Личностный адаптационный синдром: структура и содержание

Развитие теории адаптации личности во многом зависит от точности и глубины изучения адаптационных феноменов, раскрытия их структуры, выявления детерминант их возникновения и динамики. Ключом к реше- нию этой сложной проблемы могут стать поиски интегральных моделей описания процесса и результатов адаптации.

«афганский синдром», «посттравматический синдром». Наряду с этим, получили широкое распространение «синдром обученной беспомощно- сти», «психологический синдром беременности», «синдром отличника»,

«студенческий адаптационный синдром», «синдром профессионального выгорания», «девиантный синдром адаптации» и т.п. [6].

Идея рассмотрения адаптационного эффекта как синдрома далеко не нова. Истоки теоретического и экспериментального ее обоснова- ния лежат в работах Г. Селье. В 1936 г. он описал совокупность общих реакций организма на ряд стимулов, которые имеют тенденцию на- рушать гомеостазис физиологических и биохимических процессов. В научном мире выявленные реакции известны как общий адаптаци- онный синдром, или синдром биологического стресса. Первичными биологическими системами, участвовавшими в стереотипных реакциях организма, Г. Селье считал симпатоадреномедуллярную и гипофизар- но-адренокортикальную. К стрессу относилось только такое состояние, которое сопровождалось выраженным повышением гормональной ак- тивности системы гипофиз – кора надпочечников, а также временными морфологическими изменениями: увеличением коркового слоя надпо- чечников, уменьшением размеров печени, селезенки, резким умень- шением количества жировой ткани, временным нарушением белкового

обмена и т.п. Обнаруженный синдром формировался в ходе развития фазы шока или тревоги, фазы резистентности и фазы истощения. Для первой фазы было характерно снижение сопротивления организма с по- степенным включением защитных механизмов. Фаза резистентности, или сопротивления, отличалась напряжением систем организма, кото- рое обеспечивало приспособление к новым условиям. Фаза истощения демонстрировала несостоятельность защитных механизмов и нараста- ние несогласованности жизненно важных функций [8].

Концепция Г. Селье получила широкий научно-эксперименталь- ный резонанс. Дальнейшее изучение адаптационного синдрома было связано с доказательством его фазности, с углублением содержания и с определением внутренней организации. Трехфазная структура оказа- лась удачной моделью для описания многих жизненных процессов. Ее аналоги были обнаружены при кратковременных и длительных, одно- кратных и повторяющихся воздействиях самых различных средовых факторов и условий деятельности. Об этом свидетельствовали иссле- дования В.Л. Марищука, Л.А. Китаева-Смыка, С.И. Сороко, Ф.Б. Бе- резина, Е.В. Виттенберг. В работах Р. Лазаруса, М. Франкенхойзер, Т. Кокса появились экспериментальные подтверждения сложности и неоднородности фаз стресса.

Так, в работе Л.А. Китаева-Смыка [4] можно найти четыре после- довательно раскрывающихся субсиндрома стресса в предельно пере- носимых условиях. Первым обнаруживается эмоционально-поведен- ческий субсиндром, демонстрирующий перестройку эмоциональных реакций, а также готовность к взаимодействию с экстремальными факторами. Его сменяет вегетативный субсиндром, отражающий мно- гообразную «обслуживающую», регулирующую и превентивно-защит- ную вегетативную активность. По мере угасания двух первых субсин- дромов заявляет о себе когнитивный субсиндром, предполагающий изменение отражения сознанием объективных закономерностей окру- жающего мира в форме как гиперактивизации, активизации мышле- ния, так и отказа от решения проблем. Социально-психологический субсиндром отражает изменение структуры и интенсивности общения при стрессе. Ф.Б. Березин [1] выделяет три периода адаптационного процесса, аналогичные стадиям стресса Г. Селье: первичный, непо- средственно связанный с изменениями условий и зависящий от мо- билизации психофизиологических ресурсов организма; стабильная адаптация и адаптационное утомление.

В результате многочисленных исследований открылась возмож- ность объяснения целостных феноменов жизнедеятельности челове- ка через проявления неспецифической адаптационной активности. Это способствовало проникновению концепции стресса во многие научные сферы, особенно в медицину и психологию, что заметно обо- гатило содержание адаптационного синдрома психическими и пове- денческими компонентами и одновременно существенно расширило смысловое содержание стресса.

В настоящее время в контексте синдромального подхода анализи- руются в частности психофизиологические состояния, сопровождаю- щие адаптацию к профессиональной деятельности экстремальным факторам среды, а также состояния, регулируемые с помощью пси- хофармакологических средств. В таком случае структуру синдрома образуют результаты и мотивы профессиональной деятельности, лич- ностные свойства, эмоциональные переживания, интеллектуальные и мнемические функции, сенсомоторные, физиологические и био- химические реакции.

Определенная эволюция идеи использования синдромального подхода при решении проблем адаптации прослеживается в ис- следовании С.В. Васильевой [2]. Пытаясь определить особенности адаптации студентов в вузе, автор приходит к выводу о существовании студенческого адаптационного синдрома. Синдром представляется как интегральное психическое образование. Его структура объединяет имеющийся адаптационный потенциал, личностные свойства, моти- вационные установки, карьерные ориентации. Нетипично для изуче- ния адаптации включение в адаптационный синдром элементов со- знания личности. С.В. Васильева делает акцент на личностном смысле вуза для студентов, на осознании изменений собственного Я и до- казывает их участие в адаптационных процессах. Это в определенной мере восполняет существующий пробел в содержании адаптационного синдрома и открывает новую плоскость его изучения. Несомненно, ва- жен вывод о том, что структурные признаки адаптационного синдрома способны отражать многоаспектность процесса адаптации молодых людей в новой для них образовательной среде. Как оказалось, структу- ра синдрома обладает достаточно высокой пластичностью по отноше- нию к длительности и форме обучения. Остается только сожалеть, что автором не продемонстрирована специфика студенческого адаптаци- онного синдрома, по сравнению с адаптацией в других жизненно важных

для молодежи условиях, что лишило его признаков как обобщенности, так и специфичности.

Надо признать, что в связи с адаптацией личности понятие «адап- тационный синдром» употребляется эпизодически. Поэтому остается открытым вопрос не только о конкретном его содержании, динамике и структуре, но и о реальности существования. Описанные в литературе синдромы – «афганский», «обученной беспомощности», «посттравма- тический» и т.п. – скорее интегрируют разрозненные поведенческие, психические и психофизиологические проявления, чем отражают об- щие и специфические признаки реагирования на различные измене- ния окружающей реальности. Разнообразие методологических подхо- дов и методических приемов значительно затрудняет их сопоставление и определение устойчивых и вариативных характеристик.

Поиски психических и поведенческих проявлений личности, от- носительно независимых от специфики воздействующих факторов, конечно, в определенной мере аналогичны тем, которые проводились Г. Селье в контексте общего адаптационного синдрома. В отличие от автора теории стресса, мы искали общие адаптационные проявления на уровне психической организации личности, ее регуляторных воз- можностей в трансформации адаптационного потенциала. Правомер- ность таких поисков отчасти объясняется тем, что неспецифические проявления характерны для некоторых видов психической деятель- ности человека, в частности для ее отклонений. Хотя патогенность воздействия и форма психического расстройства зависят от многих индивидуальных особенностей человека, в частности преморбидных свойств личности, известна близость механизмов возникновения раз- личных патологий. При неврозах, возрастных кризисах, некоторых соматогенных расстройствах, а также дебюте шизофрении исследова- тели сталкиваются со сходными явлениями, например, повышением хрупкости и ранимости психики по отношению к вредным внешним воздействиям и конфликтным жизненным ситуациям.

Правомерно предположить, что личностная адаптация в раз- личных условиях существования включает в себя как общие, так и специфические проявления. Е.В. Виттенберг [3] удалось обнаружить неспецифический для развития социальной и культурной адаптации фактор – это фактор преодолевающего поведения. Преодолевающее поведение превращается в основной источник успеха адаптации не- зависимо от принадлежности к социальной группе и психологических

свойств личности. К общим факторам успешной социальной и куль- турной адаптации автором были отнесены также благоприятный эмоциональный фон и упоение жизнью. Эти ощущения необходимы личности для преодоления препятствий, возникающих в новой со- циальной и культурной среде. Специфическими факторами были при- знаны индивидуальные стили адаптации.

Углубление исследований адаптационного синдрома создает реальную возможность для осмысления цели личностной адаптации, выявления закономерностей трансформации адаптационного по- тенциала, определения общих особенностей личностной регуляции и степени устойчивости личностных свойств в изменяющейся среде. Однако описание адаптационного синдрома как целостного феномена личности требует, во-первых, расширения спектра изучаемых средо- вых условий с включением социальных, этнокультурных, предметно- технологических и природных условий; во-вторых, требует использо- вания единого методического аппарата для диагностики личностных свойств и психического адаптационного потенциала.

Для выявления содержания и структурной организации личност- ного адаптационного синдрома нами привлекался экспериментальный материал, полученный при изучении адаптации в изменяющихся со- циальных, природных и предметно-технологических условиях. Выбор условий исследования определялся представлениями об адаптации лич- ности как особой форме раскрытия жизненного потенциала человека при его взаимодействии с меняющейся средой жизнедеятельности.

Проведенное нами исследование [6] охватывало широкий спектр средовых условий: военный конфликт, ликвидация последствий аварии на ЧАЭС, тридцатисуточная социальная депривация; про- фессиональное обучение, проверка состояния здоровья в стациона- ре, трехдневный марафон, высокогорье и жаркий горно-пустынный климат. Во всех случаях рассматривалась краткосрочная адаптация. В исследовании участвовали практически здоровые мужчины в возрасте 19–47 лет, не адаптированные к изучаемым условиям; всего 321 чело- век. Такой подход был обусловлен тем, что начальный этап адаптации считается наиболее сложным из-за развивающегося адаптационного конфликта между старыми адаптационными программами поведения и требованиями непривычного средового воздействия. Заметные труд- ности в этом случае испытывают прежде всего лица, в жизненном опы- те которых взаимодействие с адаптогенным фактором отсутствовало.

В проведенном исследовании диагностировались рефлексивный, аффективный, мотивационный, мнемический, интеллектуальный, саморегуляторный, сенсомоторный и энергетический компоненты психического адаптационного потенциала. Правомерно считать, что каждый компонент играет особую роль в адаптационных процессах, обусловленную уникальностью его содержания и назначения в психи- ческой организации человека. Личностные особенности участников исследования выявлялись с помощью опросника Р. Кэттелла (фор- ма С). Обследованные нами группы обладали достаточно высокой личностной гомогенностью.

Для понимания психологии адаптирующейся личности пред- ставляется важным уточнение структуры и конкретного содержания адаптационного синдрома. Его особенности определяются как лич- ностными свойствами, отражающими сложившиеся, относительно устойчивые формы отношений с окружающей реальностью, так и со- ставляющими психического адаптационного потенциала. Возникает необходимость определения активности личности в формировании адаптационного синдрома и выявления в его структуре составляющих адаптационного потенциала. С этой целью принимались во внимание результаты факторного анализа.

Обобщение результатов факторизации позволяет заключить, что личностные свойства – обязательный компонент адаптации в природ- но-климатических, социальных, предметно-технологических условиях жизнедеятельности. Они участвуют в регуляции адаптационного по- тенциала и во многом определяют своеобразие начального этапа всех форм взаимодействия человека с изменяющейся окружающей средой. Оказалось, что 57,5% выделенных факторов включали в себя или только показатели личностных свойств, или сочетание показателей личностных свойств и адаптационного потенциала.

В то же время один из отличительных признаков личностного адаптационного синдрома заключался в относительной независимо- сти проявления некоторых компонентов адаптационного потенциала от психологических особенностей личности. «Безличностные» факторы выделялись первыми, вторыми или третьими, реже четвертыми или пятыми и составляли 42,5% от общего количества обнаруженных фак- торов. Их образование имеет важный смысл для адаптации личности. Можно предположить, что к подобным относительно независимым от личностных свойств проявлениям способны наиболее гибкие системы

психики, отражающие актуальные потребности личности. Их удо- влетворение требует быстрого реагирования личности, которое она не всегда может полностью обеспечить в силу определенной инертности своих свойств. Недостаточно высокий для изменившихся условий темп включения личностной регуляции или не всегда адекватная ее форма определяют интеграцию в первую очередь психических и физио- логических структур, направленную на формирование необходимого адаптационного ответа. Тем самым обеспечивается не только целост- ность всей личности, но и целостность адаптационного синдрома вне участия личности.

Результаты нашего исследования показали широкий диапазон ак- тивности личности в регуляции преобразования адаптационного потен- циала. При этом степень активности личности в регуляции адаптаци- онного синдрома относительно независима от субъективного видения условий среды и от специфики взаимодействия с ними. Как это ни парадоксально, в условиях военного конфликта и профессионального обучения наметилась лишь тенденция к проявлению регуляторной ак- тивности личности. Оба вида условий отличались высокой значимос- тью для личности. Участие в военном конфликте в большей степени, чем другие условия жизнедеятельности, усиливали ценность жизни, получение профессии – ценность самораскрытия. Видимо, степень регуляторной активности личности обусловливается сложной систе- мой субъективных и объективных факторов.

К общим признакам адаптации личности относится высокая ак- тивность самоосознания и неосознаваемых процессов. Независимо от объективных характеристик условий жизнедеятельности начальный этап адаптации сопровождался прежде всего обращением личности к собственным внутренним ощущениям и активизацией неосознава- емых переживаний. Рефлексивный и неосознаваемый аффективный компоненты адаптационного потенциала наиболее быстро вклю- чались в развертывание адаптационных процессов в тех условиях, которые субъективно воспринимались как несущие большую или умеренную угрозу для выживания. Число факторов, содержащих показатели рефлексивного и неосознаваемого аффективного компо- нентов, составляло 30 и 32,5% от общего числа выделенных факторов соответственно. При этом они обладали наибольшей нагрузкой и выделялись в основном первыми, вторыми или третьими, реже – четвертыми.

Можно предположить, что, попадая в необычные для себя условия, человек ориентируется на себя, обращается в первую очередь к оценке того, что происходит с ним самим, причем независимо от прошлого опыта, концентрирующегося в личностных свойствах. Складывавший- ся Я-образ раскрывал довольно широкий спектр актуальных представ- лений о себе в конкретных условиях. В него входило описание своей жизненной перспективы, собственной активности и внимательности, настроения и самочувствия, спокойствия и уверенности в себе, воз- никавшего интереса к происходящему и собственной значимости, спо- собности вступать в контакты с окружающими людьми и поддерживать их. По сути, его содержание отражало соответствие наиболее значимых переживаний личности своим ожиданиям и возможностям удовлетво- рения актуальной потребности в сохранении и саморазвитии.

Важность процессов осознания собственных переживаний в на- чальный период адаптации усиливается включением личностных свойств, главным образом эмоциональных, в активизацию рефлек- сии. Значимость Я особо возрастала в условиях участия в локальном военном конфликте и обучения новой специальности, субъективная трактовка которых сближалась в выраженности признаков угрозы и возможности самораскрытия. Самоосознание превращалось в один из ведущих источников формирования необходимого для личности в данных условиях адаптационного синдрома. В некоторых случаях самооценка переживаний совпадала с реальными достижениями деятельности, в некоторых – не совпадала, что приводило к возник- новению адаптационного конфликта. Тем не менее осознание своего состояния, самоценности позволяло личности противостоять угро- жающим средовым воздействиям.

Рефлексия относится к ведущим механизмам внутренней актив- ности личности, позволяющим найти иную плоскость отношений с жизненными явлениями. Уникальность рефлексии заключается в том, что она отражает суть взаимодействия человека с собственным вну- тренним миром и определяет основные ориентиры взаимодействия с внешней реальностью. Эволюционную ценность рефлексии подчер- кивал П. Тейяр де Шарден [9]. В рефлексии заложена приобретенная сознанием способность сосредоточиваться на самом себе и овладевать самим собой как предметом, обладающим специфической устойчи- востью. Благодаря такому сосредоточению человек приобретает спо- собность развиваться в новой среде.

Вероятно, изменяющаяся окружающая среда создает особую воз- можность для активизации психорефлексивной деятельности. Неиз- бежно возникающий конфликт между старыми программами адапта- ционного поведения и новыми требованиями подталкивает к поискам ориентиров сохранения своей устойчивости. В такой ориентир при отсутствии внешних опор превращается Я, фокусирующее конечный результат анализа переживаний, оценок собственных возможностей и барьеров.

Неосознанные эмоции и мотивы также занимали существенное ме- сто в структуре личностного адаптационного синдрома на начальных этапах адаптации. Они включались в формирование адаптационного ответа нередко раньше, чем другие компоненты, и отражали скрытые от самой личности процессы перестройки старых и формирования новых адаптационных программ. Роль неосознаваемого в адаптации личности еще предстоит раскрыть и понять. В настоящее время суще- ствуют достаточно редкие исследования, касающиеся места неосозна- ваемого в структуре адаптационных феноменов.

Подобная информация может превратиться в один из вероятных путей оптимизации адаптационных процессов. Нередко устранение осознаваемого психического дискомфорта или сохранение явно пере- живаемого комфорта не приводит к формированию новой модели взаи- модействия с изменяющейся средой, к необходимому поведению. Для этого требуется осознать и принять те переживания, которые не вос- принимаются или вытесняются личностью. В неосознаваемом часто скрывается вся масштабность угроз, все многообразие и драматизм внутренних конфликтов адаптирующейся личности.

Возможно, адаптивный смысл бессознательного станет более ясным, если вслед за К. Юнгом [11] признавать, что оно представляет собой живую психическую реальность, которая обладает относи- тельной независимостью, которую нельзя рассматривать только как

«материал» или пассивный объект для использования в определенных целях. Биологическая функция бессознательного не сводится к ме- ханической, комплементарной по отношению к сознанию функции. Деятельность бессознательного, как считает К. Юнг, компенсаторна в отношении выбора разумных средств не только для восстановления психического равновесия, но и в продвижении к целостности. «Реак- ции бессознательного отнюдь не ограничиваются пассивностью; бес- сознательное проявляет творческую инициативу, и его целенаправленная

деятельность нередко берет верх над привычной реактивностью. Участие бессознательного в процессе сознательной дифференциации не ограничивается ролью оппонента, поскольку обнаружение его со- держаний обогащает сознание и способствует дифференциации» [11, с. 15–16]. С точки зрения Э. Нойманна [5], интеграция личности на основании единства сознательного и бессознательного характерна для психологии современного человека. Нестабильность, непредсказуе- мость личности находятся в обратной зависимости от степени актив- ности бессознательного и в прямой – от уровня сознательности.

Полученные в проведенном исследовании результаты в опреде- ленной мере соответствуют этим идеям. В структуре личностного адаптационного синдрома неосознаваемое проявлялось и относитель- но самостоятельно, и в единстве с личностными свойствами, участвуя тем самым в адаптационной интеграции личности в измененных условиях жизнедеятельности. Несмотря на разнообразие полученных результатов, проявления неосознаваемых эмоций и мотивов обладали некоторыми общими особенностями. Обращает на себя внимание ча- стая согласованность неосознаваемого и осознаваемого как комфорта, так и дискомфорта. Возникает впечатление, что взаимное дополнение осознанного и неосознанного необходимо личности для сохранения внутренней целостности и устойчивости в динамичном мире. Способ- ность к взаимному дополнению обнаруживалась в условиях, которые субъективно интерпретировались в основном как умеренно угрожа- ющие или как представляющие большую опасность. При этом разви- вающие возможности могли быть или умеренными, или низкими.

Единство неосознаваемых и осознаваемых адаптационных прояв- лений дополнительно укрепляется личностными свойствами. Из- вестно, что обращение личности к неосознаваемым переживаниям не только энергоемкий, но и болезненный процесс. В этом случае личностные свойства могут брать на себя защитную функцию. В ходе кратковременной адаптации она выражалась как в усилении, так и в компенсации неосознаваемых тенденций. В первом случае наблюда- лось согласованное проявление личностных свойств и неосознаваемых эмоций и мотивов, во втором – личностные свойства обеспечивали преодоление развивающихся, но не осознаваемых неблагоприятных адаптационных тенденций.

Проведенное исследование позволяет выделить еще один общий признак личностного адаптационного синдрома, касающийся связи

памяти и адаптации. Эта взаимосвязь известна давно и раскрыта в исследованиях. Полученные нами результаты можно использовать как подтверждение известных зависимостей. Уточнения касаются диапа- зона условий, в которых память, особенно кратковременная, участвует в формировании адаптационного синдрома. Он оказался достаточно широким и включает в себя социальные, природно-климатические, предметно-технологические условия. Кроме того, активизация памя- ти, как и ее ослабление, а также интеграция с личностными свойства- ми наблюдались при самой разнообразной субъективной трактовке условий жизнедеятельности, в которых предстояло адаптироваться. Возможно, памяти принадлежит неспецифическая функция сохра- нения адаптационного ответа личности. Эффективность этой функ- ции в некоторых случаях регулировалась личностными свойствами, в частности коммуникативными и эмоциональными. Однако, по срав- нению с рефлексивным и неосознаваемым аффективным компонен- тами, мнемический был менее значим для сохранения целостности и жизнеспособности личности в измененных средовых условиях. Можно предположить, что в начале взаимодействия с новой средой личность ориентируется в большей мере на субъективную информа- цию о себе и среде, чем на объективное ее содержание, фиксируемое памятью.

Это предположение подтверждает слабо выраженная включен- ность в адаптационный синдром интеллектуального компонента, ориентирующего личность на объективный анализ сложившихся усло- вий жизнедеятельности. В формировании личностного адаптацион- ного синдрома интеллектуальный компонент участвовал в тесной связи с личностными свойствами. Однако интегрирующая активность интеллектуальных личностных свойств, в отличие от эмоциональных и коммуникативных, оставалась менее выраженной.

Среди общих проявлений личностного адаптационного синдрома важным следует признать участие эмоциональных и коммуникативных свойств в регуляции его формирования, которое оказалось более актив- ным, чем самоорганизующие и особенно интеллектуальные свойства. Об этом свидетельствует частота их включения в факторную структуру: 30; 27,5; 12,5 и 7,5% от общего количества выделенных факторов со- ответственно. Полученные данные вполне согласуются с известным мнением о роли указанных свойств в жизни современного человека. Тем не менее необходимо особо подчеркнуть их общность и значимость

для поддержания целостности личности, взаимодействующей с изме- няющейся реальностью.

Включение эмоциональных свойств личности в регуляцию адап- тационного синдрома обусловлено, прежде всего, адаптивной ролью эмоций, раскрытой еще исследованиями П.К. Анохина, Р.Ю. Илью- ченка, П.В. Симонова. Эмоциям всегда приписывалась функция за- щиты человеческой жизни. Эмоции не только дифференцируют не- делимый, целостный мир на притягательный и отталкивающий, они подчеркивают значимость для человека его «самобытия» (К. Ясперс). Анализ современной адаптогенной ситуации позволяет признать правомерность представлений К. Ясперса (1993) о том, что человеку присущ страх утраты своего витального бытия. Страх иррадирует на все уровни человеческой организации, усиливая тем самым не- уверенность в собственной жизнеспособности. Однако не лишено правомерности и другое представление: чувство упоения жизнью, ощущение полноты жизненных сил, собственных возможностей создаются также эмоциями. Рационализация жизни, вытеснение эмоций логикой мышления лишает человека возможности заботить- ся о себе, о собственном Я. Жизнь перестает восприниматься в ее конкретном проявлении, со всеми противоречиями. Э. Фромм (1999) подчеркивал, что проявляемые человеком эмоции содействуют раз- витию его личности. Можно заметить, что, независимо от конечного результата, эмоции оттеняют субъективную значимость происходя- щего вокруг, обращают человека внутрь себя. Поэтому активность эмоциональных свойств в регуляции процессов адаптации усиливает эгоориентацию личности.

Обращает на себя внимание значимость для адаптирующейся личности взаимоотношений с людьми. Ориентация на поддержку группы, на открытость в общении и поиски компромиссных реше- ний наблюдалась в различных по своему объективному содержанию условиях. Потребность в общении и авторитет группы приобретали особый вес тогда, когда окружающая реальность воспринималась как несущая высокую или умеренную угрозу выживанию, как создающая умеренные возможности для самораскрытия. Видимо, в начале адап- тации ослабевает стремление личности нести груз ответственности за свои решения и действия. Более экономичной становится позиция от- каза от собственной точки зрения в пользу принятия мнения группы, что в конечном счете означает перенос ответственности за решение

собственных жизненно важных проблем на тех, кто рядом, на группу в целом. Предпочтение групповой ответственности собственной, хотя и таит в себе опасность утраты самоидентичности, позволяет личности сохранить собственную целостность в наиболее сложный адаптационный период – период разрушения старых адаптационных программ и построения новых.

В проведенном нами исследовании обнаружился еще один при- знак личностного адаптационного синдрома. В объективно различных и субъективно по-разному воспринимаемых условиях жизнедея- тельности высокую значимость приобретали свойства, отражающие способность личности к самоорганизации. Роль организующего начала играли как эталоны поведения, сформированные самой личностью и воплощенные в самодисциплине и самоконтроле, так и общепри- нятые нормы, ассимилированные личностью и сконцентрированные в ответственности, чувстве долга.

Самодисциплина, ответственность перед другими были не- обходимы не только для внутриличностной интеграции, но и для предупреждения снижения интеллектуальной активности, для огра- ничения физиологического напряжения. Ослабление личностного контроля сказывалось преимущественно на сенсомоторных реакциях. Сохранение значимости организующих личностных свойств в различ- ных условиях жизнедеятельности подчеркивает тенденцию личности ориентироваться на собственные внутренние возможности, организо- вывать свое поведение в соответствии с собственными сложившимися или усвоенными эталонами.

Следует также отметить, что показатели, отражавшие способ- ность личности к самоорганизации, обладали наиболее устойчивой согласованностью проявлений. В процессе адаптации во всех усло- виях, кроме ведения военных действий и вынужденной социальной депривации, самодисциплина, самоконтроль и чувство долга, от- ветственность сочетались друг с другом. Усиление или ослабление регулирующей роли одного из личностных свойств сопровождалось соответствующими изменениями возможностей проявления другого. Примечательно, что при анализе адаптации личности в измененной социальной среде именно эти свойства обнаруживали устойчивость взаимных проявлений.

Принято считать, что адаптация – постоянный процесс формиро- вания новых адаптивных программ поведения и разрушения старых.

Видимо, в структурной организации личности существует опреде- ленная интеграция свойств, которая необходима для сохранения ее целостности и устойчивости в самых различных условиях существова- ния. Такую интеграцию обеспечивает способность личности осознан- но контролировать свое поведение и взаимоотношения с окружающи- ми с опорой как на нормы и правила, созданные обществом, так и на собственные эталоны.

Таким образом, исследование, проведенное в разных условиях жизнедеятельности, включая социальные, природно-климатические, предметно-технологические, позволило выявить общие признаки личностного адаптационного синдрома. Среди них: осознанный и неосознанный дискомфорт – комфорт, низкая – высокая мнемиче- ская активность, ориентация личности на общение, слабость – сила личностного контроля, эмоциональная личностная защита при неосо- знанном дискомфорте–комфорте, эмоциональная личностная регуля- ция субъективного комфорта.

Полярность большей части признаков синдрома отражает, с одной стороны, чувствительность личностных адаптационных проявлений к изменяющимся условиям среды, с другой – своеобразие психической и психофизиологической организации полюсов. Каждый полюс за- ключает в себе различные возможности раскрытия адаптационного потенциала. Выбор реализуемых возможностей осуществляет сама личность, ориентирующаяся на свой опыт, собственные потребно- сти и смысл окружающей реальности для себя. Несомненно, важно, что неосознаваемые эмоции и мотивы органично вошли в структуру адаптационного синдрома, отражая естественно присущий человеку компонент адаптационного потенциала.

Специфика личностного адаптационного синдрома представлена эмоциональной личностной регуляцией адаптационного конфликта и интеллектуальной активности, эмоциональной личностной чув- ствительностью, личностной поисковой активностью, физиологи- ческим напряжением. Выявленные особые признаки характеризуют включение личностных, преимущественно эмоциональных, свойств в регуляции адаптационного потенциала, что подтверждает установлен- ный ранее факт значимости эмоций в возникновении адаптационных эффектов.

Проведенное нами исследование убеждает в правомерности и целесообразности рассмотрения эффекта адаптации личности как

целостного, структурированного, иерархически организованного об- разования – личностного адаптационного синдрома. Источник его возникновения заключен в трансформации имеющегося адаптацион- ного потенциала, происходящей в процессе взаимодействия личности с изменяющимися условиями существования. Роль регулятора пре- образований адаптационного потенциала принадлежит личностным свойствам. Формирующийся на начальных этапах взаимодействия личностный адаптационный синдром интегрирует объективные и субъективные, осознаваемые и неосознаваемые, социально-психоло- гические, психические и психофизиологические, стабильные и дина- мические проявления личностной организации.

Личностный адаптационный синдром можно представить как единство объективных характеристик условий существования, субъек- тивного отношения к ним, относительно устойчивых способов отра- жения окружающей реальности и самоорганизации, закрепленных в личностных свойствах, а также проявленного с помощью личностной регуляции адаптационного потенциала.

Основная цель формирования личностного адаптационного син- дрома заключается в обеспечении целостности личности как одного из наиболее важных внутренних условий расширения возможностей дальнейшего самораскрытия в динамичной окружающей среде. До- стижение целостности признается ведущей потребностью личности в создании и сохранении собственной устойчивой психофизиоло- гической структуры, способной противостоять дезорганизующему влиянию внешней среды и колебаниям гомеостатических процессов. Вполне вероятно, что личностный адаптационный синдром фор- мируется как способ овладения изменяющимися условиями жиз- недеятельности, которые воспринимаются человеком через призму собственной безопасности и возможности развития. Актуализация его компонентов обеспечивает динамическую оценку изменений в окружающей среде, в собственном Я и определяет соответствующее этой оценке поведение и, как следствие, – вектор взаимодействия с той же самой средой и с собой. В то же время формирование лич- ностного адаптационного синдрома – отражение психофизиологи- ческого напряжения, развивающегося при столкновении с проблем- ной ситуацией.

Личностный адаптационный синдром формируется как преобра- зованный за счет личностной регуляции психический адаптационный

потенциал. При этом нами выявлена лишь тенденция к изменению личностной регуляторной активности в зависимости от субъективной интерпретации окружающих условий. Тем не менее можно согласиться с позицией Л. Росса и Р. Нисбетта [7] относительно важности субъек- тивной интерпретации для многих форм социального поведения, ее превалирующей роли в организации взаимодействия с окружающими людьми.

Выполненное нами исследование раскрывает одну из наиболее важных функций личности в формировании адаптационного син- дрома – преобразующую. Преобразующая активность личности на- правлена на проявление значимых для кратковременной адаптации компонентов адаптационного потенциала, к которым относятся преж- де всего аффективный, рефлексивный и мнемический компоненты. Относительно менее значимой можно признать актуализацию энер- гетического, интеллектуального, мотивационного, сенсомоторного и регуляторного компонентов. Преобразующая функция обеспечивает целостность личности в динамичной среде.

Взаимодействие с изменяющейся окружающей средой не прохо- дит бесследно для личности. Достаточно высокой чувствительностью к специфике кратковременных средовых воздействий обладает структура личностных свойств. Вариативность структуры отражает гибкость интегрирующих возможностей личности, что необходимо для разрушения устаревших адаптационных программ поведения и отношений к реальности. На начальных этапах адаптации к не- привычным условиям существования личности принадлежала еще одна, не менее важная роль – сохранение сложившихся устойчивых способов взаимодействия человека с окружающей реальностью. Об этом свидетельствует обнаруженная инвариантность взаимосвязей ряда личностных свойств, характеризующих более инертную за счет достаточно высокой жесткости внутренней организации адаптацион- ную систему. Выраженной независимостью от изменяющихся условий внешней среды и от их субъективной интерпретации обладали такие личностные проявления, как способность личности к самооргани- зации, ориентация на поддержку группы, эмоциональная зрелость, жизненный оптимизм.

Смысл вариативной и инвариантной форм интеграции вряд ли можно определить однозначно. Динамичность создает высокий по- тенциал развития взаимоотношений личности с окружающей средой

и с собой. Однако разрушение устоявшихся внутренних связей – ис- точник не только ослабления внутренней целостности, но и источ- ник разрушения гармонии отношений с окружающей реальностью. Сохранение определенных способов реагирования обеспечивает самоидентичность личности в изменяющемся мире. Тем не менее из- лишняя их устойчивость создает дополнительные трудности для твор- ческого самораскрытия в новых условиях и преобразования среды.

Литература

1. Березин Ф.Б. Психическая и психофизиологическая адаптация челове- ка. Л., 1988.

2. Васильева С.В Структурные и динамические особенности студенческо- го адаптационного синдрома. Дис. канд. психол. наук. СПб., 2000.

3. Виттенберг Е.В. Социально-психологические факторы адаптации к социальным и культурным изменениям. Автореф. дис. канд. психол. наук. СПб., 1994.

4. Китаев-Смык Л.А. Психология стресса. М., 1983.

5. Нойманн Э. Глубинная психология и этика. Человек мистический. СПб., 1999.

6. Посохова С.Т. Психология адаптирующейся личности. СПб., 2001.

7. Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация. Уроки социальной психоло- гии. М., 1999.

8. Селье Г. На уровне целостного организма. М., 1972.

9. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М.,1987.

10. Фромм Э. Психоанализ и этика. М.,1993.

11. Юнг К. Предисловие // Нойманн Э. Глубинная психология и этика. Человек мистический. СПб., 1999.

12. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994.

М.М. Решетников