Здесь начинается вторая книга.

2. Когда таким образом почил государь Генрих, отец отечества и величайший и лучший из всех королей, весь народ франков и саксов избрал своим повелителем его сына

Оттона, который уже прежде был назначен преемником, а местом всеобщего избрания сделали город Ахен, близ Элиха, получившего свое название от основателя Юлия Цезаря.

Прибыв туда, герцоги и старейшие из графов в сопровождении свиты знатных вассалов собрались под колоннадой, примыкавшей к базилике Великого Карла, и возвели нового властителя на вновь воздвигнутый там трон; они положили свои руки в руки короля, клялись быть верными и помогать ему против всех его врагов, и, таким образом, сделали его по своему обычаю королем (8 августа 936 г.). Пока все это совершалось герцогами и другими чинами, верховный епископ вместе со всем духовенством и простым народом ждал внизу, в базилике, выхода нового короля. Когда он показался, архиепископ вышел ему навстречу и, взяв короля левой рукой за правую руку, так как он в своей правой держал посох, в полном облачении, в митре, столе и ризах выступил на середину храма, где и остановился. Затем он обратился к народу, стоявшему вокруг - в этой же базилике была устроена колоннада вокруг, наверху и внизу, так что архиепископ был виден всеми,- и сказал так: «Смотрите, пред вами государь Оттон, избранный Богом, предназначенный государем Генрихом, и всеми князьями возведенный в короли; если вам угодно его избрание, то утвердите его поднятием правой руки к небу». Тогда весь народ поднял высоко правую руку и громогласно выражал свой привет новому властителю. После того архиепископ вместе с королем, который был одет в узкую франкскую одежду, удалился по другую сторону алтаря, на котором лежали знаки королевского достоинства: меч с перевязью, мантия, посох со скипетром и корона. Верховным пастырем был в то время Гильдиберт, родом франк, по званию монах, получил воспитание, будучи обучен в монастыре Фульдском, и по заслугам достиг таких почестей, что сделался настоятелем того монастыря, а впоследствии дожил до самого высокого достоинства, а именно архиепископского престола в Майнце. Это был человек удивительной святости и, кроме природного ума, славился своей ученостью. О нем рассказывают даже, что он между прочими высшими дарами обладал пророческим духом. Когда при помазании короля возник спор между епископами, а именно между Трирским и Кёльнским, - первый опирался на то, что его престол старейший и, так сказать, основан апостолом Петром, а второй говорил, что Ахен находится в его епархии и каждый думал, что честь посвящения принадлежит ему; но оба должны были отступить перед славой Гильдиберта, признанной всеми. Тогда Гильдиберт подошел к алтарю, взял меч с перевязью и, обратившись к королю, сказал: «Прими этот меч и преследуй им всех противников Христа, как язычников, так и худых христиан, ибо по воле Бога тебе вручена власть над всем государством франков для утверждения мира всех христиан». Затем он подал ему мантию и надел ее со словами: «Пусть это ниспадающее до земли одеяние напоминает тебе об обязанности гореть до дня смерти ревностью по вере и желанием сохранения мира». Далее он вручил ему посох и скипетр, говоря: «При этих знаках вспоминай, что ты обязан отечески управлять своими подданными, и в особенности подавать руку помощи служителям Божиим, вдовам и сиротам; и да не высохнет никогда на твоем челе елей милосердия, которым ты ныне и вовеки помазуешься».

Сказав так, он помазал короля елеем, и два епископа, сам Гильди- берт и Викфрид (Кёльнский), возложили на главу его корону. Когда посвящение было по всем правилам довершено, Оттон был возведен теми же епископами на трон, к которому вели ступени и который был воздвигнут между двух мраморных колонн удивительной красоты, так что оттуда король мог видеть всех, и все его видели.

3. После славословия Богу и торжественного совершения таинства король удалился во дворец, подошел к мраморному столу, убранному королевской посудой, и сел за него вместе с епископами и всем народом, а герцоги хозяйничали. Герцог Лотарингии Гизельберт, в области которого находился Ахен, распоряжался всем торжеством; Эвургард заведовал столом; Гери- ман, франк, смотрел за кравчими; Арнольд заботился о всех благородных, и на нем же лежала обязанность выбора и устройства помещений; Зигфрид, лучший из саксов и второе лицо после короля, зять покойного короля и через то близкий родственник новому, устраивал в то время саксов, чтобы не вышло какой-нибудь распри; он же воспитывал юного Генриха (то есть второго брата короля). В заключение король почтил каждого из князей приличным подарком от королевских щедрот и распустил всех исполненными радостью (8 августа 936 г.).

4. Между тем варвары (славяне) подняли новое восстание (935 г.); Болеслав убил своего брата (см. выше, кн. I, гл. 35), христианина, как рассказывают, весьма богобоязненного мужа, а так как он опасался соседнего ему владетеля, повиновавшегося саксам, то и объявил ему войну. Этот же послал к саксам просить помощи. К нему был отправлен Азик с полчищами мезабу- риев и сильным отрядом гассиганов (славянские племена, повиновавшиеся саксам и жившие около Мерзебурга); туда присоединился еще отряд турингов. Этот последний отряд состоял весь из разбойников: король Генрих был очень строг в отношении чужеземцев, но очень снисходителен к своим единоземцам; потому, когда он видел, что какой-нибудь вор или разбойник хорошо владел мечом и был годен для войны, он всегда избавлял его от заслуженного им наказания, поселял в пригородах Мерзебурга, давал ему поле и оружие и запрещал одно: грабить своих, но зато разрешал производить разбои у варваров, насколько у него хватило бы к тому средств. Масса подобного рода людей образовала настоящее войско на случай необходимости войны. Когда Болеслав услышал о саксонской рати, и что саксы и туринги идут отдельно друг от друга, он, как человек сметливый, разделил своих сподвижников на две части и решился встретить оба отряда. Но когда ту- ринги увидели совершенно неожиданно неприятеля перед собой, они обратились в бегство для избежания опасности. Азик же с саксами и другими вспомогательными отрядами бросился немедля на неприятеля, разбил большую его часть, остальных обратил в бегство и возвратился в лагерь. Не зная ничего о другом неприятельском отряде, который преследовал турингов, он торжествовал одержанную победу с излишней беспечностью. Между тем Болеслав, видя, что наше войско рассеялось и каждый был занят своим делом - одни срывали вооружение с убитых, другие собирали сено для лошадей, а иные легли отдохнуть,- соединил вместе свой пораженный отряд с другими возвратившимися и напал на саксов, ничего не подозревавших и еще более обнадеженных одержанной ими победой. Наш полководец и все его войско были разбиты. Оттуда Болеслав пошел против укрепления того соседнего ему владетеля, взял его с одного приступа и обратил все место в пустыню, какой оно остается и до настоящего времени. Эта война продолжалась до 14-го года правления Оттона (то есть до 950 г.); но после того времени Болеслав сделался верным и полезным слугой короля.

5. Когда же король получил известие о том поражении, оно не смутило его нисколько: подкрепленный свыше, он вторгся со всем войском в землю варваров, чтобы положить предел их грабежам. С ними была ведена война еще при его отце за то, что они оскорбили послов его сына Танкмара, о чем впоследствии мы расскажем подробнее. Новый король определил поставить нового военачальника и избрал в эту должность мужа благородного, деятельного и умного по имени Гериманн. Таким отличием Гериманн возбудил зависть не только прочих князей, но даже своего брата Вик- манна. Этот последний под предлогом болезни удалился из лагеря. Викманн был человек могущественный, храбрый, честолюбивый, знаток военного дела и обладал такими познаниями, что его подчиненные гордились, говоря, что он знает больше, чем то доступно человеческому искусству. Между тем Гериманн, стоявший во главе рати, вторгся в страну, сразился с врагом, мужественно поразил его и тем увеличил зависть своих соперников. К числу таких принадлежал и Эккард, сын Лиудульфа, до того оскорбленный успехами Гериманна, что он хвастливо обещал сделать еще больше или положить свою жизнь. Вследствие того он собрал около себя храбрейших из всего войска, нарушил запрещение короля и пошел через болото, лежавшее между неприятельским городом и королевским лагерем; но он натолкнулся на врагов, был ими окружен и погиб со всеми своими сподвижниками. Всех павших с ним было 18 отборных мужей из всего войска. Король же возвратился назад, в Саксонию, избив множество врагов, а остальных обложил податью. Все это произошло 25 сентября (936 г.).

6. Вслед за тем явились старые враги, венгры, испытав на себе храбрость нового короля (937 г.). Они напали на франков и решились оттуда, если будет возможно, вторгнуться в Саксонию с западной стороны. Но король, услышав о том, выступил им навстречу с сильным войском, обратил их в бегство и изгнал из своей страны.

7. Едва прекратились войны с внешними врагами, как начались внутренние междоусобия. А именно саксы^{^[195]}, покрывшиеся славой под управлением своего короля, считали недостойным себя служить другим племенам и стыдились получать отправляемые ими должности от кого-нибудь другого, а не от короля. Вследствие того Эвурард (очевидно, сакс) восстал против Брунинга (очевидно, франка), собрал войско и сжег его город Элмери, а жителей перебил до одного. Когда король узнал об этом преступлении, он осудил Эвурарда заплатить пеню в известное число лошадей, ценой в сто фунтов серебра, а предводители, содействовавшие ему в том деле, должны были для своего посрамления пронести на руках собак до королевского замка, называемого нами Магдебургом (937 г.).

В том же году король перенес мощи св. мученика Иннокентия в этот же город. Хотя король и наказал нарушителей мира заслуженным образом, но из-за своего кроткого нрава, он принял их весьма милостиво и отпустил с миром, наградив королевскими подарками. Но, тем не менее, они содействовали и после своему герцогу во всех его дурных предприятиях, потому что он был весел, ласков с самыми последними, щедр на подарки и такими качествами успел снискать дружбу многих саксов.

8. В том же году (14 июля) умер баварский герцог Арнульф, и его сыновья в своей гордости отказали королю в повиновении.

9. В том же году умер граф Зигфрид, марку которого наследовал Танкмар, как его родственник; а именно мать Танкмара, которая его родила от короля Генриха, была дочь тетки Зигфрида¹; но король подарил эту марку графу Геро, что чрезвычайно встревожило Танкмара. Король отправился в Баварию и, устроив надлежащим образом дела этой страны, возвратился в Саксонию (938 г.).

10. Между тем распря Эвурарда и Брунинга дошла до того, что они вступили в смертельный бой, опустошили страну, и грабежу и пожарам не было конца. К тому же, возник еще в Саксонии спор о законе наследства: одни утверждали, что сыновья сыновей (то есть внуки умершего главы семейства, и племянники оставшихся братьев в случае ранней смерти их отца) не могут быть причисляемы к сыновьям^{^[196]} ^{^[197]}, если случилось так, что их отец умер прежде их деда. Вследствие того было подано королю прошение сделать всеобщее народное собрание при местечке Стела (ныне Steel an der Ruhr, близ Эссена), и на нем определили отдать это дело на решение судей. Но король последовал лучшему совету и, желая, чтобы благородные мужи и старейшие в народе не понесли бесчестия, повелел решить тот вопрос судебным поединком. На этом поединке победила та сторона, которая относила сыновей от сыновей к сыновьям, и потому было утверждено навеки, чтобы они имели равную долю в наследстве со своими дядями. При этом же случае была обнаружена виновность нарушителей мира, которые до того времени всегда утверждали, что они ни в чем не оскорбляют королевской власти, и только мстят за оскорбления со стороны равных себе. Хотя король и видел, что они его не уважают, если отказываются явиться на суд по королевскому приказанию, но он не принял насильственных мер и даровал им прощение, всегда готовый на милость. Такое снисхождение повело, однако, только к большему злу: мятежники продолжали производить жестокости, убийства, клятвопреступниче- ство, опустошения и пожары; в те дни было мало различия между справедливым и несправедливым, верным и вероломным.

11. Таким образом, Танкмар и Эвурард собрали сильное войско и осадили замок, называемый Бадилики (ныне Belice, на юге от Липштадта), где находился молодой Генрих (то есть второй брат короля); предав город на разграбление своим сподвижникам, Эвурард удалился, поведя с собой Генриха как простого раба. При этом случае был убит Гевегард, сын Удо, брата герцога Гериманна. Обогащенные великой добычей, воины Танкмара были готовы на всякое дело. Он же сам овладел городом Гересбур- гом (ныне Stadtberg на р. Димеле), собрал около себя большую толпу и утвердился, производя оттуда страшные разбои. А Эву- рард держал у себя Генриха. В это же время был убит Деди перед воротами города Ларуна, в котором заперлись люди Эвурар- да. Но когда Викманн, отвернувшийся от короля, узнал о таких злодеяниях мятежников, он изменился и заключил мир с королем, как человек благоразумный, и оставался ему верным слугой до конца жизни. Между тем Танкмар, сын короля Генриха, рожденный от матери благородного происхождения, был всегда готов к брани; человек сведущий в военном деле, необыкновенно деятельный, он в своих воинских подвигах мало обращал внимания на то, что воспрещалось честными нравами. Так как мать его имела огромные владения, то он,

Королевская печать Генриха I

несмотря на то, что его отец наделил его другими поместьями, чувствовал себя тяжко обиженным потерей материнского наследства и вследствие этого взялся за оружие, на погибель свою и всех своих приверженцев, против своего государя короля. Король, видя, что все это дело становится опасным, решился, хотя и против воли, укротить восстание Танкмара и пошел с многочисленным войском против Гересбурга. Но когда жители города узнали, что сам король идет на них с великой силой, они открыли ворота и впустили к себе войско, начавшее обступать город. Танкмар убежал в церковь, которую посвятил Папа Лев св. Петру, но воины преследовали его даже и там; особенно хотели отомстить ему люди Генриха за оскорбление, нанесенное их государю; они не побоялись сбить двери силой и ворвались с оружием в святилище. Танкмар стоял возле алтаря и положил на него свое вооружение с золотой цепью. Пока угрожали ему стражи, замахиваясь на него оружием, Тиодбальд, побочный сын Коббо, нанес ему рану с поруганиями, но был в свою очередь так поражен им, что вскоре отдал дух с ужасными конвульсиями. Но в это же время один из всадников по имени Маинциа проколол Танкмара копьем, пущенным из ближайшего окошка к алтарю, и убил его на таком святом месте (28 июля 938 г.). Но этот виновник ссоры братьев погиб впоследствии жалким образом в сражении при Биртене вместе с золотом, которое он злодейски похитил на алтаре. Когда король, не бывший при этом и ничего не знавший о происшедшем, услышал обо всем, им овладел гнев на неистовство вассалов; а так как междоусобие еще продолжалось, то он не посмел поступить с ними строго. Но все же он оплакивал судьбу своего брата и обнаружил такое мягкосердечие, что даже с похвалой отзывался о воинских доблестях Танкмара; однако Ти- адрик и три его сына от его тетки, действовавшие заодно с Танкмаром, были осуждены по закону франков на виселицу и повешены. Оттуда король повел свою воинственную и обогащенную городской добычей рать против Ларуна, но неприятель, предводительствуемый бургграфом, сопротивлялся отчаянно и не переставал отвечать на камень камнем и на удар ударом. Утомленные боем, они просили перемирия, чтобы снестись со своим герцогом. Им было дозволено, но герцог отказал в помощи. Тогда они вышли из города и сдались в руки короля. Во время этой осады погиб Томма, кравчий, уже давно прославившийся храбрыми деяниями. Когда же Эвурард услышал о смерти Танкмара и о сдаче своих, он потерял мужество, бросился в ноги своему пленнику (то есть принцу Генриху), просил его милости и получил в награду бесчестный договор, заключенный с ним.

12. А именно Генрих был в то время еще молод и имел весьма пылкие нравы; и потому он, увлеченный властолюбием, готовым на все, простил Эвурарду его преступление под условием составить вместе с ним заговор против короля, своего государя и брата и, если удастся, возложить на него корону государства. Таким образом, договор был заключен с обеих сторон. Затем Генрих возвратился свободно к королю и был им принят с более искренней любовью, нежели с какой он сам пришел к нему.

13. Также и Эвурард, по убеждениям Фритурика, преемника архиепископа Гиль- диберта, мужа превосходного и прославившегося своим неусыпным религиозным бдением, отправился к королю, униженно просил прощения и предоставил его воле и себя, и всех своих. Но затем, так как подобное злодеяние не могло остаться совершенно безнаказанным, он был удален в изгнание в город Гильдесгейм. Немного же времени спустя ему было дано высочайшее помилование и возвращены все прежние достоинства.

14. Пока все это происходило, напали неожиданно на Саксонию наши старые враги, венгры, и расположились лагерем на берегу р. Бады (ныне Боде), откуда они делали набеги на всю страну. Один из их предводителей был выслан из лагеря с отрядом войска против города, называемого Стеди- ерабург (ныне Steterburg, между Брауншв. и Вольфенб.). Когда жители заметили, что неприятель утомлен походом и ливнем, образовавшим целые потоки, они храбро выступили из ворот, сначала испугали его криками, а потом бросились внезапно вперед, большую часть избили, а остальных принудили к бегству, захватив предварительно порядочное число лошадей и знамен. В укреплениях, лежавших на их пути, заметили, что они бегут, и начали потому бить их всякого рода оружием; большая часть неприятеля положена была на месте, а сам полководец, загнанный в овраг, кончил там свою жизнь. Другая же часть войска, направившаяся на север, попала, благодаря хитрости одного славянина, в местность, называемую Три- мининг (ныне Dromling, болотистое пространство между реками Aller и Ohre), и, стесненная вооруженными отрядами, погибла в тех непроходимых болотах; теми же, которые спаслись, овладел страх и ужас. Сам предводитель этого толпища, ускользнувший вместе с немногими, попался в плен, был представлен королю и выкуплен дорогой ценой. При этих известиях весь неприятельский лагерь пришел в смятение и старался спастись бегством; с того времени вот уже 30 лет, как венгры не показывались более в Саксонии (938 г.)^{^[198]}.

15. Вскоре после этого (939 г.) Генрих, сгорая желанием получить королевство, сделал большое пиршество в местечке, называемом Салавелдун (ныне Saalfeld). Будучи богатым и могущественным, он одарил по-королевски многих большими поместьями и тем склонил их к участию в его замысле. Большинство, однако, было того мнения, что лучше содержать это дело в тайне с той целью, чтобы не понести на себе обвинения в раздоре братьев. Вместе с тем Генриху был дан совет, каким образом легче дойти до разрыва; он должен был именно предоставить Саксонию защите своих вассалов, а сам отправиться к лотарингцам, народу, неспособному к войне; так и случилось: когда король при первом нападении победил их, они были уже истощены одной битвой. Оставив таким образом, по совету своих единомышленников, Саксонию и передав замки в Саксонии и Турингии своим вассалам, Генрих вместе со своими друзьями удалился в Лотарингию. Когда распространился слух об этих событиях, всеми овладел страх, так как никто не знал причины такого внезапного отпадения от короля и такой неожиданной войны. Сам король, получив такую весть, сначала не хотел ничему верить; но, наконец, удостоверившись вполне, поспешил с войском для преследования своего брата. Когда он подошел к укреплению, называемому Тортманни (ныне Dortmund), защищаемому гарнизоном брата, люди, находившиеся там, припомнив судьбу Танкмара, не осмелились выжидать короля, вышли ему навстречу и изъявили покорность. Между ними был некто Аги- на, которому Генрих поручил охрану города; он, дав страшную клятву королю убедить своего государя к миру, если то удастся, или самому вернуться назад, отправился на этом условии к Генриху. Между тем войско под предводительством короля достигло берегов р. Рейна.

16. Еще в то время, когда велась война между Эвурардом и королем, явился к Ги- зельберту (герцогу Лотарингии) Гадальт, королевский камергер, для заключения мира и союза; но так как герцог не склонялся явно ни на ту, ни на другую сторону, то посол был принят без почета, а ответ откладывался со дня на день. Гадальт, заметив двусмысленность герцога и не желая спокойно смотреть на его проделки, объявил ему прямо: «По приказанию короля повелеваю тебе, в присутствии всего народа, явиться в назначенный день на королевский суд; в противном случае, знай, тебя объявят врагом государства». Подобным же образом отпустил Гизельберт и первого королевского посла, епископа Бернгарда, не оказав ему подобающих почестей и не дав определенного ответа. Рассказывают также, что он неуважительно обращался с королевскими грамотами. Но после тех слов герцог начал обращаться с послом лучше и отпустил его с большим почетом (938 г.).

17. А между тем (939 г.) и Генрих, и Гизельберт, оба готовились к войне и решились идти навстречу королю до самого Рейна. Агина же, помня данную клятву, предупредил их войско, переехал Рейн и явился к королю; выразив ему приветствие в самых почтительных словах, он говорил королю так: «Твой брат, мой повелитель, желает тебе здравия и долгого благополучного царствования над твоим великим и обширным государством, и объявляет тебе, что он спешит, как может, явиться к твоим услугам». Но когда король спрашивал его, о чем он помышляет, о войне или о мире, он увидел в то же время, что огромная масса войск тянется с развевающимися знаменами по направлению к той части его армии, которая перешла уже Рейн. Тогда король обратился к Агине с вопросом: что это за войско, и что это за люди? На это тот отвечал спокойно: «Это мой повелитель, твой брат; если бы он пожелал следовать моему совету, то явился бы иначе; что же касается меня, то я возвратился назад, потому что дал на то клятву». Король, услышав такие слова, невольно выразил телесным движением свою душевную болячку и горько сожалел, что не имеет под рукой судов для переправы через Рейн: быстрое течение реки не представляло возможности к другой переправе, и надобно было думать, что при внезапном нападении врага на отряд, находившийся по ту сторону, ему ничего не останется, как или пасть, или защищать свою жизнь с оружием в руках. Вот потому король взмолился, подняв руки к небу: «О, Боже, Ты виновник и правитель всего существующего, воззри на свой народ, во главе которого меня поставила воля Твоя, и спаси его от врага, дабы все люди познали, что никто из смертных не возможет ничего против Твоей власти, ибо Ты всемогущ, и царство твое от века веков!» Между тем отряд, находившийся на другом берегу, отправив обоз и все имущество в местечко, называемое Ксантен, приготовился мужественно встретить неприятеля.

Так как между нашими и неприятелем простиралось болото, то саксы разделились на две толпы: одна бросилась навстречу неприятелю, а другая напала с тыла, так что враг, атакованный с двух сторон, несмотря на численный перевес, был сильно потеснен. Уверяют же, что с нашей стороны было не более сотни латников, а неприятель имел довольно большое войско. Испытав нападение спереди и с тыла, враги не знали, кому дать прежде отпор; кроме того, некоторые из наших умели говорить по-галльски и начали громко кричать на этом языке, предлагая противнику бежать. Противники приняли эти крики за крики своих, и на том основании обратились в бегство. В этот день было много ранено наших, а иные совсем убиты; между последними находился Аильберт по прозванию Мудрый; он, пораженный герцогом, умер несколько дней спустя. Враги же были все или избиты, или взяты в плен, или, по крайней мере, обращены в бегство; их же обоз и имущество были разделены между победителями. Со стороны лотарингцев мужественно бился Готфрид по прозванию Черный; в этот же день пал в сражении тот Маинциа, о котором я упоминал выше^{^[199]}.

18. Между тем Дади, родом туринг, объявил начальникам замков, которые на восточной стороне были на стороне герцога Генриха, о победе короля и о погибели самого герцога на поле битвы; этой хитростью он подчинял все замки королевской власти. У Генриха из всех укреплений оставалось только два, Мерсбург и Сцитин-

ги. Король же решился после победы преследовать брата и зятя.

19. При известии о потере своих замков Генрих, сломленный последней победой короля, пустился в дорогу всего с 9 вооруженными воинами, но прибыл уже довольно поздно в Саксонию и заперся в укреплении Мерсбург. Также и король, услышав об этом, повернул в Саксонию и вместе с войском осадил крепость, в которой находился его брат. Но последний не мог устоять против сильнейшего, и через два месяца, сдав город, явился к королю. Ему было дано перемирие на 30 дней с тем, чтобы он очистил Саксонию со своими; но кто предпочтет обратиться прямо к королю, тот получит прощение. И с тех пор Саксония успокоилась на некоторое время от внутренних междоусобий (939 г.).

20. Но варвары (то есть славяне), поощряемые нашими несогласиями, не переставали опустошать страну огнем и мечом, и сделали коварную попытку умертвить Геро, которого король поставил над ними. Он же предупредил их хитрость и в одну ночь избил до 30 варварских князей, упившихся допьяна на одном веселом пиршестве. Но так как у него не было достаточно сил против всех варварских племен - а в это время возмутились даже и аподриты (ободриты, на Эльбе), уничтожили наше войско и умертвили его предводителя по имени Гайку,- потому король сам сделал против них несколько походов, опустошил их страну и довел до крайней погибели. Тем не менее варвары предпочитали войну миру, и всякое бедствие в их глазах было еще ничтожно по сравнению с потерей свободы. Это какое-то суровое отродье людей, которых нельзя испугать никакой строгостью; привыкнув к самой жалкой пище, славяне считают еще наслаждением то, что для наших было бы невыносимым бременем. Действительно, немало прошло времени с тех пор, как мы ведем с ними борьбу с переменным счастьем; и это неудивительно, потому что мы (то есть германцы) сражаемся за славу и распространение своей власти, а для славян дело идет о выборе между свободой и рабством. И в те дни саксам пришлось вытерпеть нападение не одного врага, а многих: славяне с востока, франки с юга, лотарингцы на западе, с севера даны (то есть норманны) и опять славяне; вот потому-то и затянулась борьба с варварами надолго.

21. Еще при короле Генрихе (I) попался в плен один славянин по имени Тугумир; по закону его соотечественников ему приходилось бы наследовать от отца власть над коленом гевельдеров (то есть гавельцев, живших по р. Гавелю, близ Бранденбурга). Подкупленный большими деньгами и уговоренный еще большими обещаниями, он дал слово изменить своей стране. Потому, выдав себя за спасшегося бегством, он явился в город, называемый Бреннабургом (Бранный Бор, ныне Бранденбург), был признан его владетелем и вскоре затем изменил своим. Он пригласил именно к себе своего племянника, одного оставшегося в живых из народных князей, овладел им хитростью, умертвил его, а город и всю страну предал власти короля. Вследствие того владычество короля распространилось над варварскими племенами до самой р. Одер, и они были обложены податью (939 г.).

22. Между тем Генрих, принужденный оставить Саксонию, снова удалился в Лотарингию и жил вместе со своими вассалами довольно долгое время у зятя, а именно у герцога Гизельберта. Но король вторично повел войско на Гизельберта и опустошил огнем и мечом всю Лотарингию, находившуюся под его властью. Сам же Гизель- берт был осажден в замке, называемом Киеврмонт (ныне Chevremont, близ Лютти- ха), но успел ускользнуть и убежал оттуда. Так как осада, по неприступности замка, мало подвигалась вперед, то король опустошил окрестные страны и возвратился в Саксонию.

23. Прослышав об одном чрезвычайно хитром и ловком стороннике Гизельберта по имени Иммо, король счел за лучшее продолжать борьбу при помощи его коварства, нежели собственного оружия. Действительно, Иммо, как человек хитрый, охотно подчинился тому, кто был лучше и сильнее, и поднял оружие против герцога. Это обстоятельство, при его крайнем положении, было для него весьма тяжело, потому что он имел теперь врага в том, на чей ум и чью верность полагался до тех пор более, нежели на кого-либо другого. Неудовольствие герцога особенно усилилось, когда он услышал, что Иммо своей хитростью успел отнять у него целое стадо свиней. Это случилось так: когда свинопасы герцога гнали стадо мимо ворот, Иммо приказал выставить перед воротами поросенка, и затем, открыв ворота, заманил в крепость все стадо свиней. Герцог не мог перенести такого оскорбления, собрал войско и осадил Иммо. А в его крепости случилось множество ульев, которые он и побросал во время приступа в лицо всадникам. Пчелы перекусали своим жалом лошадей, и всадникам ничего не оставалось, как бежать; когда же Иммо, смотревший на все происходившее с высоты стен, увидел их бегство, то начал еще грозить нападением. Обманутый несколькими подобными хитростями Иммо, герцог снял осаду. Но удаляясь, он выразился так: «Пока Иммо был на моей стороне, я без всякого труда держал лотарингцев в повиновении им одним, а теперь и со всеми лотарингцами не могу захватить его одного».

24. Эвурард, заметив, как длится война, не хотел оставаться более спокойным. Не опасаясь больше короля, он нарушил клятву, соединился по-прежнему с Гизельбер- том и вместе с ним продолжал разжигать войну. Не довольствуясь западными провинциями, они вторглись в страны, лежавшие на восток от Рейна, и предали их опустошению. Когда услышали о том в королевском лагере - а король в то время (939 г.) осаждал Бризег (ныне Breisach) и другие крепости, находившиеся во власти Эвурар- да,- то многие оставили войско, и тогда исчезла всякая надежда, чтобы саксы могли более удержать свою власть в государстве^{^[200]} ^{^[201]}. Но король, несмотря на всеобщее замешательство, выказал такую стойкость и такое могущество, хотя и был окружен весьма немногими вассалами, будто бы ему не предстояло никаких затруднений. А в то время оставили свои палатки со всем имуществом даже духовные князья (то есть архиепископы и епископы) и отреклись от короля.

25. Мне не следовало бы собственно разоблачать настоящие причины такого отпадения духовенства¹ и другие королевские секреты, но я считаю себя обязанным удовлетворить требованию истории; если же я при этом в чем-нибудь провинюсь, то да будет мне то прощено. Архиепископ, которого король отправил к Эвурарду для заключения мира и договора, дал по настоятельному требованию Эвурарда клятву обоюдно выполнить условия мира, и на этом основании объявил королю, что он не может отступиться от своей присяги. Но король отправил тогда другого епископа с ответом, сообразным своему достоинству, и желал не быть связанным ничем, на что епископ мог обязать себя без его согласия. Вот за это-то неповиновение своему королю как верховному властителю, и даже за отчуждение от него, первый из них был сослан в город Гаммабург (ныне Hamburg), а епископа Ротгарда (Страсбургского) король удалил в Новокорбийский монастырь. Вскоре, впрочем, он милостиво простил их обоих, возвратил им свое расположение и отдал прежние должности^{^[202]}.

26. Когда после этого был отправлен Ге- риманн с войском для усмирения герцогов, он нагнал их на берегу Рейна и нашел, что большей части их рати уже не было, так как она переправилась с добычей на другую сторону реки. Вследствие того герцог Эвурард, захваченный вооруженными воинами, пал, проколотый насквозь копьями, но после того как он уже получил немало ран и сам мужественно переранил других. Гизель- берт, обратясь в бегство, спасался вместе со многими на судне; но оно под тяжестью насевших на него погрузилось и ушло ко дну; сам же герцог со всеми прочими утонул и никогда не был отыскан. Когда король узнал о победе своих и о смерти герцогов, он возблагодарил всемогущего Бога за помощь, которую Он оказывал ему уже не раз в затруднительное время; а над Лотарингией поставил герцогом Одо, сына Риквина, возложив на него воспитание своего племянника, сына Гизельберта, по имени Генрих, мальчика, подававшего большие надежды. Мать же ребенка (то есть Герберга, дочь Генриха I и сестра Оттона I; см. о ней выше, кн. I, гл. 30) вышла замуж за короля Людовика (IV, Заморского, короля Франции), почему и Генрих, брат короля, оставил Лотарингию и убежал в Карлову империю (Францию). За смертью герцогов последовала весьма суровая зима, а за зимой сильнейший голод (939 г.).

27. Вскоре за тем, не знаю, серьезно или для вида, Иммо поднял оружие против короля, но окруженный среди зимы войском, он сдался вместе с укреплением и после того всегда служил верно и честно (940 г.).

28. Королю подчинились также и племянники Гизельберта, получив обратно все крепости, которыми они владели. Один Ки- еврмонт был защищаем Ансфридом и Арнольдом. Иммо отправил к ним письмо, где говорилось, между прочим, следующее: «Я не хочу сам оценивать своих достоинств; ваше мнение будет вместе и моим. О вас же все знают, как о предводителях своего народа. Но никто не сомневается в том, что каждый может сделать двумя руками более, чем одной; отсюда прямо следует, что трое справятся с одним. Что нас заставляет служить саксам, как не наши же междоусобия? Покорив вас оружием, могут ли они радоваться своей победе? Победителя растлевает рабство тех, кого он покорил. Я покинул нашего общего повелителя, лучшего из смертных (то есть Ги- зельберта), того, кто покровительствовал мне с детства, считал меня своим другом и одарил великой властью и под страхом заплатить за то жизнью соединился с саксами. И что же?! Вы сами знаете, вместо заслуженной награды, меня постыдно презрели, напали на меня с оружием и обратили из свободного человека почти в раба. А чтобы вы теперь знали, как честно я забочусь об общественном благе, я хочу отдать за тебя, Ансфрид, мою единственную дочь. И после этого вы не будете подозревать меня в какой-нибудь измене? Назначьте мне место для совещания, и тогда я сдам вам на руки залог моей верности, чего нельзя сделать через посла». При таком письме хотя их грудь была из железа и они давно не доверяли этому человеку, не могли они предположить такого притворства, и завлеченные изменническими словами, назначили место для личного свидания. А он скрыл незаметно вооруженных людей, коварно овладел ими и под стражей отправил к королю при следующем письме: «Тот, кто повыше, будет характером помягче и не нуждается ни в оковах, ни в побоях; угрозы извлекут из него все, что он знает. Ансфрид же крепок, как железо; если его усовестят величайшие истязания, то и этого много». Когда они явились к королю, он наказал их долгим заключением; но впоследствии ему удалось склонить их на свою сторону кротостью, и тогда он отпустил их с миром. В эту эпоху события и обстоятельства так перепутываются друг с другом, что трудно разобрать их последовательность, а потому пусть не обвиняют меня, что в моем рассказе времена перемешаны, и я иногда излагаю последующие события впереди тех, которые им предшествовали.

29. Вскоре (940 г.) король, по свойственной его сердцу кротости, сжалился над тяжкой судьбой своего брата, подарил ему для своего содержания несколько укреплений и указал жить в Лотарингии.

30. Во все это время свирепствовала беспрерывно война с варварами. Так как воины, отправленные для подкрепления маркграфа Геро, были утомлены частыми походами и мало получали поддержки от податей, тем более что славяне нередко

Монограмма Оттона I Великого.

Текст на латыни гласит: «Подпись господина Оттона великого и непобедимого... императора Августа». На месте «...» собственной рукой Оттон поставил монограмму. Из акта, данного под стенами Равенны в 970 г.

отказывали в них, то они мятежническим образом возмутились против Геро. Но ко всеобщему счастью, король всегда принимал его сторону. Вследствие того, считая себя глубоко оскорбленными, они перенесли свою ненависть и на короля.

31. Это обстоятельство не укрылось от внимания Генриха, и, как то очень часто случается, если оскорбленному подать надежду на приятное для него, он без труда склонил людей подобного настроения соединиться вместе с ним; сумев таким образом восстановить войско против государя, Генрих снова возымел надежду сделаться королем. Наконец, после размена послов с обеих сторон и обоюдных подарков, он склонил на свою сторону почти всех вассалов восточной страны. Это дело вскоре приняло огромные размеры; образовался сильный заговор, и был составлен план, в ближайшую Пасху (941 г.), если Генрих явится лично во дворец, умертвить короля и возложить на него корону. Хотя сначала никто не донес о ходе заговора, но незадолго перед Пасхой измена открыла все королю, которого и на этот раз спасла защищающая его рука Провидения. Он окружал себя и днем и ночью толпой верных вассалов, и таким образом во время торжества, не уменьшая ни в чем своего достоинства и королевской пышности перед народом, навел величайший страх на врагов. После же праздника, по совету главным образом франков, находившихся при нем, а именно Гериманна, Удо и Конрада по прозванию Красного, он приказал схватить живыми или мертвыми тайных заговорщиков. Между ними первым был Эрик, человек, помимо этого преступления, отличный и превосходный во всех отношениях. Когда он заметил, что к нему приближаются вооруженные люди, он, зная свою вину, сел на коня, схватил оружие и окруженный толпами неприятелей, желал лучше умереть, вспоминая свою прежнюю доблесть и храбрость, нежели попасть в руки неприятеля. Так пал этот муж, проколотый копьем; его ценили и уважали еди- ноземцы за силу и мужество. Прочие участники заговора были захвачены на следующей неделе и сообразно с законами испытали заслуженную казнь: они были обезглавлены. Генрих же спасся и убежал из государства (941 г.).

32. В этом году случилось много небесных знамений. Являлись именно кометы от 18 октября до 1 ноября. Многие были испуганы тем и боялись или страшной чумы, или, по крайней мере, перемены правления, потому что и перед смертью Генриха совершалось много чудного: так, при ясном небе вдруг почти совсем исчез солнечный свет, а в дома через окошки проходили красные лучи, как кровь. Слух ходил, что гора, где был погребен всемогущий Господь, во многих местах извергала пламя. Также у одного человека снова выросла во сне левая рука, которую ему отрубили мечом почти год тому назад; в знак же чуда он получил на том месте, где была отрублена рука, красную черту. За теми же кометами последовало страшное наводнение, а за наводнением падеж скота (942 г.).

33. Когда же Одо, наместник Лотарингии, и Генрих, королевский племянник, умерли оба, герцогское достоинство в этой стране было передано Конраду, за которого король выдал свою единственную дочь, так как он был разумный и храбрый юноша, деятельный в войне и мире и верный его союзник (943 г.).

34. В то время Баварией управлял Бер- тольд, брат Арнульфа; сражаясь победоносно с венграми, он приобрел своим торжеством великую славу.

35. Между тем король, усиливаясь с каждым днем, не довольствовался более отцовским наследием, отправился в Бургундию и подчинил себе и короля, и саму страну (944 г.)^{^[203]}.

36. Когда таким образом все царства смолкли перед Оттоном и все враги уступили его силе, он вспомнил по просьбе и убеждениям своей достойной матери о брате, сокрушенном бедствиями, и поставил его над государством баваров, так как Бер-

¹ Вслед за покорением Бургундии в 944 г., автор, чтобы начать следующую главу так, как ему хотелось, упоминает о покорении Франции Оттоном. Но это случилось в 947 г., а в главе 36 идут события 945 г. Потому мы и опускаем конец главы 35 как анахронизм. Подробное описание войны с Францией, осада Парижа Оттоном и подчинение Франции изложено у автора в начале третьей книги.

тольд уже умер (945 г.). С тех пор произошло между ними примирение, которому Генрих оставался верным до конца дней своих. Государь же Генрих был соединен браком с дочерью герцога Арнульфа, женщиной замечательной красоты и удивительного ума. Мир и согласие братьев, угодные Богу и приятные людям, были прославляемы всей вселенной; они единодушно заботились о расширении государства, о покорении врагов и отеческом управлении своего народа. Получив герцогство Баварию, Генрих не предавался более праздному безделью, но отправился в поход, взял Аквилейю, два раза победил венгров в бою, переправился за р. Тицин и, собрав большую добычу в неприятельской земле, возвратился благополучно на родину.

Нравы, образ жизни и наружность таких преславных и великих мужей (Оттон I и Генрих, его брат), ниспосланных нам Божественной милостью на утеху и украшение нашего века, я не могу описать: это превышает мои силы. Но я не могу не выразить того благоговения, которое я к ним питаю. Оттон, могущественный властитель, старейший и лучший из братьев, отличался прежде всего благочестием; в своих предприятиях он обнаруживал настойчивость, ставившую его выше всех смертных; внушая страх королевским авторитетом, он был в то же время обходителен, в подарках щедр, предавался сну умеренно и даже говорил всегда во сне, так что, казалось, он никогда не спит. В отношении своих друзей Оттон во всем был добродушен и доказывал им более нежели человеческую верность. Мы слышали, что некоторые из обвиненных и даже уличенных в своих преступлениях находили в нем своего защитника и ходатая: он не хотел допускать того, что они виноваты, и обращался с ними так, как будто бы они не причинили ему никакого зла. Его способности приводят в удивление: только после смерти королевы Эдиды¹ он выучился грамоте и знал ее так хорошо, что мог в совершенстве читать книги и понимать. Он умел, кроме того, говорить по-романски и по-славянски. Но редко случалось, чтобы он считал нужным пользоваться ими. На охоту ходил он часто, любил игру в кости и, сохраняя королевское приличие, иногда принимал участие в военных игрищах. Ко всему этому он присоединял сильное телосложение, соответствовавшее вполне его королевскому достоинству; волосы на голове были темноватые, глаза блестящие сверкали наподобие молнии, цвет лица красноватый, пышная борода отпущена низко, хотя в противность древнему обычаю; грудь, как у льва, покрыта волосами, тело гибкое, походка то быстрая, то умеренная; одеяние отечественное, и он никогда не менял его на чужеземное. Если ему приходилось надевать корону, то, как уверяют, он всегда приготовлял себя к тому постом. Что касается Генриха, то он был чрезвычайно важного характера, и потому людям, не стоявшим к нему близко, казался мало добродушным и общительным; чрезвычайно любил торжественность и оставался верным своим друзьям; он выдал сестру своей жены за бедного вассала и сделал его своим другом и сподвижником. Генрих был статен и высок, так что в юности он располагал каждого в свою пользу необыкновенной красотой. Самый младший из братьев, государь Бруно, отличался умом, познаниями, добрыми нравами и живой деятельностью. Когда король поставил его во главе необузданного народа лотарингцев, он очистил страну от разбойников и приучил ее к такой строгой законности, что с того времени в тех местах господствовали величайший порядок и глубокая тишина^{^[204]}.

37. Когда (945 г.), таким образом, прекратились внутренние и внешние войны, божеские и человеческие законы приобрели всю силу и авторитет. В это же время поднялось тяжкое гонение на монахов, ибо некоторые епископы утверждали, что они считают за лучшее иметь в монастырях немногих, но достопочтенных сподвижников, нежели многих ленивых и негодных людей. Если я сам не заблуждаюсь, то, мне кажется, эти епископы не приняли во внимание слов того домохозяина в притче (Матф., XIII, 29), который запретил слугам вырывать плевелы и повелел оставлять расти вместе и пшеницу, и плевелы, пока не придет время жатвы. Вследствие того многие, сознавая свои слабости, сложили монашеское одеяние и оставили монастыри, чтобы избавиться от тяжкого ига, возложенного на них верховными пастырями. Впрочем, были тогда и такие люди, которые полагали, что архиепископ Фритерик распорядился так не с чистыми намерениями, но имея затаенную мысль оскорбить тем аббата Гадамара, мужа достопочтенного и вполне преданного королю.

38. Этот Гадамар отличался необыкновенным умом и деятельностью. Во время его управления сгорела знаменитая церковь в Фульдском монастыре; он ее восстановил в большем блеске и закончил. У Гадамара был заключен тот архиепископ, когда его уличили во вторичном участии в заговоре; сначала он содержал его с почетом, но, перехватив отправленное им письмо, начал смотреть за ним несколько строже. Когда епископ был выпущен, он искал случая отомстить ему и, не имея законной причины, старался сначала притеснять небольшие монастыри, чтобы после перейти и к самым знаменитым. Но все эти хитрости были напрасны, потому что аббат оставался в милости и дружбе у короля; между тем явились и другие обстоятельства, не допустившие архиепископа привести в исполнение свои замыслы.

39. В это время сестра короля (Герберга; см. о ней выше, гл. 26) родила королю (Франции) Людовику трех сыновей: Карла, Лота- ря и Карломана. Но сам король Людовик, вследствие измены своих герцогов, был взят в плен норманнами и по совету Гуго (то есть Великого, герцога Франции) заключен пленником в Лугдунуме (ныне Laon). Старшего же его сына Карломана норманны увели с собой в Ротун (ныне Rouen), где он и умер. Когда король (Оттон I) узнал о том, его весьма огорчила судьба его друга, и он приказал готовиться на будущий год (946) к походу в Галлию против Гуго.

40. Когда в это время (946 г.) король остановился в одной лесистой местности для охоты, мы видели, как туда явились к нему заложники Болеслава (то есть из Богемии), и король приказал их показать народу. Велика была его радость по поводу прибытия этих заложников.

41. Этот год (946) ознаменовался великой печалью для всего народа: умерла блаженной памяти королева Эдида (см. выше, кн. I, гл. 37), провожаемая слезами и рыданиями всех саксов; день ее смерти случился 26 января. Она была англосакского происхождения и славилась не менее своим благочестием, как и происхождением из королевского рода. Десять лет она разделяла власть со своим мужем, и в одиннадцатый год умерла. Между саксами она жила 19 лет. От нее остался сын Лиудульф, который в то время не уступал никому душевными и телесными качествами; также и дочь по имени Лиудгарда, выданная за герцога Конрада. Эдида погребена в городе Магдебурге в новой базилике, в северном приделе, против восточного окошка.

Здесь заканчивается вторая книга.

Третья, последняя, книга состоит из 76 глав и излагает события до смерти Оттона Великого в 973 г. Но только первые 69 глав, до 967 г., принадлежат нашему автору: конец был дописан неизвестным. Таким образом автор охватывает почти весь второй блестящий период правления Оттона, когда тот постоянно был занят внешними делами: войной с Францией и в особенности с Италией. Автор и здесь остался верным себе и не выходил за пределы истории Германии, где правление Оттона, вследствие новых смут и восстания сына Лиудульфа, представляло не лучшую картину, как и в первом периоде до смерти

Эдиды. Вот как автор относится, например, к замечательнейшему событию второго периода правления Оттона Великого, а именно к завоеванию Италии и приобретению императорского титула: «Когда (в 961 г.) все дела франков, саксов и окрестных стран были устроены надлежащим порядком, Оттон решился идти в Рим и вторгся в Лангобардию. Но как он после двухлетней осады взял в плен короля лангобардского Беренга- рия (II) с женой и детьми и сослал в ссылку, а римлян дважды разбил и покорил, как он подчинил своей власти герцогов беневентских, греков победил в Калабрии и Анулии, открыл серебряные рудники в Саксонии и как он вместе со своим сыном расширил пределы государства — рассказ обо всем этом превышал бы мои слабые силы; как я уже объявил в начале моей истории, я предпочитаю ограничиться немногим, насколько могу излагать верно, с сохранением полной преданности» (кн. III, гл. 63). Оставаясь, таким образом, строго историком своей нации, наш автор только называет важнейшие внешние события и после 961 г. снова возвращается к изложению внутренних междоусобий Германии, не прекращавшихся до конца правления Оттона Великого.

Res gestae Saxonicae, 919-973. Кн. I и II.

КОММЕНТАРИЙ. В введении к «Деяниям саксонским» Видукинд сам объясняет свои побуждения взяться за труд. Монастырь Корбийский, в котором он жил, был колонией французского монастыря того же названия на р. Сомма, близ Амьеня, основанного в начале IX в., и скоро сделался рассадником других монастырей Германии. Его преуспеяние было тесно связано с возвышением Саксонской династии, и потому не удивительно, что историк ее должен был явиться именно в этом монастыре. Первый аббат его был Экберт, брат которого, Лиудульф, считается дедом Генриха I, а потому короли саксонские смотрели с особенным почтением на Корби и одаряли его преимущественно перед прочими монастырями. Такое особенное отношение монастыря к Саксонской династии должно быть постоянно в виду при оценке взглядов автора на описываемые им лица и события.

<< | >>

↑

Источник: М.М. Стасюлевич. История Средних веков: От Карла Великого до Крестовых походов (768 - 1096 гг).. 2001

Еще по теме Здесь начинается вторая книга.:

- Всемирная история - История Древнего Востока - История Древнего Рима - История Древней Греции - История Нового времени - История средних веков - История стран Европы и Америки -