<<
>>

4.2. Реформация

Ренессанс сумел свести в некое противоречивое целое и классическую эллинскую культуру, и христианство. Однако нравственное разложение папства на юге вызвало волну суровой религиозности на севере. Культурный синкретизм и смягчение прежних позиций по отношению к греко-римской культуре ускорили крушение абсолютного авторитета католической церкви.

Мартин Лютер (1483 – 1546), обладавший нравственной мощью ветхозаветного пророка смело бросил вызов папству, давно уже смотревшему сквозь пальцы на евангельские установки. Папа Лев Х увидел в бунте Лютера всего лишь очередную «монашескую перебранку». Когда Лютер, почти три года спустя по выдвижению своих 95 тезисов, получил папскую буллу о своем отлучении от церкви, он публично сжег ее. Император Священной Римской империи Карл V наложил запрет на доктрину Лютера, а его самого объявил еретиком. Однако бунтарство Лютера, найдя поддержку среди немецких князей и рыцарей, вылилось в крупные волнения, вышедшие за пределы национальных берегов немецких княжеств. Из мятежной искры разгорелось пламя, пронесшееся через весь XVI век. Решительно утверждая первоначальные установки христианство, оно одновременно ниспровергало былое единство западного христианства.

Наиболее явной причиной протеста было чрезмерно щедрое покровительство, оказываемое церковью высокой культуре. Этим можно объяснить тот антиэллинский пыл, с которым Лютер рвался очисть христианство и вернуть его к евангельским основаниям: Реформация – в известной степени, пуристская реакция на эллинско-римский дух, пронизывавший культуру Ренессанса. Поводом для начала Реформации послужила попытка папства финансировать архитектурные и художественные шедевры Высокого Возрождения за счет продажи духовных индульгенций[213], но то была лишь последняя капля.

Одна из основных причин – обмирщение церковной иерархии; бедность и благочестие паствы, противостоящей церковным сановникам, нередко чуждым христианской веры, но получавшим экономические и социальные привилегии. Немаловажную роль играло усиление светской монархической власти и подъем национального самосознания и восстания против вселенских амбиций папства и Священной Римской империи Габсбургов. Наиболее существенным элементом Реформации был, пожалуй, нарождавшийся дух мятежного и своевольного индивидуализма и рационализма, выразившийся в растущей потребности в интеллектуальной и духовной независимости от культурного авторитета римско-католической церкви.

Все те положения, которые были навязаны христианству римской церковью и не подтверждались Новым заветом, подвергались обстоятельному обсуждению и подвергались критике, а нередко и открыто отвергались протестантами. К ним относились большая часть священных таинств и ритуалов, сложные организационные структуры, священническая иерархия и ее духовные полномочия, естественно-рациональная теология схоластов, вера в чистилище, папская непогрешимость, безбрачие духовенства, сокровищница добродетелей святых, культ Девы Марии, сама католическая церковь. Лишь приняв на себя всю тяжесть прямой ответственности перед Богом, верующий сможет сподобиться божьей благодати. Именно этот тезис имел наиболее существенные последствия. Речь шла, по существу, о рационализации отношений человека и Бога, минуя посредников в лице священнослужителей и института церкви, что, в свою очередь, способствовало установлению буржуазного – рационального с экономической точки зрения образа жизни.

При этом следует помнить, что «дух трудовой деятельности», «дух прогресса», пробуждение которых нередко приписывали протестантизму, не следует понимать как «радость жизни» и придавать этим понятиям, как подчеркивал М. Вебер, «просветительский» смысл. Протестантизм Лютера и Кальвина находился весьма далеко от того, что теперь именуют «прогрессом». Он был откровенно враждебен многим сторонам современной жизни, которые в наше время прочно вошли в быт самых ревностных приверженцев протестантизма. Проводимые реформы означали не полное устранение господства церкви в повседневной жизни, а лишь замену ее прежней формы. Необременительное, практически в те времена мало ощутимое господство, заменялось в высшей степени тягостной и жестокой регламентацией всего поведения, глубоко проникающей во все сферы частной и общественной жизни[214]. Упразднение института священничества предполагало лишь то, что теперь каждый христианин должен быть, по существу, священником в течение всей своей жизни. Аскеза из монастыря перемещалась в мирскую повседневную жизнь.

Реформации в целом был присущ двойственный характер. Она одновременно являла собой и консервативную религиозную реакцию, и радикально-вольнодумный переворот. Протестантизм, обоснованный Лютером, Цвингли и Кальвином, настойчиво провозглашал возвращение к библейским истокам христианства. Он занимал безнадежно пессимистическую позицию по отношению к человеку – этому «кишащему рою мерзостей» (Кальвин). Человек представал беззащитным падшим созданием, участь которого заранее предопределена: это или проклятие, или спасение, всецело зависимое от божьей искупительной благодати. Человеческая свобода настолько привязывалась к злу, что сводилась к способности выбирать между различными степенями греха. То, что человек творит по своему произволу, не может приблизить его к спасению. Нельзя достичь озарения и путем рационального восхождения, как полагали некоторые теологи-схоласты, несущие на себе печать греческой философии: только от Бога может исходить подлинное озарение, и только Писание открывает достоверную истину. В противовес эллинизированному христианству римско-католической церкви Лютер и более последовательно Кальвин стремились восстановить христианское мировоззрение, ограниченное строгими рамками и суровое в своих нравственных предписаниях.

Утверждение «чистого», традиционного христианства произвело сильный резонанс. Католическая церковь, осознав надвигающийся кризис, энергично взялась за внутренние преобразования в рамках Контрреформации[215], начало которой положи Тридентский Собор в середине XVI века. Римское папство стало проявлять внимание к религиозным догматам. Собор заново утвердил основы христианской веры, настаивая в то же время на сохранении прежних структур церкви и ее священных полномочий. По всей Европе, как на протестантском севере, так и на католическом юге прокатилась волна консервативной реакции, направленная против эллинского влияния и обмирщения Возрождения.

С другой стороны, Реформация была беспрецедентным новационным событием в западной культуре. Значимость этого феномена определялась не просто удавшимся социально-политическим мятежом против римского папства, а, прежде всего, утверждением личной совести. Страстные слова Лютера, произнесенные им перед императорским ландтагом, прозвучали новым манифестом личной религиозной свободы: «Если только не убедит меня в том Писание и здравый рассудок, то я не приемлю авторитета пап и соборов, ибо они пребывают между собой в разногласии, моя же совесть вверена Слову Божьему. Я не могу и не желаю ни от чего отрекаться, ибо идти наперекор совести – дело неправедное и опасное. Да поможет мне Бог. Аминь».

Критическое частное суждения в адрес монолитного авторитета институциональной церкви, ускорило начатый Возрождением процесс отдаления от средневековой церкви и средневекового склада ума. Несмотря на то, что Реформация была реакцией, направленной против Возрождения, провозглашение протестантами личной автономии стало продолжением развития ренессансного импульса. В итоге, Реформация стала выражением гораздо более масштабных преобразований в западном мышлении и западном духе, каких вряд ли ожидали или желали ее основатели.

Как уже отмечалось, основная направленность Реформации носила недвусмысленно религиозный характер, но ее воздействие на западную культуру дало сильный крен в сторону обмирщения. Поставив под сомнение святость и авторитет католической церкви, Реформация открыла путь религиозному плюрализму, затем – религиозному скептицизму и, наконец, привела к крушению христианского мировоззрения, сохранявшего до той поры относительную однородность. Несмотря на то, что религиозные реформаторы стремились придать своей вере статус абсолютной истины, установка на священство всех верующих и авторитет личной совести в толковании Библии подрывали любые попытки внедрения новой ортодоксии. Призыв Лютера, возвестивший первенство личного религиозного опыта, медленно, но неизбежно приводил новое мышление к осознанию того, что истина пронизана индивидуальным суждением и что огромную роль в ее обнаружении играет сам субъект.

Перенеся аскетизм из монашеской кельи в повседневный мир, реформационное движение оказало большое воздействие и на становление рационального образа жизни и рациональной светской этики в частности. Аскетизм означает твердое проведение в жизнь определенного строго уклада жизни. Монашество явилось первой рационально живущей группой людей, методически и сознательно стремящихся к одной цели – блаженной жизни после смерти. Налицо разделение на мирскую мораль (для всех) и монашескую (для избранных). Реформация решительно порвала с этическим дуализмом, создав для этого свои особые правила: служение Богу в миру, соединение с Богом через труд, через профессию, через призвание. В связи с этим Вебер приводит известное высказывание: «Ты думаешь, что убежал из монастыря – нет, теперь каждый всю свою жизнь должен быть монахом»[216]. Порицая наслаждение, но, не разрешая отрекаться от мира, протестантизм содействовал возникновению специфически буржуазного профессионального этоса[217].

Из этого мировоззрения и возникло понятие «призвание» («Beruf»). «В понятии “Beruf”, – пишет Вебер, – находит свое выражение тот центральный догмат всех протестантских исповеданий, … который единственным средством стать угодным Богу считает не пренебрежение мирской нравственностью с высоты монашеской аскезы, а исключительно выполнение мирских обязанностей так, как они определяются для каждого человека его местом в жизни; тем самым эти обязанности становятся для человека его “призванием”»[218]. Это понятие дает оценку рационально поставленному капиталистическому предпринимательству как богоугодному делу. «Такой могущественной, бессознательно утонченной организации для обуздания представителей капитализма не было ни в одной другой церкви или религии»[219].

Религиозное освящение повседневного труда в качестве богоугодной деятельности («внутримирской аскезы») вылилось в методическое самообуздание будущих функционеров капиталистического производства. Оно позволило укротить «к злату проклятую страсть» настолько, что привело к рационально организованной системе непрерывного добывания прибыли на путях всемерного расширения массового производства товарной продукции при систематическом снижении стоимости жизненно необходимых товаров. Понятие «призвание» успокаивало совесть предпринимателя, поскольку представляла его не собственником, но лишь управляющим теми благами, которые послал ему Бог. «Более того, религиозная аскеза предоставляла в его распоряжение трезвых, добросовестных, чрезвычайно трудолюбивых рабочих, рассматривающих свою деятельность как угодную Богу цель жизни. Аскеза создавала и спокойную уверенность в том, что неравное распределение земных благ, так же как и предназначение к спасению лишь немногих – дело божественного провидения, преследующего тем самым свои тайные, нам не известные цели»[220].

По мере того как внутримирская аскеза, задача которой виделась в подчинении человеку внешних условий жизни, начала преобразовывать мир, оказывая на него все большее воздействие, внешние мирские блага все сильнее подчиняли себе людей и завоевали, наконец, такую власть, которой не знала вся предшествующая история человечества. В настоящее время дух аскезы ушел из этой мирской оболочки и лишь представление о «профессиональном долге» бродит по миру как призрак прежних религиозных идей[221].

Непосредственным результатом освобождения из тисков прежней схемы стал взрыв христианской веры, наполнивший жизнь возникавших протестантских конгрегаций новым духовным смыслом и харизматической силой. Однако средний протестант, не стесняемый более цепкими объятиями католицизма, пышными церемониями, историческими традициями и священным авторитетом католицизма оказался менее защищенным от личных сомнений и светского образа мысли. Каждому верующему, начиная с Лютера, приходилось в своей вере все больше полагаться на себя, и критические способности западного интеллекта день ото дня обострялись.

Произведя переворот в богословии, протестантизм продолжил начатое Оккамом усилие по ограничению возможности разума познанием «посюстороннего» мира. Еще более резко подчеркнутые реформаторами границы между Творцом и творением – между неисповедимой волей Бога и конечным разумом человека, между трансцендентностью Бога и вторичностью мира – позволили новому мышлению подойти к природе уже с осознанием чисто земной ее сущности, обладающей собственными правящими принципами, вовсе не обязательно отвечающими человеческим представлениям о божественном правлении. Из этого следовало, что природный мир можно изучать и анализировать, сообразуясь не с его предполагаемой священной причастностью божественным статичным моделям, но с присущими ему самому материальными и динамическими процессами, не связанными прямой зависимостью с Богом и Его трансцендентной реальностью.

Протестантская теология способствовала тем самым освобождению европейского мышления от эллинских представлений, согласно которым природа пронизана божественным разумением и аристотелевскими целевыми причинами. «Расколдовав» мир, Реформация содействовала становлению естественно научных взглядов на мироздание. Более того, усиленные протестантами библейские представления о подчиненности природы человеку, представленные в книге «Бытие», поощряли его уверенность в том, что он – познающий субъект, противопоставленный миру как объекту, и что его предназначение повелевать природой. Подобно тому, как утверждалось величие Бога и Его отличие от всего тварного мира, было провозглашено величие человека и его отличие от всей остальной природы. Прагматическое подчинение природы стало рассматриваться как исполнение религиозного долга, но в процессе этой деятельности усиливалось осознание человеком своего собственного достоинства и независимости.

Реформация оказала косвенное влияние и на формирование современных представлений об истине. С католической точки зрения, истины, явленные через божественное Откровение и зафиксированные в Библии, были основой для непрерывного развития истины в русле церковной традиции. В протестантском представлении, неизменная и объективная истина пребывала в Библии, и теологическую откровенность давала лишь совершенная верность этой абсолютной истине. Практика римско-католической церкви представлялась лишь долгим и никчемным упражнением в субъективном искажении первичной истины, отягощенным восприятием греческой философии – системы мысли, абсолютно чуждой библейским истинам.

Протестантский фундаментализм, не допускающий отклонений от библейского текста, парадоксальным образом оказал благотворное влияние на новое западноевропейское мышление, указав на необходимость получать беспристрастную объективную истину, минуя все предубеждения и искажения, порожденные традицией. Со временем критический дух сделает объектом исследования саму Библию – и тогда восторжествует секуляризм. То, что заставляло реформаторов взывать к объективной истине, станет причиной их крушения. Акцент Лютера на буквальном смысле Писания как на совершенно надежное основание познания тварного мира, поставил новое мышление перед неразрешимым противоречием, когда оно столкнулось с явно не библейскими откровениями, которые воцарились в мирской науке. По меньшей мере, две несовместимые истины одновременно заявили о своих правах: истина религиозная и истина научная. Реформации суждено было ускорить раскол между верой и разумом в западном мышлении. В конечном счете, наука значительно перевесила веру за счет своего интеллектуального и практического превосходства.

«Крестовый поход», предпринятый католической церковью с целью препятствия распространению протестантизма и получивший название «Контрреформация», также пошел в направлении противоположном задуманному изначально. Особо следует отметить ту роль, что исполнил иезуитский монашеский орден («Общество Иисуса»)[222]. Отличавшиеся воинствующей верностью папе римскому и привлекшие в свои ряды значительное количество волевых и интеллектуально искушенных людей, иезуиты возложили на себя ответственность за воспитание молодежи, преимущественно из рядов правящего класса, во имя формирования новой католической элиты. Они основали сотни учебных заведений по всей Европе. Кроме католического вероучения и богословия их программы включали гуманистические аспекты Возрождения и классической эпохи – латинская и греческая словесность, риторика, логика и метафизика, этика, естественные науки и математика, музыка, искусства сценической игры и фехтования. «Все это служило развитию ученого “воина Христова”: морально устойчивого, широко образованного, критически мыслящего христианина, который может превзойти умом еретиков-протестантов и нести знамя великой западной традиции – католической учености»[223]. В противовес им появились учебные заведения, учрежденные протестантами, которые также осознавали необходимость образования для верующих. Благодаря деятельности иезуитов поддерживалась и развивалась классическая традиция греческой системы образования. Программа, открывавшая ученикам множество четко и красноречиво сформулированных точек зрения как христианских, так и языческих и планомерно внедрявшая дух критического рационализма, порождала у образованных европейцев тягу к интеллектуальному плюрализму, скептицизму и даже революции: не случайно иезуитское формирование прошли Галилей и Декарт, Вольтер и Дидро.

Итак, основной характеристикой Реформации явилась постепенная смена мировоззренческой ориентации. С этого периода еще более значимым для человека становится посюсторонний мир, а индивид представляется автономным, универсальным и самодостаточным. Протестантизм еще больше разделил знание и веру, ограничив сферу применения человеческого разума миром «земных вещей», другими словами, практически ориентированным познанием природы. Средневековая модель западного христианства раскололась вначале надвое, затем распалась на множество частей под воздействием яростных баталий, вспыхивавших по всей Европе. Ожесточенные споры переходили в религиозные войны. На таком фоне зарождался, развивался и, наконец, восторжествовал тот процесс, что получил название научной революции, которая стала завершением эпохи Возрождения и одновременно решающим вкладом в становление современного мышления и современной науки. Вопросы для самопроверки Каковы, по вашему мнению, причины вызвавшие Реформацию? К каким последствиям привела рационализация протестантами отношений человека и Бога? Почему реформационное движение рассматривается и как консервативная религиозная реакция, и как радикально-вольнодумный переворот? Почему акцент Лютера на буквальном толковании Библии как на совершенно надежном основании познания тварного мира ускорил раскол между верой и разумом в западном мышлении? Как сказалась Реформация и Контрреформация на интеллектуальном развитии Западной Европы?

<< | >>
Источник: Бранденбург В.Я.. Историко-философский анализ развития научного знания. Часть 1. Становление науки: от истоков до коперниканского переворота. 2009

Еще по теме 4.2. Реформация:

  1. РЕФОРМАЦИЯ
  2. РЕФОРМАЦИЯ B АНГЛИИ
  3. 4.1.2. Реформация и Контрреформация
  4. Английская Реформация.
  5. Реформация.
  6. Развитие Реформации
  7. Королевская реформация
  8. 25. В чем итог Реформации в Англии?
  9. § 3. Политические и правовые идеи Реформации
  10. 3. Политические и правовые идеи Реформации
  11. Политические и правовые идеи эпохи Реформации
  12. Кальвинистская Реформация.
  13. РЕФОРМАЦИЯ B ПОЛЬШЕ
  14. Причины Реформации.
  15. 24. К чему привела Реформация в Германии?