<<
>>

Ценность науки.

2.

3. — Бергсон не может ограничиться констата­цией содержания науки, иначе он перестал бы быть философом. Он должен вернуться к самому корню, из которого произрастает наука. И в этом возвращении к истоку и основанию науки мы прежде всего сталкиваемся с моментом символизма: наука есть система символов, представляющих связи между вещами.

Ho многие ученые во време­на Бергсона, равно как и многие из философов, занимавшихся так называемой «критикой наук», считали, что между научным фактом, к которому относятся символы науки, и фактом, который они на­зывали «грубым», пролегает бездонная пропасть. Отсюда следовало, что наука относительна потому, что она символична. C точки зрения Бергсона, речь идет совсем о другом. He подлежит сомнению — ник­то не повторял этого чаще, чем сам Бергсон, — что наука символич­на. Ho между фактом, именуемым научным, и грубым фактом нет пропасти, как если бы они составляли два класса фактов: речь идет о двух степенях точности одного и того же факта. Однородность обоих типов фактов, на взгляд Бергсона, неоспорима. Стало быть, научный факг — это не символизированный грубый факт. Наука символична, однако она не потому является наукой, что символична, а символич­на потому, что к этому ее вынуждает сам характер ее объекта. Мы еще увидим, почему это так. B любом случае, в основании научного символизма лежат некоторые факты, некоторые фундаментальные интуиции, из которых родилась наука и из которых она черпает всю свою ценность. Наука в целом о них забыла. Возможно, периодичес­кие кризисы в ее истории вновь напомнят ей о них; миссия же фи­лософии состоит в том, чтобы вновь их высветить. Так вот, вопреки общей направленности науки и философии своего времени, Бергсон будет решительно утверждать, что благодаря этим интуициям наука, в ее собственной перспективе, касается абсолютного, то есть способа бытия тех вещей, которые она исследует. Так называемый реляти­визм науки означаетлишь то, что наука неполна, что и так очевидно. Ho ту крупицу реальности, которую она познаёт, она познает такой, какова она есть в себе самой. B самом деле, наука питается некото­рыми фундаментальными интуициями, которые называются вос­приятиями. Эти восприятия она интеллектуально перерабатывает в систему понятий, и как в своих восприятиях, так и в их концептуали­зациях касается абсолютного.

Во-первых, что касается восприятий: популярная психология времен Бергсона приучила нас всех — я говорю «всех», потому что все люди моего поколения пережили это на собственном опыте — K тому, что восприятия, считатьли их просто комплексами элементар­ных ощущений или нет, суть ментальные состояния, которые произ­водятся в нас вещами; причем сами вещи, следовательно, остаются потусторонними восприятию. Ощущение и восприятие считались теми репрезентативными способами, какими вещи пребывают в нас. Вопреки этой концепции Бергсон решительно отстаивает своего рода непосредственный реализм: воспринятое и почувствованное суть не субъективные репрезентации, а сами вещи — по той простой при­чине, что восприятие означает не пребывание вещей во мне, а мое пребывание в самих вещах. Воспринимать означает не принимать вещи, а идти к ним. Сенсорный процесс есть путь вхождения духа в сами вещи.

Естественно, что эта концепция столкнулась с немалыми трудностями как научного, так и философского порядка.

Прежде всего, это трудности научного порядка: различение меж­ду чувствительными и двигательными нервами, из которых первые центростремительны, а вторые — центробежны. Бергсон отрицает, что центростремительный нервный процесс и есть восприятие. Вос­принимать означает ментально пребывать в вещах, тогда как цент­ростремительный сенситивный процесс есть всего лишь механизм, которым в каждом конкретном случае отбирается и определяется та вещь, в которой мы перцептивно пребываем. Другими словами, цен­тростремительный сенситивный процесс — это всего лишь «селек­тор» воспринятого, но не само восприятие. Восприятие — это при­сутствие духа в вещах.

Далее, это трудности философского характера. Можно ли сказать, что, когда я воспринимаю Луну, я пребывают на Луне? He легче ли Помыслить, что в восприятии скорее Луна пребывает во мне, чем ут­верждать, что я нахожусь на Луне? B этом пункте не может не прийти на ум, что еще в самом начале истории метафизики не кто иной, как Парменид — сколь бы парадоксальной ни казалась ссылка на элеата в связи с Бергсоном — призывал нас понять, что для ума всё, даже самое отдаленное, является присутствующим. C позитивной точки зрения вполне ясно, что, когда я воспринимаю Луну, я не нахожусь на Луне физически: это очевидно. Ho речь идет не об этом, а о том, что я ментально пребываю на Луне. И это пребывание, сколь бы мен­тальным оно ни было, совершенно реально. Каким образом? Когда я зрительно воспринимаю Луну, то процесс, приводящий нас к Луне, берет начало отнюдь не на сетчатке глаза, потому что происходящее на сетчатке есть всего лишь продолжение воздействия световых волн, исходящих от Луны. Поэтому процесс в целом направлен от самой Луны к мозгу, и благодаря этомудух присутствует в самом начальном моменте процесса, то есть на самой Луне. C философской точки зре­ния, воспринимать означает ментально пребывать в вещи — такой, какова она сама по себе. Восприятие прямо обращено на саму ре­альность; между Луной и моим умом нет никакого промежуточного репрезентативного состояния.

Итак, с какой стороны ни подходить к вопросу, восприятие за­трагивает саму реальность, и в этом смысле оно абсолютно. Разуме­ется, оно не охватывает ни всей целостности вещей, ни всякой вещи в целом. Ho этот отобранный сенситивным процессом аспект вещи есть аспект самой ее реальности. Поэтому наука в самом своем ис­ходном пункте касается реальности, и в этом смысле она есть нечто абсолютное.

To, что истинно говорится о восприятии, равным образом отно­сится икего концептуальной обработке. Научный интеллектдвижет- ся среди строго отточенных понятий — ясных и отчетливых. Он так разрабатывает понятия, как если бы вещи были устойчивыми, почти геометрическими телами. И это не означает деформации реальнос­ти, потому что реальность, которой оперирует научный интеллект, есть реальность материальная, а она в самом деле представляет собой системутел. Вот почему имеется некое естественное сродство, насто­ящая симпатия и симбиоз между материальной реальностью и интел­лектом. Другими словами, речь идет об интуиции материи. Именно в силу того, что речь идет об интуиции, она симпатически наделя­ет нас абсолютным знанием. Есть некая внутренняя однородность между геометричной материей и интеллектом. B этой интуиции как раз и берет начало наука. Сама наука о том не ведает; обнаружить это — дело философии. Вот почему наука не относительна: ведь она касается абсолютного основания материальной реальности. Жизнь наделила человека способностью симпатии с материей: интеллек­том. B такой перспективе интеллект достигает ряда фрагментарных истин, но эти истины в своем роде абсолютны. Именно поэтому на­учный интеллект символичен: своей устойчивостью и прочностью материя делает возможной символизацию и понуждает к ней. Теперь становится понятным сказанное ранее: наука не потому является на­укой, что символична, а потому, что она есть интуиция, наделенная симпатией с материей. Именно поэтому, то есть потому, что материя есть нечто устойчивое, наука может и должна прибегать к символиза­ции. Своими символами, понятиями и восприятиями наука сообща­ет нам знание абсолютного в горизонте своего собственного объекта. Наука не является внутреннее относительной; относительно только использование науки в области духа. Эта область принадлежит мета­физике.

4.

<< | >>
Источник: Хавьер Субири. Пять лекций о философии . 2007

Еще по теме Ценность науки.:

  1. § 27. Наука как ценность в современной культуре. Сциентизм и антисциентизм. Возможности и границы науки
  2. Схема 14. Потребности и ценности в жизни человека Определения ценностей как философской категории
  3. 3. Ценность как способ освоения мира человеком. Духовные ценности и их роль в жизни человека и общества
  4. § 1. Содержание моральных ценностей: положительные и отрицательные моральные ценности
  5. 1.18. Определение науки или «Нет науки, а есть ученые!»
  6. Глава 7 Проблема границ: естественные науки, гуманитарные науки
  7. § 2. Понятие базисных моральных ценностей. Структура базисных моральных ценностей и её принципы
  8. Уклонение исполнителя земляных, строительных, мелиоративных, хозяйственных или иных работ либо археологических полевых работ, осуществляемых на основании разрешения (открытого листа), от обязанностей передачи государству обнаруженных при проведении таких работ предметов, имеющих особую культурную ценность, или культурных ценностей в крупном размере (ст. 2433 УК РФ)
  9. ЧАСТЬ 1. ОБЩАЯ МЕТОДОЛОГИЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ НАУКИ 1.1. Об ангажированности юридической науки: постановка проблемы
  10. Матвеев П.Е.. Моральные ценности.2004, 2004
  11. Ценность права
  12. 2.3. Конституционно-правовые ценности в РФ
  13. § 4. Ценность права
  14. Рождение ценности
  15. Специфика моральных ценностей и их структура
  16. § 1. Понятие фундаментальных моральных ценностей
  17. Цепочка ценностей М. Портера
  18. Понятия ценности и оценки
  19. 2-1. Понимание ценностей
  20. § 2. Проблема объективности моральных ценностей