<<
>>

§ 1. ПРАВОСУБЪЕКТНОСТЬ ГРАЖДАН

Сущность правосубъектности граждан. В отличие от понятия советского гражданского права, привлекавшего к себе внимание уже со времени образования социалистического государства в нашей стране, проблема гражданской правосубъектности впервые ставится в цивилистической науке лишь в связи с проведением первой кодификации советского гражданского законодательства.

При этом, поскольку первоначально гражданская правосубъектность обычно отождествлялась с частноимущественной, товарно-денежной персонификацией, которая в первые годы 'после победы Октябрьской революции не могла найти сколько-нибудь широкого применения, иногда утверждалось, что якобы «в течение нескольких лет (1918—1923) мы были свидетелями почти полного отсутствия частноимущественной 'правоспособности».172

Это утверждение верно лишь в том смысле, что до принятия ГК. 20-х годов отсутствовала общая легальная формула о гражданской правоспособности и до введения нэпа экономические процессы протекали почти без какого бы то ни было использования товарно-денежной формы. Но ни революционная, ни законодательная практика не исключали индивидуальной собственности в определенных размерах, ее наследования, не выходящего за установленные рамки, а также таких меновых отношений между гражданами, которые не наносили урона в борьбе со спекуляцией, мешочничеством и т. п. Понятно, что в тех же пределах законодательство и практика санкционировали гражданскую правосубъектность советского гражданина независимо от того, содержалось ли в законе прямое упоминание о ней.

Провозглашение общей законодательной формулы о граж-

172 Гойхбарг А. Г. Основы частного имущественного права, с. 53. 109

данской правоспособности физического лица173 совпало с введением нэпа и нашло свое отражение сперва в Законе об основных частных имущественных правах от 22 мая 1922 г.,174 а затем в ГК РСФСР и ГК других советских республик. Вместе с тем в ст. 4 ГК РСФСР, как и в аналогичных статьях других республиканских гражданских кодексов, отмечалось, что граждане наделяются правоспособностью «в целях развития произ-\f водительных сил страны». Каждый из этих фактов и был положен в основу определенного теоретического истолкования сущности гражданской правосубъектности, признанной советским законом за гражданами: первый используется для трактовки, ее в духе меновой концепции, а второй — в духе теории социальных функций.

Ни по кругу ее сторонников, ни по времени ее распространения теория социальных функций никогда не занимала господствующих позиций в учении советских юристов о гражданской правосубъектности. Объяснение этому нужно искать в перенесении ею центра тяжести с признания субъективных прав за гражданами на их ограничения, на установление границ, в которых носитель права объявляется обязанным следовать определенному поведению. Как писал наиболее видный глашатай этой теории А. Г. Гойхбарг, «и ограничение защиты прав, если они осуществляются в противоречии с их социально-хозяйственным назначением, и предоставление прав в целях развития производительных сил и не восполнительный, а наоборот, обязательный характер установленных в законе договорных норм, и допущение вмешательства органов власти в отношения между гражданами в целях предотвращения кабальных сделок, — словом, все эти постановления, стирающие у нас грань между правом гражданским, частным и публичным, все они направлены на то, чтобы обуздать произвол, даваемый частной собственности, чтобы ввести этот произвол в разумные, не выходящие за пределы поставленной цели, а потому и допустимые с точки зрения нашего правопорядка рамки».175

Иначе обстояло с меновой концепцией, которая в продолжение всего периода нэпа доминировала в общем учении о советском гражданском праве, а потому вплоть до конца 20-х годов оказывала решающее влияние и на цивилистическое учение о правосубъектности граждан.

Даже в 1928 г. при комментировании норм ГК РСФСР о лицах С. Н. Ландкоф, ссылаясь на работу Е. Б. Пашуканиса «Общая теория права и марксизм», писал, что именно ввиду необходимости обеспечить обращаемость то-

173 Этот термин, несмотря на его «естественно-правовое» происхождение, не только широко применялся в законе, но и не ставился под сомнение в теории, пока не был подвергнут критике С. Н. Братусем (см.: Б р а-тусь С. Н. Субъекты гражданского права. М., 1950, с. 32) и постепенно не оказался вытесненным как из легального, так и из научного обихода.

174 СУ РСФСР 1922, № 36, ст. 423.

175 Гойхбарг А. Г. Основы частного имущественного права, с. 52.

110

варов на рынке «законодатель декларирует защиту имущественных прав граждан в пределах своих законов и признает этим самым всякого гражданина носителем имущественных прав или,. выражаясь традиционной терминологией, физическим лицом». субъектом прав».176 И дальше: «Человек представляет собой реальное явление как создание живой природы и столь же реаль" ное явление в классовом обществе как товаровладелец, а следовательно, как „правовладелец", как субъект права».177

Нельзя не признать, что обе концепции ориентировались на реальные жизненные факты — самую природу нэпа как политики, которая при допущении в известных пределах частнокапиталистического хозяйственного уклада рассчитана в конечном счете на полную и окончательную победу социализма. Но каждая из них акцентировала внимание лишь на одной из сторон нэпа: ограничительной в отношении частной собственности, послужившей поводом к перенесению на советскую почву теории социальных функций, и дозволительной в отношении той же частной собственности, породившей предпосылки для формирования меновой концепции. Отсюда односторонность, а значит, и ошибочность самих этих концепций, которые при всей своей противоположности приводят к совпадению вытекающих из них итоговых выводов: если, согласно меновой концепции, гражданская правосубъектность с упразднением частнотоварного оборота вовсе отомрет, то соответственно теории социальных функций те же экономические преобразования должны, взамен ограничения правоспособности социальными функциями, вызвать полное вытеснение первой вторыми. Но так как в своих исходных посылках названные концепции существенно расходились друг с другом, это оказывало влияние на оценку, которую их авторы давали не только сущности, но и объему правоспособности граждан по советскому гражданскому праву.

С чисто социальной точки зрения гражданская правоспособность в советском обществе была существенно расширена по сравнению с ее границами, установленными буржуазным законом. Г. М. Марков, один из последователей А. Г. Гойхбарга, как:

раз и отмечал это обстоятельство, когда, упомянув о допустимости ограничения правоспособности по суду, указывал, что все прочие обстоятельства, влияющие на объем правоспособности в большинстве капиталистических государств (пол, раса, национальность и т. п.), не учитываются при определении ее объема в СССР, а такой факт, как социальное происхождение, в предусмотренных законом случаях вызывает прямо противоположные последствия в условиях буржуазной и советской действительности.178

!7б Ландкоф С. Н. Субъекты права (лица). М., 1928, с. 9—10.

177 Там же, с. 10.

178 См.: Гражданский кодекс РСФСР. Комментария под ред. А. Г. Гойхбарга и И. Г. Кобленца. М.—Л. 1925, с 37—38.

lii

Но если рассматривать тот же вопрос через призму товарно-денежных отношений, положение меняется коренным образом. С. И. Аскназий, примыкавший тогда к меновой концепции, как раз и обращал внимание на эту сторону дела, когда писал: «По сравнению с дореволюционным правом, а равно с правом капиталистических государств объем правоспособности граждан Советской республики является более ограниченным: так, по действующему законодательству им не могут принадлежать права собственности на земельные имущества и крупные промышленные предприятия, они лишены права производства операций по внешней торговле... Такое сужение правоспособности находит обоснование в том, что, ввиду сосредоточения в Советском Союзе многих хозяйственных функций исключительно в руках государственных органов, объем имущественных прав граждан оказывается значительно более ограниченным».179

Объем правоспособности должен выявляться на основе единства всех образующих ее элементов, в которых проявляется общественно-юридическое состоящие^ лица как отражение его социального, экономического "и "правового положения. А в таком случае объемное сопоставление правоспособности граждан по советскому и буржуазному гражданскому праву становится осуществимым лишь при условии их качественного противопоставления. Именно тогда и выясняется, что вводимые советским за-< ) коном правила, по своей внешней видимости кажущиеся направ-, ленными на ограничения гражданской правоспособности, в действительности выражают не количественную, а качественную ее характеристику как диаметрально противоположной гражданской правоспособности в буржуазном обществе. Рассматриваемая же в рамках этой противоположности, социалистическая гражданская правоспособность знаменует по сравнению с правоспособностью буржуазной и ощутимые количественные (объемные) изменения в обрисовке круга субъективных прав, становящихся реально доступными самым широким слоям населения.

После закрепления в ГК. 20-х годов норм о гражданской пра-восубъектности она неизменно конструируется нашим законом как в принципе равная для всех граждан. Лишь в отдельных случаях первые советские гражданские кодексы требовали дифференцированного подхода к трудящимся и нетрудовым элементам. В то же время политическая правосубъектность тех и других различалась существенным образом: нетрудовые элементы были лишены всех политических прав, за исключением права советского гражданства, тогда как трудящиеся, будучи носителями разнообразных политических прав, обладали ими в объеме, зависевшем от того, какую конкретную социальную прослойку они представляли.

В связи с этим в теории гражданского права делались попыт-

i79 А с к н а з и и С. И. Очерки хозяйственного права СССР, с. 30.

112

ки различать общую и специальную правоспособность. Под общей правоспособностью понималась способность обладать любыми или хотя бы какими-то правами, а в ее пределах выделялись два BHAA^neUHaAbHQH-ApaBQCJmL^QDJlQ£llL--—.n_Q.iiiTSl4ecKaH и гражданская.. Различие между названными видами специальной правоспособности усматривалось в том, что первая строится как неравная для разных классов и прослоек, а вторая — как равная для всех граждан, не ограниченных в правах по суду.180

Поскольку равенство гражданской правоспособности было закреплено в самом законе,181 его не могли игнорировать сторонники как меновой концепции, так и теории социальных функций. К тому ж^первые видели в сам^м этом правиле одно из несомненных доказательств своей научной правоты, ибо, по их мнению, равенство гражданской правоспособности тем, собственно, и обусловлено, что «речь идет не о правах гражданина как такового, а о правах человека как товаровладельца, о правах имущественных».182 Вторые, напротив, не находили противоречия между указанным законодательным правилом и своей теоретической конструкцией, поскольку гражданская правоспособность равного объема признается за всеми гражданами «при том непременном условии и тогда, когда осуществляемое ими право содействует развитию производительных сил».183

Но так как научное обоснование равенства имущественной правоспособности не было органически связано только с меновой концепцией или теорией социальных функций, оно проводится в советской цивилистической доктрине и после преодоления этих концепций, встречая поддержку со стороны одних и критику со стороны других теоретических установок, сложившихся в нашей науке к концу 20-х — началу 30-х годов.

Так, П. И. Стучка, развивавший двухсекторную теорию, отмечал, что субъекты административно-хозяйственного права — тресты и другие хозяйственные организации, поскольку на них возложено выполнение различных задач, располагают несовпадающими юридическими возможностями. В отличие от этого граждане как субъекты гражданского права должны быть правоспособны в одинаковом объеме: «Как право,—так и дееспособность являются способностями, социально-публично присвоенными всякому лицу при существовании известных условий (возрастных, физических и т. п.)».184 Здесь, по мнению П. И. Стучки, и заключено одно 'из специфических качеств гражданской правоспособности по сравнению с политическими правами, объем

!80Магазинер Я. М. Советское хозяйственное право, с 73

181 См., например: ст. 4 ГК РСФСР 1922 г.

182 Л андкоф С. Н. Субъекты права (лица), с. 12.

183 М а р ков Г. М.—В кн.: Комментарий к ГК РСФСР под ред. А. Г. Гойхбарга и И. Г. Кобленца, с. 37—38.

184 Стучка П. И. Курс советского гражданского права. Т. II, с. 42— 46.

113

которых зависит от классового положения и социального происхождения их носителей.

Иначе решал^ тот же вопрос противопоставленная в первой половине 30-х гг. двухсекторной теории концепция единого хозяйственного права. Объявив хозяйство главным, если не единственным, объектом хозяйственноправового регулирования, авторы, развивавшие эту концепцию, вообще не придавали существенного значения проблеме правосубъектности граждан В учебнике по хозяйственному праву 1935 г она освещалась в разделе, озаглавленном «Организационная структура народного хозяйства СССР», после анализа правосубъектности государственных и кооперативных организаций в главе под общим наименованием «Частное лицо».185 Автор этой главы В. И. Сливиц-кий основное внимание сосредоточивал не на общем правиле о равной правоспособности, закрепленном в ГК союзных республик, а на отдельных отступлениях от него, вплоть до дифферен цированного нормирования отпуска продовольственных товаров гражданам в условиях карточной системы начала 30-х годов Самая же идея равной гражданской правоспособности объявлялась им чуждой советскому праву, _ появившейся" в результате некритического заимствования ш буржуазного общества принципа формального равенства ^сех^педел,_за.коном_

ГТодооный подход~"к рассматриваемой проблеме был пред определен че только теоретической спецификой хозяйственнопра вовой концепции 30-х годов, но и тем, что она развивалась на исторически переломном этапе, в условиях борьбы за полную ликвидацию кулачества в деревне и частного предпринимательства в городе Выполнение этой важнейшей социально-исторической задачи внесло коренные изменения в содержание принципа равной гражданской правоспособности Если раньше равная правоспособность не исключала ктассовых антагонизмов. вы раженных в конкретных субъективных правах, то как только с такими антагонизмами было покончено, известные элементы не-ааденСтва могли уже проявиться лишь в несовпадении потребно-стей и способности к труду при равной оплате „з_а_р^вный_тр^'д Понятно,"что"до "тех"пЬрГпока~сохр"анял"ось~классовое, социаль ное неравенство, советский закон мог нейтрализовать его при помощи особых юридических мер, обеспечивавших повышенную охрану интересов стороны, слабой в экономическом отношении Когда же от классового неравенства не осталось и следа, принцип юридического равенства провозглашается уже не только как всеобщий, но и как не допускающий каких бы то ни бьпо отступлений от него В таком качестве этот принцип и был закреплен в Конституции СССР 1936 г

Исторически осуществление отмеченных важнейших законодательных нововведений почти совпало по времени с отказом от

185 Курс советского хозяйственного права Под ред Л Я Гинцбуога и Е Б Паш^каниса, т I, с 239, 273, 315, 369

114

хозяйственноправовой концепции и переходом советской циви-листической науки на позиции единого гражданского права Поэтому уже в учебнике по гражданскому праву 1938 г, созданном под непосредственным воздействием происшедших соцначьных и законодательных преобразований, а также изменения цивп-чистических научных воззрении, С Н Братусь связывал npdnu-субъектность граждан не с социальными функциями, частното-варными отношениями или отмирающим в СССР структурным экономическим подразделением, а с утверждением социалистической системы хозяйства и социалистической собственности на средства производства Соответственно новой Советской Конституции, пошедшей по пути сочетания предоставленных гражданам прав с возложенными на них обязанностями, С Н Братусь, в отличие от своих предшественников, определял гражданскую правоспособность как способность к обладанию не только правами, но и гражданскими обязанностями Из социалистической сущности утвердившейся в СССР экономики он выводил равенство признанной за гражданами правоспособности, а к ее важнейшим чертам относил реальность и гарантированность осуществления основных гражданских прав Здесь же впервые в истории советской цивилистической науки в содержание социалистической гражданской правоспособности включается возможность обладания, наряду с имущественными, также личными неимущественными правами, хотя приводимые автором конкретные примеры личных неимущественных прав либо вовсе лишены гражданскоправовой природы, либо не закреплялись действовавшим в то время советским гражданским законодательством 186

С тех пор изложенные положения приобрели характер общепризнанных и как традиционные воспроизводятся в любых ци-вилистических работах, относящихся к тематике этого рода Они послужили отправным пунктом для анализа конкретных правовых форм возникновения, осуществления и прекращения правосубъектности граждан, вокруг которых теперь исследование преимущественно и сосредоточивается Результатом такого исследования явились созданные в 40-х и первой половине 50-х годов оригинальные работы о представительстве,187 безвестном отсут-ствии188, гражданскоправовом положении отдельных категорий

186 Гражданское право Под ред Я Ф Миколенко и П Е Орловского, т I M, 1938, с 58—61

187 Р я сенце в В \ 1) Понятие и юридическая природа полномочия представителя в гражданском праве Методические материа-ш ВЮЗИ Вып 2, 1946, с 3 и ел , 2) Основания представите тьства в советском гражданском праве —Учен зап ВЮЗИ Вып 1, 1948, с 46 и ел

188 Амфитеатров Г Н Институт безвестного отсутств я в нашем праве — «Социалистическая законность», 1946, № 7—8, с 15 и ел , П р я-^ нишников Е Безвестное отсутствие —«Советская юстиция», 1940, № 16, с 13—18 и № 17, с 14—18, СтучинскийМ Г Безвестное отсутствие' Челябинск, 1949, ЮрченкоА К Безвестное отс\тствне по советскому гражданскому праву Л , 1954

113

граждан.189 В 1950 г. публикуется первая советская монография, в обобщенном виде освещающая проблему гражданской право-су бъектности в целом.190

Вместе с тем, поскольку частнокапиталистический хозяйственный уклад был уже ликвидирован, а мелкотоварный переведен на социалистические рельсы, идея равной гражданской правоспособности в новом своем выражении дополняется все более настойчиво проводимой идеей дальнейшего расширения ее объема. В процессе претворения этой идеи в жизнь с особой силой сказалось сложившееся между наукой и законодательной практикой взаимодействие двоякого рода.

С одной стороны, закон в этом отношении опережает развитие науки, предоставляя ее анализу то, что уже нашло свое нормативное воплощение. Так обстояло, в частности, с закреплением права личной собственности в Конституции 1936 г., расширением наследственных прав граждан в 1945 г.191 или с переходом от права застройки к праву личной собственности на жилые дома в 1948 г.192

С другой стороны, пути развития советского гражданского законодательства в том же направлении предвосхищаются и очерчиваются советской цивилистической наукой. В этом смысле весьма показательно исследование возможности обеспечения гражданскоправовой охраны чести, имени, собственного изображения и других личных благ такого же характера. Наряду с посвященными указанной тематике отдельными статьями 193 в 1941 г. появляется монография Е. А. Флейшиц «Личные права в гражданском праве Союза ССР и капиталистических стран». Авторы названных произведений расходились в разрешении ряда конкретных вопросов. Споры велись, в частности, о том, вводить ли гражданскоправовую охрану личных неимущественных прав в виде общего правила или по принципу исчерпывающего перечня; открыть ли всеобщий доступ для их судебной защиты или ограничить такой доступ наиболее существенными правонарушениями и т. п. Но ни у одного из них не возникало сомнений в том, что для обеспечения эффективной охраны личных неимущественных прав, не связанных с правами имущественна См., например: Пергамент А. И. К вопросу о правовом положении несовершеннолетних.—Учен. зап. ВИЮН. Вып. 3, 1955, с. 3—69; С в е р д-л о в Г. М. Охрана интересов детей в советском семейном и гражданском праве М., 1955

1в° Б р а т у с ь С. И. Субъекты гражданского права.

'91 Ведомости Верховного Совета СССР, 1945, № 15.

192 «Известия», 1948, 27 авг.

193 См., например: Домбровский Е. И. Неимущественный интерес в гражданском праве. — «Социалистическая законность», 1937, № 8, с. 94— 101; Гуревич И. Честь и другие неимущественные права граждан и их охрана в социалистическом гражданском праве. — «Советская юстиция», 1939, № 2, с. 26—33 и № 3, с. 13—19; Рясенцев В. А. Неимущественный интерес в советском гражданском праве. — Учен. зап. Москов. юрид. унта. Вып. I, 1939, с. 22—49.

116

ными, уголовноправовые меры должны быть дополнены служащими той же цепи средствами гражданскоправового характера.

Анализ конкретно-практических форм проявления гражданской правосубъектности еще более углубился в связи с подготовкой и проведением второй кодификации советского гражданского законодательства. Общая социальная сущность этого правового явления была уже к тому времени достаточно выявлена, и публикации подобной тематики в 50—60-х годах почти не появляются.194 Внимание цивилистической мысли сосредоточивается теперь на выработке наиболее совершенных гражданско-правовых методов закрепления правоспособности и дееспособности советских граждан, что нашло свое отражение хотя и з небольших по объему, но достаточно многочисленных публикациях, связанных с разработкой и обсуждением отдельных проектов Основ и новых ГК союзных республик.195

Во-первых, вносились предложения с максимальной полнотой определить самое содержание правоспособности граждан путем перечисления всех или почти всех гражданских прав и обязанностей, предпосылкой обладания которыми правоспособность становится в современных условиях. Но, не говоря уже о практической неприемлемости подобных предложений, для осуществления которых пришлось бы образовать законодательную норму непомерных масштабов, они вступали в противоречие с обоснованным общим отказом от построения гражданскоправового регулирования социалистических общественных отношений по принципу исчерпывающего перечня. Поскольку новая кодификация советского гражданского законодательства прямо зафиксировала возможность установления и таких гражданских правоотношений, которые не предусмотрены гражданским законом, но не противоречат его смыслу и основным началам, по-

194 Одно из немногочисленных исключений составляет опубликованная в 1960 г. статья О. А. Красавчикова «Социальное содержание правоспособности советских граждан» («Правоведение», 1960, № 1, с. 12—25).

195 Антимонов Б. К разработке проекта Основ гражданского законодательства СССР.—«Социалистическая законность», 1959, № 7, с. 14;

Братусь С О соотношении Основ гражданского законодательства Союза ССР и гражданских кодексов союзных республик. — «Советская юстиция», 1957, № 9, с. 9; В и л ь н я н с к и и С. И., П у ш к и н А. А. К вопросу о кодификации гражданского законодательства.—Учен. зап. Харьковск. юрид. ин-та. Вып. 13, 1959, с. 3—18; Закиров И. Б., Сайфуллаев Ф. X. Не. которые вопросы кодификации гражданского законодательства Узбекской ССР.—Учен. зап. Среднеазиатск. ун-та. Вып. 145, кн. 4, 1958, с. 3—10;

3 а н к о в с к а я Н., К а б а л к и н А. О кодификации гражданского законодательства—«Социалистическая законность», 1957, № 6, с 20; Орловски и П. Е. Разработка Основ гражданского законодательства Союза ССР—«Советское государство и право», 1957, № 7, с. 81; Савицкая А Н. К проекту гражданского кодекса УССР.—В кн.: Вопросы теории и практики советского права. Львов, 1958, с. 44 и др. См. также материалы обсуждения проблем кодификации- «Советское государство и право-, 1957, № 6, с 126; № 9, с. 124; 1959, №4, с. 132; «Советская юстиция» 1957 №2, с. 74; 1963, № 3, с 81 н др.

117

стольку и содержание правоспособности граждан нужно было определять путем перечисления лишь доступных их обладанию важнейших субъективных гражданских прав с одновременным указанием на то, что не исключается приобретение также других имущественных и личных правомочий.

Во-вторых, на основе всестороннего учета опыта Великой Отечественной войны разрабатывались многочисленные рекомендации относительно путей совершенствования норм о безвестном отсутствии. Закон стал на позицию тех, кто настаивал на исчислении времени безвестного отсутствия, обусловленного военными действиями, с момента фактического их прекращения (а не пропажи без вести и не заключения мирного договора);

отнесении момента предполагаемой смерти, вызванной несчастным случаем, ко времени самого несчастного случая (а не вступления в силу судебного решения); признании недобросовестным лишь такого приобретателя имущества безвестно отсутствующего, который знал, что он находится в живых (а не только знал о том, что приобретает имущество лица, объявленного умершим). В споре о том, лежит ли какая-либо презумпция в основе признания лица безвестно отсутствующим и отличается ли она от презумпции, обосновывающей объявление того же лица умершим, позиция законодателя выявляется в самой использованной им терминологии. Безвестно отсутствующим гражданин признается, а умершим объявляется. Это означает, что в первом случае констатируется факт, но не какая-либо презумпция, тогда как во втором случае самый факт уже не может быть выявлен, и потому его существование презюмируется.

В-третьих, изучение практических потребностей советского гражданского оборота послужило основанием для постановки ропроса о внесении ряда существенных изменений в нормирование дееспособности граждан. В связи с этим получил законодательное признание научный вывод о необходимости приурочения частичной дееспособности к 15-летнему возрасту, когда появляется трудовая дееспособность; о предоставлении частично дееспособному права распоряжения не только заработной платой, но и всеми другими видами заработка, стипендией и пенсией; о допустимости полного или частичного лишения его этого права по мотивам недолжного или нецелесообразного осуществления. Была воспринята также научная рекомендация считать полностью дееспособными граждан, вступивших с соблюдением требований закона в брак до достижения совершеннолетия; разрешать несовершеннолетним самостоятельное заключение мелких бытовых сделок (без объяснения соответствующего понятия в ГК одних союзных республик и с объяснением его в других республиканских кодексах при помощи возрастных критериев или признака немедленного исполнения); ограничивать в дееспособности граждан, злоупотребляющих спиртными напитками или наркотическими средствами и ставящих тем самым в тяже-

tiri

лое материальное положение свою семью (согласно указаниям ГК одних союзных республик) или также себя самого (согласно более удачному правилу ГК других союзных республик).

В-четвертых, оживленная дискуссия возникла в связи с предложением о включении в акты новой кодификации советского гражданского законодательства норм об охране не связанных с имущественными личных неимущественных прав. Против принятия такого предложения высказывались как законодательно-технические, так и чисто практические соображения. Первые сводились к тому, что гражданскоправовые нормы об охране личных неимущественных прав по своей численности были бы недостаточны для образования самостоятельной главы в Основах или кодексах, а вторые связывались с тем, что случаи обра-щения к судебным органам за гражданскоправовой защитой личных интересов неизвестны или почти неизвестны советской судебной практике. Но советский закон не мог, конечно, ставить решение принципиального вопроса о всесторонней охране интересов личности в зависимость от затруднений сугубо технического г.орядка. Что же касается практической значимости запроектированного нового института, то ее можно было оценить не ранее, чем такой институт появился бы в советском гражданском законе. Он и был сконструирован в виде норм об охране чести и достоинства, а также права на собственное изображение и в законодательстве некоторых союзных республик — права на письма, дневники, записки, заметки.

Пути развития советского гражданского законодательства в вопросах правосубъектности граждан, как и достижения советской цивилистической на\ки за истекшее время в той же области, нашли свое обобщенное отражение в учебниках и учебных пособиях по гражданскому праву, опубликованных начиная со второй половины 60-х годов, а также в ряде относящихся к тому же периоду монографических исследований.196 Ко времени, когда был накоплен достаточный конкретно-практический материал о гражданской правосубъектности, а ее социальная сущность и юридическое содержание в советских условиях перестали быть предметом теоретической полемики, в орбиту научного внимания советских цивилистов наряду с тематикой непосредственно практической значимости начинают во все возрастающие масштабах включаться разнохарактерные относящиеся к правосубъектности вопросы общетеоретического порядка.

<< | >>
Источник: О. С. ИОФФЕ. Развитие цивилистической мысли в СССР (часть I). –Ленинград: Из-во Ленинградского ун-та. –1975. –160 с.. 1975

Еще по теме § 1. ПРАВОСУБЪЕКТНОСТЬ ГРАЖДАН:

  1. § 2. Возникновение и прекращение правосубъектности граждан по советскому праву
  2. § 2. Правосубъектность социалистических организаций Сущность правосубъектности социалистических организаций.
  3. УЧЕНИЕ О ГРАЖДАНСКОЙ ПРАВОСУБЪЕКТНОСТИ
  4. § 2. ПРАВОСУБЪЕКТНОСТЬ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИИ
  5. 3. Правосубъектные предпосылки возникновения и движения корпоративных правоотношений
  6. § 4. Юридические факты и правосубъектность в движении гражданских правоотношений
  7. ПРАВОСУБЪЕКТНОСТЬ (ПРАВОДЕЕСПОСОБНОСТЬ) КАК ОСОБОЕ ЮРИДИЧЕСКОЕ СВОЙСТВО СУБЪЕКТА ПРАВА
  8. § 2. Роль юридических фактов в формировании правосубъектности участников межбанковских расчетов
  9. Правосубъектность, право (дее) способность, субъективные права.
  10. II. ГРАЖДАНСКАЯ ПРАВОСУБЪЕКТНОСТЬ
  11. §1. Характеристика и содержание правосубъектности, ответственность трансграничных инвестиционных фондов
  12. 4.3. Обращения граждан. Правовые основы рассмотрения обращений граждан