гомосексуальность.

В книгах «История безумия» (1961), «Рождение клиники» (1963), «Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы» (1975) М. Фуко исследует преступность, проституцию, бродяжничество, нищету, безработицу, сумасшествие в контексте власти. Книги М. Фуко представляют «через посредство изучения мира отклонений, далеко идущие разоблачения условностей и механизмов в нашем совершенно нормальном обыденном обществе»[275]. В конечном счете, новая дисциплинарная общественная формация с ее всеохватывающей дисциплинарной властью ассоциируется с тюрьмой. Этот образ «обществотюрьма» не раз будет повторяться в исследованиях современных зарубежных и отечественных авторов[276].

М. Фуко сам был «девиантом»: творцом, разрушителем привычных догм в науке, да и «сомнительной» сексуальной ориентации. «Мы имеем дело с аутсайдером, который пошел собственным путем, который перевернул привычные представления и условности. В этом смысле его жизнь и творчество представляют единое целое»[277]. Да, пожалуй, и смерть: М. Фуко стал одной из первых жертв СПИД’а.

Одной из «классических» постмодернистских работ является книга Э. Янг, название которой весьма условно можно перевести как «Образ преступления: Человек, объявленный вне закона и криминальные беседы»[278]. Автор рассматривает преступление как понятие, используемое работниками уголовной юстиции, криминологами, социологами, политиками, журналистами (различные дискурсы). К исследованию проблемы привлекается материал философский, литературоведческий, криминологический, феминистский и др. В соответствие с постмодернистским подходом, Э. Янг сосредоточивает внимание на «материальной» роли языка в изображении преступления посредством метафор, символов и т.п. Одна из ее задач - показать репрессивность понятия общности. Нарушителя («человека вне закона») следует исключить из общества. Для Дюркгейма общность двойственна - общность горожан, она же общность правонарушителей. Э. Янг интересуется структурой этой двойственности и тем, как она влияет на создание образа преступления.

Другая тема - феминистическая. Автор исследует проблему семьи, одинокой матери, которая оказывается единственным лицом, ответственным за преступления детей. Казалось бы медицинские проблемы больных СПИД’ом и ВИЧ-инфицированных Э. Янг рассматривает с юридико-криминологических позиций (их положение в пенитенциарных учреждениях, лишение их страховых полисов и др.). Одна из задач автора - «делать невидимое видимым». Это она пытается достичь и с помощью анализа детективной литературы. Для Э. Янг, как представительницы постмодернизма (в феминистическом варианте), и история, и культура - открытые тексты, позволяющие бесконечно по-разному их прочитывать. Она призывает читателя «прочесть криминологию не криминологически».

Переоценка всего и вся, «реконструкция» и «перестройка» заставляют постмодернизм существенно переосмысливать саму методологию исследования. Как уже упоминалось в главе 1, постмодернизм в криминологии обращается к таким общенаучным концепциям, как теория хаоса, теория катастроф, синергетика, квантовая механика, к таким понятиям, как «странный аттрактор», бифуркация. Не имея возможности сколь либо подробно изложить методологические основы постмодернизма, отсылаем заинтересованного читателя к соответствующей литературе[279].

Одной из разновидностей постмодернизма является конститутивная криминология[280]. Ее суть заключается в том, что преступность и контроль над ней не могут быть отделены от тотального (всеобщего) структурного и культурного контекста, в котором они продуцируются. Это утверждение противостоит мнению традиционной криминологии о возможности самостоятельного (раздельного) анализа преступлений, независимо от контекста. Преступность - интегральная часть тотального продукта общества. Поэтому криминологический анализ преступности должен осуществляться в общей социальной картине, наравне с другими составляющими общества. И это непростая задача.

Преступление - социально сконструированная категория. «Право - это игорный дом властей, преступление - их мышеловка»[281].

Конститутивная криминология переосмысливает преступление как вредные последствия вложения человеческой энергии во властные отношения. Преступление - это «власть отрицать других». Такие человеческие беды как «преступления» вытекают из отношений неравенства. В современных индустриальных странах Запада зло группируется вокруг следующих различий: экономических (класс, собственность), политических (власть, коррупция), морально-этических, прав человека, социального статуса (статус, престиж, неравенство), психологического состояния (безопасность, благополучное существование), самореализации / актуализации, биологической целостности и др.[282]

Д. Гарланд (David Garland), не относясь, строго говоря, к постмодернистам, продолжает линию М. Фуко, исследуя роль власти в определении стратегии социального контроля[283]. Д. Гарланд увязывает социальные изменения последних десятилетий, сконцентрированные в изменяющейся культуре, новые вызовы среднего класса (middle class), обеспокоенного преступностью с противоречивой политикой властей. С одной стороны, это адаптивная стратегия приоритета превенции и партнерства (разновидностью является концепция community policing, о которой пойдет речь в Ч. IV). С другой стороны, стратегия полновластного государственного контроля и «экспрессивного» (expressive) наказания[284].

Если произнесено слово «культура», нельзя не сказать о «культуральной криминологии», которую развивают, прежде всего, Дж Янг (Jock Young)[285], а также Дж Феррел (J. Ferrel), К. Хейворд (K. Hayward)[286], Д. Гарланд и др.

Культуральная криминология представляется одним из последних достижений мировой криминологической теории. Нельзя сказать, что ее положения абсолютно оригинальны. Но важно, что преступность еще и еще раз воспринимается как элемент культуры, со всеми вытекающими следствиями.

Для лучшего понимания идей культуральной криминологии, следует напомнить, что «культура» выступает здесь не в привычном для российского читателя исключительно «позитивном» смысле, как нечто положительное, включающее достижения мировой (национальной) цивилизации, науки и искусства (отсюда бытовизмы: «культурный человек», «высокая культура», «культурное поведение»), а как способ существования общественного человека[287]. Способ существования, результатами которого являются как «Мона Лиза» Леонардо

да Винчи, так и современные граффити или надписи на заборе, как труды А. Эйнштейна, так и школьные шпаргалки, как возвышенная любовь, так и порнография, как подвиг, так и преступление (вспомним «Преступление и кара, подвиг и награда» П. Сорокина).

В самом общем виде «культуральная криминология» есть рассмотрение и преступности, и контроля над ней в контексте культуры, взгляд на преступность и агентов контроля как на культуральные продукты, созданные конструкции (as creative constructs)[288]. В этом отношении культуральная криминология, с нашей точки зрения, есть дальнейшее углубленное развитие современных конструктивистских идей «сотворен- ности» социальных феноменов (преступности, проституции, коррупции, терроризма, наркотизма и др.). Очень важно, особенно для российского читателя, что не только преступность, но и формы, методы социального контроля суть порождение одной культуры. Это многое объясняет как в трендах российской преступности, так и в удивительной репрессивности российской уголовной политики, включая систему наказания и правоприменительную деятельность.

Тенденциями современной культуры, влекущими криминологически значимые последствия, служат фрагментариза- ция общества с увеличением числа субкультур, углубление социально-экономического неравенства, консьюмеризация ценностей и морали («общество потребления»)[289], динамичность перемещения людей в пространстве (соответственно - смешение культур), усиление репрессивного сознания (прежде всего - среднего класса), репрессивность власти.

Д. Янг является одним из тех криминологов, которые применяют социологическую концепцию дифференциации людей на «включенных»/«исключенных» (inclusion/exclusion) для объяснения преступности в современном мире[290]. Но об этом подробнее в гл. 5.

Культуральная криминология по сути является мультидисциплинарной концепцией, сочетающей исследование культуры, урбанистики, философии, постмодернистской критической теории, антропологии и др. Очевидно, это одна из интегративных теорий, к краткому анализу которых мы и перейдем.

Множество криминологических теорий и обширный эмпирический материал привели с конца 70-х гг. прошлого века к попыткам создания обобщающих, интегративных теорий, на основе наиболее плодотворных элементов уже существу- ющих[291]. Характерно, что практически все интегративные (да и многие другие) криминологические теории исходят из единого объяснения девиантности, включая преступность.

М. Ланье и С. Генри различают два вида интеграции: модернистскую и «холистскую» (холизм предполагает рассмотрение общества как единого целого, как системы)[292]. Теоретическая интеграция представляет собой комбинацию из двух и более уже существующих теорий. Например, интегративная теория может ориентироваться на теорию научения, используя при этом теорию социального контроля с учетом влияния классовой структуры и социальной экологии. Так, Р. Эйкерс (Akers) в своей концепции «поглощения» заимствует понятия теории научения и теории социального контроля, переосмысливая их по-своему. Аналогично Ф. Пирсон и Н. Вайнер на основе тех же теорий (научения и контроля) создают свою интегративную концепцию.

Д. Эллиот (1979) с коллегами, пытаясь объяснить делинквентность подростков, построил интегративную теорию на основе теории напряжения, контроля и социального научения. В конечном итоге делинквентное поведение объяснялось через напряжение и неадекватную социализацию, которые приводят к ослаблению разрешенных связей и к усилению делинквентных связей с учетом процесса социальной дезорганизации[293].

К интегративным относится и теория «баланса контроля» Ч. Титтла (Tittle)[294]. Прежде всего Ч. Титтл подчеркивает взаимосвязи девиантности и преступности. Общая теория девиантности должна быть применима ко всем девиантным проявлениям. Баланс контроля предполагает соотношение (пропорции) суммарного количества того контроля, который оказывают индивиды, и того контроля, который оказывается по отношению к ним. При нарушении баланса контроля появится дефицит свободы. Для подтверждения и конкретизации теории баланса контроля требуются многочисленные эмпирические исследования, - утверждает Ч. Титтл. Только тогда можно будет показать, как пропорции контроля варьируют в зависимости от обстоятельств и широкого социального контекста.

Несколько амбициозно представляет Дж Брейтуэйт свою интегративную теорию «восстановленного стыда»[295]. Он называет те концепции, которые интегрированы в его общую теорию: теория контроля, субкультур, дифференцированной ассоциации, напряжения, стигматизации.

Автор исходит из того, что общества, в которых у людей, с одной стороны, развито чувство стыда, а, с другой стороны, порицания за постыдный поступок корректны и не чрезмерны, характеризуются низким уровнем преступности (например, Япония). Дж. Брейтуэйт считает необходимым восстановить чувство стыда там, где оно утратило значение, не прибегая к позорящей стигматизации. Очень важно, чтобы общество было солидарно в оценках дозволенного и недозволенного, постыдного и не постыдного.

Один формальный контроль явно недостаточен для решения столь сложной социальной задачи. «Я уверен, - пишет Дж. Брейтуэйт, - что если к решению проблемы преступности и исправлению нравов не будет привлечена община, то власть закона сведется к бессмысленному набору процедур и санкций, которые будут иметь в глазах людей произвольный характер». Если стыд - путь к законопослушанию в результате свободного выбора, то репрессивный социальный контроль - путь к законопослушанию принудительному, т.е. ненадежному, кратковременному. Воссоединяющий стыд - средство предупреждения преступлений, клеймение же толкает правонарушителя к криминальной субкультуре. Внушение стыда, если оно не переходит в клеймение, служит наилучшим средством социального контроля.

Завершая краткий обзор зарубежных криминологических теорий, остается лишь напомнить, что за рамками сказанного остается море идей.

Для наглядности изобразим основные этапы развития зарубежной криминологии в виде схемы (4.2).

Б. История Российской криминологии

История отечественной криминологии в соответствие с общественно-политическими условиями, влияющими на ее развитие, может быть разделена на несколько периодов:

1. от первых идей (начало XIX в.) до 1917 г.;

2. с 1917 г. до начала 30-х гг. ХХ в.;

3. с начала 60-х до конца 80-х гг. ХХ в.;

4. с конца 80-х гг. ушедшего столетия до наших дней.

Лакуна с начала 30-х до начала 60-х гг. минувшего века

образовалась в годы советского тоталитарного режима, когда какие бы то ни было труды в области криминологии оказались невозможны.

Схема 4.2. История зарубежной криминологической мысли




Феноменологическое направление в социологии (противостоящее позитивизму)

П. Филмер, М. Филипсон,

Д. Силверман, Д. Уолш —

основная идея — конвенциональный характер и девиантности, и преступности. Штампование «преступников» и других видов девиантности

Аболиционизм

Т. Матисен, Н. Кристи, Л. Хулсман,

Х. Пепинский, Р. Куинни, Р. Моррис

и др. — выступают против современной пенитенциарной системы, за меры социального контроля, альтернативные уголовной юстиции. «Миротворческая криминология». Замена стратегии «войны с преступностью» стратегией «меньшего вреда»

Феминизм

D. Klein, R. Simon, F. Adler, C. Smart — различают либеральное, радикальное, марксистское и социалистическое направления

Постмодернизм

Ж. Лиотар и М. Фуко — основоположники постмодернизма.

Постмодерн отражает «кризис детерминизма»; характеризуется скептицизмом по отношению к науке, релятивизацией всех знаний; релятивны и являются социальными конструктами — ценности, нормы, то, что называют девиантностью, преступностью, а также само общество как их источник; отражает переход от классовой структуры к обществу фрагментарному; различают постмодернизм скептический и утверждающий. Э. Янг — одна из ее задач — показать репрессивность понятия общности, другая тема — феминистическая.

Постмодернизм существенно переосмысливает саму методологию исследования, обращается к таким общенаучным концепциям, как теория хаоса, теория катастроф, синергетика, квантовая механика, к таким понятиям, как «странный аттрактор», бифуркация. Конститутивная криминология — одна из разновидностей постмодернизма — преступность и контроль над ней не могут быть отделены от всеобщего структурного и культурного контекста, в котором они продуцируются, она переосмысливает преступление как вредные последствия вложения человеческой энергии во властные отношения

интегративные теории (с конца 70-х гг. ХЛХ в.) —

теории, обобщающие наиболее плодотворные элементы существующих концепций. Практически все интегративные (да и многие другие) исходят из единого объяснения девиантности, включая преступность.

М. Ланье и С. Генри различают два вида интеграции: модернистскую и «холистскую».

Р. Эйкерс — концепция «поглощения» - заимствованы понятия теории научения и теории социального контроля, переосмысливая их по-своему.

Г. Пирсон и Вайнер — на основе тех же теорий (научения и контроля) создают свою интегративную концепцию.

Д. Эллиот — интегративная теория делинквентности подростков — построена на основе теории напряжения, контроля и социального научения.

Ч. Титтл — теория баланса контроля — также интегративная.

Дж. Брейтуэйт — интегративная теория «восстановленного стыда» — включает теории контроля, субкультур, дифференцированной ассоциации, напряжения, стигматизации Д. Гарланд, Дж. Янг, Дж. Феррел, К.Хейвурд - «культуральная криминология» - и преступность, и методы социального контроля - плод культуры общества.

<< | >>
Источник: Гилинский Я.И.. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. 3-е издание, переработанное и дополненное. 2014

Еще по теме Постмодернизм:

  1. Постмодернизм
  2. Архитектурное и телесное пространство эпохи постмодернизма
  3. Постмодернизм
  4. Шестидесятые годы и постмодернизм
  5. §4. Современные криминологические теории. Постмодернизм.
  6. § 4. Современные криминологические теории. Постмодернизм
  7. Воин александр.. От Моисея до постмодернизма. Движение идеи. 1999, 1999
  8. § 36. Философия постмодернизма. Ценности и цели философии в эпоху постмодерна
  9. Положение христианства в эпоху постмодернизма. Необходимость христианского просвещения
  10. ГЛАВА 12. СОВРЕМЕННАЯ ЗАПАДНАЯ ФИЛОСОФИЯ (аналитическая философия 80-90-х годов, герменевтика, постмодернизм)
  11. 3. Постмодернистская концепция
  12. Постмодернистская позиция
  13. СОДЕРЖАНИЕ
  14. 2.6. Концепция дисциплинарной власти М. Фуко
  15. S ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ЗАДАНИЯ:
  16. Критика концепции постиндустриализма: в поисках исторических аналогов.
  17. Элементы содержания, проверяемые заданиями КИМ ЕГЭ
  18. Постколониализм в культуре глобализируемого мира
  19. Человек в «Системе вещей» Ж. Бодрийара