<<
>>

Фантастические размеры этого похода явились причиной его неудачи

, но Наполеону деваться было некуда: ему приходилось количеством заменять качество. Если бы при нем были солдаты, которые сражались под его началом при Аустерлице, он ограничился бы на треть меньшим контингентом войск.

Сейчас же под его командой были войска чуть ли не самого низкого уровня. Лишь в двух первых корпусах — Даву и Удино — находились старые французские войска, в которых были живы традиции революционных войн и первых войн империи, какие умели применять тактику войск, разбивших армии практически всех европейских государств. K ним можно было причислить лишь императорскую гвардию, да несколько дивизий отборной тяжелой кавалерии. Ho и их полки частично были сформированы из солдат, абсолютно равнодушных к войне, которые временами откровенно ненавидели императора Наполеона. Даже в корпусе Даву был полк, сформированный из ганзейских немцев, которые почти все разбежались еще на территории Германии, когда войска еще не дошли до российской границы. Убежавших солдат невозможно было найти, так как население всячески помогало дезертирам. Даву вынужден был применять самые жестокие меры для того, чтобы страхом удержать солдат в рядах своей армии: он расстреливал отставших от колонны за «намерение дезертировать», но даже это не помогало, и остатки полка при-

шлось вести к русской границе под сильным конвоем французской пехоты и кавалерии.

B корпусе Удина был полк швейцарцев, в котором треть солдат болели: в армию их привели закованными в кандалы. Рекруты были страшно истощенные после подобного путешествия. B рядах императорской гвардии были испанцы, португальцы и голландцы, на которых также нельзя было положиться. Из испанских дезертиров впоследствии был сформирован целый партизанский отряд, который действовал против французов.

Начиная с третьего корпуса маршала Нея, количество союзных войск возрастало, а поэтому на эти войска можно было положиться еще меньше. У Нея была целая дивизия вюртембергцев, беспорядки и бесчинства творимые которыми постоянно отмечались в приказах по армии. Остальные корпуса почти целиком состояли из иностранцев, принудительно завербованных на французскую службу. Наиболее сильным из них считался четвертый корпус, состоящий из итальянцев, но те с большим трудом переносили климат средней полосы. Пятый корпус состоял из поляков, на которых Наполеон возлагал большие надежды. B остальных корпусах служили баварцы, саксонцы и вестфальцы, которые в своем буйстве и грабежах превзошли даже вюртембергцев. Наполеон прекрасно понимал, что 150 тыс. немцев, которые нехотя следовали за ним, представляют из себя весьма мало боеспособную армию. Их можно было использовать только в качестве подмоги — на самостоятельную роль они абсолютно не годились. Когда же они оказывались одни, то тут же терпели поражение, как баварцы на Двине и саксонцы на Волыни. Это приводило к тому, что более ценные войска приходилось отправлять им на выручку.

Ho часто войска, состоящие из французов были далеко не лучше союзных, их слабость состояла в том, что они были переполнены рекрутами, которые с одной стороны, были абсолютно не приспособленными к воинской службе, особенно в условиях войны и к тому же принесли в ряды армии острое недовольство режимом империи Наполеона.

Недовольство это к 1812 году все острее чувствовалось в самой Франции. Как получали рекрутов в армию, говорилось выше, тем не менее, как свидетельствовал маршал Ней, рекруты составляли подавляющее большинство во французских

полках, кроме первых трех корпусов и императорской гвардии. Bce это привело к тому, что часто французские полки, как и союзные войска, представляли из себя абсолютно недееспособную массу отставших дезертиров и мародеров.

Массовый упадок дисциплины в войсках Наполеона являлся стихийным протестом против принуждения. «Большая армия» буквально таяла на глазах: за то время, пока войска прошли от Немана до Смоленска, армия потеряла около 80 тыс. человек, из которых убитыми и ранеными было не более 10 тыс. Под непосредственной командой Наполеона при переходе границы находилась 280 тыс. человек, под Бородином он смог выставить лишь 140 тыс. Исходя из всего вышесказанного, можно утверждать, что время было для российских войск наилучшим союзником. Время стало действовать намного раньше, чем второй союзник, которым был климат.

Тогда как французская армия с каждым годом почти непрерывных войн все ухудшалась, постоянно пополняясь войсками союзников, которые были не активны, русская армия наоборот приобрела некоторые положительные боевые качества после участия в двух коалициях, в войне со Швецией и в шестилетней, почти безрезультатной войне с Турцией (1806 — 1812 гг.). Несмотря на то что российская армия не могла похвастаться особыми успехами, тем не менее это было уже не то войско, которое потерпело жестокое поражение под Аустерлицем. Кроме того, в ходе этих войн выдвинулся целый ряд офицеров и генералов, которые были хоть и не слишком талантливы, но во всяком случае обладали теперь определенным боевым опытом и с огромным трудом научили кое-чему доставшуюся им в наследство от царя Павла армию, предназначенную лишь для военных парадов.

Российская армия была мала по численности, так как содержать много войск России не позволяла весьма скудная казна. Обещанные же английские субсидии появились слишком поздно — уже в самом начале войны. Реальная помощь от Англии сказалась только в 1813 году.

Как уже говорилось выше, к началу боевых действий царь Александр имел на берегах Немана и Буга по спискам около двухсот тысяч человек. Реальная

численность войск, скорее всего, была немного меньше. Даже вместе с дунайской армией, которая подошла лишь в самом начале осени, российская армия была в полтора раза меньше армии Наполеона.

Необходимо было образовывать ополчение, вооружать простой народ. K радости царя дворяне охотно давали своих крестьян для дела борьбы с Наполеоном. Он с удовлетворением писал 18 июля адмиралу Чичагову, который был назначен командующим дунайской армией: «Последствия превзошли мои ожидания. Смоленск мне дал 15.000 чел., Москва — 80.000, Калуга — 23.000. Каждый час я ожидаю донесений из других губерний.» Ha самом же деле и на этот раз сказалась отрицательная черта царя Александра — рисовать все для себя в розовых красках. Bce было далеко не так, как ему хотелось видеть. Вот что по этому поводу написал официальный историк Отечественной войны 1812 года Богданович: «Поспешность, с которой было составлено ополчение 1-го округа (в него входило 8 губерний, которые были расположены ближе других к театру военных действий — Московская, Тверская, Ярославская, Смоленская, Калужская, Тульская, Владимирская, Рязанская), не позволила им снарядить его надлежащим образом и дать ему достаточное военное обучение. Ратники большею частью были вооружены только пиками и рогатинами и обуты в лапти, что заставило употреблять их почти исключительно для оказания помощи раненым, либо ставить в третью шеренгу пехоты регулярных войск». Наиболее боеспособным оказалось ополчение петербургское (2-го округа), что доказывало: при некоторой подготовке народная армия могла превратиться из мечты в реальность. Петербургских ополченцев удалось обучить фронтовым приемам всего за пять дней. Они за это короткое время достигли таких успехов, что английский военный агент, который наблюдал за обучением, сказал: ополченцы производят впечатление настоящей армии, «выросшей из земли». Ha наш взгляд в этом нет ничего удивительного: жизнь крестьян в России всегда была серой и неприглядной, а поэтому крестьяне воспринимали ополчение как какое-то разнообразие в своей беспросветной тоскливой жизни. Смерть их не пугала.

Ho значение ополченцев во время войны было не-

велико, так как в итоге оно составляло небольшой отряд, количеством 13 тысяч человек, и, тем самым, не могло оказать решающего влияния на ход боевых действий. Как всегда, основная тяжесть войны легла на плечи солдат регулярных войск: им незначительно помогали казаки, которые, однако, становились опасными для противника лишь когда надо было гнать окончательно расстроенные боями, голодом и холодом войска. Вот как отзывался о них впоследствии генерал Ермолов: «Никто более казаков не рассуждает об опасности и едва ли кто смотрит на нее с большим ужасом».

Таким образом, российская армия была количественно значительно меньше армии Наполеона, но качественно лучше, чем когда-либо в предыдущие войны с французами. Ho, несмотря на это, армии управлялась так же плохо, как всегда. Так как первоначальный план кампании бал рассчитан на наступление, все запасные магазины были выдвинуты к самой границе, что в случае отступления неизбежно вело к их сдаче врагу, либо к уничтожению. Именно из-за этого армия все время войны содержалась исключительно населением губерний, где она велась, чем достигалось естественное опустошение страны, которого так боялся Наполеон. Bce это, естественно, вело к мародерству и грабежам со стороны армии собственной страны. Царь Александр писал Барклаю-де-Толли 6 июля, через две недели после начала войны: «Я обогнал много бродяг, отставших от войны на целый переход, в самом отвратительном виде». Император требовал «прекратить эти беспорядки». B ответ на это требование Барклай- де-Толли приказал расстреливать мародеров либо подозреваемых в мародерстве. Сам Барклай сомневался в действенности таких мер, а потому пошел на них просто по обычаю. Так оно было на самом деле — грабежи не прекратились. Грабили, начиная от самой Вильни, и до самой Москвы. He грабить солдаты просто не могли, так как им нечего было есть.

Следует отметить, что не меньше, чем обыкновенные солдаты, грабили и высшие чины армии. Генерал Ермолов, который был начальником штаба первой армии, рассказывал впоследствии о многих случаях, очевидцем которых он был. Так при отступлении российской армии на северо-восток дорога на Петербург прикры-

валась одним из опорных пунктов — крепостью Ди- набург (совр. Двинск). Она, по словам генерала, «строилась около двух лет большим весьма иждивением: более 5.000 человек военных погребено при работах и в таком же или большем числе рассеяла смертность». Дело в том, что на самом деле крепости просто не существовало, и «надобно было расспрашивать, где она: линии оной даже не были означены». Генерал Ермолов .заключает, что «все время, по-видимому, употреблено было, дабы дать правдоподобие расходам похищенной суммы». Этот чудовищный факт показывает масштабы воровства, которое было обычным явлением в армии. Ho «крепость» эта строилась инженерными войсками, а приоритет в области воровства принадлежал интендантам, к радости которых армия вынуждена была отступать, и был отдан приказ уничтожить запасные магазины. По словам Ермолова, горели магазины, в которых не было ни одной четверти овса и ни одного пуда сена. Таким образом были скрыты масштабы колоссальных злоупотреблений.

После того, как рухнули все надежды на союз с поляками и стало известно про союз Франции с Австрией и Пруссией, в главном штабе российских войск царил полный хаос. Историк Богданович писал: «В то время, как Наполеон готовился вторгнуться в Россию, никто у нас не мог в точности определить — ни образа действий наших армий, ни направления, по которому следовало двигаться в случае отступления, ни конечного пункта, к коему довелось нам отступать».

Ho полное отсутствие плана объяснялось не только этим. Существует мнение, что «скифская тактика» заманивания французской армии в глубь России была выбрана о самого начала, после того, как был отвергнут план вторжения в Польшу. B подтверждение этого историки цитировали отдельные фразы царя Александра и Барклая-де-Толли, которые те сказали задолго до войны. Ho тем не менее российская армия постоянно, на всем протяжении своего отступления от Вильно до Москвы пыталась дать французам решающее сражение. Главнокомандующий Барклай-де- Толли неоднократно заявлял о своей готовности к бою. Он заявлял это не только публично для поднятия боевого духа войск, но и в частных письмах. Однако император Александр постоянно упрекал Барклая за отказ

от решающего сражения с французами под Смоленском, несмотря на то, что оборонительная тактика великолепно оправдалась, приведя к полному моральному разложению французских войск. A поэтому, несмотря на то что царь грозился заманить Наполеона чуть ли не на Камчатку, отступление до Москвы было не результатом тонкого расчета, а следствием мощного удара, который российская армия получила от «Большой армии» Наполеона.

Как говорил генерал Ермолов «...средство отступления, единственное в положении вашем... слишком хорошо истолковано было превосходством сил неприятельских». Ho куда отступать, никто не знал. Руководители российской армии, по-видимому, приняли план прусского генерала Фуля, который перешел на русскую службу. План состоял в устройстве системы оборонительных лагерей (что было в те годы последним словом военной стратегии) и разделением всей армии, которая без труда могла бы укрыться в лагере, на две части: одна удерживала неприятеля перед лагерем, а другая действовала ему в тыл, либо во фланг.

Как бы то ни было, но в план Фуля не входила растянутость войск вдоль всей западной границы на протяжении нескольких сот верст отдельными корпусами, которые после вынуждены были соединяться C огромным трудом перед самым авангардом французов, рискуя в любую минуту быть отрезанными и разбитыми. Так располагать войска имело бы смысл лишь в том случае, если бы предполагалось упорно защищать линию Немана. Ho это, как известно, не входило ни в план Фуля, ни, скорее всего, в планы генерального штаба, так как Наполеон переправился через Неман без единого выстрела.

O плохой организации войск говорит такой факт. По плану Фуля предполагалось, чтобы вторая российская армия, направленная во фланг и тыл армий Наполеона, должна была обладать достаточной силой для ведения самостоятельных боевых действий. B то же время если первая армия, расположенная в лагере на Дрис- ce, насчитывала 110 — 120 тыс. человек, то вторая армия, которой командовал Багратион, имела в своем составе не более 40 тыс. человек. Такая армия была слабее даже двух наполеоновских корпусов, которых в его армии насчитывалось восемь. A поэтому этой армии не оставалось ничего другого, как поспешно отступать

в глубь России на соединение с первой армией. Такое положение вещей обессмысливало план Фуля и объясняется скорее всего тем, что при первой армии находился сам император Александр, и она призвана была прикрывать наступление армий Наполеона на Петербург, а поэтому сосредотачивала втрое большее количество войск, чем армия вторая. Как и раньше, придворные интересы возобладали над интересами военными.

Как известно, захват Петербурга не входил в планы Наполеона, а поэтому подобное расположение войск не оправдало себя. Наполеон боялся двигаться на север, так как в этом случае его левый фланг оказался бы под ударом шведов и англичан, чей флот хозяйничал в Балтийском море. Захват российской столицы дал бы возможность Наполеону замкнуть кольцо континентальной блокады, но экономические ресурсы государства все равно оставались бы в руках царя, что позволило бы ему продолжать войну до бесконечности. Была еще одна причина: Наполеон стремился завершить войну как можно быстрее, потому что долго воевать в двух точках — в России и Испании — Франция была не в состоянии.

Bce вышеуказанные причины предопределяли тактику войск Наполеона — нанести удар по экономическим центрам России, захватить в свои руки узел трех речных путей, что, при условии почти полного отсутствия сухопутных дорог в России, было необычайно важно. Кроме того, Наполеон стремился отрезать Петербург от губерний, снабжавших его хлебом, и царь Александр оказывался заблокированным в своей столице. Для достижения всех этих целей Наполеону достаточно было разбить основные силы русских и стать между реками Волгой и Окой. Наполеон стремился поднять французское знамя на башнях Кремля, что для него — большого любителя театральщины — было отнюдь немаловажно. Само по себе это было сродни походу к Египетским пирамидам... Наполеон не мог даже предположить, что разложение его войск пойдет так быстро, и до Москвы он дойдет лишь с обломками «Большой армии», что в самой древней российской столице он не найдет ничего, кроме развалин.

Известие о переходе французской армией границы застало царя Александра I врасплох. Информированность армии и двора была настолько слабой, что Александр

был уверен — основные силы Наполеона находятся еще под Варшавой, а на Немане стоят лишь передовое отряды. Именно поэтому в России кое-кто продолжал мечтать о наступлении даже накануне вторжения, отражение которого потребовало максимальной концентрации всех сил империи.

Несмотря на внешнее спокойствие, с которым Алек-

Переход французской армии через Неман 24 июня 1812 г.

Гравюра по рисунку Дж.П.Бажетти.

сандр принял известие, он оказался в полной расте- рянности. Александр еще наивно надеялся, что переход «Большой армией>> Наполеона российской границы — всего только недоразумение, следствие случайной ошибки русского посла в Париже Куракина, который, без ведома и разрешения российского императорского правительства потребовал свой паспорт. Александр, надеясь выиграть хотя бы несколько дней для отступления своих армий, послал Наполеону письмо с описанием самовольных действий посла Куракина. Ho Наполеон был слишком опытный военный, чтобы попасться на подобную уловку. Пусть не сразу, но он принял Балашова, с которым Александр отправил свое письмо, и даже удостоил того продолжительной беседы. Ho все это время «Большая армия» продолжала двигаться безостановочно.

Ha помощь российским войскам сразу же пришел их основной союзник — климат: необычайно сильные ливни в одно мгновение превратили дорогу B почти

непроходимое болото. Лошади французской армии, которых кормили зелеными, скошенными на корню овсом и рожью, не выдержали тяжести перехода и падали тысячами — за несколько дней их погибло до десяти тысяч. Это привело к тому, что обозы безнадежно отстали, а солдаты стали голодать. Понятно, что они стали тут же грабить местное население, которое ушло в леса и, несмотря на все надежды, большой поддержки французы от него не получили.

Чтобы привлечь на свою сторону польских и белорусских землевладельцев, Наполеон, как известно, обещал восстановить Речь Посполитую в границах 1772 года взамен на поддержку своих военных планов. Это привело к тому, что накануне нашествия белорусская шляхта саботировала оборонительные приготовления царской администрации и сохранила, где возможно, магазины и склады до прихода войск французов.

B знак благодарности за поддержку в Вильно Наполеоном была создана комиссия временного правительства Великого княжества Литовского под руководством председателя первого департамента Минского главного суда Каминского. Минским губернатором стал аристократ Браниковский.

Ho вскоре раннее административное деление была заменено новым на французский лад, а главные посты заняли французские военачальники и интенданты. Несмотря на это, поддержали Наполеона и магнаты, которые с собственными войсками отправились вместе с ним на Москву. Так, собрав два полка кавалерии, с французскими войсками вместе воевал последний из несвижской линии князей Радзивиллов Доминик Радзивилл. При отступлении французских войск он был ранен и умер от ран, а его родовое поместье — знаменитый Несвижский замок, в котором были сосредоточены несметные богатства, был разграблен российскими военачальниками.

Белорусские крестьяне ожидали, что Наполеон ликвидирует крепостное право, как он сделал в Европе. За это они также были готовы оказать французам всяческую поддержку. Ho они так и не дождались облегчения своего положения. Bce это привело к тому, что белорусская шляхта вскоре превратилась в исполнителя экзекуций, грабежей, выбивания недоимок из крестьян. B ответ на это белорусский народ вынужден был под-

няться на вооруженную борьбу против интервентов и их прислужников, чем содействовал разгрому французских войск.

Кроме этого, французские войска сильно путались в незнакомой стране, несмотря на то, что главный штаб французов обладал подробной картой официального российского издания. Она была размножена и передана в полки, но оказалась настолько плоха, что пользоваться ею было практически невозможно.

Первой российской армии удалось благополучно отойти в лагерь на Дриссе, причем это сделано было так быстро, что на несколько дней французы потеряли российские войска из виду. Правда при этом российским войскам пришлось бросить большую часть обозов. Тем не менее план Фуля фактически не срабатывал, так как вторая армия оказалась отрезанной от первой французскими войсками и о ней в Дриссе ничего не знали. B результате оставаться в Дриссе российским войскам не имело никакого смысла. Так как отступать для царя Александра было ниже его достоинства, он покинул армию и уехал в Москву воодушевлять население. Непопулярное отступление ради спасения армии взял на себя Барклай-де-Толли, который еще совсем недавно писал Багратиону, что он надеется на Бога, «который помилует нас от отступления», и назначил генеральное сражение под Свентянами (недалеко от Вильно).

Теперь, когда французам не удалось разбить российские армии на границе, у Наполеона было две главные задачи: во-первых, помешать дальнейшей концентрации российских войск, не допустив соединения Барклая-де-Толли и Багратиона; во-вторых, отрезать главные силы русских — первую армию Барклая — от южных и центральных губерний, заставив их отступать на северо-восток или даже восток. Первую задачу должен был выполнить корпус Даву, но ему сделать это не удалось, и он под Могилевом дал Багратиону опередить себя на целый переход. Этого было достаточно, чтобы российские армии соединились под Смоленском. И тогда Наполеону не оставалось ничего другого, как с удвоенной энергией взяться за выполнение второй задачи. И это ему едва не удалось, так как объединившись, оба русских командующих решили перейти от оборонительной тактики к наступательной.

Обе армии двинулись к северо-западу на Витебск, не имея перед собой ясной цели. По-видимому, они хотели напасть на левое крыло «Большой армии», состоявшее из войск итальянцев, которые сильно отстали от главных сил.

Следует отметить, что на контрнаступление Барклай- де-Толли согласился крайне неохотно, а поэтому оно выполнялось медленно и неточно. Личные отношения между двумя командующими были весьма натянутыми. Впоследствии Барклай-де-Толли писал царю Александру: «Никогда главнокомандующий какой-либо армии не находился в столь неприятном положении, как я в сие время». Дело в том, что Багратион открыто обвинял Барклая в государственной измене. «Мы проданы, — писал он генералу Ермолову. — Я вижу, нас ведут на гибель». После этих слов он добавлял: «Я служил моему природному государю, а не Бонапарту».

Таким образом Барклай-де-Толли оказался между двух огней. C одной стороны, он опасался разгрома, который был бы неизбежным в случае столкновения с главными силами французов, а с другой стороны он боялся, что его ославят как изменника, либо поступят, как со Сперанским. Это привело к тому, что Барклай вынужден был изображать активные боевые действия, пытаясь сохранить при этом армию, и постоянно оглядывался на Багратиона. Позже он признавался царю Александру: «Я должен был льстить его самолюбию и уступать ему в разных случаях против собственного удовольствия».

Пока все это происходило, французы успели перебросить основные силы «Большой армии» на левый берег Днепра и через Красное попытались охватить левое крыло соединенных русских армий, отрезая тем самым их от резервной армии Тормасова. B этой армии также насчитывалось около 40.000 человек, как и в армии Багратиона. Первоначально она предназначалась для прикрытия юго-западных губерний, а затем вместе с войсками, переброшенными с Дуная, она должна была действовать на сообщениях «Большой армии». B начале войны ей не удалось сыграть заметной роли в ходе боевых действий, так как действовала она против австрийцев и саксонцев, которым даже сам Наполеон отводил чисто демонстрационную роль.

Ho наполеоновским маршалам не удалось успешно

провести задуманный императором маневр. Мюрат допустил ту же ошибку, что и Даву: он дал возможность отступить небольшому сторожевому отряду, который прикрывал левый фланг и позволил благодаря этому сконцентрировать необходимые силы для защиты Смоленска.

Бои под Смоленском, которые произошли 4 — 5 августа, были первым крупным сражением в войне 1812 года. Багратион и его сторонники очень хотели превратить их в решающее сражение (генеральную битву). Мюрат отчаянно пытался исправить свою ошибку, допущенную под Красным, но природные условия оставались на стороне русских. Кроме того, старая смоленская крепость, построенная еще при Борисе Годунове, смогла выполнить с честью свое предназначение и в начале XIX века. B течение двух дней французы обстреливали из артиллерии крепостные стены; применялись даже батарейные (тяжелые полевые) пушки. Ho крепость выдержала. Требовались осадные орудия, которые были лишь в корпусе Макдональда, выступившего против Риги. Смоленск был взят лишь тогда, когда российские войска решили оставить его, когда обе армии отошли за Смоленск и оказались в безопасности. Это был несомненный успех, которым российские войска обязаны Барклаю-де-Толли. Таким образом он добился того, что и вторая задача, которую ставил перед собой Наполеон, не была выполнена. После этого французский император впервые заговорил со своими маршалами о возможности закончить кампанию 1812 года, не доходя до Москвы, расположившись на зиму под Смоленском. A через несколько дней после того, как он поговорил с пленным русским генералом Тучковым, Наполеон даже заявил, что больше не желает войны, а хочет закончить все подписанием мирного договора. По-видимому, Наполеон был даже готов пойти на уступки в своей политике континентальной блокады, сказав: «Мы уже довольно сожгли пороха, и довольно пролито крови; ведь когда же нибудь надобно покончить! За что мы деремся?.. Вы хотите иметь сахар и кофе, вы будете иметь их». Об этом он просил пленного генерала донести до Александра посредством брата Тучкова, который был командиром корпуса.

Возможно, если бы это известие вовремя достигло Петербурга, ответ царя был бы положительным.

Ho в то время все основные решения принимались зад- ігим числом из-за плохого сообщения. B это самое время, находясь под сильным впечатлением от удачного соединения армий, столичные патриоты требовали решительных действий. Они хотели немедленного перехода в наступление и смены главнокомандующего. Император Александр стоял перед принятием непростого решения: он должен был снять Барклая-де-Толли, которого сам когда-то сделал военным министром и главнокомандующим, за что Барклай был ему беззаветно предан. Царь снова должен был принять решение, как в случае со Сперанским. Барклая надо было менять. Ho основная трудность в принятии подобного решения заключалась все же в том, что его не на кого было менять.

Бюст М.И.Кутузова. Скульптура 1813 г.

И царь вынужден был пойти на поводу у «патриотов». Он назначил главнокомандующим Кутузова, которого сам лично терпеть не мог еще со времен Аустерлица. Для придания видимости законности, было созвано особое совещание из высших военных чинов, некоторых министров и членов Государственного совета. Заседание произошло вечером после второго смоленского сражения 5 августа. Ha нем был заслушан и обсужден доклад Барклая-де-Толли о ходе боевых действий. После этого совещание «пришло к заключению» что необходимо назначить нового, единого главнокомандующего над всеми вооруженными силами России. Совет «принял решение» назначить таким человеком Кутузова. Для этого его за несколько дней до совещания возвели в княжеское достоинст-

во, а поэтому весь Петербург уже знал, что главнокомандующим будет именно он.

Сам Кутузов не был в восторге от подобного назначения. Он понимал, что его назначают на этот пост потому лишь, что он русский по национальности. A поэтому, отправляясь в армию, он откровенно заявлял близким, что не надеется разбить Наполеона, но надеется его обмануть. Вот как написал об этом зна- | менитый русский историк М.Н.Покровский : «Первое ) очень скоро оправдалось в точности — второго пришлось ждать довольно долго. C новым главнокомандующим в армию явилось много новых лиц, которые начали с того, разумеется, что стали выживать старых руководителей и заводить новые порядки. Кутузов был слишком стар, чтобы положить конец этой грызне, вообще он оказался слишком стар для каких бы то ни было решительных действий и, по-видимому, помимо этого, слишком хорошо помнил Аустерлиц. Ho если тогда его военные соображения были парализованы придворными расчетами, то теперь в дела вмешивался на каждом шагу другой элемент невоенного характера; давление дворянских «патриотов», уверенных, как и все представители этой разновидности во все времена, что неприятеля можно шапками закидать. Про себя Кутузов смотрел на дело, может быть, более пессимистически, чем нужно было; но ради удовлетворения общественного мнения он должен был казаться гораздо более дерзким, чем следовало. Результаты получались обратные тем, каких ожидали в Петербурге от перемены главнокомандующего. C назначением Кутузова — до конца кампании, в сущности — армия лишилась всякого центрального руководства. События развивались совершенно стихийным путем — и генеральное сражение, о котором мечтали «патриоты», но которое было нужно Наполеону, а никак не русским, застало нашу армию в самых невыгодных условиях, на позиции, крайне неудачно выбранной и еще хуже укрепленной. Она была неприступна с той стороны, откуда нам никто не угрожал, и настолько доступна со стороны, обращенной к неприятелю, что Наполеон, как известно, брал наши батареи кавалерийскими атаками. Ha этой позиции русская армия стояла, пассивно ожидая противника, — и фактически приняла сражение вместо того, чтобы его дать. Между тем, теперь шансы не были

так безнадежны, как в начале кампании. Ha 130.000 штыков и сабель Наполеона русские имели 105.000 (не считая ополчения и казаков): но почти 20.000 штыков гвардии Наполеон не пустил в дело и не расположен был пускать ни при каких условиях. При почти равном числе сражающихся мы имели крупный перевес в главном огнестрельном оружии эпохи, в артиллерии: у русских было 640 орудий против 587 французских, причем почти четверть наших орудий были батарейные, тогда как у Наполеона едва десятая часть; остальные по дальности и силе боя далеко уступали русским батарейным орудиям. Если прибавить к этому, что обычный маневр Наполеона — охват левого русского крыла — тактически также не удался под Бородином, как не удался он под Смоленском стратегически (господствующие над левым флангом высоты были своевременно заняты русскими, хотя и относительно слабыми силами, но достаточными, чтобы задержать обходное движение поляков и вестфальцев), и что самую сильную часть нашей позиции корпусам Даву и Нея пришлось брать в лоб, фронтальными атаками, — то придется признать, что результаты Бородинского боя были несравненно ниже того, на что позволяли надеяться имевшиеся в распоряжении Кутузова данные. Он достиг только того, что не был разбит наголову — при всех не весьма добросовестных усилиях его рапорта изобразить дело, как полупобеду, его нельзя было назвать даже нерешительным. K вечеру все наши позиции (левого крыла и центра; о правом не приходится говорить, так как французы вовсе его не атаковали) были в руках французов; неприятель имел двадцатитысячный совершенно нетронутый резерв, — тогда как из русских армий вторая не существовала вовсе, а первая была почти совершенно расстроена, потеряв до 40%, если не более. Вообще наши потери поражали своею непропорциональностью сравнительно с французскими; в то время, как более слабая артиллерией и все время наступавшая самым энергичным образом армия Наполеона потеряла только 28.000 человек, русские лишились не менее 44.000, в результате чего на второй день боя Наполеон оказался вдвое сильнее Кутузова, тогда как накануне он был сильнее всего на 25% . Причиной было крайне бестолковое расположение наших войск, теснившихся без всякой ну-

жды на небольшом пространстве, так что неприятельские ядра могли бить все четыре линии наших корпусов вплоть до резервов.

Бородинское сражение дало Наполеону без всякой необходимости — последний формальный успех: взятие Москвы. Если бы все атаки французов на Бородинском поле были отбиты, в чем не было, как мы сейчас могли видеть, ничего невероятного, «Большой армии» пришлось бы возвращаться к Смоленску и там располагаться на зимовку».

Забегая немного вперед, мы рассказали про те результаты, которые имелись после Бородинского сражения. A теперь расскажем о том, как оно происходило. Для этого обратимся к еще одному знаменитому историку Е.В.Тарле. Вот как он описывает эту одну из крупнейших битв своей эпохи: «Бородинская битва много раз приковывала к себе внимание и историков, и военных специалистов, и великих художников слова, и великих живописцев. Судьба наполеоновской империи переломилась не на Бородинском поле, а во время всего этого русского похода: Бородино было лишь одним из актов трагедии, но не всей трагедией. Даже и весь русский поход не был еще концом, а лишь началом пока далекого конца.»

Воображение современников и потомства всегда приковывалось к Бородинскому полю с его тысячами трупов, которых долгие месяцы никто не убирал.

Приблизился миг, которого Наполеон не переставал ожидать и о котором он не переставал мечтать еще в Дрездене, а потом на Немане, в Вильне, в Витебске, в Смоленске, в Вязьме, в Гжатске. Подойдя теперь к месту, где суждено было разразиться одному из самых страшных побоищ, какие только были до тех пор в истории человечества, Наполеон имел в своем непосредственном распоряжении в три с половиной раза (приблизительно) меньше сил, чем в первый момент своего вторжения в Россию.

Болезни и трудности похода, дезертирство, мародерство, необходимость подкреплять далекие фланги и тылы на рижском и петербургском направлениях, с одной стороны, и на юге против войска, идущего из Турции, — с другой, необходимость все более и более серьезно обеспечивать гарнизонами колоссальную линию сообщений от Немана до Шевардина — все это


страшно уменьшило «Великую армию». Наполеон в момент, когда он подошел к Шевардинскому редуту, имел 135 тыс. солдат и артиллерию в 587 пушек. У русских было 103 тыс. регулярных войск и 640 орудий, 7 тыс. казаков и около 10 тыс. ратников ополчения. Русская артиллерия качественно не уступала французской, а количественно превосходила ее. Слишком много пало лошадей у Наполеона, и далеко не все пушки он мог подтянуть от Могилева, Витебска и Смоленска к Московской дороге.

Bo время Бородинского сражения ставка Наполеона находилась в деревне Валуево.

Наполеон был совершенно уверен в победе, и начало дела только укрепило его уверенность. 5 сентября он приказал атаковать Шевардинский редут. Мюрат отбросил часть русской кавалерии, а генерал Компан после артиллерийской подготовки с пятью пехотными полками пошел штурмом на Шевардино и после упорного штыкового боя взял редут. Французы с удивлением рассказывали поздно вечером, что русские канониры не бежали, хотя имели эту возможность, когда атакующие ворвались в редут, а упорно сражались и были переколоты на месте. Ha рассвете 6 сентября Наполеон сел на лошадь и почти не слезал с нее весь день. Он боялся, что русские, стоявшие в нескольких километрах от Шевардина, уйдут после падения своего редута. Ho его опасения были напрасны: Кутузов стоял на прежних позициях. Император так боялся нового отступления русских без генерального боя, что только потому и отверг предложение Даву обойти с левого фланга русскую армию крупными силами (со стороны Утицы), так как этот маневр мог спугнуть Кутузова, и тот мог уйти.

После Смоленска и окончательного решения не растягивать войну на два года, а кончить в один год, главной, непосредственной целью для Наполеона было войти в Москву и из Москвы предложить царю мириться. Ho, как ни жаждал Наполеон овладеть Москвой, он ни за что не хотел получить ее без боя: истребление русской армии, т.е. генеральная битва под Москвой, — вот чего нужно было достичь какой угодно ценой, а не гоняться за Кутузовым, если тот вздумает уйти за Москву, к Владимиру, или к Рязани, или еще дальше. Оттого-то Барклай и Кутузов и не хотели сражения,

’ і то Наполеон его очень хотел. Ho Барклай теперь мол- чал, обязанный после Царева-Займища беспрекословно повиноваться Кутузову, а Кутузов тоже молчал, не имея сил взять на себя страшную ответственность и уйти без боя, бросить Москву на произвол судьбы, хотя и спасая этим армию.

Наполеон в течение всего этого дня 6 сентября, следовавшего за взятием Шевардинского редута, не начинал битвы. Он приказал дать солдатам основательно отдохнуть, выдать усиленные рационы, составлял и детализировал планы действий на следующий день,

> гочнял индивидуальные приказы маршалам и генералам, толпой сопровождавшим императора в его разъездах. И он сам, и они, и простые солдаты постоянно ііоглядывали в сторону видневшегося вдали русско- ! о расположения: не ушел ли Кутузов. Ho все было неподвижно: русские войска оставались на месте.

Наполеон был простужен, но в течение всего этого х лопотливого дня не показывал ни малейших признаков утомления.

Наступила ночь. Армия улеглась рано, так как было известно, что бой начнется на рассвете. Наполеон почти не ложился, несмотря на физическое и умственное напряжение в течение всего дня. Он скрывал свое волнение, но на этот раз ему это плохо удавалось; он разговаривал с адъютантами, но они видели, что он не слушает их. Он все выходил из палатки посмотреть, горят ли огни в русском лагере. Солнце едва встало, как Наполеон дал приказ двинуться на русских, и вице- король Италии Евгений Богарне со своим корпусом бросился согласно императорской диспозиции на деревню Бородино, на левом фланге. Даву, Ней, Мюрат один за другим устремились со своими корпусами на Баг- ратионовы флеши у села Семеновского в центре. Раздался такой оглушительный и уже не прекращающийся грохот артиллерии с обеих сторон, что даже люди, побывавшие под Эйлау и под Ваграмом, ничего подобного не слыхали.

B течение всего этого долгого еще теплого сентябрь- кого дня Наполеон, судя по свидетельству очевидцев, нережил смену двух настроений. Ha рассвете, когда солнце только начинало всплывать над линией гори- '.онта, он весело воскликнул: «Вот солнце Аустерлица!» i[ это настроение длилось все утро. Казалось, русских

начинают постепенно и неуклонно выбивать из их позиций. Ho и в эти часы первого, могущественного натиска французов, в ставку, откуда император наблюдал битву, уже начали поступать довольно тревожные известия, перемежаясь с радостными и победоносными. Так, императору уже в ранние утренние часы доложили, что один из его лучших генералов, командир 106-го линейного полка Плозонн, ворвался со своим полком в деревню Бородино, выбил оттуда русских егерей, которые совершенно истребили часть его полка, убив Плозонна и многих офицеров. Правда, подоспела помощь, и французы заняли Бородино. Ho обстоятельства гибели Плозонна показывали, что русские дерутся в этот день ожесточенно. Затем примчался адъютант с известием, что наступление маршала Даву развивается успешно, но за ним — другой, сообщивший, что лучшая дивизия корпуса Даву, дивизия генерала Компана, попала под страшный огонь, что Компан ранен, его офицеры ранены или перебиты, что сам маршал Даву, поспешивший на помощь, штурмовал русские батареи, обстреливавшие Компана, взял их, и опять русские канониры (как за два дня до того в Шевардине) были перебиты на своих пушках, так как стреляли до последней минуты, и одно из ядер убило лошадь под маршалом Даву, а сам маршал контужен и упал без сознания.

He успел император выслушать и отдать новые приказания, как ему доложили, что маршал Ней ворвался с тремя дивизиями во флеши, защищаемые русскими гренадерами, и хотя удерживает эти Багратионовы флеши, но русские не перестают яростно атаковать. Новый адъютант принес известие, что дивизия Неверовского выбила Нея. Спустя некоторое время Ней восстановил положение, но князь Багратион продолжал на этом участке отчаяннейшую борьбу. Одна из важнейших флешей, взятая было французами (генералом Резу), подверглась яростной штыковой атаке, причем французы были выбиты с огромными потерями. Мюрат в конце концов отбил эту флешь с новыми огромными потерями.

Наполеону доносили настойчиво и из разных пунктов, что потери русских гораздо больше, чем французов, что русские не сдаются, а гибнут до последнего человека в тех контратаках, которыми они стремятся

восстановить положение. Чтобы развернуть действия кавалерии, приходилось брать со страшными усилиями небольшие возвышенности и неровности, пересекающие почти посредине огромное поле сражения. И эти естественные препятствия дорого стоили французам. Корпус Раевского, неся огромные потери, причинил Нею п Мюрату такой урон, что оба маршала подтягива- '. и сюда буквально все части, какие только могли подтянуть. Семеновский овраг и местность у оврага несколько раз переходили из рук в руки. Наконец маршалы отправили адъютантов к Наполеону просить подкрепления; они ручались за выигрыш сражения, если вовремя взять у Багратиона Семеновский овраг н Семеновское.

Наполеон отправил им на помощь одну дивизию, по отказался дать больше. Он видел по ожесточению ■ юя, что Ней и Мюрат ошибаются и что русские корпуса, по их мнению готовые уйти с поля, не уйдут, а французские резервы будут истрачены до наступления решающего момента. A решающий момент все не наступал. Днем дивизия генерала Морана взяла штурмом батарею Раевского, расположенную между Бородино и Семеновским, но русские части штыковым натиском выбили французов и снова заняли эту батарею. Потери русских были огромны, но батарея была отнята у Морана, а сам Моран пал на поле битвы.

Известие о том, что русские снова овладели большой батареей, Наполеон получил почти одновременно с другим: именно, что Багратион делает отчаянные усилия пырвать у Нея и Мюрата три флеши, которыми они овладели с таким трудом.

Страшный бой против Багратиона завязался из-за Семеновских флешей. B течение нескольких часов флеши много раз переходили из рук в руки. Ha одном этом участке гремело больше 700 орудий — 400 выдвинутых гут по приказу Наполеона и более 300 с русской стороны. И русские и французы вступали тут неоднократно н рукопашный бой, и сцепившаяся масса обстреливалась иногда картечью без разбора, так как не успевали во- гремя уточнить обстановку.

Маршалы, пережившие этот день, с восторгом говорили до конца своей жизни о поведении русских солдат V Семеновских флешей. Французы не уступали им. Именно тут раздался предсмертный крик Багратиона

навстречу французским гренадерам, под градом кар течи бежавшим в атаку со штыками наперевес, не отстреливаясь: «Браво! Браво!» Спустя несколько минут сам князь Багратион, по мнению Наполеона, самый лучший генерал русской армии, пал смертельно раненный и под градом пуль с трудом был унесен с Бородинского поля.

Была середина дня. Настроение Наполеона быстро и окончательно изменилось. Дело было не в простуде, на чем так настаивали его старые биографы, а в том, что он, получив повторную и настоятельную просьбу Нея и Мюрата прислать им подкрепления, дать, наконец, гвардию, не видел возможности сделать это не только потому, как он тогда сказал, что не может рисковать гвардией в нескольких тысячах километров от Франции, но и по другой важнейшей причине: русская кавалерия, и в том числе казаки под начальством Уварова и Платова, произвела внезапно с целью диверсии нападение на обозы и на ту дивизию, которая еще утром участвовала во взятии деревни Бородино. Русская конница была отогнана, но эта попытка окончательно сделала невозможным пустить в бой всю гвардию: создалось чувство необеспеченности в глубоком расположении французских войск. B три часа дня Наполеон приказал повести снова атаку на батарею Раевского. Редут был взят французами после повторных ужасающих штурмов. Наполеон лучше всех своих маршалов мог взвесить и оценить страшные потери, известия о которых стекались к нему отовсюду.

День склонялся к вечеру, когда император узнал важные вести: князь Багратион пал, пораженный насмерть, оба Тучкова убиты, корпус Раевского почти истреблен, русские, отчаянно обороняясь, отходят наконец от Семеновского. Наполеон приблизился к Семеновскому. B один голос все, кто к нему подъезжал и с ним говорил, передают, что они просто не узнавали императора. Угрюмый, молчаливый, глядя на горы трупов людей и лошадей, он не отвечал на настоятельнейшие вопросы, на которые никто, кроме него, не мог ответить. Его впервые наблюдали в состоянии какой-то мрачной апатии и как будто нерешительности.

Уже совсем стемнело, когда по отступавшим медленно и в полном порядке русским войскам начали палить около 300 выдвинутых французских орудий. Ho

ожидаемого окончательного эффекта это не произве- io: солдаты падали, а бегства не было. «Им еще хочется, дайте им еще», — в таких выражениях Наполеон отдавал приказ вечером усилить огонь. Русские отходили, но отстреливались. Так застала ночь обе стороны.

Когда Кутузову представили ночью первые подсчеты и когда он увидел, что половина русской армии истреблена в этот день, 7 сентября он категорически решил спасти другую половину и отдать Москву без нового Поя. Это не помешало ему провозгласить, что Бородино было победой, хоть он и был удручен. Победа моральная была бесспорно.

За отступающими российскими войсками неотступно следовал корпус маршала Мюрата. Уже 9-го сентября французские войска захватили Можайск, а 10-го иринц Евгений — вице-король Италии,— вошел в Рузу.

Утром 13 сентября Наполеон со всей своей свитой ігьехал на Поклонную гору. Перед ним лежала Москва.

B течение всего дня 14-го сентября российская армия непрерывным потоком проходила через Москву, выходя на Коломенскую и Рязанскую дороги.

Наполеон не знал, что на совете в Филях было решено отдать Москву без боя. Милорадович, который командовал русским арьергардом, добился обещания (>T Мюрата дать возможность русским войскам спокойно пройти через город.

15

<< | >>
Источник: А.И.Бадак, И. H. Войнич, H. M. Волчек.. Всемирная история: Европа под влиянием Франции.. 2000

Еще по теме Фантастические размеры этого похода явились причиной его неудачи:

  1. УСМИРЕНИЕ ВОССТАНИЙ. ПРИЧИНЫ НЕУДАЧ ПОВСТАНЦЕВ
  2. He менее важной причиной неудач была политическая Настроенность пресвитериан.
  3. Прежде чем рассматривать защитную составляющую сущности человека, определимся в причинах актуализации этого направления.
  4. ТИГЛАТПАЛАСАР I И ЕГО ВОЕННЫЕ ПОХОДЫ
  5. Статья 99. Размер удержания из заработной платы и иных доходов должника и порядок его исчисления
  6. Статья 99. Размер удержания из заработной платы и иных доходов должника и порядок его исчисления
  7. Если оглянуться на ход наших размышлений, то нетрудно заметить, что вопрос об arche, т. е. вопрос об основе и причине всего сущего, остался невыясненным именно в отношении этого сущего
  8. Его поход и успехи. — Смерть Констанция. — Гражданское управление Юлиана. (360–361 гг.)
  9. Готфрид Болье ВТОРОЙ ПОХОД ЛЮДОВИКА IX СВЯТОГО И ЕГО СМЕРТЬ. 1269-1270 гг. (в 1274 г.)
  10. Упадок испанской экономики и его причины.
  11. ПРИЧИНЫ ПОРАЖЕНИЯ ВОССТАНИЯ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ
  12. 2. Терроризм, его проявления и причины
  13. 18 ПРИЧИНЫ ВЫВОЗА КАПИТАЛА И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ЕГО МИГРАЦИИ
  14. Статья 20.13. Стрельба из оружия в отведенных для этого местах с нарушением установленных правил или в не отведенных для этого местах Комментарий к статье 20.13
  15. НЕОДНОЗНАЧНОСТЬ ПРОБЛЕМЫ СУЩНОСТИ ГОСУДАРСТВА И ПРИЧИН ЕГО ОБРАЗОВАНИЯ