<<
>>

2.2. Уголовные законы Уложения 1649 года и Византийское законодательство: сравнительный анализ.

Обратимся теперь к Уложению и посмотрим, прежде всего, на сколько отразилось влияние византийских источников на его системе.

Система Уложения имеет очень мало общего как с системою Эклоги, так и с системою других памятников византийского законодательства, входивших в состав наших Кормчих; но нельзя не согласиться с профессором Гуляевым[136] в том, что система нашего памятника до известной степени напоминает систему Юстинианова Кодекса, разумеется, с значительными отступлениями от последней, объясняемыми особенностями русской жизни в сравнении C жизнью римско-византийского общества. Подобно тому как Codex начинается титулами, касающимися веры, церкви и различных сект, так и Уложение открывается вступительною главою «О богохульниках и церковных мятежниках». Затем как в Codex’e, так и в Уложении, излагаются нормы государственного права; переходною ступенью в обоих памятниках от норм государственного к нормам частного права являются постановления, касающиеся судоустройства: X глава Уложения «О суде» соответствует в общих чертах книгам 3-6 Codex’a; как в Codex’e, так и в Уложении, в заключении излагаются нормы уголовного права. Схема Уложения, таким образом, не отличается резко от порядка изложения Codex’a; но в деталях оба памятника представляют значительные различия, объясняемые историческим развитием норм, заключающихся в том и другом. Тогда как значительная часть Codex’a посвящена изложению частного права, в Уложении, напротив, преобладают нормы публичные. Заимствование системы могло произойти путём непосредственного знакомства составителей Уложения с Юстиниановым Кодексом, что, впрочем, весьма сомнительно; вероятнее же всего, система кодекса перешла в Уложение через посредство Литовского Статута, тем более, что в детальном распределении материала последние два памятника имеют

большое сходство.

Составители Уложения заимствуют из византийских источников права законодательные определения со стороны их содержания, но своеобразно изменяют эти определения, приноравливаясь к местным условиям; так Уложение, по примеру Эклоги и Прохирона, квалифицирует убийство родственников; но в византийских источниках за убийство родителей детьми и детей родителями полагается одинаковое наказание - смертная казнь, Уложение же, в виду того крайнего развития родительской власти, которое наблюдается в древней жизни наших предков, убийство детей родителями наказывает крайне слабо (именно тюремным заключением на год и публичным церковным покаянием).

Затем Уложение переняло от греко-римских сборников понятие необходимой обороны, принцип талиона по отношению к преступлениям против телесной неприкосновенности, порядок законного наследования и т.д., однако опять таки с необходимой переработкой, сообразно потребностям времени.

Что касается до формы узаконений, то в этом отношении влияние византийского права могло проявиться только до определенной степени: известно, что чем дальше мы уходим к младенческому состоянию права, тем менее отвлеченности, тем более материальности и грубости приемов мы замечаем в построении закона; достоинство его измеряется практическими свойствами, легкостью и быстротою восприятия; одним словом, чем ниже степень юридического развития народа, среди которого появляется памятник, рассчитанный на практическое употребление, тем менее в этом памятнике места общим началам, тем более должна в нём преобладать форма казуистическая. Поэтому, Уложение, хотя и заимствует из своих греко-римских источников ясность и определенность выражения, а также и довольно точный анализ юридических понятий, однако, сообразно с эпохою своего возникновения, с эпохою, когда русский народ только начинал жить сознательною юридическою жизнью, стремиться к наивозможно более точному определению подробностей, частностей известного постановления.

Представляя, благодаря византийским заимствованиям, значительные уклонения от строго-казустического способа выражения предшествующих памятников русского законодательства и, заметно прогрессируя в этом направлении даже сравнительно с памятниками законов других государств своего времени, Уложение тем не менее, не может окончательно освободиться от общего недуга законов первобытных - стремления в каждом положении сосредоточить всю сумму юридических определений, с которыми OHO соприкасается.

Что касается до распределения заимствований по отдельным отраслям права, то византийские нормы, главным образом, отразились на уголовных законах Уложения, которые не выделены в нём в особую группу, как мы это видим в Эклоге и Прохироне, а встречаются почти в каждой главе (хотя собственно уголовную часть Уложения составляют главы XXI и XXII).

Понятие Византийского уголовного права о преступлении и наказании медленно прививались к светскому праву за предшествующие периоды до принятия Уложения. Если мы обратимся к рассмотрению влияния духовенства, а вместе с ним и византийских правовых идей, на развитие нашего уголовного права, то увидим, что влияние это, начавшись со времени Русской Правды, во всех памятниках нашего законодательства до Соборного Уложения проглядывает в очень слабой степени и обнаруживается видимым, осязательным образом только на этом последнем. B нём мы впервые встречаем с преобладанием формального взгляда на преступление, свойственного развитому законодательству Византии, по которому всякое преступное деяние есть нарушение закона, над материальным, господствовавшим у нас до принятия христианства, по которому преступным является только то, что причиняет обиду и вред. «В то время, как Прохирон в 39-ом титуле проводит чисто формальный взгляд на преступление: всякое нарушение закона есть преступление, большинство памятников русского законодательства за предшествующие периоды выражает главным образом материальный взгляд на него: преступно только то действие, которое причиняет кому-либо внешний материальный вред».1 Отсюда происходила громадная разница и между наказаниями за преступления по Прохирону и по памятникам русского законодательства. Первый налагает наказания и за такие действия, которые не причиняют никакого материального вреда, последние же такие действия оставляют без последствий, в большинстве случаев они не преследуют преступника и не подвергают его никакому наказанию, если на него не было жалобы со стороны потерпевшего лица. И, наоборот, первый оставляет без наказания и преступные действия, если они не явились последствием злых умыслов их совершителей, последние же налагают наказания и за такие действия, в которых хотя и не участвовала злая воля их совершителей, но ими был причинён кому-либо материальный вред. Уложение в этом случае вполне разделяет взгляд Прохирона. Итак, главным масштабом при оценке преступлений является не внешний материальный вред, наносимый известным деянием, как это было до Уложения, а элемент субъективный, момент знания и воли: признаются наказуемыми некоторые деяния, не причиняющие никакого материального вреда, например, умысел на особу Государя, и, наоборот, действия, сопровождаемые гибельными последствиями, наказуемы, если они не являются последствием воли деятеля. Равным образом и самый род наказаний, утверждённых Уложением, вполне одинаков с родом наказаний, принятых в Прохироне. Наказание приобретает публичный характер, становится возмездием со стороны верховной власти или правительства и упадает на самую личность преступника. Вследствие этого столь развитая в древнем русском праве система денежных пеней и выкупов уступает в Уложении место византийской системе наказаний - смертной казни, членовредительным наказаниям и ссылке. Наконец, самая цель наказаний по Уложению одинакова с целью их по Прохирону и Эклоге, это — устрашение. B Прохироне она особенно ясно выражена в повелении вешать разбойников на местах их разбоя: «да

л

видения ради убоятся начинающии таковая» (Прохирон tit.39 cap. 15). [137] [138]

B Уложении же казнь на месте преступного действия распространена и на другие преступления, это мы видим на примере ст. 20 гл. VII; ст. 231 гл. X Уложения.

«А будет кто, будучи на государеве службе в полкех, учнёт изменою uc

полков переезжати в неприятельские полки, и в неприятельских полкех

сказывати про вести и про государевых ратных людей, и в том на него кто

известит и сыщется про то допряма, и такова переезщика казнити смертию,

повесити против неприятельских полков, а поместья его, и вотчины, и

животы взяти нагосударя». (ст. 20 гл. VII Уложения).1

«А будет кто-нибудь на государеве или на вотчинникове, или на

помещикове земле писцовую межу испортит и столбы вымечет ши грани

высечет, ши ямы заровняет, ши землю перепашет, а по суду и по сыску про

то сыщется допряма, и тех людей на спорных межах бити кнутъем

2

нещадно...» (ст. 231 гл. X Уложения).

Суровость казни и внешняя её обстановка мотивируются обыкновенно согласно с Прохироном целями нравственности и устрашения. Особенно ясно эта одинаковая с Прохироном цель публичного наказания выступает в 133 ст. гл. X Уложения:

«И битъ его на правеже безо всякие пощады не для того, что на нем те

достальные деньги взятъ, для того, чтоб на то смотря, иным неповадно было з

так воровать».

При рассмотрении византийских норм в постановлениях Уложения, касающихся отдельных родов преступлений, мы видим, что греко-римским источникам наш памятник обязан довольно точным анализом преступных деяний по степени участия в них злой воли деятеля, сравнительно с предшествующими ему памятниками законодательства, правильным учением о покушении, об участниках в преступлении и т.д.; настолько в Уложении расширяется область применения византийских публичных наказаний, [139] [140] [141]

сравнительно с памятниками предыдущей эпохи.

Как отмечал профессор А.Н.Филиппов «современная историкоюридическая критика первоисточников Соборного Уложения неоспоримо доказала, что громадная доля ответственности за «кровожадность» должна пасть на светское византийское право».1

<< | >>
Источник: Чемеринская Вероника Вячеславовна. ВЛИЯНИЕ ВИЗАНТИЙСКОГО ПРАВА HA ДРЕВНЕРУССКОЕ И РОССИЙСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО X-XVH BB. Диссертация на соискание учёной степени кандидата юридических наук. 2003. 2003

Еще по теме 2.2. Уголовные законы Уложения 1649 года и Византийское законодательство: сравнительный анализ.:

  1. Влияние византийского права на гражданские законы Уложения 1649 года.
  2. ГЛАВА 2. ВИЗАНТИЙСКОЕ ПРАВО, KAK ИСТОЧНИК СОБОРНОГО УЛОЖЕНИЯ 1649 Г.
  3. Можно констатировать, что по ряду вопросов Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года содержит позитивный самобытный опыт правового регулирования институтов уголовного права.
  4. Византийское право, как источник законов Уложения о судопроизводстве и государственных законов.
  5. 28.2. Понятие уголовного закона, его черты и значение. Действующее уголовное законодательство
  6. «СОБОРНОЕ УЛОЖЕНИЕ» 1649 Г.
  7. СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ «СУДЕБНОГО УЛОЖЕНИЯ» 1649 Г.
  8. 2.1. Рецепции византийского права в Уложении: постановка проблемы и историография вопроса.
  9. 1/7 часть недвижимого и 1/4 часть движимого имущества умершего. 42. ОСНОВНЫЕ ИНСТИТУТЫ УГОЛОВНОГО ПРАВА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ПО «УЛОЖЕНИЮ О НАКАЗАНИЯХ УГОЛОВНЫХ И ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ» 1845 г.
  10. § 3. Церковное и монастырское землевладение по Соборному уложению 1649 г.
  11. УГОЛОВНОЕ УЛОЖЕНИЕ ГЕРМАНИИ 1871 г.
  12. Тосканское уголовное уложение
  13. Тема 4. СОБОРНОЕ УЛОЖЕНИЕ 1649 ГОДА
  14. Уголовно-судебное уложение «Каролина» 1532 г.
  15. Российское законодательство о военнопленных (1649, 1829-1918 гг.)