Основные векторы современной тихоокеанской политики России

В настоящее время РФ наращивает свое присутствие в АТР, выстраивая индивидуальные траектории своей политики с ключевыми региональными акторами.

КНР. На азиатском направлении внешней политики Китай для России является главным приоритетом, тем более, по убеждению российского президента, «российско-китайские отношения находятся на подъёме и переживают лучший период за свою многовековую историю»1.

Не удивительно, что по уже устоявшейся традиции[17] [18] первый свой официальный зарубежный визит в качестве президента В. Путин совершил в КНР менее чем через месяц после вступления в должность, в начале июня 2012 г. Результатом поездки стали Совместное заявление «О дальнейшем углублении российско-китайских отношений всеобъемлющего равноправного доверительного партнёрства и стратегического взаимодействия» и полтора десятка соглашений, протоколов и меморандумов.

Переговоры показали, что основой отношений стратегического партнерства между Россией и Китаем по-прежнему остаются схожие подходы к общим принципам современного и будущего мироустройства и многим проблемам глобальной политики. «Наши позиции близки, созвучны, и главное, что мы вышли на высокий уровень координации», - так Президент России охарактеризовал результаты переговоров в июне 2012 г.[19]

В Концепции-2013 отношения с Китаем обозначены, согласно Совместному заявлению от 5 июня 2012 г., следующим образом: «всеобъемлющее равноправное доверительное партнерство и стратегическое взаимодействие». В Концепции 2008 г. присутствовало более скромное «стратегическое партнерство». Видимо, таким образом было решено прикрыть тему «недостаточного уровня политического доверия», мелькавшую во многих документах и речах китайских политиков последнего десятилетия, и обозначить содержание и направление «китайской политики» России.

Из новой версии Концепции внешней политики России исчезла присутствовавшая в прежнем документе задача «приведения объема и качества» российско-китайского экономического взаимодействия «в соответствие высокому уровню политических отношений». Нет её и в текстах последних коммюнике и совместных заявлений. Видимо, предполагая безуспешность попыток изменить характер экономических отношений между двумя странами, в Кремле уже избегают ставить задачи изменения их структуры и качества, ограничиваясь общими фразами о необходимости делать «всё возможное для дальнейшего развития торгово-экономического взаимодействия, гуманитарных и других связей»1. В результате в итоговом документе российско-китайского саммита, состоявшегося в Москве в марте 2013 г., появилась, видимо, устраивающая обе стороны абстрактная «стратегическая задача» в области двусторонних связей: «конвертация достигнутого уровня политических отношений в результате практического сотрудничества в экономической, гуманитарной и других сферах»[20] [21].

Результатом такого «практического сотрудничества» стала многомиллиардная нефтяная сделка Москвы и Пекина, которая, похоже, удовлетворила обе стороны. 21 июня 2013 г. в присутствии В. Путина и первого вице-премьера Госсовета КНР Чжан Гаоли председатель правления НК «Роснефть» И. Сечин и президент Китайской национальной нефтегазовой корпорации (CNPC) Чжоу Цзипин подписали долгосрочные соглашения по экспорту нефти в КНР. Контракт предусматривает поставку в КНР в течение 25 лет около 360 млн тонн нефти, его объем составляет 270 млрд долл. В результате в ближайшие пять лет Китай превратится в крупнейшего покупателя российской нефти в мире.

Обратная сторона этой сделки заключается в том, что по мере того, как Россия стремится сокращать вывоз сырой нефти и наращивать экспорт нефтепродуктов, нефтяной контракт с Китаем закрепляет за Россией статус простого поставщика сырья. На заседании круглого стола «Саммит энергетических компаний: изменения на мировых нефтяных рынках», состоявшемся в рамках Петербургского международного экономического форума, и на следующий день после заключения этой важной сделки с Китаем В. Путин провозгласил начало «новой эры» международного сотрудничества России в энергетике. Суть «новой эры» заключается в том, что «во взаимодействии со стратегическими партнёрами мы переходим от чисто сырьевых поставок к полномасштабному сотрудничеству в производственно-технологической сфере»[22].

В традиционном ключе, преимущественно через призму разработки сырьевых ресурсов в России и экспорта их в КНР, рассматривалось взаимодействие с Китаем в Программе развития Дальнего Востока и Забайкалья до 2025 г., утвержденной Правительством России в марте 2013 г. Программа, правда, была дезавуирована в сентябре 2013 г., но подходы Москвы к региональному взаимодействию России с Китаем вряд ли изменились.

<< | >>

↑

Источник: Л.Н. Гарусова. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ. ТРАНСГРАНИЧНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО, РЕГИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ В АТР [Текст] : учебное пособие / под общ. ред. д-ра ист. наук Л.Н. Г арусовой; отв. за вып. канд. ист. наук Н.В. Котляр. - Владивосток : Изд-во ВГУЭС,2014. - 260 с.. 2014

Еще по теме Основные векторы современной тихоокеанской политики России:

- Геополитика - Международные отношения -