<<
>>

Теоретико-правовая конструкция большевизма

Формировавшаяся послс октябрьского переворота теория права базировалась на идеологии классического марксизма.

Заметную роль в процессе зарождения и становления советского права сыграл Петр Иванович Стучка (1865—1932).

Основными началами нового, революционно-марксистского правопо- нимания Стучка считал:

(1) классовый характер всякого права;

(2) революционно-диалектический метод (вместо формальной юридической логики);

(3) материальные общественные отношения как базис для объяснения и понимания правовой надстройки.

B развитии советского права Стучка выделяет три этапа: «1) этап разрушения им так называемого военного коммунизма; 2) этап отступления и 3) этап нового наступления к социализму на базе нэпа, или, выражаясь юридически, на базе советского права»[45].

Стучка и другие сторонники «классового права» правом именуют (в духе легизма) установление диктатуры пролетариата в лице новой партийно-политической власти. Именно революционное отрицание права рассматривалось и толковалось как сушество. смысл и содержание нового права. Ha всех этапах «революции права» новое право, так или иначе, прямо или косвенно выступает, по существу, как соответствующая форма и средство ограничения или отрицания права. Стучка дает определение закона следующим образом: «Правовой нормой, или законом, мы называем принудительное право, исходящее от государственной власти и относящееся к области права»[46]. Отожествление здесь «правовой нормы» и «закона», в частности, означает, что именно государство является создателем права в виде принудительных «правовых норм». Таким образом, согласно Стучке, право и закон полностью совпадают.

Особенность советского права Стучка видел в его классовом характере, в том, что это «советское право», «право переходного периода» есть «пролетарское право». Bce три тезиса жестко привязаны к идеологии и объясняют сущность нового государства, а синонимы: «советское право», «право переходного периода», «пролетарское право» — особенность нового гипа государственности в форме советов (не парламентской республики), служащих выражением интересов воли господствующего класса.

Термин «советское право» возник в буржуазных кругах как антипод «буржуазному праву» и характеризовал антиправовой характер советской власти и ее нормотворчества. Стучка, отстаивая точку зрения марксистов, откровенно заявлял, что «советское право понималось как отрицание всякого права...»[47].

Термин «пролетарское право» появляется впервые в 1918 г. (в официальных документах, в работах П.И. Стучки, Д.И. Курского, М.Ю. Козловского, H.B. Крыленко). «Пролетарское право» рассматривается, прежде всего, как «классовое право» и средство подавления. Право вообще отожествляется с подавлением и насилием. «Государство» и «право» здесь выступают как различные компоненты единого средства насилия. Стучка, как и другие марксисты, имея фактически дело с неправовой ситуацией, пытались в целом ec интерпретировать в свете обших представлений об «отмирании» права и государства. Ho за «отмирание» выдавалось его отсутствие. Самое последовательное соблюдение неправового и антиправового закона не может привести к праву. Неправовой закон по своей природе произволен и в принципе не может не нарушаться и самими создателями данного закона.

Восприятие и трактовка ситуации отсутствия права в виде процесса «отмирания» права являются недостатком всего марксистского правопонимания советского времени. Классовый подход к праву и государству ориентировал на понимание их как организационных форм и средств классового насилия вплоть до полного исчезновения классов при коммунизме. B таком случае речь идет о «праве» того или иного класса утверждать свое «классовое право».

Начало теоретико-правовому обоснованию политического режима государства диктатуры пролетариата было положено концепцией «пролетарского права», развитой наркомом юстиции Д.И. Курским. Новое, революционное право, по его мнению, — это «пролетарское коммунистическое право». «Отмена всех норм буржуазного права, — писал Д. Курский, — единственная гарантия правосудия для городского и сельского пролетариата и беднейшего крестьянства, поставившего в своей диктатуре великую цель: полное подавление буржуазии, уничтожение эксплуатации человека человеком и водворение социализма»[48].

Реализация этих положений в виде «военного коммунизма» отмечается Курским как «система принудительных норм», при которой «мы вынуждены были расширять область внесудебных репрессий...»[49]. Такая характеристика «юридической надстройки» периода «военного коммунизма» демонстрирует ее неправовую природу.

B годы «военного коммунизма», который был во многом реализацией классического марксизма, права как такового не было. Так называемое пролетарское право показало свой неправовой характер и антиправовую сущность, поскольку социалистическая природа «военного коммунизма» исключала возможность права. Ho и при нэпе «интересы государства должны превалировать над интересами ограждения личных прав отдельных граждан»[50]. B этом вся сущность «ортодоксальных» марксистов; интересы государства выше интересов индивида.

Ориентация на классово-диктаторское, партийно-политическое «пролетарское право» пережила период нэпа и в дальнейшем легла в основу общеобязательных представлений о «социалистическом праве» как праве пролетарском по своей классовой сущности.

Следует особо отметить, что для коммунистической идеологии и практики отрицание права и установка на перевоспитание человека — два взаимосвязанных аспекта отрицания личности и утверждения коллективистской общности. Сходные представления о праве развивал и ученик H. Бухарина И. Подволоцкий: «Право представляет собой систему принудительных социальных норм, отражающих экономические и другие общественные отношения данного общества, норм, вводимых и охраняемых государственной властью господствующего класса для санкционирования, регулирования и закрепления этих отношений и, следовательно, закрепления господства данного класса»[51].

B 1920-е годы проблемам марксистского правопонимания был посвяшен ряд публикаций И. Разумовского[52]. Право, по Разумовскому, — это форма общественного сознания, поскольку является идеологической формой классовых материальных (экономических) отношений. Вопрос о судьбах права после пролетарской революции Разумовский рассматривает в плоскости использования пролетарской диктатурой отмираюших категорий буржуазного права. Право как «пережиток» буржуазного общества будет существовать до тех пор, пока существуют классы и пролетариат как класс[53].

Интересна позиция M.A. Рейснера, рассматривающего классовое право с позиций психологической теории права Петра- жицкого. Право победившего класса, по Рейснеру, не заменяется целиком и непосредственно идеологической формой власти, т.е. исключительно политической организацией, политикой. Социальная функция права — соглашение и компромисс, которые, хотя и не гарантируют полного равенства и распределения власти и экономического обеспечения, но создают общий порядок на основе той или иной «справедливости» и признанных ею «прав». По Рсйснеру, свободны лишь государство, власть и эта свобода трактуется как непосредственное насилие по принципу целесообразности. B такой конструкции исключается понимание права как свободы вообще и свободы индивидов в особенности, поскольку субъектами права у него являются классы, а индивиды остаются за бортом такой антииндивидуалистической, классово-коллективистски интерпретируемой интуитивной теории права. Здесь опять идеология правит бал: интуиция подсказывает победившему пролетариату правила игры.

При нэпе «действует уже не один штык или сила, но своего рода молчаливое соглашение, по которому навстречу красной власти идут различные «красные» купцы, предприниматели, кустари, собственники и тому подобные нетрудовые слои, которые и принимают объявление основных гражданских прав в качестве правового соглашения с пролетариатом и его союзником — трудовым крестьянством»[54]. Тем самым новое междуклассовое («обшее») право определило «неравенство между крупнейшими классовыми группами» и выразило (в соответствии с этим неравенством) «регулирующую справедливость» в межклассовых отношениях, в основе которой лежит господство пролетарского права с его трудовым принципом, ограничивающим и допушенные институты буржуазного права[55]. Нэп и у Д. Курского, и у П. Стучки, и у M. Рейснера — досадное недоразумение, временное явление, затишье пред бурей, а буржуазное право — лишь временное допушение при господстве пролетарского права.

Возражая против преувеличения удельного веса и значения «формы буржуазного индивидуалистического права» в общем контексте советского права при нэпе, Рейснер, по существу, верно отмечает, что в основных сферах обшественных отношений в городе и в деревне «мы встречаемся в первую голову не C зашитою каких-либо частных прав, а с осуществлением социалистических начал нашего правопорядка»[56]. Рейснер объясняет логику развития событий просто: в той мере, в какой частный собственник необходим на данно.м этапе развития советского государства, в той мере государство будет даровать права этому собственнику. Таким образом, с точки зрения и идеологии и права смерть нэпа была предрешена.

Такое легистское правопонимание дополняется положением о том, что именно государство является творцом права. Поэтому в Советской республике права как гражданские, так и публичные должны рассматриваться как средства для осуществления гражданином его официальных функций, его общественных обязанностей. Это значит, что право, принадлежащее личности, есть не столько свобода личности, сколько ее общественная обязанность. Право как обязанность — вот коренное отличие взгляда социализма на субъективные права личности от воззрения на них буржуазной доктрины Запада. A раз гражданин получает свои права, т.е. границы своей свободы, из рук государства, то в советском праве доминирующим оказывается принцип: «Дозволено лишь то, что по законам разрешено», так как носителем и источником права является не личность, но государство».

Под воздействием партийно-политических решений и установок конца 1920-х годов представители различных направлений правопонимания вносили существенные изменения и коррективы в понимание развития государства и права. Авторы передовой статьи ведущего юридического журнала того времени «Советское государство и революция права» писали о необходимости использования решений XVI съезда партии как методологической основы теоретических разработок[57]. Установка на политизацию права была дана Л. Кагановичем в докладе, сделанном в Институте советского строительства и права Коммунистической академии (4 ноября 1929 г.)[58].

Попытка выработки «правильной» позиции в правопонима- нии была предпринята на 1 Всесоюзном съезде марксистов- государственников и правоведов в 1931 г. Резолюция I Всесоюзного съезда ориентировала советских юристов на превращение теории советского права в «орудие борьбы на практике за генеральную линию партии», означавшую переход «от товарообмена к продуктообмену, к непосредственному планированию всего народного хозяйства» и преодоление «пережитков буржуазной формы права» нэповского времени»[59].

Победа социализма (т.е. ликвидация человека как индивида и превращение его в члена советского общества) требовала осмысления проблем государства и права. B этих условиях E. Пашукаписом была выдвинута концепция «социалистического права», основные идеи которой были высказаны в докладе на теоретической конференции Московского правового института 3 апреля 1936 г. Ликвидация многоукладности хозяйства положила начало советскому социалистическому праву. Ha этом этапе социалистическому государству в форме диктатуры пролетариата соответствует социалистическое право в форме принудительных требований и установлений диктатуры пролетариата — «право социалистического государства»[60]. Сами понятия «закон», «нормы закона», «социалистическая законность» представлены Пашуканисом лишь как политические средства выражения и реализации директив правящей партии, поскольку ядро закона — это «руководящие указания партии»[61].

B истории советского правопонимания особое место занимает проведенное Институтом права CCCP Совещание по вопросам науки советского государства и права (16—19 июля 1938 r.). «Право, — отмечал A. Вышшіскийл — это есть воля класса, господствующего в данном обществе. Воля рабочего класса, направленная к построению социализма, есть воля социалистическая, и право, выражаюшее эту волю, есть право социалистическое»[62]. По мере построения социализма пролетарское право становится правом социалистическим. A советское право отражало суть и специфику нетрадиционной республики. Вышинский писал: «Советское право есть совокупность правил поведения, установленных в законодательном порядке властью трудящихся, выражающих их волю и применение которых обеспечивается всей принудительной силой социалистического государства, в целях защиты, закрепления и развития отношений и порядков, выгодных и угодных трудящимся, полного и окончательного уничтожения капитазизма и его пережитков в экономике, быту и сознании людей, построения коммунистического обшества»[63].

Таким образом, советское, социалистическое право создаст предпосылки к отмиранию как права, так и государства при коммунизме. По своему типу «пранопонимание», предложенное Вышинским, является лсгистским, поскольку в его основе лежит отожествление «права» и «закона». По Вышинскому, сущность права определяется приказами диктаторской власти.

Совещание 1938 г. знаменовало собой полное подчинение советской юридической науки нуждам тоталитарной диктатуры.

Приказное правопонимание господствовало в советской науке до второй половины 1950-х годов и сохранилось фактически в 1960-е годы, хотя по аналогии с «советским социалистическим общенародным государством» стали говорить о «советском социалистическом общенародном праве». Ho в советской юридической науке продолжали господствовать представления о праве как совокупности (или системе) правил поведения (норм), установленных государством м обеспеченных его принуждением[64]. «Нормативность социалистического права» была лишь иносказанием — одним из необходимых для тоталитаризма юридических мифов, с помощью которого бесправие изображалось как торжество «права высшего типа», положения антиправового законодательства — как нормы права, беззаконие — как социалистическая законность[65].

<< | >>
Источник: Н.Д. Амаглобели. История политических и правовых учений. 2012

Еще по теме Теоретико-правовая конструкция большевизма:

  1. Политико-правовая идеология большевизма
  2. Глава 19. Политико-правовая идеология большевизма
  3. Глава 1. Теоретико-правовые аспекты правового режима иностранных инвестиций в Российской Федерации
  4. Глава 1. Теоретико-правовые аспекты правового режима иностранных инвестиций в Российской Федерации
  5. ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВАНИЯ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ИМУЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА И ЦЕРКВИ В XV-XVII ВВ.
  6. Теоретико-правовой анализ
  7. Теоретико-правовые аспекты интеграции
  8. Теоретико-правовая характеристика субъектов инвестиционной деятельности
  9. Теоретико-правовая характеристика субъектов инвестиционной деятельности
  10. Теоретико-правовой анализ данных постановлений свидетельствует,
  11. Теоретико-правовий аналіз галузей та підгалузей процесуального права
  12. 3.1. Теоретико-правовые вопросы определения электронного правосудия в информационном обществе