<<
>>

Продолжение дискуссии после проведения второй кодификации советского гражданского законодательства.

Основы и ГК юридически закрепили теоретически обоснованное положение о том, что гражданское право регулирует связанные с использованием товарно-денежной формы имущественные отношения социалистического общества.

Но определение понятия имущественных отношений — задача науки, а не закона, и потому работа по дальнейшему совершенствованию этого понятия не прекращалась и после проведения новой кодификации советского гражданского законодательства.

С одной стороны, продолжает развиваться учение об имущественных отношениях как волевом выражении общественно-производственных отношений. В. Г. Вердников, автор главы о понятии советского гражданского права в учебнике 1965 г., который и раньше придерживался тех же взглядов, различает производственные отношения и конкретные экономические отношения. Первые объективны в том смысле, что люди застают уже сложившиеся производственные отношения, которые развиваются в силу объективных законов и в своем развитии порождают результаты, никогда не обнимаемые полностью сознанием •и волей людей. Вторые же возникают по воле человека, ставящего перед собой при установлении конкретных экономических отношений определенные цели и избирающего те или иные средства их достижения. Имущественные отношения — это и есть конкретные волевые экономические отношения.144

С другой стороны, воспроизводится, хотя и в несколько измененном виде, учение об имущественных отношениях как тождественных производственным отношениям. Эту точку зрения защищает О. А. Красавчиков, автор главы о предмете и методе

143 См. по этому поводу выступления на научной сессии, посвященной правовым проблемам экономической реформы. — Учен. зап. ВНИИСЗ, вып. 10. М., 1967, с. 172—276.

144 Советское гражданское право. Учебник для юридических вузов. Под ред. А. В. Рясенцева. Т. I, с. 3—4.

89

гражданского права в учебнике 1968 г., отстаивавший и в прошлом такую же позицию. Вначале он определяет имущественные отношения как конкретные складывающиеся между отдельными лицами общественные экономические отношения по владению, пользованию и распоряжению средствами производства и предметами потребления, вовсе не затрагивая вопроса об их волевом или неволевом характере. Казалось бы, речь идет об имущественных отношениях как равнозначных отношениям производственным. Однако здесь же они объявляются всего лишь разновидностью товарно-денежных отношений, а значит, допускается существование и других товарно-денежных отношений, лишенных имущественного содержания. Что при этом имеется в виду, трудно сказать, ибо невозможно назвать ни одного товарно-денежного и в то же время неимущественного отношения. Вслед за этим автор критикует волевую теорию имущественных отношений, причем критикует ее также весьма сбивчиво: она признается ошибочной одновременно как потому, что все общественные отношения волевые, а следовательно, этот признак не составляет чего-либо специфического для имущественных отношений, так и потому, что, хотя экономические отношения неволевые, они тем не менее регулируются гражданским правом. Но именно последнее замечание, дающее отрицательный ответ на вопрос о волевом характере экономических отношений как предмета гражданскоправового регулирования, позволяет констатировать, что О.

А. Красавчиков ставит знак равенства между имущественными и производственными отношениями.145

Кроме того, появляется концепция, идущая вразрез с охарактеризованными крайними точками зрения. Сущность ее состоит в том, что, поскольку производственные отношения — это не только предпосылка и результат, но также форма общественно-производственной деятельности, в качестве которой выступают конкретные экономические отношения, последние тоже яел-.ются отношениями производственными. В этом смысле данная концепция расходится с теорией, выводящей имущественные отношения за рамки производственных, и примыкает к взглядам тех, кто различает в пределах производственных отношений материальное содержание и волевое опосредствование. Но она не

us См.: Советское гражданское право. Под ред. О. А. Красавчико-ва, т. 1. М., 1968. с. 8—11.—Еще более последовательно концепция имущественных отношений как равнозначных производственным развивается Ю. К. Толстым (ТолстойЮ К 1) Кодификация гражданского законодательства в СССР (1961—1965) Автореф. докт. дис. Л., 1970; 2) Понятие права собственности.—В кн.: Проблемы гражданского и административного права Л., 1962, с. 143 и ел ). Что же касается О А. Красавчикова, то во втором издании учебника (М., 1972, с. 6—10) он уже понимает имущественные отношения как равнозначные не всем производственным, а лишь конкретный* экономическим отношениям. В том же духе взгляды на имущественные отношения развивал ранее И. В. Федоров. (См.: Федоров И. В. Социалистические имущественные отношения как предмет правового регулирования — Труды Томск, ун-та, т. 194, 1969, с 3 и ел).

90

соз .ддает также с теорией, отождествляющей имущественные 11 [^опзвсдственные отношения, специально акцентируя внимание [>а том, что первые не обнимают последних в полком объеме, так как не распространяются на материальное содержание ири.:1водстзенних отношений и ограничиваются лишь волевым и\ опосредствованном. Вместе с тем волевая сторона производственных отношений не всегда воплощает в себе имущественны^ моменты. Например, пролетариат как угнетенный класс буржуазного общества цементируется объединяющими его про-' извспственными отношениями, которые, однако, в силу самой природы этого класса нельзя считать имущественными. Признание имущественных отношении волевой частью отношений производственных определяет и\ место в системе общественных явлений, но не устанавливает их специфики. Специфика же состой г в свойственном этим отношениям качестве экономической ценности. Отрицание такого качества на том основании, что цен-

['ностыо могут обладать вещи, а не отношения, едва ,;и опрйв-дано. Товар, например, потом\ и имеет экономическую ценность, что становится вещным носителем определенных общсстзенних отношений. И если можно говорить об эквивa^eнтhoc^и, соз-мездности, стоимостной форме имущественных 'отношений, то нельзя отрицать и того, что сни обладают экономической ценностью. Сообразно с этим имущественные отношения определя-" ются как такие общественные отношения, которые, будучи воле-1 вым опосредствованием производственных отношении, обладают j экономической ценностью ввиду их связи со средс7взми производства, предметами потребления или иными прод\кчами тр\да человека.146

Но в то время как исследование имущественных о-с-о^чспнп после проведения второй кодификации советского гражданского 1 законодательства явилось естественным продолжением прово-' лившихся и ранее научных разработок, усиленное внимание к личным неимущественным отношениям было в значительной мере вызвано самой кодификацией.

Основы и республиканские ГК впервые в истории советского гражданского законодательства ввели гражданскоправовую охрану таких личных неимущественных отношений, которые не связаны с отношениями имущественными (честь и достоинство, право на собственное изображение, а по ГК Казахской и Узбекской ССР—также право на письма, дневники, заметки). Но, в отличие от связанных с имущественными личных отношений, которые и ныне регулируются гражданским правом в виде общего правила, гражданскоправовая защита других личны\ отношений применима только в случаях, пр"ямо предусмотренных законом

146 Иоффе О С 1) Советское гражданское право и социалистическая экономика.—В кн.: Актуальные проблемы Советского государства и правд в период строительства коммунизма. Л., 1967, с. 233 i! ci, 2) Совет-ci\r.e гражданское право М., 1967. с 7—10.

91

(ст. 1 Основ). Возник поэтому вопрос, можно ли и впредь определять гражданское право как отрасль права, регулирующею имущественные и только связанные с ними личные неимущественные отношения или прежнее определение нуждается теперь в пересмотре.

Вопрос этот трудноразрешим. При сохранении прежнего определения за бортом остаются личные неимущественные отношения, не связанные с имущественными. Но так как гражданское право соприкасается с последними лишь в предусмотренных законом случаях, его пришлось бы при пересмотре соответствующего понятия применительно к этим случаям определять как отрасль права, границы которой установлены законом. Понятно, что подобный вывод был бы очень далек от науки, ибо формула «гражданское право есть то, что предусмотрено гражданским законом» ничем не отличалась бы от очевидного в своей бессодержательности положения — «гражданское право есть гражданское право».

В поисках ответа на поставленный вопрос было предложено различать понятия правового рег^тир^ания и правовой охраны, Правовое регулирование в широком смысле обнимает собой также правовую охрану. В узком же смысле оно ограничивается лишь нормированием общественных отношении_в их нормальном состоянии,^ тогда как правовая охрана направлена на восстановление нарушенных отношений. Одновременно отмечалось, что отрасль права должна определяться по предмету регулирования, а не по предмету охраны. Так, уголовное право охраняет социалистические имущественные отношения, но регулирует не их, а отношения, возникающие в связи с совершенным преступлением и применением наказания к преступнику. Административное право охраняет некоторые гражданские правоотношения, которые, однако, вследствие этого не меняют своей гражданско-правовой природы. Точно так же обстоит дело с правилами гражданского закона, обращенными к не связанным с имущественными личным неимущественным отношениям. Оба вида личных неимущественных отношений (связанные и не связанные с имущественными) представляют для их участников самостоятельное значение. Термин «связанность» означает не подчинение личных отношений имущественным, а соединение их в едином комплексе общественных отношений (авторских, изобретательских и т.п.). В последнем случае личные и имущественные отношения, хотя и отличаются друг от друга, тем не менее однородны, так как возникают одновременно, между одними и теми же не зависящими друг от друга субъектами и потому требуют применения к ним единого метода правового регулирования.

Личные неимущественные отношения, не связанные с имущественными, возникают в силу иных фактов и между другими субъектами, нежели имущественные отношения. Поэтому они не

W

однородны отношениям имущественным и не входят в предмет гражданскоправового регулирования. Но эти отношения можно обеспечивать гражданскоправовой охраной, когда после нарушения они столь же восстановимы, как и имущественные отношения, чем и воспользовался законодатель, принимая Основы и новые ГК. союзных республик.

О том, что не связанные с имущественными личные отношения не регулируются гражданским правом, а только охраняются им, свидетельствуют как содержание соответствующих норм, так и природа этих отношений. Честь и достоинство, например, невозможно урегулировать юридически или если возможно, то лишь как обобщенное выражение деятельности субъекта, опосредствуемой всеми отраслями советского права. А поскольку не связанные с имущественными личные неимущественные отношения в предмет гражданскоправового нормирования не входят, установление их охраны в гражданском законодательстве не должно оказывать никакого влияния на определение понятия советского гражданского права. Границы последнего и ныне очерчиваются не любыми, а только связанными с имущественными личными неимущественными отношениями.147

В литературе эта конструкция была встречена критически Отмечалось, что правовая охрана неотделима от правового регулирования, что возможность правового регулирования чести и достоинства отнюдь не исключается, если рассматривать их не как сами общественные отношения, а как нематериальные блага, по поводу которых регулируемые отношения устанавливаются, и что если при ущемлении чести и достоинства возникает право на реабилитацию, то лишь как следствие предшествующего существования обязанности не посягать на них и права требовать воздержания от посягательства.148 Обращалось внимание и на то, что отношения, возникающие вследствие посягательства на честь и иные личные блага, несомненно регулируются гражданским правом, хотя они и не во всех случаях связаны с отношениями имущественными.149 Из всего этого следует, что Основы и новые ГК не оставили предмет гражданского права неприкосновенным, а существенно расширили его грани-

147 «Советское государство и право», 1962, № 7, с. 61—62.

148 ф л е и ш и ц Е. А., Маковский А. Л. Теоретические вопросы кодификации республиканского гражданского законодательства. — «Советское государство и право», 1963, № 1, с. 87; Вердников В. Г. Вопросы гражданского права в свете решений XXII съезда КПСС. М., 1964, с. 11—12.

149 См.: Толстой Г. К (Ю. К.). Кодификация гражданского законодательства в СССР (1961—1965), автореф. докт. дис., с. 7. В последнем высказывании, однако, не учитывается, что гражданское право не может охранять нарушенные личные отношения иначе как путем применения к нарушителю имущественных санкций хотя бы в конечном счете, а в этом смысле отношения, становящиеся предметом его регулирования после того, как охраняемые личные блага уже были нарушены, всегда находятся в определенной связи с имущественными отношениями.

93

цы, и это должно найти свое отражение в соответствующем научном понятии.

Однако образовать такое понятие со строгим соблюдением требований, предъявляемых к научным определениям, пока еще никому не удалось. В. Г. Верднпков определяет гражданское право как регулирующее, наряду с имущественными, «некоторые (главным образом связанные с имущественными) личные неимущественные отношения», i50 a 0. А. Красавчиков в формулированном и',; определении говорит вообще о личных неимущественных очношениях, обходясь без каких бы то нп было ограничительных признаков,151 как обходится без них Ю. К. Толстой, ссылаясь лишь на признак равенства, в одинаковой мере свойственный и имущественным и личным неимущественным отношениям, требующим гражданскоправового опосредствования.152

Но ни то, ни другое определение нельзя .признать удовлетворп-течьным: первое—потому, что оно лишено необходимых элементов научности, так как слово «некоторые» ничего не выясняет, а второе — потому, что не соответствует реальной действительности, включая в предмет гражданского права все вообще личные неимущесгвенные отношения вопреки содержащемуся на этот счет иному указанию в самом законе.

Таким образом, указанную проблему нельзя пока считать разрешенной, и она ожидает дальнейшего своего исследования.

Стремление расширить предмет советского гражданского права не ограничивалось, однако, не связанными с имущественными личными неимущественными отношениями. Наряду с этим ведется работа по обнаружению в его составе micto организационных отношений. Такую работу провел О. А. Красавчиков, различающий четыре группы гражданскоправовых организационных отношений: а) предпосылочные, служащие завязке или развитию имущественных отношений (навигационный договор, договор централизованной автоперевозки грузов, специальные договоры авиатранспортных предприятий и др.); б) делегирующие, наделяющие полномочиями одних лиц для совершения определенных действий от имени других (выдача и отозвание доверенности, избрание делегатов кооперативной организации для участия в работе вышестоящего кооперативного органа);

в) контрольные, позволяющие одному субъекту гражданского правоотношения контролировать другого (контроль заказчика, авторский надзор проектных организаций и т. д.); г) информационные, в силу которых стороны обязаны обмениваться определенной информацией (обязанность подрядчика информировать заказчика об обстоятельствах, относящихся к годности и пр^-

160 Советское гражданское право Под ред. В. А. Рясенцева. Т I, с. 12.

151 Советское гражданское право. Под ред. О. А. Красавчикова, т. I, с. 17.

152 См Толстой Ю. К. Автореф. докт дне., с. 8.

94

ности выполненных работ; обязанность продавца предупредить покупателя о правах третьих лиц на проданное имущество и др.).153

Подспудная логика этих рассуждении примерно такова. Имущественные отношения связаны со средствами или продуктами производства. Поэтому лишь те нормы, которые регулируют поведение людей, непосредственно направляемое на средства или продукты производства, имеют дело с имущественными отношениями. Но гражданское право включает в свой состав немалое число норм, не обладающих такой направленностью и лишь в конечном счете, при посредстве других гражданскоправовых норм, соприкасающихся с поведением имущественного содержания. Это должно означать, что отношения, непосредственно ими регулируемые, хотя и связаны с имущественными, выполняя для них своего рода служебную функцию, сами являются уже не имущественными, а организационными отношениями.

Нетрудно понять, что благодаря такому же ходу рассуждении правилами об организационных отношениях следовало бы признать и многие другие гражданскоправовые нормы: о г.ра-восубъектности, которая выражает не сами имущественные отношения, а одну из их важнейших предпосылок; о представительстве, за исключением норм, предусматривающих компенсацию расходов и выплату вознаграждения представителю; о порядке заключения договоров, в стадии которого еще не возникают имущественно-договорные отношения, но устанавливаются регулируемые правом преддоговорные контакты; нормы о любых действиях договорных контрагентов, лишенных непосредственного имущественного содержания (об осмотре вещи покупателем при ее получении, об инструктировании прокатным пунктом нанимателя относительно порядка пользования полученной напрокат вещью, о многих обязательных для поверенного указаниях доверителя и т. д.), о праве автора осуществлять корректуру, присутствовать при обсуждении пьесы и т. п., о праве изобретателя участвовать во внедрении и обязанности оказывать содействие внедрению своего изобретения, о праве наследодате-ля назначить исполнителя завещания и возможности предъявления другими наследниками требования к наследнику, обремененному по завещанию возложением, о его исполнении и т. п. В результате образовалось бы не незначительное количество гражданскоправовых организационных отношений, обозначенное О. А. Красавчиковым в определении понятия гражданского права словом «некоторые», а огромное их множество, едва ли уступающее по своим масштабам имущественным отношениям и уж во всяком случае не укладывающееся в ту четырехчленную классификацию, которую предложил сам автор.

153 К р а с а в ч и к о в О. А. Гражданские организационно-правовые отношения.—«Советское государство и право», 1966, № 10, с. 50—57.

Между тем любые общественные отношения, в том числе п-уущественные, характеризуются как определенной степенью их организованности, так и прохождением через стадию становления, прежде чем они сформируются окончательно. Достаточно исключить организующие их элементы, как перестанут существовать и сами имущественные отношения. В пределах, допускаемых действующими объективными закономерностями, государство может при помощи юридических норм организовывать имущественные отношения по-разному. Можно обязать подрядчика .^формировать заказчика об обстоятельствах, угрожающих годности и прочности работы, но можно и не обязывать его к этому. Однако при исключении такой обязанности был бы нанесен урон имущественным интересам заказчика, что отрицательно сказалось бы на правовой организации соответствующих отношений, а лишенные всяких моментов организованности, они не вь.ступали бы уже ни как правовые, ни как чисто общественные отношения. Ошибка О. А. Красавчикова в том и состоит, что организованность, составляющую неотъемлемое свойство общественных явлений, он, ссылаясь на конкретные способы правовой организации отдельных имущественных отношений, отсекает от последних и объявляет особым гражданскоправовым организационным отношением.

Та же ошибка повторяется при разъединении формирующихся и сформировавшихся имущественных отношений. Прежде че?т возникнуть а качестве окончательно сложившегося, имущественное отношение должно пройти через стадию своего формирования. Пока оно формируется, процесс его становления нельзя еще считать завершившимся. Но без этого процесса оно бы :: зовсе не возникло. В пределах, допускаемых объективно действующими закономерностями, государство может при помощи юридических норм организовывать подготовительную к созданию имущественных отношений стадию по-разному. Можно предпослать конкретным договорам морской перевозки грузов навигационный договор и можно обходиться без него. Исходя лишь из того, что при определенных обстоятельствах навигационный договор обеспечивает оптимальную организованность морских перевозок грузов, закон признает обязательным его заключение. Но делать из этого вывод, что в таких случаях гражданскопра-вовые нормы опосредствуют не имущественные, а чисто организационные отношения, — значит отрицать формирование соответствующих отношений как имущественных, допуская их появление только в сложившемся, но не в становящемся состоянии.

Как бы, однако, ни была неприемлема концепция О. А. Красавчикова по своим конечным выводам, эта концепция не лишена известных положительных моментов для развития циви-листической мысли, ибо, хотя и в негативном плане, она ориентирует на то, чтобы из-за присущего имущественным отношени-

96

ям специфического качества—экономического содержания— не была забыта их определенная организованность как неотъемлемое свойство любых общественных отношений.

Хотя менее интенсивному, чем предмет, но определенному дальнейшему исследованию подвергается и метод гражданско-правового регулирования. Ему, в частности, целиком посвящена изданная в 1972 г. в Свердловске книга В. Ф. Яковлева «Граж-данскоправовой метод регулирования общественных отношений»—единственное в советской цивилистической литературе монографическое произведение, сосредоточенное всецело на указанной проблематике. Гораздо полнее и многостороннее, чем его предшественники, автор характеризует взаимодействие предмета и метода, основные признаки самого метода и его дифференциацию соответственно особенностям отдельных комплексов регулируемых отношений.

Не отрицая равенства с\бъектов как одного из необходимых признаков гражданскоправового метода, В. Ф. Яковлев относит к их числу также диспозитивность, правовую инициативу и некоторые другие черты, придавая в то же время решающее значение не признаку равенства, а так называемому правонаде-лению, осуществляемому при помощи гражданскоправовык норм. Между тем правонаделение—всеобщее качество юридических правил, какой бы ни была их отраслевая принадлежность, ибо если всякая норма права реализуется через правоотношение, то она и не может действовать никаким иным способом, кроме как путем возложения обязанностей на одних и наделения правами других субъектов. В этом направлении граж-данскоправовой метод никакой специфики не обнаруживает. Наоборот, диспозитивность и инициатива, отнюдь не противопоказанные другим отраслям советского права, далеко не во всех случаях сопутствуют гражданскому закону, знающему si императивные, и запретительные нормы. По этой причине неспособны выявить специфику гражданскоправового метода и перечисленные признаки. Вот почему, отдавая должное масштабам проведенного В. Ф. Яковлевым теоретического исследования, трудно присоединиться к тем нововведениям в оценке метода гражданского права, которые он отстаивает.

Наряду с полемикой относительно предмета и метода гражданского права между самими сторонниками единого гражданскоправового регулирования основанных на использовании товарно-денежной формы социалистических имущественных отношений продолжается также дискуссия между ними и сторонниками хозяйственного права. Эта дискуссия концентрируется вокруг проблем не только теоретических, но и практических в первую очередь.

Важнейшей практической проблемой продолжает оставаться вопрос об общей кодификации законодательных норм, не вошедших в республиканские гражданские кодексы ввиду закреп-

97

ленной Основами компетенции Союза ССР и союзных республик. На уже упоминавшейся научной сессии по правовым вопросам, связанным с экономической реформой, наметилось известное сближение взглядов. Если раньше отстаивавшие теорию' хозяйственного права авторы считали кодификацию хозяйственного законодательства преждевременной, то на сессии они выступили с обоснованием необходимости такой кодификации, ссылаясь главным образом на ненормальность положения, при котором за пределами Основ и ГК осталось подавляющее большинство норм, регулирующих хозяйственно-договорные отношения между социалистическими организациями. Имея в виду те же самые обстоятельства, с предложением кодифицировать в общесоюзном масштабе нормы о хозяйственных договорах на сессии выступили некоторые противники теории хозяйственного права-

Но уже на самой сессии давали о себе знать существенные различия между двумя названными точками зрения. Выступавшие за кодификацию противники теории хозяйственного права говорили об издании лишь общесоюзного кодекса о хозяйственных договорах с подчинением его общим положениям Основ и ГК, поскольку изъятия из этого правила не будут предусмотрены самим кодексом. Напротив, сторонники теории хозяйственного права, принимая такое предложение только в качестве смягчающего, но не устраняющего полностью возникших практических затруднений, в принципе считали его неудовлетворительным — не только потому, что речь шла о новом кодексе как об одном из источников гражданского законодательства, но потому прежде всего, что этот кодекс не обнимал бы всех законодательных норм, регулирующих хозяйственную деятельность социалистических организаций.

После проведения сессии не устраненные ею разногласия еще более усилились.

Противники теории хозяйственного права, предлагавшие на сессии издать кодекс о хозяйственных договорах, пересматривают теперь свое предложение. Они обращают внимание на то, что за рамками проведенной общей кодификации гражданского законодательства остались многочисленные нормы 'не только о хозяйственных договорах, но и по другим вопросам, отнесенным к компетенции Союза ССР (все виды перевозок, кроме автомобильных, отношения с кредитными учреждениями' и страховыми организациями, вопросы изобретательского права и права на открытия). И если бы дело ограничилось только изданием общесоюзного кодекса о хозяйственных договорах, все другие оказавшиеся в таком же положении нормы гражданского законодательства остались бы вне его общей кодификации. Во избежание этого, по мнению некоторых авторов, следовало бы, сохранив республиканские гражданские кодексы, издать Гражданский кодекс Союза ССР с включением в него тех гражданскоправовых норм, издание которых отнесено к

98

общесоюзной компетенции. По мнению других авторов, издание такого кодекса необходимо, но поскольку у отрасли права может быть лишь один общеотраслевой кодекс, в данном 'случае —ГК союзных республик, предлагаемый новый кодифицированный акт следовало бы именовать не Гражданским кодексом, а Кодексом гражданских законов Союза ССР с подчинением, кроме специально установленных изъятий, Основам и общим .положениям ГК союзных республик.

Сторонники теории хозяйственного права, хотя и с оговорками, но все- же поддерживавшие на сессии предложение об издании кодекса о хозяйственных договорах, выступают теперь за разработку Хозяйственного кодекса СССР. Эту идею, которой уделяется значительное внимание в учебном пособии по хозяйственному праву (1-е издание 1967 г. и П-е издание 1970 г.) и в книге В. В. Лаптева «Предмет и система хозяйственного права» (1969), они обосновывают рядом теоретических соображений о хозяйственном праве как отрасли советского права, 'подкрепляя ее новой схемой хозяйственного права, которая должна лечь в основу будущего хозяйственного кодекса. В названных произведениях приводятся в связи с этим следующие основные соображения.

Во-первых, отмечается, что хозяйственное право — не только отрасль законодательства (это признают и многие противники рассматриваемой теории), но и отрасль советского права (что все ее противники отрицают).154

Очевидно, однако, что отрасли законодательства могут соответствовать отраслям права, но могут строиться и по иным основаниям. Возможное несовпадение между ними обусловлено тем, что отрасль права должна обладать единством предмета и метода регулирования, а ' потому не бывает комплексной, так как «комплексность» с таким единством несовместима. Напротив, отрасль законодательства может быть и комплексной, если она рассчитана не на строго ограниченную сферу однородных общественных отношений, а на определенную область деятельности и связанные с последней разнородные общественные отношения. Объявив же хозяйственное право самостоятельной отраслью права, авторы названных работ фактически доказывают едва ли оспоримое положение о существовании не более чем одноименной комплексной отрасли советского законодательства. Действительно, в основу системы права, как и другие советские ученые, они кладут предмет регулирования, т. е. определенные общественные отношения. Тем не менее предмет хозяйственного права они определяют как «хозяйственную деятельность, хозяйственные отношения, складывающиеся в процессе руководства и осуществления хозяйственной деятельности. . .».155 Но деятельность и отношения, складывающиеся в

154 Хозяйственное право. Под ред. В. В. Лаптева. М., 1967, с. 11.

155 Там же, с. 14.

7* 99

связи с нею, — не одно и то же, и потому допускаемое в приведенном высказывании их отождествление нельзя признать правомерным. А поскольку в сфере хозяйственной деятельности возникают разнопорядковые отношения, приуроченная к ней юридическая отрасль—это не отрасль права, а комплексная отрасль законодательства.

Во-вторых, подчеркивается, что предмет хозяйственного права 'неоднороден, так как в его состав входят «отношения по руководству и осуществлению хозяйственной деятельности», но последние цементируются единством этой деятельности и потому представляют собой единые хозяйственные отношения.156 Одновременно отрицается вообще однородность регулируемых отношений как обязательный признак отрасли права. В. В. Лаптев пишет: «Например, гражданское право регулирует, с одной стороны, имущественные отношения, а с другой — личные неимущественные отношения. Эти отношения неоднородны, но они связаны между собой и потому охватываются одной отраслью права».157

Как видно, автор весьма своеобразно понимает и однородность общественных отношений, и их единство. Единство трактуется как «связь», существующая между отношениями отдельных видов. Но отношения, возникающие в одном и том же обществе, всегда так или иначе связаны между собой и в этом смысле едины. Понятно, что, руководствуясь подобным критерием, было бы вообще невозможно разграничить отрасли права по предметному признаку. Предполагается, следовательно, другое единство, опирающееся на взаимосвязь однородных общественных отношений. В свою очередь, однородность не исключает внутренней дифференциации. Хозяйственные договоры и договоры, заключаемые с участием граждан, однородны как опосредствующие имущественно-стоимостные отношения, но в то же время и различны как соприкасающиеся с хозяйственной деятельностью или с областью обслуживания потребностей населения. Имущественно-стоимостные и связанные с ними личные неимущественные отношения различны, поскольку первые обладают экономической ценностью, а вторые лишены ее. Но самая эта связь покоится на их однородности. Состоит она не в том, что, как в свое время говорили некоторые авторы, отношения обоих видов выражают определенное состояние их участников, а в том, что по самой своей природе имущественно-стоимостные и связанные с ними личные неимущественные отношения требуют применения к ним одного и того же метода юридического регулирования — метода равенства сторон. Потребности такого рода сферой хозяйственной деятельности не порождаются, а возникающие в этой сфере отношения регули-

156 Лаптев В. В. Предмет и система хозяйственного права. М., 1969, с. 24.

157 Там же, с. 21.

100

руются разными юридическими методами, что также свойственно не отрасли права, а .комплексной отрасли законодательства.

В-третьих, признается, что разнороден не только предмет, но и метод хозяйственноправового регулирования: «.. .отличительный признак хозяйственного 'права заключается в сочетании в нем разнообразных способов воздействия на хозяйственные отношения, использовании различных методов правового регулирования».158 К тому же вообще ставится под сомнение допустимость использования в разграничительных целях критерия метода регулирования. «Разграничение гражданского и административного права по методу регулирования,—пишет В. В. Лаптев, — нельзя признать правильным. Оно приводит к выводу о том, что в гражданском праве господствует демократическое начало равенства, а в административном — бюрократическое начало подчинения... Применение метода правового регулирования в качестве критерия для разграничения административного и гражданского права ведет к возрождению деления права на публичное и частное».159

Апелляция к демократическому и бюрократическому началу труднообъяснима. Если бы метод власти и подчинения означал закрепление бюрократического начала. Советское государство должно было 'бы вовсе от него отказаться. Но без такого метода управление неосуществимо, что едва ли позволило бы В. В. Лаптеву утверждать, будто бюрократическое начало неотделимо от самого управления. Не более убедительна далеко не новая ссылка на возрождение публичного и частного права, ибо даже в буржуазной цивилистике такое деление проводится по методу регулирования далеко не всеми авторами и притом для размежевания буржуазного права в целом на две названные ветви, а не для разграничения одних лишь гражданского и административного права. Советские юристы отделяют друг от друга одноименные отрасли советского права не столько по методу, сколько по предмету регулирования. Нельзя вместе с тем выбрасывать за борт метод регулирования потому лишь, что он используется в совершенно иных целях буржуазной ци-вилистической доктриной. Идя по такому пути, с не меньшей легкостью можно было бы отвергнуть и теорию хозяйственного права, провозглашенную Штаммлером, Гедеманом, Нуссбау-мом, Гольдшмидтом и др. задолго до того, как она появилась на советской почве.

Не выходя за рамки научной полемики, внимание следует сосредоточить не на аргументах такого рода, а на совершенно ином вопросе: если хозяйственное право обладает единством предмета, то откуда у него появляются различные методы правового регулирования?

'58 Хозяйственное право. М., 1967, с. 16. 159 Л а п т е в В. В. Предмет и система хозяйственного права, с. 63—64.

101

Дело, оказывается, в том, что «хозяйственные отношения .нельзя разделить на имущественные и 'организационные, ибо планово-организационные и имущественные элементы неразрывно сочетаются в 'них».160 Такое разделение, однако, не только возможно, но и необходимо, если иметь в виду отношения, а не деятельность. В хозяйственной деятельности организационные и имущественные элементы действительно .сочетаются неразрывно. Но вследствие этого отнюдь не становятся едиными имущественные и чисто организационные отношения. В этом убеждают и примеры, приводимые в противоположных целях. Ссылаются, в частности, на то, что хозяйственный договор, обладая имущественным содержанием, все в большей степени приобретает значение элемента или звена планирования.161 Следует, однако, учитывать, что имущественными отношениями хозяйственный договор связывает лишь его контрагентов, а организационно-плановые отношения, становлению которых он содействует, устанавливаются между ними и планирующими органами. И уже самый факт установления тех и других между разными субъектами с неоспоримостью доказывает самостоятельность имущественных и собственно организационных отношений, несмотря на сочетание имущественных и организационных элементов в хозяйственной деятельности. При ориентации на различие этих отношений выявляются разные отрасли права, а опираясь на единство соответствующих элементов, можно построить лишь комплексную отрасль законодательства.

В-четвертых, признается, что система права и ее деление на отрасли «представляет собой объективную реальность».182 Но это не может означать ничего другого, кроме того, что отрасль права не результат субъективно проведенной систематизации правовых явлений, а лишь -познаваемое наукой органически сформировавшееся внутреннее образование, свойственное самой системе права.

Казалось бы, что исходя из такой предпосылки, для выявления отрасли права в его системе нужно вначале обнаружить общность определенных юридических норм по их собственным особенностям (по методу регулирования), а затем уже объяснить эту общность при помощи детерминирующих ее внеправо-вых факторов ('при помощи 'предмета регулирования). Только так и может быть исследована система права как объективное явление, и именно по этой причине ее отрасли должны различаться по предмету и методу регулирования. Но сторонники теории хозяйственного права идут прямо противоположным путем. Они вначале группируют внеправовые явления, выделяя из числа последних хозяйственную деятельность, а затем уже вокруг нее объединяют все причастные к ней юридические hod-

160 Хозяйственное право, с. 14 16' Там же, с. 15. '62 Там же с. 13.

102

мы. При такой методологии нельзя уже, естественно, исключить из построения системы права и субъективные моменты. Об этом, в частности, говорит В. В. Лаптев.

Он подчеркивает первичное значение объективных факторов:

«Развитие хозяйственных отношений вызывает необходимость их правового регулирования, появляется хозяйственное законодательство».163 Но, отмечается тут же, «мнение о необходимости учета субъективного фактора в формировании отраслей права заслуживает поддержки. Действительно, право выражается в системе норм, издаваемых государством, и наличие большой группы нор'м по регулированию определенных общественных отношений выражает государственное признание важного значения этих отношений».164

Нельзя не заметить известного смешения понятий, допускаемого в этих рассуждениях.

В самом деле, верно ли, что развитие хозяйственной деятельности (а она для В. В. Лаптева тождественна хозяйственным отношениям) вызывает необходимость ее правового регулирования и появления хозяйственного законодательства? Конечно, верно. Но отсюда вовсе не следует, что теми же факторами определяется формирование хозяйственного права как отрасли советского права. Скорее наоборот, разносторонний характер всемерно развивающейся хозяйственной деятельности вызывает ее опооредствование разными отраслями права, а границы межотраслевого регулирования этой деятельности определяются создаваемой государством специальной отраслью законодательной системы —хозяйственным законодательством.

Верно ли, что система права выражает волю государства? Несомненно, верно. Но из этого отнюдь не вытекает, что и при выявлении внутренней структуры правовой системы должен учитываться субъективный фактор. Поскольку нормы права выражают волю государства, она наличествует и при объединении правовых норм в правовую систему. От государственной воли зависит в рамках, определяемых объективно действующими закономерностями, придание юридической норме того или иного содержания. Однако, наделив юридическую норму, например, гражданскоправовым содержанием, государство нэ может тем не менее включить ее в уголовное 'право. Это зависит уже не от воли государства, а от объективного содержания самой нормы, и именно в таком смысле система права лишена каких бы то ни было субъективных моментов. В то же время государство может, руководствуясь как объективными факторами, так и соображениями целесообразности, объединить нормы разной отраслевой принадлежности в единый закон, кодекс или свод законов, 'поскольку, в отличие от системы права, си-

1бз Лаптев В. В. Предмет и система хозяйственного права, с. 23. 154 Там же.

103

стема законодательства есть результат 'сочетания моментов объективного и субъективного порядка.

Верно ли, что создание большого числа норм, посвященвых регулированию хозяйственной деятельности, свидетельствует о том, что этой деятельности государство .придает важное значение? Безусловно, .верно. Но разве отрасль права определяется значением регулируемых ею отношений? Вспомним, как в связи с дискуссией о гражданском праве 1954—1955 гг. С. С. Алексеев метко парировал отрицание необходимости самостоятельного регулирования не связанных с имущественными личных неимущественных отношений на том лишь основании, что ввиду небольшого их объема они недостаточны по своему значению для образования соответствующей им отрасли права. / То же самое приходится повторять и сейчас. Значение регули-•' руемых отношений может играть свою роль при образовании отпасли законодательства. Но если определенный комплекс общественных отношений не обладает предметным единством, обусловливающим единство метода регулирования, он при самом огромном своем значении не вызовет к жизни самостоятельной отрасли права, которая формируется как неизбежное следствие такого единства, даже при относительно меньшем значении породивших ее общественных отношений.

Что сторонники теории хозяйственного права в своей новой аргументации не пошли дальше обоснования его самостоятельности как отрасли законодательства, хотя стремились доказать существование одноименной отрасли права,—в этом с несомненностью убеждает предложенная ими схема хозяйственного права, которая в' варианте 1967 г. выглядит следующим образом: I. Общая часть—правовые формы и методы руководства хозяйством, правовое положение хозяйственных органов, правовой режим имущества, правовые формы планирования хозяйственной деятельности, правовые формы хозяйственного расчета и экономического стимулирования, хозяйственные обязательства, правовые формы создания и внедрения новой техники, правовое регулирование кредитования и расчетов в народном хозяйстве, ответственность за результаты хозяйственной деятельности, разрешение хозяйственных споров, организация юридической службы в народном хозяйстве; II. Особенная часть—правовое регулирование промышленности, капитального строительства и проектно-изыскательских работ, хозяйственных отношений в сельском хозяйстве, снабженческо-сбытовой деятельности, советской торговли, коммунально-жилищного хозяйства, хозяйственной деятельности социально-культурных учреждений.165

В 1969 г. эта схема воспроизводится с некоторыми изменениями.'66 Исключен самостоятельный раздел о юридической

'65 Хозяйственное право, с. 26—37. l66 Лапте в В. В. Предмет и с;1стс-:.:а хозяйственного права, с. -'42-

104

службе в народном хозяйстве, ибо в противном случае пришлось бы посвятить столь же самостоятельные разделы всем другим функциональным подразделениям хозяйственных организаций. Вместо «правовых форм хозяйственного расчета и экономического стимулирования» говорится уже только о «правовых формах хозяйственного расчета», так как правовые формы экономического стимулирования, могущие быть предметом самостоятельного научного исследования, не обусловливают образования особого раздела в законодательном акте. Для обеспечения необходимой полноты разработанной схемы в нге включен раздел о правовом регулировании связи. В остальном она ничем ке отличается от схемы 1967 г.

Едва ли, однако, нужно доказывать, что выделяемая здесь Общая часть в действительности не носит общего характера в правовом смысле этого понятия, так как заключает в себе не столько общие правила, сколько нормы о действиях, совершаемых во всех или в подавляющем большинстве отраслей народного хозяйства. Впрочем, это признает и сам В. В. Лаптев, когда он говорит: «Перечисленные вопросы имеют общее значение для всех отраслей народного хозяйства. Поэтому они составляют Общую часть хозяйственного права».'67 Но, быть может, здесь наблюдается решительный отход от установившихся традиций. заслуживающее внимания научное новаторство? Дело, конечно, не в этом, а в том, что хозяйственное право как комплексная отрасль законодательства не может обладать Общей частью в традиционном смысле. Однако, поскольку традиция все же требует образования Общей части, то, следуя ей, приходится создавать нечто подобное, а по существу не имеющее к Обшей части никакого отношения.

Недостаточно ясен и вопрос о содержании некоторых конкретных разделов Общей части. Какие нормы войдут в раздел «Правовые формы и методы руководства хозяйством»? Об управлении, планировании, контроле и нормативном регулировании хозяйственной деятельности, об экономических и административных методах хозяйствования? Но ведь все эти нормы, кроме определяющих компетенцию нормотворческих органов, должны быть представлены в последующих разделах! Что будет регулировать раздел «Правовые формы планирования хозяйственной деятельности», если планирование всех отраслей народного хозяйства сосредоточивается в законодательстве, которое группируется вокруг соответствующих разделов Особенной части? Откуда хозяйственное право будет черпать нормы о недействительности сделок, исковой давности, защите права собственности, если в Общей части самого хозяйственного кодекса места им вовсе не отводится?

Трудно определить также соотношение между Общей и Осо-

167 Там же, с. 145.

105

беяной частью. В. В. Лаптев объясняет это соотношение такня образом, что в Особенной части «по каждой из отраслей экономики и каждому виду хозяйственной деятельности определяются особенности правового положения органов хозяйственного руководства, предприятий и объединений, специфика планирования, хозрасчета и хозяйственных обязательств в данной области».168 Но если, например, хозяйственные договоры войдут в Общую часть, то о них нечего будет сказать в Особенной части, поскольку поставки различаются не по отраслям хозяйства, а по видам поставляемой продукции; подряд на капитальное строительство вообще подчиняется единому нормированию, и в таксы же положении находятся перевозка грузов, экспедиция, складское хранение и т. п.

Затем, нуждается в проверке классификация разделов самой Особенной части. Согласно разъяснению В. В. Лаптева, ее содержание должно составить «правовое регулирование отдельных отраслей экономики и видов хозяйственной деятельности».169 Но тогда почему особо выделяется правовое регулирование хозяйственной деятельности социально-культурных учреждений? Разве это отрасль экономики или особый вид хозяйственной деятельности? С другой стороны, почему в Особенной части отсутствует раздел, посвященный деятельности банка и других кредитных учреждений, значение которой как действительно специфического вида хозяйственной деятельности сомнений не вызывает? А если такой раздел появится, что тогда останется в разделе Общей части о кредитовании и расчетах в народном хозяйстве?

Наконец, в объяснении к схеме говорится, что любые отношения с участием граждан регулируются не хозяйственным, г гражданским, трудовым и др\гпми отраслями советского права. Но это означает, что при построении хозяйственного кодекса не соблюдается последовательно и критерий отрасли экономики. так как, например, торговая деятельность без розничной торговли ипи транспортная деятельность без обслуживания населения представляет не отрасль экономики в целом, а лишь ее определенную часть. Небезынтересно п указание на то, что нормы об изобретательском праве и праве на научные открытия (авторское право вовсе не упоминается!) должны оставаться в гражданском праве и не подлежат переключению в право хозяйственное.170 Но участниками изобретательских и авторских правоотношений в большом числе случаев являются социалистические организации. Нередко эти отношения устанавливаются между социалистическими организациями. Будут ли последние подчинены хозяйственном) г.раву? Если да, то хозяйственное право регулирует не только хозяйственную деятельность. Если

нет, то гражданское право регулирует не только отношения с участием граждан.

Оказанное не оставляет сомнений в том, что конкретно предложенная схема хозяйственного права и хозяйственного кодекса не выдерживает критической проверки. Но поскольку все аргументы, приводимые в обоснование хозяйственного права, как и рассмотренная схема хозяйственного кодекса, по своему реальному содержанию фактически доказывают существование самостоятельной отрасли хозяйственного законодательства, с чем нельзя не согласиться, вопрос об издании хозяйственного кодекса должен решаться независимо от дефектов конкретной его схемы, а исходя всецело и исключительно из соображений законодательной и хозяйственной целесообразности.

Хозяйственная практика нуждается в систематизации хозяйственного законодательства. Но путем кодификации осуществить такую систематизацию невозможно. Наивно полагать, что, издав хозяйственный кодекс, можно было бы свести к 200—300 его статьям все или почти все хозяйственное законодательство:

одни только транспортные уставы и кодексы занимают гораздо больший объем, не говоря уже о том, что нормотворческая деятельность правительства в области регулирования социалистического хозяйствования будет весьма широко развиваться и после издания хозяйственного кодекса. Кодификация натолкнулась бы на непреодолимые препятствия и в другом отношении, так как потребовала бы такого расчленения в принципе единых нормативных актов, без которого многие ее структурные подразделе-

-ния по содержанию не соответствовали бы своему наименованию. Достаточно в этом смысле сопоставить раздел о хозяйственных договорах, куда вошли бы договоры поставки и подряда на капитальное строительство, с разделом о материально-техническом снабжении и о капитальном строительстве. Кодификация не обеспечила бы удовлетворения в достаточной степени и чисто практических запросов, так как за ее пределами осталась бы все правительственные акты, играющие в регулировании хозяйственной деятельности весьма существенную роль.

Нужно поэтому идти по пути не кодификации, а инкорпорации, сосредоточив усилия на разработке Свода хозяйственного законодательства, куда вошли бы как законы, так и посвященные хозяйственным вопросам подзаконные акты, при расположе-

-няи которых по глубоко продуманной, логически стройной системе хозяйственная практика как раз и получила бы сводный законодательный акт, полностью соответствующий ее реальным запросам и потребностям. Но связывать с изданием такого акта судьбы гражданского права как отрасли права и отрасли юридической науки нет решительно никаких оснований.

Гражданское право в качестве отрасли советского права не мо/кет существовать и развиваться иначе, как совокупность

-норм, регулирующих в определенном объеме, но независимо от

107

субъектного состава, социалистические имущественные и личные неимущественные отношения. Назначение советской цивилисти-ческой науки состоит не в его перестройке, а в выявлении того, что оно собой действительно представляет. Развитие цивилисти-ческой мысли в СССР свидетельствует о том, что она успешно выполняет это свое назначение. Одна из центральных задач, стоящих перед нею, — дальнейшее углубленное исследование той же проблемы.171

171 Свидетельством такого исследования является непрекращающееся издание работ, прямо или косвенно относящихся к вопросу о понятии советского гражданского права, его предмете и методе, системе построения, соотношении с другими отраслями советского права. См., в частности:

Толстой Ю. К. Кодификации гражданского законодательства в СССР (1961—1965 гг). Давыдов В. И. Проблемы кодификации гражданского законодательства. Кишинев, 1973 и др. О том же свидетельствуют и многочисленные предложения о путях систематизации хозяйственного законодательства, вносимые с позиций как единого гражданского права (см., например: Систематизация хозяйственного законодательства. Под ред. С. Н. Братуся. М., 1971), так и хозяйственноправовой концепции. Последняя нашла свое конкретизированное выражение в проекте Хозяйственного кодекса СССР. О его обсуждении см.: «Советское государство и право», 1973, № 8, с. 137 и ел.

<< | >>
Источник: О. С. ИОФФЕ. Развитие цивилистической мысли в СССР (часть I). –Ленинград: Из-во Ленинградского ун-та. –1975. –160 с.. 1975

Еще по теме Продолжение дискуссии после проведения второй кодификации советского гражданского законодательства.:

  1. Разработка понятия советского гражданского права после проведения первой кодификации советского гражданского законодательства (1922—1928).
  2. § 3. РАЗВИТИЕ УЧЕНИЯ О ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ В УСЛОВИЯХ ПОДГОТОВКИ И ПРОВЕДЕНИЯ ВТОРОЙ КОДИФИКАЦИИ СОВЕТСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
  3. § 2. ОТ ПЕРВОЙ ДО ПОДГОТОВКИ ВТОРОЙ КОДИФИКАЦИИ СОВЕТСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
  4. § 1. ПЕРВАЯ КОДИФИКАЦИЯ СОВЕТСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА И ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОНЯТИЯ СОВЕТСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА
  5. Вторая кодификация советского гражданского законодательства. Проблема гражданского и хозяйственного права (1956— 1964).
  6. Первая общая дискуссия о системе советского права и дискуссия о сущности советского гражданского права (1938—1955).
  7. Глава 5 ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII В. И НОВЫЕ ФОРМЫ КОДИФИКАЦИИ ПРАВА
  8. 2.Кодификация законодательства
  9. КОДИФИКАЦИЯ ПРАВА В РСФСР И СИСТЕМАТИЗАЦИЯ СОЮЗНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В 20-Е ГОДЫ
  10. 48. Кодификация законодательства БССР (вторая половина 60-х-80-х гг. ХХв)
  11. Задачи кодификации российского торгового законодательства
  12. Кодификация отраслевого законодательства БССР в 1920-1930-х гг
  13. Продолжение Гражданской войны.
  14. СИСТЕМАТИЗАЦИЯ И КОДИФИКАЦИЯ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.