<<
>>

Сущность парадокс-реакции

Словосочетание «Stockholm Syndrome» появилось и приобрело научную устойчивость после вполне заурядного уголовного преступ- ления, имевшего место в г. Стокгольме (Швеция) в 1973 г. (пальму первенства по его введению в научный оборот оспаривают шведский психолог Nils Bejerot и американский психиатр Frank M.

Ochberg) – тог- да во время неудачного совершения вооруженного налета на банк

«Kreditenbanken» с целью ограбления двое сугубо уголовных зло- умышленников (некие J. Olsson и C. Olofsson) захватили несколько бан- ковских служащих как заложников, которые пробыли в этом качестве шесть дней (с 23 по 28 августа).

При этом сотрудниками полиции и психологами-криминалиста- ми было отмечено, что не только возникла устойчиво-положительная эмоциональная связь между одной из заложниц и одним из захват- чиков, но и уже после своего освобождения экс-заложники ходатай- ствовали перед властями о прощении преступников, мотивируя это тем, что они (налетчики) вели себя как добрые и порядочные люди (во время штурма заложники даже пытались заслонить их собой от группы захвата). Более того, правопослушные «по жизни» экс-залож- ники признавались, что к концу «пленения» в значительной степени стали чувствовать себя составной частью группы правонарушителей- грабителей, тем самым de facto противостоя не только полиции, но и властям вообще1.

Сущность этого социально-психологического феномена (кото- рый, как показывает опыт, зачастую сопутствует захватам заложников) формулируется в следующих тезисах:

– у заложников могут возникать, наряду со своеобразной симпа- тией к захватившим их террористам, негативные эмоции (неприязнь и даже ненависть) к законным властям вообще и к их конкретным пред- ставителям в частности;

– у террористов в свою очередь не исключается появление сим- патии и сочувствия к своим жертвам (заложникам), что в какой-то степени препятствует нанесению им еще бoльшего ущерба, а также

1 Bejerot N. The six day war in Stockholm // New Scientist. 1974. Vol. 61. N 886.

P. 486; Ochberg F.M. & Soskis D.A. Victims of Terrorism. Boulder (Colo): Westview Press, 1982. P. 32; Schreiber J. The ultimate weapon: Terrorists and World order. N.Y.: Morrow, 1978. P. 44.

может сыграть позитивную роль в их частичном (выборочном) или даже полном освобождении.

«Стокгольмский синдром» проявляется, таким образом, в неожи- данной и резкой перестройке, переориентировке не только эмоцио- нальной, но и ценностно-мотивационной сфер людей, подвергшихся насильственному захвату и удержанию преступниками в качестве заложников, что может иметь своим следствием появление среди по- следних негативизма (недоверия и даже враждебности) по отношению не только к тем конкретным властным (правоохранительным) струк- турам, которые делают попытки пресечь действия террористов и осво- бодить заложников, но и к властям вообще.

Исследователями было подмечено, что двусторонняя положи- тельная связь между преступниками и их жертвами не формируется немедленно, а устанавливается в среднем на третий день пленения1. Вероятно, своеобразным ускорителем, катализатором этого процесса выступает насыщенность событиями периода удержания жертв: чем больше событий происходит и чем они важнее, существеннее для обеих сторон, тем быстрее происходит формирование рассматривае- мого синдрома, который проявляется в двух ипостасях – в стреми- тельно развивающемся отчуждении заложника от «мира» и в растущем расположении его к преступнику2.

Экс-заложники после освобождения в описании своих впечатле- ний, как правило, затруднялись точно назвать момент его появления, т.к. у них возникали проблемы с количественной оценкой времени; они также не могли в деталях описать свои впечатления и пережива- ния. Однако все сходились в том, что, появившись однажды, в момент контакта с захватчиками, этот синдром оставался в виде своеобразного фона в течение достаточно долгого времени даже после их освобож- дения3. Так, своеобразные «остаточные» явления данного синдрома наблюдались нами у потерпевших почти через год (уже во время суда) после захвата и длительного удержания бандгруппой А. Церетели са- молета ТУ-134А в аэропорту г. Тбилиси в ноябре 1983 г.

1 Fattah E.A. Some aspects on the victimology of terrorism // Terrorism... N.Y. etc. 1979. Vol. 3. N 1/2. P. 95.

2 Schreiber J. Op. cit. P. 45.

3 Oots K.L. & Wiegele T.C. Terrorist and victim: psychiatric and psychological approa- ches from a social science perspectives // Terrorism... N.Y. etc., 1985. Vol. 8. N 1. P. 9; Ludwikowski R.R. Aspects of Terrorism: Personal reflections // Terrorism... N.Y. etc., 1987. Vol. 10. N 3. P. 178.

Способствуют появлению (формированию) «стокгольмского син- дрома» такие факторы, как:

– интенсивность психотравмирующего воздействия (стресса1) на заложников во время их захвата и особенно во время удержания;

– продолжительность удержания (но после трех–четырех дней это имеет мало значения);

– неизбежная, имеющая целью физически выжить, зависимость заложников от захватчиков;

– оторванность (в том числе и психологическая) заложников от властей и от привычного для них окружения2.

Рационального, вразумительного объяснения этому феномену пока не получено. Вероятно, в его фундаменте лежит не только и не столько страх, сколько тайное, бессознательное сочувствие «рядовых, ничем не примечательных» и в своей массе правопослушных граждан к «романтическим героям-злодеям», этаким Ринальдо Ринальдини, современным Робин Гудам, ведь мнение масс о террористах и об их конкретной деятельности представляет собой сложный комплекс не- нависти, восхищения, отчаяния, надежды и страха (своеобразное кри- вое зеркало, но с мощным бессознательным «усилителем»)3. В случае же конкретного захвата совместно переживаемый стресс, вероятно, солидаризирует заложников с террористами, а нависшая над обеими сторонами (и захватчиками, и их жертвами) смертельная (в общем-то, равная, симметричная) опасность «извне», обоюдная, неустранимая за- висимость соединяет их сильной и глубокой инстинктивной связью.

1 Стресс – особое состояние человека, выражающееся в его неспецифических реакциях на физиологическом, психологическом и поведенческом уровнях и возникающее в ответ на сильные внешние раздражители (стрессоры); основные виды – физиологический и психологический, последний разделяется на информа- ционный и эмоциональный. Аффективная окраска ситуации, вызвавшей стресс, несущественна – могут быть и отрицательно, и положительно окрашенные события, явления, стресс может оказывать на человека положительное, мобилизующее влия- ние, но может проявляться негативно, приводя к дезорганизации его деятельности (Психология. Словарь. М.: Политиздат, 1990. С. 386–387).

2 Fattah E.A. Op. cit. P. 94; Jenkins B.M. Reentry // Terrorism and personel protection. Boston etc., 1985. P. 426–427.

3 Так, J. Becker утверждала, что «...какова бы ни была природа страха [населения. – Авт.] перед террористами, она неотделима от восхищения, от того романтического, эстетического и даже эротического очарования, какое эти люди имеют в глазах многих, особенно молодежи...» (Цит. по: Чаликова В.А. Современный терроризм и борьба с ним // Терроризм в современном капиталистическом обществе. Вып. 1. М.: ИНИОН АН СССР, 1980. С. 178).

<< | >>
Источник: В.В. Рубцов, С.Б. Малых. Психология экстремальных ситуаций. 2008

Еще по теме Сущность парадокс-реакции:

  1. О так называемом парадоксе свободы
  2. О так называемом парадоксе свободы
  3. Парадокс Леонтьева
  4. Парадокс Леонтьева.
  5. 41. ПАРАДОКСЫ ЛОГИКИ КАК ЭЛЕМЕНТ ПРОЦЕССА ПОЗНАНИЯ
  6. О так называемом парадоксе свободы
  7. ПАРАДОКС ПРОИСХОЖДЕНИЯ ЖИЗНИ
  8. Лабиринты софизмов и парадоксов
  9. ПАРАДОКСЫ ГОСТЕПРИИМСТВА
  10. 2. Зрительные парадоксы
  11. Парадоксы предпочтения фенотипии
  12. Парадоксы времени в сновидениях
  13. 5. Парадокс упорядоченного хаоса
  14. 1.3. Парадоксы предпочтения фенотипии
  15. Специфика и парадоксы английского консерватизма
  16. Противоречия и парадоксы доктрины и практики