<<
>>

Сознание, как известно, делится на эмпирическое (обыденное) и научное (теоретическое).

Каждое формируется особым образом, несет особые функции, использует особые понятия и т. д. Эмпирическое сознание — это такой вид сознания, который образуется в результате непосредственного воздействия действительности на организм чело­века, опыта его повседневной трудовой и общественной жизни.

Оно

складывается под воздеиствием многих и разноооразных влиянии:

механических, физических, химических, биологических, информаци-

»

онных и т. д.

Длительное время ученые рассматривали деятельность мозга в основном как механическую. Еще Сеченов употреблял в отношении человека термин «машина». И только, когда были сделаны большие успехи в исследовании электричества, физиологи заметили, что мно­гие реакции организма близки по своему проявлению к электриче­ским. «Когда были сделаны большие успехи в физике по отделу элек­тричества, то нервные явления стали рассматриваться наподобие элек­трических... Вместе с изучением гальванического тока появляется взгляд, что нервные явления возникают под влиянием развития элек­трического тока в самом нерве» (28, с. 93-94).

В. М. Бехтерев так же приходит к мысли, что движущей силой деятельности нервньис клеток (невронов) является нервная энергия, пред­ставляющая собой нервный ток. Бехтерев во многом опирался на ис­следования зарубежных физиологов (в частности, Э. Дюбуа-Реймона,

П. Брока, H. Вернике, Э. Пфлюгера, П. Флехсига и др.), тщательно про­веряя полученные ими результаты и подтверждая их своими опытами. Результаты опытов в большинстве случаев совпадали.

Он обратил особое внимание на ассоциационные центры, выде­ленные П. Флехсигом, и подтвердил его выводы относительно интел­лектуальных функций этих центров. Выяснилось, что один из них, расположенный в теменных извилинах, вызывает при повреждении

спутанность сознания. Передний ассоциационный центр занимает ко-

• §

py первой и второй лобной извилин и связан главным образом с чувст­венно-двигательной областью тела и обонятельным центром. B этом центре возникает понятие о собственной личности, в нем создаются впечатления о «Я». Средний ассоциационный центр связан с волокна­ми третьей лобной извилины и слуховым центром, по предположению П. Флехсига, предназначен для функции речи (см.: 16, с. 325).

Физиологи заметили, что раздражение любого органа чувств при­водит в движение не только афферентные и эфферентные проводники, соответствующие мозговые участки, но и многае другие. В. М. Бехтерев описывает воздействие апельсина сразу на несколько органов чувств: зрительный, обонятельный, вкусовой, осязательный (см.: 16, с. 336). Если на руку положить какой-либо предмет, приводит другой пример

В. М. Бехтерев, то «предмет возбуждает рефлексы своими размерами, тяжестью и температурой, возникает также «возбуждение не только в кожно-мышечной области коры, но и приводит к возбуждению симпа­тические центры, управляющие просветами сосудов и железистой ин­нервацией. B результате при отсутствии торможения мы будем иметь движение руки, в зависимости от качества раздражителя, либо в форме захватывания предмета, либо освобождения от него руки и ее отдерги­вания вместе с местным сосудистым и железистым эффектом.

Ho как только это произошло, естественно, вводится в дело миостатический трансформатор, а при одновременном смещении головы и преддверно- статический трансформатор, которые передадут возбуждение на соот­ветствующие центробежные системы; смещение же глаз вызовет еще и соответствующее возбуждение сетчаткового трансформатора, приво­дящего в движение внутренний глазодвигательный аппарат. Bce эти возбуждения, сочетаясь друг с другом, и служат к более детальному анализу предмета и в то же время дело идет здесь о комбинации или синтезе этих возбуждений, неизбежно следующих одно за другим» (16, с. 588-589). Хотелось бы обратить внимание, что Бехтерев ут­верждает, что в рецепторах существуют особые трансформаторы, ко­торые превращают энергетические импульсы в качественные оценки восприятий. Эти суждения великого физиолога подтверждают пред­положение о том, что рецепторы — это не крайние точки нервных окончаний, а пространные участки периферического нервного волок­на. B них, по всей вероятности, и возникают в форме, близкой к на­туральной, воспринятые рецепторами и оцененные мозгом формы предметов.

Эти наблюдения русского физиолога подтверждает английский исследователь мозга Ч. Шеррингтон: «...все части нервной системы связаны воедино и, вероятно, ни одна из них не в состоянии участво­вать в какой-либо реакции, не воздействуя и не испытывая воздействия со стороны других частей, причем вся система, несомненно, никогда не находится в состоянии полного покоя» (119, с. 35).

И так происходит в каждом случае: один и тот же предмет, явле­ние вызывают возбуждение рецепторов не только тех нервных оконча­ний, с которыми предмет, явление соприкасаются непосредственно. Можно сказать, добрая половина всего организма человека приходит в нервное возбуждение в самых разнообразных формах: выделение пота, отделение слюны, движение рук, головы, сердцебиение и т. д.

Головной мозг выступает в роли аккумулятора энергии всей нерв­ной системы организма: все процессы, совершающиеся в организме, происходят благодаря энергетическим импульсам (механическим, фи­зическим, химическим, электрическим, магнитным и иным), получае­мым от внешней среды, внутренних органов, от того или иного вида мозга, и оказывают воздействие через нервную систему на все органы животного или человеческого организма. Головной мозг получает вро­жденные рефлексы (инстинкты) от генной системы, секреторных ор­ганов организма, от всего тела животного и человека. Без нервной сис­темы мозг был бы не в состоянии выполнять свои функции. Более того, мозг (во всех своих видах) является специальным органом нерв­ной системы живых существ, регулирующим всю деятельность живого организма. K этому же мнению одновременно или чуть позже пришли и другие физиологи: H. E. Введенский, И. П. Павлов, А. А. Ухтомский, зарубежные физиологи-исследователи мозга. Англичанин Шеррингтон уже оперирует понятием поля: «...следует считать, что существует два основных подразделения рецепторных органов, из коих каждое пред­ставляет собой поле, в определенных отношениях фундаментально отличающееся от другого. ГІоле глубокой рецепции мы назвали п p о - п p и о ц e п т и в н ы м полем, поскольку соответствующие ему раздра­жители, строго говоря, вызывают изменения в самом микрокосме (организме, — так еще называет организм человека Шеррингтон,

сравнивая его с макромиром, — А. Я.), и это обстоятельство сущест­венно влияет на деятельность рецепторов в организме» (119, с. 299).

По мнению Шеррингтона, существует два вида полей: внешнее и внутреннее: «Одно из них полностью открыто для действия бесчис­ленных изменений и факторов внешнего мира. Иначе говоря, оно сов­падает с так называемой н а p у ж н о й поверхностью организма. Поле этого типа может быть названо э к с т e p о ц e п т и в н ы м полем (там же, с. 299-300). Однако у животных имеется... и внутpeння я по­верхность (поверхность пищевода, желудка, кишечника,— А.Я.). Эта поверхность организма может быть названа и н т e p о ц e п т и в н о й. B ней помещаются некоторые виды рецепторов (например, органы вкуса), для которых адекватными раздражениями являются раздражения хи­мические. Выстилая эту пищеварительную камеру, эту кухню, интеро- цептивная поверхность приспособлена для воздействия химических агентов в значительно большей степени, чем где-либо» (119 с. 300). Внешняя среда вызывает примерно такие же возбуждения, как и внут­ренняя: боль, вызванная ударом палкой по ноге, вызывает похожую боль от болезненного состояния нерва этой ноги, вызванного, скажем, растяжением мышц.

Чувственные и двигательные участки головного мозга дают раз­розненные образы внешней действительности и состояния внутренних органов. Ho они, взятые в отдельности, еще не порождают сознания. Эти участки являются своеобразными приемниками (контурами, резо­наторами — по Флоренскому) внешней или внутренней энергии.

Сознание, по мнению большинства нейрофизиологов мира, возни­кает в результате деятельности ассоциативных областей, связывающих между собой ближайшие или отдаленные зоны коры головного мозга. Это интуитивным путем установили еще Р. Декарт и Д. Юм. Р. Декарт, наблюдая работу фонтанов в королевских парках и связь нервов в организме, пришел к выводу, что человек— это машина, в которой, наподобие механизмов фонтанов, все органы взаимосвязаны и обу­словливают работу друг друга: «Можно сравнить нервы описываемой мной машины (имеется в виду человек — А. Я.) с трубами машин этих органов, мускулы и сухожилия машины с другими различными двига­телями и пружинами фонтанов, а животные духи, источником которых является сердце и резервуаром являются желудочки, с водой, которая производит фонтаны в движение...» (Цит. по: 8, с. 112-113).

Д. Юм полагает, что разрозненные мысли о различных предметах действительности, по ассоциации со схожими предметами, дают пред­ставления о типах предметов, в результате чего появляется возможность

классификации предметов, их описания, и возникает цельное созна­ние. Простые идеи соединяются в сложные благодаря возникновению между ними ассоциаций, которые объединяются на основе трех пра­вил: сходсгтгво, смежность во времени и пространстве, причина и дей­ствие» (ext.: 127, с. 70-71). Далее Юм рассуждает, почти как Бехтерев. «Незачем *особенно доказывать, что все эти качества вызывают ассо­циацию идей и при появлении одной идеи, естественно, вводят дру­гую. Очевидно, что в процессе нашего мышления при постоянной смене наш их идей наше воображение легко переходит от одной идеи KO ВСЯКОЙ Другой, которая имеет сходство с ней, и что одно это качест­во являетс^ для воображения достаточно связующим началом и ассо­циацией. Oтоль же очевидно и то, что как чувства, изменяя свои объек­ты, с необходимостью изменяют их, повинуясь известному правилу, и воспринииают эти объекты в их смежности друг к другу, так и вооб­ражение в силу длительной привычки должно приобрести такой же способ мь^шления и пробегать часть пространства и времени, пред­ставляя CRoH объекты. Что же касается связи, образуемой отноше­нием причеты и действия», то сейчас «достаточно заметить, что нет отношени^? которое производило бы более сильную связь в вообра­жении и з аставило бы одну идею с меньшим трудом вызвать дру­гую, чем отношение причины и действия между объектами этих идей» (та\* же, с. 71).

Филоооф XVIII в. и физиолог XX в., за исключением разницы в терминологии, мыслили одинаково: сознание рождается в результате взаимодействия «сочетанных» («смежных») рефлексов, образования из них ассоцг^аций мозговых центров («идей»). Юм говорит о причинно- следственных связях между идеями, возникающими вследствие дли­тельной прэивычки; Бехтерев говорит о причинах возникновения ассо­циаций мскзговых центров в результате более или менее длительных повторений одних и тех же воздействий на одни и те же нервные клет­ки. Позднее П. К. Анохин, П. В. Симонов, другие физиологи эти вто­ричные ассоциации назовут «энграммами» (следами памяти), а после того, как т%еория информации приобрела развернутый вид, к этим тер­минам добавились информационные категории.

Таким образом, зарубежные и русские физиологи уже к концу XIX - началу XX вв. пришли к общему выводу, что устойчивые ассо­циации неррвных клеток, образующиеся в результате однотипных воз­действий Baa них нервного тока и названные ими вторичными ассоциа- ционными центрами, являются накопителями образов (эквивалентов образов, ^_ более правильно говорят современные нейрофизиологи)

внешнего мира и их хранителями (иными словами говоря, — храните­лями памяти), которые могут сохраняться многие годы.

Ho память — это накопленный, усвоенный и применяемый на прак­тике прошлый опьгг, иначе, — это уже сознание. Правда, сознание, бази­рующееся на непосредственных внешних и внутренних рефлексах, не выходящее за пределы непосредственного опыта, говоря языком совре­менной философии — это только эмпирическое сознание, или употребляя близкое понятие— обыденное сознание. Ho ведь есть еще теоретиче­скоеу научное (или логическое, абстрактное) сознание, выходящее далеко за пределы непосредственного опыта, поднимающееся над ним, нередко отрывающееся от эмпирического сознания. Как оно образуется?

Память — это основа в первую очередь эмпирического, обыденно­го сознания. Ho память имеется и в теоретическом, научном сознании. Это другая, более высокая и сложная память, появляющаяся на основе «новообразований» в мозгу, уже не связанных с непосредственными

KJ

воздеиствиями предметов природы и различными сигналами самого организма. Исток новообразований — нервный ток, соединяющий эк­виваленты предметных образов в отвлеченные идеи об этих образах, в универсальные понятия и категории, короче говоря, — производящий высший тип мышления — абстрактное.

Относительно механизма формирования памяти и особенно ее «вос­поминания» много неясного. П. К. Анохин, У. Пенфилд, Г. Джаспер придерживались мнения, что имеется специальный центр памяти. А. Ленинджер полагает, что память появляется путем разложения и синтеза молекул ДНК вследствие химических реакций в теле нейрона. «Генетическая информация закодирована при помощи структурных еди­ниц субмолекулярных размеров; — пишет американский физиолог, —

эти единицы представляют собой четыре типа нуклеотидов, из кото­рых построены все молекулы ДНК» (58, Т. 1, с. 20). Скорее всего, именно так и возникает память.

Если с образованием памяти имеется какая-то (пусть и затума­ненная) ясность, то с извлечением нужной информации из памяти, (а в этом и состоит суть сознания: хранение знаний в памяти — только половина дела, вторая половина,— как ею пользоваться; без дейст­вующей памяти сознание невозможно), много неясного, дискуссионно­го, противоречивого. Главная трудность — как память становится ин­струментом и эмпирического, и логического сознания, как из обыден­ной памяти вырастает научное сознание?

П. В. Симонов, опираясь на логику своих великих предшествен­ников, сделал, представляется, успешную попытку вскрыть механизм

извлечений из памяти необходимых образов, впечатлений, знаний. Он видит его прежде всего в потребностях (мотивациях)[13] организма и повторении схожих ситуаций, в каких память формировалась. B книге «Мотивированный мозг» он пишет: «Мотивация есть физиологиче­ский механизм активирования хранящихся в памяти следов (энграмм) тех внешних объектов, которые способны удовлетворить имеющуюся у организма потребность, и тех действий, которые способны привести к ее удовлетворению» (89, с. 177). Нетрудно убедиться, что логика Си­монова идентична логике Бехтерева.

Говоря о деятельности подсознания и сверхсознания, П. В. Симо­нов замечает, что они извлекаются человеком в определенных услови­ях. «Подсознание — разновидность неосознаваемого психического, к которой принадлежит все то, что было осознаваемым или может стать осознаваемым в определенных условиях, а именно: хорошо автомати­зированные и потому переставшие осознаваться навыки, вытесненные из сферы сознания мотивационные конфликты, глубоко усвоенные субъектом социальные нормы, регулирующая функция которых пере­живается как „голос совести44, „зов сердца44, „веление долга44 и т. п. K подсознанию относятся и проявления интуиции, не связанные с по­рождением новой информации, но использующие лишь ранее накоп­ленный опыт» (там же, с. 327). «Нейрофизиологическую основу сверх­сознания представляет трансформация и рекомбинация энграмм, хра­нящихся в памяти субъекта, первичное замыкание новых временных связей, чье соответствие или несоответствие действительности выяс­няется лишь в дальнейшем» (там же, с. 328). Характерно, что потреб­ность П. В. Симонов рассматривает как «фундаментальное явление выс­шей нервной (психической) деятельности, как движущую силу пове­дения вплоть до преобразующей мир деятельности человека» (там же, с. 324). Энграмма, из которой Симонов выводит воспоминания, — это

и следствие и причина деиствия все тех же нейронов, их ассоциации. Потребность в контексте исследований Симонова — и философская, и физиолого-энергетическая категория.

Стоит в связи с проблемой воспроизведения памяти в определен­ных условиях вспомнить наблюдения И. П. Павлова за проявлением условных рефлексов у подопытных собак. У собаки возникает слюно­отделение не только тогда, когда пища оказывается у нее под носом, но и тогда, когда она в установившийся срок слышит хлопанье двери на первом этаже здания, шаги человека, который еи в это время прино­сит пищу, когда она видит его появление в экспериментальной комна­те. Повторяющиеся в одно и то же время одни и те же сигналы, изда­ваемые одним и тем же человеком, возбуждают физиолого-энергети- ческую систему памяти собаки, она посылает возбуждающие сигналы в зрительные, слуховые, обонятельные области, в секреторные клетки слюнных желез, и у нее возникает слюноотделение, связанное с пи­щей. Оно возникает и тогда, когда собака еще не испытывает чувство голода. Физиолого-энергетическая система памяти подсказывает со­баке, что — несут пищу, и весь ее организм настраивается на при­нятие пищи.

И. П. Павлов связывает роль объективных условий, в которые по­стоянно попадают животное или люди, с выработанными условными рефлексами, отложившимися в памяти, с приспособительной функци­ей организма. Жизнь ставит его все в новые и новые условия, часто незнакомые, условный рефлекс возбуждает физиолого-энергетический аппарат памяти, заставляет его вспоминать похожие условия, вызывает в памяти образ этих условий (см.: 77, с. 25). Условным сигналом для челове­ка выступает речь — вторая сигнальная система. Действительно, человек реагирует не только на знакомые шаги, звуки, запахи, но глав­ным образом на речь. Понятый в речи смысл является для него сигна­лом к действию, принятию решения, отклонению предлагаемых решений, к выработке длительных планов созидательной деятельности и т. д. Ho сама речь зарождается, развивается, обогащается в полушариях большого мозга. O каких бы абстрактных предметах ни шел разговор, специалисты хорошо понимают друг друга. Знакомые для них терми­ны, математические формулы, химические реакции являются сигналом к действию. Вторая сигнальная система — это специальный инстру­мент общения людей, их совместной деятельности, выработки планов, предотвращения нежелательного развития событий и т. п. Это «орудие орудий», которое намного превосходит силу и ловкость руки,

O роли общения в возникновении сознания хорошо сказала JI. П. Буева: «Общение является одним из важнейших условий форми­рования сознания и самосознания личности, стимулятором ее разви­тия, включается в мотивационно-побудительный процесс. B общении осуществляется разностороннее взаимовлияние и взаимопонимание людей». (26, с. 112).

B лаборатории А. М. Иваницкого (Московская Медицинская ака­демия им. И. М. Сеченова) попытались проследить за переходом фи­зиологических рефлексов в психологические образования, в частно­сти, — в восприятие. B монографии «Мозговые механизмы оценки сигналов» (45) А. М. Иваницкий разделяет условный рефлекс на две части: физическую и биологическую: «Смысл условного рефлекса за­ключается в том, что раздражитель, который был индифферентным для организма и обладал лишь некоторыми физическими характеристика­ми, приобретает определенное биологическое содержание» (45, с. 110). Причем Иваницкий и работники его лаборатории стремятся с высокой степенью точности установить разрыв между нанесением стимула и вызванным ощущением. Весь эксперимент разделили на три этапа: 1) нанесение укола стимулом; 2) субъективная оценка стимула; 3) осоз­нание значимости стимула, или «перевод его в сферу сознания» (46, с. 100-103, 112). Было установлено, что между воздействием раз­дражителя и ощущением проходит 100-150мс. Разница говорит о субъективном восприятии испытуемым воздействия стимула, что весь­ма существенно для выяснения взаимодействия физиологического воз­действия и биологического восприятия, говоря иначе, — между воздейст­вием стимула и его осознанием, или «переводом ощущения в сферу сознания». Несомненная ценность опыта состоит в том, что он уста­навливает не только физическую скорость превращения возбуждения B ощущение, но и в акт сознания. Этим самым еще раз подтверждается материально-энергетическая (исследователи пишут: «электрическая») природа сознания и вскрывается механизм деятельности энергии. Правда, Иваницкий в своей монографии отмечал, что опыт нуждается в совершенствовании. Ha мой взгляд, совершенствование касается как методики оценки качественных свойств субъекта, так и объекта. Одно дело совершенно здоровый человек, совсем другое — психически боль­

ной; одно дело укол острым стержнем, прямо противоположный ре­зультат— неожиданное касание голой рукой раскаленного железного предмета. Нужна определенная классификация и объектов, и субъектов испытания и самого характера испытания. Иначе — эффект исследо­вания может оказаться нетипичным. Другая слабость данного исследо­вания — оно касается даже не обыденного сознания, а лишь одного из его компонентов — восприятия. Целостного представления об обы­денном уровне сознания (не говоря о теоретическом) опыт не дает.

O самосознании в этом опыте говорить вообще трудно, так как самосознание касается в основном вопросов личности, его социально­нравственной характеристики. Ничего подобного в опыте предусмот­рено не было.

Очевидно, следует признать, что в опытах, построенных на теории информации, пока не просматриваются результаты энергетических превращений нервного тока в различные состояния. Авторы, зани­мающиеся этими методами исследования мозга, довольно часто гово­рят о физических, химических, магнитных, биологических и прочих превращениях энергии нервного тока, но, к сожалению, не приводят конкретных данных, характеризующих эти превращения. A они имеют существенное значение для понимания превращения материально­энергетических импульсов в сознание. Когда нервный ток идет по нер­ву со скоростью 30 м/сек. — это одно, когда он производит химиче­скую реакцию в плазме нейрона — это совсем другое: здесь и молеку­лярные изменения, и тепловые выделения, и превращения химических

элементов в другие, и другая скорость прохождения тока, другие ха­рактеристики самого тока; иной ток с иными характеристиками идет по эфферентным каналам. При всех этих превращениях эквивалент воспринятого внешнего или внутреннего сигнала сохраняется неиз­менным; его превращение в память и «воспоминание» памяти по тре­бованию организма означает фактически превращение всех энергети­ческих превращений в сознание. Ho для этого нужны убедительные подтверждающие данные, которые, к сожалению, зачастую отсутствуют.

<< | >>
Источник: Яковлев Александр Ильич. Материальность сознания. 2009

Еще по теме Сознание, как известно, делится на эмпирическое (обыденное) и научное (теоретическое).:

  1. § 2. Научно-теоретический, практический и обыденный уровни общественного правосознания
  2. § 15. Эмпирический и теоретический уровни научного познания, их единство и различие
  3. 4. ЭМПИРИЧЕСКИЕ ОБОБЩЕНИЯ КАК НАУЧНЫЕ ИСТИНЫ
  4. Порой для обыденного сознания философия предстает в значении рефлексии над собственной жизнью.
  5. 3.3. Эмпирическое и теоретическое в эксперименте и измерении
  6. 2.3. Структура эмпирического и теоретического знания
  7. 4. ЭМПИРИЧЕСКОЕ И ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЕ СОЗНАНИЕ
  8. Обратим внимание, прежде всего, на два весьма распространенных в обыденном сознании предрассудка о природе знания.
  9. процесс возникновения эмпирического сознания
  10. §8 Философский текст как преодоление обыденности
  11. ОБЫДЕННОЕ БЫТИЕ ЧЕЛОВЕКА И ЕГО КАТЕГОРИИ ЛЕКЦИЯ 1 МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА B ОБЫДЕННОСТИ: РОД И СКРЫТОЕ ОДИНОЧЕСТВО B РОДЕ
  12. § 16. Понятие научной теории. Проблема и гипотеза как формы научного поиска
  13. ! Задание 1.3. Составьте таблицу, раскрывающую становление научных школ управления (основные этапы, ключевые идеи и наиболее известные представители).
  14. Материализм как философия обыденного бытия человека, идеализм и персонализм как философия духовного бытия
  15. Основные теоретические ядра современных научных картин.