2. Основные векторы современной тихоокеанской политики России.

В настоящее время РФ наращивает свое присутствие в АТР, выстраивая индивидуальные траектории своей политики с ключевыми региональными акторами.

КНР. На азиатском направлении внешней политики Китай для России является главным приоритетом, тем более что, по убеждению российского президента, «российско-китайские отношения находятся на подъёме и переживают лучший период за свою многовековую историю»[17].

Не удивительно, что по уже устоявшейся традиции[18], первый свой официальный зарубежный визит в качестве президента В. Путин совершил в КНР менее чем через месяц после вступления в должность, в начале июня 2012 г. Результатом поездки стали Совместное заявление «О дальнейшем углублении российско-китайских отношений всеобъемлющего равноправного доверительного партнёрства и стратегического взаимодействия» и полтора десятка соглашений, протоколов и меморандумов.

Переговоры показали, что основой отношений стратегического партнерства между Россией и Китаем по-прежнему остаются схожие подходы к общим принципам современного и будущего мироустройства и многим проблемам глобальной политики. «Наши позиции близки, созвучны, и главное, что мы вышли на высокий уровень координации», – так Президент России охарактеризовал результаты переговоров в июне 2012 г.[19]

В Концепции-2013 отношения с Китаем обозначены соответственно формуле, выраженной в «Совместном заявлении» от 5 июня 2012 г.: как «всеобъемлющее равноправное доверительное партнерство и стратегическое взаимодействие». В Концепции 2008 г. присутствовало более скромное «стратегическое партнерство». Видимо, таким образом было решено прикрыть тему «недостаточного уровня политического доверия», мелькавшую во многих документах и речах китайских политиков последнего десятилетия, и обозначить содержание и направление китайской политики России.

Из новой версии Концепции внешней политики России исчезла присутствовавшая в прежнем документе задача «приведения объема и качества» российско-китайского экономического взаимодействия «в соответствие с высоким уровнем политических отношений». Нет её и в текстах последних коммюнике и совместных заявлений. Видимо, предполагая безуспешность попыток изменить характер экономических отношений между двумя странами, в Кремле уже избегают ставить задачи изменения их структуры и качества, ограничиваясь общими фразами о необходимости делать «всё возможное для дальнейшего развития торгово-экономического взаимодействия, гуманитарных и других связей»[20]. В результате в итоговом документе российско-китайского саммита, состоявшегося в Москве в марте 2013 г., появилась, видимо, устраивающая обе стороны абстрактная «стратегическая задача» в области двусторонних связей: «конвертация достигнутого уровня политических отношений в результаты практического сотрудничества в экономической, гуманитарной и других сферах»[21].

Результатом такого «практического сотрудничества» стала многомиллиардная нефтяная сделка Москвы и Пекина, которая, похоже, удовлетворила обе стороны. 21 июня 2013 г. в присутствии В. Путина и первого вице-премьера Госсовета КНР Чжан Гаоли председатель правления НК "Роснефть" И. Сечин и президент Китайской национальной нефтегазовой корпорации (CNPC) Чжоу Цзипин подписали долгосрочные соглашения по экспорту нефти в КНР.

Контракт предусматривает поставку в КНР в течение 25 лет около 360 млн тонн нефти, его объем составляет 270 млрд долл. В результате в ближайшие пять лет Китай превратится в крупнейшего покупателя российской нефти в мире.

Обратная сторона этой сделки заключается в том, что по мере того, как Россия стремится сокращать вывоз сырой нефти и наращивать экспорт нефтепродуктов, нефтяной контракт с Китаем закрепляет за Россией статус простого поставщика сырья. На заседании круглого стола «Саммит энергетических компаний: изменения на мировых нефтяных рынках», состоявшемся в рамках Петербургского международного экономического форума и на следующий день после заключения этой мегасделки с Китаем, В. Путин провозгласил начало «новой эры» международного сотрудничества России в энергетике. Суть «новой эры» заключается в том, что «во взаимодействии со стратегическими партнёрами мы переходим от чисто сырьевых поставок к полномасштабному сотрудничеству в производственно-технологической сфере»[22].

В традиционном ключе, преимущественно через призму разработки сырьевых ресурсов в России и экспорта их в КНР, рассматривалось взаимодействие с Китаем в Программе развития Дальнего Востока и Забайкалья до 2025 г., утвержденной правительством России в марте 2013 г. Программа, правда, была дезавуирована в сентябре 2013 г., но подходы Москвы к региональному взаимодействию России с Китаем вряд ли изменились.

Япония. Концепция внешней политики РФ 2013 г. закрепляет курс на «динамичное развитие добрососедских многоплановых отношений» с Японией. Отличие от «отношений добрососедства и созидательного партнерства» Концепции-2008 – чисто стилистическое. Добавился тезис о необходимости взаимодействовать на международной арене. Ну и, конечно, «продолжение диалога о путях взаимоприемлемого решения неурегулированных вопросов».

На переговорах с японской стороной российские политики продолжают делать акцент на развитии экономических связей, всячески подчеркивая их перспективы для обеих сторон. Примером может служить заявление В. Путина на встрече со спецпредставителем японского правительства, бывшим Премьер-министром Японии Ёсиро Мори 21 февраля 2013 г.: «В целом у нас очень успешно развиваются отношения в экономике – это и автомобилестроение, и фармацевтика, и энергетика, и лесопереработка. Япония получает уже, по-моему, 10 процентов сжиженного газа, который производится на территории России. Можно подумать о развитии сотрудничества в области сельского хозяйства»[23].

Внешние условия, в которых сегодня оказалась Япония, фактически вынудили её согласиться с предложениями российской стороны о переносе акцента с обсуждения проблемы Курильских островов на вопросы экономического взаимодействия и подписания мирного договора. Токио, где серьёзно обеспокоены ростом мощи и влияния Китая в мире и регионе, усилением его позиций в Тихоокеанской России, а также надеются на готовность Путина пойти на компромисс в решении проблемы «Северных территорий», вынужден смягчить свою позицию в территориальном споре. В результате на переговорах между В. Путиным и Синдзо Абэ в конце апреля 2013 г. в Москве стороны согласились возобновить переговоры по заключению мирного договора, фактически прервавшиеся еще в 2001 г. Некоторые подвижки в переговорах привели к тому, что на короткой встрече на высшем уровне в Сочи премьер-министр Японии С. Абэ заявил о том, что Россия и Япония «смогли открыть новую страницу развития наших двусторонних отношений»[24].

США. Отношения с США рассматриваются в России исключительно в контексте глобальной или евро-атлантической политики. В тихоокеанской повестке дня в отношениях между Россией и США стоит лишь проблема Северной Кореи. Эта тема оказалась единственной из тихоокеанской повестки дня, вошедшей в «Совместное заявление» по результатам встречи В. Путина и Б. Обамы на Саммите G-8 в Мексике в июне 2012 г.[25]. Обсуждалась она и на очередной встрече в аналогичном формате в июне 2013 г. в Ирландии. Очевидно, что подходы сторон к проблеме КНДР не во всем совпадают, но «точки соприкосновения» находятся и готовность «усилить взаимодействие по всем этим направлениям» стороны проявили[26]. Однако на фоне российско-американских противоречий вокруг Украины трудно прогнозировать дальнейших ход событий по данной проблеме.

<< | >>

↑

Источник: Л.Н. Гарусова. Международные отношения, трансграничное сотрудничество, региональная безопасность в АТР [Текст]: учебное пособие. Научн. ред. д.и.н., проф. Л.Н. Гарусова. Общ. ред. к.и.н., доц. Н.В. Котляр. – Владивосток: Изд-во ВГУЭС,2015. – 230 с.. 2015

Еще по теме 2. Основные векторы современной тихоокеанской политики России.:

- Геополитика - Международные отношения -