Возникновение теоретического сознания

Ho Введенский, Бехтерев неоднократно подчеркивали, что реф­лексия одного органа вызывает рефлективную деятельность доброй половины организма. Исследуя воздействия на мышечный трансфор­матор глаза, Бехтерев указывал на рефлексию движения руки, тела, дыхания, сердечно-сосудистой системы, «взаимно связанных между собою благодаря установившемуся их взаимному сочетанию.

B последнем случае дело идет в сущности о новообразовании свя­

зей между различными отделами мозговой коры и подкорковых узлов связи с условиями биосоциального жизненного опыта, ибо от приро­ды этих связей не дано. Как в этом убеждают наблюдения над новоро­жденными младенцами, а они развиваются соответственно упражне­нию вместе с развитием индивида по закону сочетательных рефлексов, то есть путем смычки нервного тока трех независимых рефлексов — подкоркового и одновременно коркового рефлекса зрительно-двига­тельного — и корковых мышечно-осязательно-двигательного и зри-

ф

тельно-вегатативного» (16, с. 477). Чуть дальше Бехтерев снова повто­ряет свою мысль о возникновении в мозгу новых связей: «... данные рефлексологии не оставляют сомнения в том, что всякий вновь вы­рабатываемый сочетательный рефлекс основан на новообразовании связей в коре мозга, а так как сочетательный рефлекс есть результат упражнения, то ясно, что благодаря упражнению должны возникать в мозгу новые связи» (16, с. 585)— во всех случаях подчеркнуто мною — А. Я.

Бехтерев о новообразованиях пока говорит лишь в пределах меха­низма связей сочетательных рефлексов, о теоретическом сознании ре­чи нет. Ho сама мысль о возникновении новых образований в мозгу, которых природой не дано, говорит о способности мозга вырабаты­вать новые связи своими собственными усилиями, без дополнительно­го воздействия предметов внешней действительности или внутренних органов человека.

А. А. Ухтомский предложил рассматривать в качестве стимулятора образования абстрактного мышления, теоретического сознания доми­нирующие ассоциации, вызываемые естественными обстоятельствами: скажем, громкий звук на время заглушает, тормозит все остальные нервные зоны и сосредоточивает всю деятельность головного мозга в звуковом участке, он становится доминантой деятельности мозга. Ко­гда человек ищет решение какой-то насущной проблемы, он волевым усилием сосредоточивает деятельность всех чувствительных областей мозга, их ассоциаций на поиске решения этой задачи. Она может быть как физической, физиологической, так и сугубо интеллектуальной. Она становится доминантой всего головного мозга, следов энграмм, нервных приводов, всех превращений нервной энергии. Напряжение всех аппаратов головного мозга и нервной системы и служит им­пульсом к образованию абстрактного мышления и теоретического сознания.

#

Думается, что ассоциативное сознание способно выявить потреб­ность, пробудить к ней интерес и сосредоточить на ней волю человека, чтобы разрешить возникшую проблему и добиться ее положительного результата, тем самым вызвав новое, абстрактное, по своей сути, зна­ние. Накопление абстрактных знаний способствует формированию аб­страктного мышления и теоретического сознания.

18

сознания в сравнении с эмпирическим (обыденным) состоит в том, что в мозге фиксируются не эквиваленты образов, впечатлений, вос­приятий, полученные от действительности, а эквиваленты логических знаний, выраженные в знаках, символах, буквах, различных формулах, цепей молекул и подобных «кодовых» знаниях.

Теоретическое сознание может формироваться по двум схемам: 1) обычная, как в обыденном сознании; 2) преимущественно за счет абстрактного воображения, когда человек не воспринимает никаких

¹⁸ Эмпирическое и обыденное сознание близки по своему содержанию, но не идентичны. Помещение в скобки понятия «обыденное» вовсе не указывает на синонимичность двух понятий.

натуральных предметов, процессов действительности, а только силой своего воображения стремится представить новый предмет, сооруже­ние, механизм, которые «природой не даны», но уже компануются па­мятью, освоены теоретическим сознанием, на основе чего воображе- ние способно создавать невиданные объекты «второй природы», по­рожденной исключительно умом человека.

B первом случае теоретическое сознание возникает и функциони­рует, как уже было описано, с той лишь разницей, что периферические рецепторы будут воспринимать не натуральные предметы, вещи, со­бытия действительности, а «закодированные» знаки, цифры, буквы, схемы, рисунки фигур и т. п., в которых будут сосредоточены абст­рактные знания, полученные человечеством путем обобщения много­численных опытов с конкретными предметами действительности. Они и станут источниками той энергии, которая будет возбуждать электри­ческий ток периферических рецепторов нервов и с его помощью пере­давать их в соответствующие зоны, участки головного мозга, форми­руя относительно простые абстрактные знания, эквивалентами кото­рых будут те же «закодированные» знаки, символы, буквы и т. п. Это и есть первичная форма теоретического сознания.

Bo втором случае в определенном смысле тоже можно говорить об эквивалентах закодированных знаний, поскольку за ними стоят за­шифрованные в знаках, цифрах, иероглифах, схемах обозначения пред­метов, логические связи, одним словом, — абстрактное знание, теоре­тическое сознание. Ho энергией, порождающей эти зашифрованные знаки, будут не реальные буквы, цифры, схемы и т. п. (как, скажем, при чтении или обучении), а главным образом внутренняя нервная энергия мозга, уже содержащая эквиваленты этих знаков. Люди, беседующие о знакомом им предмете, воспроизводят символы, знаки, характеризую­щие предмет, по памяти. Суть теоретического сознания в том и состо­ит, что оно на основе имеющегося знания порождает существенно иное знание, основанное не только на натуральном восприятии знаков, символов, но и на их преобразовании в более сложное, емкое знание, подчиняющееся строгой логике обобщения предметов и знаний, выте­кающих из этих уже обобщенных предметов, выражаемых зачастую в новых, ранее не употреблявшихся знаках, символах, формулах. Ни предметы, ни зашифрованные знаки в мозге в натуральном виде не бу­дут представлены, их будут заменять эквиваленты воображаемых предметов и знаков.

Логически обоснованное естественнонаучное объяснение истоков теоретического сознания, представляется, дал А. Ленинджер. Обычные впечатления от предметов деиствительности, сохранение их в памяти известный биохимик связывает с молекулами ДНК и РНК, их разложе­нием и синтезом в телах нейронов. Он заметил способность одноли­нейной генетической информации, закодированной в молекулах ДНК, переходить в трехмерную структуру белка, в чем активное участие принимают молекулы РНК. «Генетическая информация закодирована в форме линейной, одномерной последовательности нуклеотидов строи­тельных блоков ДНК, но живые клетки имеют трехмерную структу­ру, — замечает Ленинджер, — и состоят из трехмерных компонентов. „Одномерная⁴⁴ информация, заключенная в ДНК, преобразуется в „трехмерную⁴⁴ информацию, присущую живым организмам, путем трансляции (т. e. перевода с одного языка на другой) структуры ДНК в структуру белка. B этом процессе принимает участие рибонуклеиновая кислота (РНК). B отличие от молекул ДНК, имеющих в основном оди­наковую структурную форму, молекулы разных белков самопроиз­вольно свертываются характерным для данного белка способом, обра­зуя самые разнообразные трехмерные структуры, каждая из которых выполняет специфическую функцию. Точная геометрия молекул дан­ного белка определяется его аминокислотной последовательностью, которая в свою очередь определяется нуклеотидной последовательно­стью соответствующего участка ДНК» (58. Т. 1., с. 22). To, что молеку­лы ДНК и PHK являются творцами и носителями памяти, особенно долговременной, на сегодняшний день уже является банальной исти­ной. Ленинджер высказывает очень интересную мысль о разном каче­ственном участии молекул ДНК и PHK в формировании различных видов памяти. ДНК формирует простые, «однолинейные» образы пред­метов, веществ действительности. A PHK открывает бесконечные воз­можности формирования любых структур, образующих трехмерную информацию. Обе молекулы взаимодействуют друг с другом, опреде­ляют одна другую. Обе необходимы для формирования существенно различных видов памяти и, следовательно, сознания человека. Трех­мерная последовательность PHK имеет дело со сложными психологи­ческими структурами, такими, как потребность, стремление, воля, цель, воображение, расчет и т. п.

И. П. Павлов задумывался над волевыми причинами возникнове­ния логического сознания. Ha Ш съезде по экспериментальной педаго­гике в Петербурге в 1916 г. он выступил с сообщением «Рефлекс це­ли», где говорил: «Рефлекс цели имеет огромное жизненное значение, он есть основная форма жизненной энергии каждого из нас... Вся жизнь, все ее улучшения, вся ее культура делается рефлексом цели, делается только людьми, стремящимися к той или иной поставленной ими в жизни цели... Наоборот, жизнь перестает привязывать к себе, как только исчезает цель...» (Цит. по: 8, с. 292). Текст речи Павлова очень близок к высказыванию Ф. Энгельса о цели как стимуле челове­ческой деятельности: «... в истории общества действуют люди, ода­ренные сознанием, поступающие обдуманно или под влиянием стра­сти, стремящиеся к определенным целям. Здесь ничто не делается без сознательного намерения, без желаемой цели» (125, с. 306).

Для исследователя сознания важно само обращение великого фи­зиолога к абстрактной категории «цель» и ее увязывание с конкретным физиологическим действием — рефлексом. Цель — это желаемый об­раз предмета, процесса, явления действительности, который человек хочет получить в конце своей целенаправленной деятельности. Цель всегда возникает как результат осознанной проблемы и потребности ее разрешения. Она может быть натуральной, вызванной наблюдаемым предметом; и может быть абстрактной, — к примеру, вычисление раз­мера и скорости движения электрона. Как видно, цель — и предмет­ная, и абстрактная категория. A рефлекс цели указывает на абстракт­ный характер самого рефлексного импульса. B его основе, как пояснял Бехтерев на примере рефлекса потребности в питье и еде, движение нервной энергии. Человек ощущает неудовлетворение сегодняшним состоянием своей жизни и общества. B его ассоциациях нейронов, сформировавших значительную часть памяти на запоминании абст­рактных знаний, возникает «дефицит» энергии, он сосредоточивает свою волю на поиске решения возникшей проблемы («перегоняет» часть энергии в эти ассоциации нейронов). Воля в этом случае приоб­ретает характер условного рефлекса, второй сигнальной системы, ста­новится качественным свойством физиологии. Идею И. П. Павлова под­хватили и развили дальше его последователи, в частности П. К. Ано-

•

хин, П. В. Симонов, H. П. Бехтерева, Ю. В. Урываев, К. В. Судаков, А. С. Батуев, H. H. Данилова, А. JI. Корсакова и др.

9

П. К. Анохин сформулировал понятие акцептора действия, под ко­торым понимал «предсказание результата» (7, с. 255). Физиолог исхо­дил из системного понимания деятельности: в начале всякой деятель­ности возникает проблема, требующая разрешения, она порождает цель, в которой формулируется представление о желаемом образе предмета, в соответствии с целью и особенностями предмета подби­раются средства, в конце деятельности получается результат, в боль­шей или меньшей мере совпадающий с целью. «Акцептор дейст­вия» — это на философском языке — «цель». «Всякому принятию

решения, — говорил Анохин, — неизбежно сопутствует формирова­ние акцептора действия, который по своей физиологической сути есть разветвленная система нервных процессов в афферентной части моз­га, отражающая все существенные признаки (параметры) будущих результатов. Несомненно, в его состав входят не только афферентные признаки конечных результатов, которые отражают цель данного поведенческого акта, но и все промежуточные этапы в совершении

І

поведенческого акта. И здесь также каждое несоответствие какого- либо промежуточного результата и его обратной афферентации с уже сформировавшимся акцептором действия ведет к исправлению этой неточности или ошибки. Фактически этот механизм делает наши действия и поведение в целом гармоничными и целесообразными»

(7, с. 253-254).

Попутно стоит вспомнить, что наш первый русский физиолог И. М. Сеченов также говорил об участии сознательной воли в выра­ботке сознания. Bce движения он делил на невольные и произвольные. Невольным движение называется так потому, что оно происходит без участия воли, без сознательной деятельности головного мозга, без его импульсов. Воля — это движение мысли, тела, организма, осознавше­го цель и стремящегося к ней. Если движение не осознанно, TO оно не­вольно (см.: 87, с. 8).

А. Ленинджер, как представляется, «нащупал» физиолого-хими- ческий механизм образования и воплощения цели в реальную дея­тельность, в которой психологические структуры стремления, желания, воли, уверенности, настойчивости играют чуть ли не определяющую роль. Американский физиолог не только «нащупал» этот механизм, но и попытался его раскрыть. Он обращается к биохимическому меха­низму участия молекул ДНК и PHK в образовании памяти. Он совер­шается путем реакций метаболизма, в частности путем промежуточ­ных реакций катаболизма фасщепления сложных органических моле­кул до более простых) и анаболизма (синтеза малых молекул в более сложные). Поскольку речь идет о молекулах ДНК и РНК, функциони­рующих в мозге, то, думается, есть основания предположить, что ре­акции катаболизма и анаболизма направлены на формирование эмпи­рического (путем химических реакций молекул ДНК) и теоретического (путем синтезирования малых молекул в макромолекулы РНК) созна­ния. Ленинджер подкрепляет это предположение конкретными хими­ческими реакциями, происходящими под воздействием нервного тока в клетках мозга. B 1953 г. американские биохимики Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик постулировали структуру двойной спирали ДНК.

Их открытие позволило определить три главных этапа в обработке ге­нетической информации. «Первый этап — репликация, т. e. копирование родительской ДНК с образованием дочерних молекул ДНК, нуклеотид­ная последовательность которых комплементарна (сопоставима—А. Я.) нуклеотидной последовательности родительской ДНК и однозначно определяется ею. Второй этап — транскрипция, процесс, в ходе кото­рого часть генетической информации переписывается в форме рибо­нуклеиновой кислоты (РНК). И, наконец, третий этап — трансляция, в процессе которой генетическая информация, записанная при помощи четырехбуквенного кода в ДНК, переводится в рибосомах на двадцати­буквенный код белковой структуры» (см.: 58. Т. 3, с. 850). Этот меха­низм дает основания для предположения, что благодаря именно его протеканию в мозге и возникает разного уровня память, а вместе с нею и разные уровни сознания, на последнем этапе — теоретического. Этот процесс, показывает Ленинджер, чрезвычайно сложен и многопланов. B биосинтезе белка «принимает участие больше 200 различных фер­ментов и других специализированных макромолекул, необходимых для расшифровки и перевода символов генетического кода в трехмерную структуру белков» (там же, с. 851).

Разумеется, не следует делать заключение, будто тайны сознания и его компонентов (памяти в первую очередь) путем анализа химических реакций молекул ДНК и PHK уже открыты. Надо понимать, что значи­тельная часть комментариев к этим реакциям — в большой мере пред­ставляют собой только предположения, которые еще потребуют мно­гочисленных экспериментов для доказательства их оправданности. Ho, думается, что воздействие социальных факторов образования теорети­ческого сознания, к чему мы уже привыкли, невозможно без физиоло­гического (генетического — в данном случае) механизма. Социальное воздействие на мозг производится по той же схеме, что и природное воздействие. Социальный предмет воспринимается так же, как при­родный. Отсюда следует, что социальная действительность, может формировать сознание по той же схеме, что и природная. Ho воспри-

обобщенное и материализованное знание, поэтому они в большей мере способствуют возникновению теоретического сознания, чем природ­ная среда. B любом случае один социальный фактор, без наличия фи­зиологического механизма выработки сознания, не способен породить сложное теоретическое сознание.

Подводя предварительный итог рассуждениям естествоиспыта­телей, имеет смысл вспомнить о диалектическом законе взаимного перехода количества в качество. Исторически сознание сначала разви­валось в основном количественно. Как отмечал еще Бехтерев, «речь человека, первично возникающая частью как воспроизведение обык­новенных звуковых рефлексов (ой, ай, нну и т. п.) в форме сочетатель­ных рефлексов, частью (позднее) как звукоподражание (мяу, му и т. п.)» (16, с. 602), не была членораздельной, развернутой в логическую мысль. C дальнейшим развитием человека, расширением деятельности и об­щения первобытных людей между собой, она достаточно широко раз­вилась количественно, и тогда произошел скачок в развитии сознания человека: от сугубо чувственного, предметного, он начал переходить к рациональному, абстрактному. Философы, социологи, физиологи, естествоиспытатели установили прямую связь между энергией мозга и социальными условиями, в которых развивался человек. To, что сде­лано умом и руками человека, содержит такую же (и даже гораздо большую!) энергию, чем природные предметы и процессы. Человек, находясь еще в раннем детском возрасте, еще до приобретения навы­ков самостоятельной ходьбы, создает свои предметы, уже пользуясь человеческой энергией, вкладывая в свои «творения» новую, само­стоятельно обретенную энергию, и тем самым воздействуя на свой мозг, поднимая его на новую высоту. B сознании ребенка, а потом и взрослого человека возникает многократный кругооборот энергии. От­крытие новых миров, создание новых источников энергии создает фак­тически безграничные возможности совершенствования мозга и соз­нания. Как бесконечны миры, так бесконечно и сознание человека.

Ф

Изобретение письма, помещение в письменном символе обозначе­ний предметов действительности свидетельствовало уже O высокой стадии умственного развития древнего человека.

Как только человек обрел способность обобщать разрозненные предметы природы в типы, классы, т. e. научился мыслить, сознание стало оказывать обратное воздействие на предметную деятельность головного мозга. Ero функциональные центры стали объединяться в ассоциативные связи, ганглиозные узлы, которые и явились первыми зачатками абстрактного мышления: понятие «лошадь» стало связы­ваться не с конкретной лошадью, а со всеми животными, обладающи­ми свойствами «лошадности». Понятие «лошадь» из предметного пре­вратилось в абстрактное.

Нервные волокна человека разрослись в сложную нервную систе­му. C этого времени сознание человека приобрело способность мыс­лить образами предметов, смысловыми символами, превратилось в абстрактное, логическое мышление и сознание. C этого времени сознание, сформированное материально-энергетическими факторами, приобретает относительную самостоятельность и становится актив­ным фактором, коррегирующим деятельность мозга с помощью тех же материально-энергетических импульсов, но направляемых не от внеш­него или внутреннего предмета, а от сознания (действенным предста­вителем которого является акцептор действия) в сторону предмета. Между предметом, чья энергетика формирует сознание, и сознанием, чья энергетика исправляет, уточняет деятельность по совершенствова­нию предмета, существует динамичная диалектическая связь. Акцеп­тор действия и есть выражение этого обратного воздействия сознания на предмет с помощью все той же энергии. Конкретным выражением этого взаимодействия энергии и сознания служит закон прямой и об­ратной связи энергии и сознания.

Возможно, именно такое взаимодействие между физиологической концепцией информационного синтеза и психологической теорией об­наружения сигналов имели в виду авторы книги «Информационные процессы мозга и психическая деятельность» (46): «Информационный синтез...включает еще одно звено, которое не входит в условный реф­лекс (И. П. Павлов относил психические проявления к условным рефлексам — А. Я.), — возврат возбуждения от исполнительных цен­тров к центрам первичной проекции... Благодаря механизму возврата возбуждения осуществляется встреча двух информационных потоков, один из которых представляет физические характеристики наличного сигнала, а другой информацию о субъективной оценке стимула, кото­рая основывается на прошлом опыте, личностных установках и моти­вации индивидуума» (46, с. 100-102).

B теоретическом плане концепция о возвратном движении эффе­рентного тока к мозговым центрам и вновь обратно — к перифериче­ским окончаниям нервов может служить учение классиков отечествен­ной физиологии (Бехтерев, Введенский, Ухтомский, Павлов) о рефлек­торной дуге, возникающей на протяжении движения нервного тока от первичных рецепторов нервов к мозговым связям и обратно. Экспери­ментальное подтверждение действительного наличия дуги является установленная многими экспериментаторами разница во времени ме­жду моментом возбуждения нерва (в случаях исследования тактиль­ных ощущений и их восприятия мозгом — нанесение стимулом укола в какой-то участок кожи) и восприятия ощущения соответствующим участком мозга. Она составляет примерно 100-150мс. Определение достоверности получаемых данных затрудняется тем, что эксперимен­татор следит за началом реакции в двигательных органах. Ho движения

любых органов тела возникают в результате эфферентного тока, воз­никающего под воздействием импульса, посылаемого мозгом. Как за­регистрировать момент команды мозга эфферентным нервам начать движение электрического тока в сторону периферических рецепторов? Этот вопрос, как представляется, исследователями или упускается, или они не находят методов обнаружения момента команды мозга пере­ключить нервную энергию на эфферентные двигательные нервы. На­чало движения моторных органов тела — это уже этап движения нервного тока, наступающий после осознания воздействия соответст­вующим участком головного мозга.

Одна из крупных заслуг советских физиологов состоит в том, что они перешли от первичного анализа деятельности головного мозга по образованию эмпирического, обыденного сознания (эту работу бле­стяще выполнили зарубежные физиологи Брока, Вернике, Пфлюгер, Флехсиг, Шеррингтон и др.; и наши русские исследователи мозга И. М. Сеченов, H. E. Введенский, В. М. Бехтерев, И. П. Павлов, А. А. Ух­томский и др.) к исследованию логического, теоретического сознания. Сложившиеся первичные представления о мире связались в ассоциации мыслей (ассоциации идей, — писал еще Д. Юм), выросли из предмет­ного мира и устремились к обобщенным, синтезированным образам и представлениям. Когда современные люди нашли первые надписи на египетских гробницах, они столкнулись с моментом, когда древ­ний человек уже далеко продвинулся в развитии логического сознания.

Нейрофизиологи XX в. работали с более тонкими и совершенны­ми исследовательскими инструментами, чем их предшественники в начале века, что и сегодня позволяет им наблюдать за интеллектуаль­ной деятельностью мозга, не нарушая его структуры, отодвинув хи­рургические методы исследования мозга на задний план.

B исследованиях отдела нейрофизиологии человека Института экспериментальной медицины AMH CCCP (позже преобразованного в Институт мозга человека PAH (см.: 17, с. 144) ставились задачи иссле­дования принципов организации обеспечения мыслительной деятель­ности, мозговых систем, изучения мозговой деятельности, ее географ™ и тех физических перестроек в мозгу человека, которые коррелируют не просто с наличием или отсутствием определенной мыслительной дея­тельности, но и с ее содержанием. Эта последняя задача естественно вы-

19

текала из положения о том, что материя — мозг и идеальное — мысль

¹⁹ Уже упоминалось, что H. П. Бехтерева с большим сомнением относится к понятию «иде­альное» в его применении к сознанию.

соотносятся друг с другом через посредство функциональных (физио- лого-биохимических) перестроек этой материи (см.: 17, с. 4.). Авторы дают убедительный ответ философам на вопрос, может ли мысль быть функцией мозга только в идеальной форме. B скобках они ого­варивают, в какой форме соотносятся материальное и идеальное — физиолого-биохимической, т. e. тоже материальной. Да иначе и трудно представить выражение этой функции — она не может быть каким-то образом приклеена к материи, мысль излучается из материи — мозга через посредство физиолого-биохимических и иных материальных реакций, служащих проявлением конкретных физиолого-биохимико- физических, информационных форм энергии. Вряд ли философы решатся возражать против того, что электрон, нейтрон, позитрон, ион, фотон и другие мельчайшие частицы и образования из них — материальны. Нейрон — клетка нервной системы. Ho именно дви­жение нейрона, т. e. физиолого-биохимико-физические изменения его, служат функцией сознания. Именно вследствие этих изменений и происходит рождение сознания. Хочешь — не хочешь, но прихо­дится признавать, что