Г лава III ПИФАГОРЕЙСКИЙ СОЮЗ
Каковы хронологические и хорологические рамки Пифагорейского союза?
Диоген Лаэрций утверждает, что «его (Пифагора.—
А. Ч.) школа продолжалась девять поколений»[3]. B самом деле, первым пифагорейцем был сам Пифагор — последняя треть VI в.
до н. э., последних из пифагорейцев (речь идет о классическом пифагореизме, а не о неопифагореизме) видел во второй половине IV в. до н. э. Аристоксен.Что касается хорологических рамок, широты распространения в пространстве, то Пифагорейский союз имел в пору своего расцвета отделения в большинстве городов «Великой Греции», а в период диаспоры пифагорейцы появляются и в собственно Греции. B каталоге Ямблиха, где приводятся имена 235 членов Пифагорейского союза, среди них 217 мужчин и 18 женщин, мы находим не только пифагорейцев из Тарента, Метапон- та, Кротона, Сибариса и Регия, но и самосцев, аргосцев, а также афинянина и коринфянина. Правда, к каталогу Ямблиха нужно относиться критически. Говорят, что этот неоплатоник называл пифагорейцем всякого, кто имел хотя бы самое отдаленное отношение к пифагореизму (например, пифагорейцами названы некоторые представители школы элеатов), однако этот каталог и не следует третировать, как это делают гиперкритики.
Пифагор прибыл в Кротон, когда этот полис потерпел военное поражение от другого греческого полиса — Локры. Ямблих [V. P. 37—57] подробно описывает прибытие Пифагора.
Появлению мудреца предшествовали слухи о совершенных им чудесах. Пифагор сперва выступил перед молодежью в гимназиуме, увещевая ее уважать старших и повиноваться им. Старшие же, когда содержание
Пифагоровой речи дошло до них, пригласили новоприбывшего выступить и перед ними. B своей речи перед «отцами города» Пифагор говорил о справедливости и согласии. Это был его первый шаг на пути к достижению моральной и политической власти над всей «Великой Грецией»2.
Вскоре вокруг Пифагора образовался круг приверженцев. Исократ еще в IV в. до н. э. говорил о Пифагоре, что тот «настолько славою... превзошел остальных, что вся молодежь хотела быть его учениками, и старшие предпочитали видеть своих детей в учении у него, нежели за занятиями своими домашними делами» [Д 14(4) 4]. Вскоре Пифагору представился случай вмешаться и в политические дела полиса Кротона. Историк Диодор Сицилийский в XII книге своей истории мира рассказывает о том, как в соседнем с Кротоном полисе Сибарисе демагог Телис изгнал из города 500 самых влиятельных и богатых (еояорсотатоид) мужей, которые нашли убежище в Кротоне. Их имущество было конфисковано. To, что кротонцы приняли изгнанных, было расценено Телисом как враждебный Сибарису акт, и он потребовал под угрозой войны выдать беглецов. Кротонцы боялись войны с более сильным Сибарисом. Напомним, что Сибарис в то время был господствующим полисом среди греческих городов на юге Апеннинского полуострова. Мнения разделились. Ho вмешался Пифагор, и военная партия взяла верх. Сибарис потерпел поражение от кротонской армии, предводительствуемой атлетом, шестикратным победителем на Олимпийских играх Милоном. Сибарис был совершенно разрушен, а его жители проданы в рабство. Это произошло, по-видимому, в 510 г. до н. э.3.
После одержанной победы пифагорейцы, в числе их оказался Милон, пришли к власти. Пифагорейские политические клубы (гетерии) сложилисьивдругихгородах «Великой Греции». Диоген Лаэрций пишет: «Пифагор.., установив... италийцам законы, прославился вместе со своими учениками, которые, будучи числом около трехсот, прекрасно заправляли политическими делами»4.
Однако пифагорейцы обрели своих политических противников в лице неких килоновцев. Ямблих рассказывает о том, что в Кротоне был «кротонский муж Килон, первый среди (кротонских) граждан по знатности рода, славе и богатству, но по характеру свирепый насильник, беспокойный и жестокий», который пытался стать участником в «пифагорейской жизни», но получил от Пифагора отказ из-за недостатков своего характера. После этого Килон и килоновцы начали жестокую борьбу с Пифагором и пифагорейцами, кончившуюся тем, что, когда пифагорейцы заседали в Кротоне в доме Милона и совещались о государственных делах, килоновцы подожгли дом и сожгли всех пифагорейцев, исключая, рассказывает Ямблих, самых молодых и сильных Архиппа и Лизиса, которым удалось вырваться [V. Р. 248—249]. 06 этом событии рассказывает и Плутарх, но так, что спаслись Филолай и Лизис [Д 44 (32) A 4a]. Полибий [II 38, 10] также рассказывает о сожжении домов, где происходили заседания пифагорейцев... Когда это произошло? Порфирий сообщает, что «Дикеарх и более добросовестные (писатели) говорят, что и Пифагор присутствовал при (этом) нападении (на пифагорейцев)» [V. Р. 56]. B таком случае это должно было случиться где-то в конце VI или в начале V в. до н. э. Согласно Ямблиху это произошло уже после смерти Пифагора, который в конце своей жизни из- за вражды килоновцев вынужден был бежать в Метапонт, где и скончался. Между смертыо Пифагора и сожжением пифагорейцев у Ямблиха выходит какой-то период, когда «некоторое время калокагатия5 пифагорейцев и предпочтение, оказываемое им городами, имели перевес, так что государственными делами правили они» ft/- P- 249]. У Плутарха этот интервал выходит еще больше, ибо сожжение пифагорейцев произошло уже, пишет он, после того, как прекратили свое существование рассеянные по разным городам пифагорейские гетерии, пифагорейцы сохранили лишь свои позиции в Кротоне. Ho и здесь их постигла трагическая участь.
Основанием для того, чтобы отодвинуть разгром пифагорейцев в Кротоне на период уже после смерти Пифагора, говорит и то, что на пифагорейском съезде в Кротоне присутствовали Филолай и Лизис, известные, в частности, как учителя соответственно Архита и Эпа- минонда — деятелей первой половины IV в. до н. э.
Исходя из этих соображений наиболее вероятной может быть такая последовательность событий.
1. Где-то в конце VI в. до н. э., в крайнем случае в начале V в. до н. э., Килон просит уже старика Пифагора принять его в Пифагорейский союз, но получает отказ.
2. Килон и килоновцы начинают борьбу против Пифагора и пифагорейцев.
3. Пифагор вынужден уехать из Кротона в Мета- понт, где умирает..
4. Борьба между пифагорейцами и килоновцами продолжается, но пифагорейские политические общества удерживают власть.
5. Наконец, пифагорейцы терпят поражение во всех городах, кроме Кротона.
6. Ho и в Кротоне пифагорейцы подвергаются уничтожению руками килоновцев, но это не означает, что Милон и Килон в это время живы. Даже если они и живы, то они уже глубокие старики, ибо этот разгром происходит, по-видимому, где-то B V в. до н. э.
7. Происходит пифагорейская диаспора: Лизис и Филолай перебираются в Фивы, другие пифагорейцы пробуют удержаться в Регии, но вследствие еще большего ухудшения обстановки также покидают «Великую Грецию». Пифагорейский союз прекращает свое существование. Ho «хотя школа прекратила свое существование, они (пифагорейцы. — А. Ч.) сохранили первоначальные нравы и учения», — пишет Ямблих, ссылаясь на Аристоксена [V. Р. 251].
Каково же политическое лицо Пифагорейского союза? Кто такие килоновцы? Какую политику проводили пифагорейцы? Точно на эти вопросы ответить нельзя.
Известно, что в VII—VI вв. до н. э. Эллада переживала социальную революцию, суть которой состояла экономически в переходе от раннерабовладельческого строя к развитому рабовладельческому строю, а политически в переходе власти из рук рабовладельческой, родовой аристократии к власти имущей олигархии, иногда демократии.
Какую же позицию занял в этой борьбе Пифагорейский союз?
Большинство исследователей склонно видеть в пифагорейцах идеологов аристократии. Например, В. Вин- дельбанд писал, что Пифагор, будучи сам аристократом по происхождению, возненавидел Поликрата — ставленника народа и тирана и именно поэтому избрал «строгий аристократический Кротон», который «не без содействия основанного им общества уничтожил своего демократического соперника — легкомысленный Сибарис». Деятельность Пифагора, утверждает В. Виндель- банд, «выставила против демократического направления нечто вроде реакции в аристократическом духе»6.
Согласно А. Маковельскому «политическим идеалом пифагорейцев была... аристократия ума и добродетели и слепое повиновение народной массы такому правительству. Ho эта аристократия, по-видимому, не стояла в прямой связи с родовой аристократией»7. Эта довольно корректная оценка пифагорейцев не удержалась в нашей историко-философской литературе, где возобладала точка зрения, что «пифагорейский союз объединял наиболее реакционные аристократические элементы», что «Пифагор... идеолог рабовладельческой аристократии», что его школа — «философско-религиозный, политический союз, ставивший целыо борьбу за господство аристократии», что «переезд Пифагора... положил начало политическому и идеологическому объединению местной аристократии», что пифагорейцы — идеологи «реакционной рабовладельческой аристократии»8.
Существует и другая концепция. Согласно мнению
В. Ф. Асмуса «нет твердых доказательств для утверждения, будто... ранние пифагорейцы выступали на стороне аристократии»9. Ф. X. Кессиди говорит всего лишь о «недемократическом характере» пифагорейского учения»10, отказавшись от трактовки пифагореизма как «тайной организации аристократии»11. Дж. Томсон видит в пифагорейцах «людей из народа», которые представляли «новый класс богатых промышленников и купцов» 12. «Пифагорейцы из Кротона, — читаем мы у Дж. Томсона, — не только бросили вызов принятым представлениям и традициям, но и отняли власть у земельной аристократии и использовали ее для того, чтобы способствовать развитию товарного производства»13.
Таков спектр суждений о политической природе пифагореизма в условиях социальной борьбы в Элладе VI в. до н. э.
Обе стороны не безосновательны. Сторонники первой точки зрения говорят о тайности и замкнутости пифагореизма, об аристократическом происхождении
Пифагора, об его неуживчивости с Поликратом, видят в Кротоне аристократический полис, уничтоживший демократический Сибарис из-за того, что оттуда были изгнаны некие аристократы, что в защиту этих аристократов выступил сам Пифагор, побудивший кротонцев к войне. «Когда некие аристократические изгнанники из Сибариса, — пишет, например, К. Фримен, — нашли убежище в Кротоне, Пифагор посоветовал народу Кротона защитить их и вступить в войну с Сибарисом»14. Сторонники этой версии видят в Килоне демократа и друга народа.
И сторонники второй версии (в данном случае мы имеем в виду почти одного Дж. Томсона, с которым, правда, согласен А. Ф. Лосев15, другие занимают промежуточные позиции: например, согласно В. Ф. Асмусу, ранние пифагорейцы не аристократы, согласно Ф. X. Кессиди, они не демократы) ссылаются на некоторые факты и соображения. Дж. Томсон, в частности, опирается на С. Селтмана, который обратил внимание на связь между введением в «Великой Греции» чеканной монеты и ее особенностями и началом пифагореизма и его особенностями.
Правда, С. Селтман был не первым, кто пытался установить связь между началом чеканки монеты греческими полисами в Сицилии и на юге Италии и прибытием туда Пифагора. Еще в 1836 г. Дис de Luynes высказал мысль, что чеканка монеты была изобретением Пифагора. B 1906 г. такую же мысль высказывает G. F. Hill16. B 1918 г. эту идею подхватил U. Kahr- stedt17. Наконец, эта идея нашла свое обоснование в ряде работ археолога С. Селтмана18. B работе «Греческие монеты» он пишет, что «Мнесарх, резчик по камню, проживающий на Самосе, имел знаменитого сына, Пифагора. Этот последний, сведущий в обработке металла, в .математике и музыке, глубокий мыслитель, переселился около 535 г. до н. э. в Кротон, где он выпустил монету, ввел свою философию и основал пифа- горейсксе братство, которое вскоре взяло в свои руки политический контроль в ряде процветающих городов, и в некоторых из них появилась монета, сходная по характерным признакам с кротонской, но отличная по своему внешнему виду от греческих денег. Ha каждой монете были рельефно изображены герб государства и несколько букв нз его названия, все это было окаймлено витым орнаментом, и каждая монета имела на обратной стороне такое же изображение, но глубоко врезанное» 1э. Селтман думает, что в том факте, что на лицевой стороне монеты изображение было выпуклое, а на обратной стороне оно выполнено путем углубления, отражается пифагорейское учение о противоположностях И 0 вселенной. «Все эти монеты, — продолжает С. Селтман, — по-видимому, были выпущены в течение трех последних десятилетий перед 510 г. до н. э.».
Исходя из этого, Дж. Томсон делает вывод, что, «во-первых, время правления пифагорейцев совпадает с введением денежной системы. Поскольку это так, TO класс, который пифагорейцы представляли, должен быть «новым классом богатых промышленников и купцов»... Во-вторых, им удалось на короткое время установить нечто вроде федерального союза, охватывающего ряд независимых городов-государств»20.
При скудности исторических сведений о западных греках южноиталийские монеты, действительно, дают очень многое. Они говорят, в частности, о том, что Кротон, действительно, первенствовал среди южноиталийских полисов приблизительно с 510 до 450—440 гг. до н. э., говорят о политическом влиянии Кротона в этот период в «Великой Греции». Ho то, что именно Пифагор ввел в «Великой Греции» чеканную монету, притом такую, которая якобы символизировала пифагорейскую космологию и пифагорейское представление о противоположностях, кажется малоправдоподобным, тем более, что увидеть в том, что на монетах с одной стороны изображение выпуклое, а с другой вогнутое, пифагорсйскую космологию — это большая натяжка.
Правда, свидетельство Диодора говорит скорее в пользу Дж. Томсона, чем противоположной версии. Пифагор заступился вовсе не за аристократов. Диодор писал не о том, что изгнанные из Сибариса граждане были «аріатоі», a о том, что они были «видоралдтоі», то есть не наилучшие, а наибогатейшие. «Еояоропат- og» — изобретательный, находчивый, способный, богатый, обильный и «&ріатод» — наилучший, превосходный, отличный, знатнейший, самый родовитый, доблестнейший, храбрейший — это не одно и то же, первые эпитеты характеризуют человека иного типа, чем вторые.
Так за кого же заступился Пифагор? За богатых или за знатных, которым в те времена уже не обязательно было быть богатыми? Ведь сказал Феогнид: «Множество низких богато, и в бедности много достойных»21. Или он просто заступился за просивших защиты? Может быть, это все было лишь предлогом для войны с первенствовавшим в «Великой Греции» Сиба- рисом? Ведь в итоге ее изгнанникам уже некуда было вернуться.
Были ли пифагорейцы «идеологами» богатых? Нет. K богатству они относились отрицательно. Пифагорейцы учили, что «суетные, пагубные, излишние и дерзкие желания возникают у живущих в богатстве», что «нет ничего столь непристойного, к чему бы не стремилась душа таких детей, мужей и женщин» [IambI V. Р. 206], и избегали принимать богатых в свои ряды.
Согласно Ямблиху, пифагорейцы учили, что «нет зла большего, чем анархия», ибо «человек не может оставаться невредимым, если никто не начальствует над ним» [V. Р. 175]. Пифагорейцы, утверждает тот же автор, были против нововведений, они стояли за сохранение отцовских обычаев и законов [V. Р. 176]. A еще более поздний, чем Ямблих, автор, Стобей, ссылаясь, правда, на Аристоксена (между Стобеем и Аристоксе- ном тысячелетие), пишет, что пифагорейцы учили, что «управляемые (должны быть) не только послушными, но и начальстволюбивыми» [Д 58 (45) Д 4].
Анархии как беззаконию пифагорейцы противопоставляли царство законов, источник которых они даже якобы видели в боге. Ямблих утверждает, что Пифагор «полагал, что наиболее содействует прочному (существованию) справедливости власть богов, и, исходя из нее (как от принципа), он установил государственное устройство, законы, справедливость и правосудие» [V. Р. 174].
Социальное мышление древних греков VI в. до н. э. еще не пришло к осознанию различия между природой и обществом, между тем, что существует по природе, и тем, что существует по установлению. Это различие предстоит еще провести софистам, которые противопоставят законы природы общественным законам, человека естественного — человеку общественному.
Античная социальная мысль отставала от мысли онтологической. Если в учении о бытии боги были подменены природными стихиями, TO в учении об обществе источником общественных законов представлялись над- общественные космические силы. Поэтому когда Пифагор выводил законы, государственное устройство, справедливость и правосудие из власти богов, то это отражало общее отставание социальной мысли в Древней Греции VI в. до н. э. Важно, как пифагорейцы понимали богов: видели ли они в них личностных богов мифологии или же обозначали этим привычным термцном саму природу или ее части, приземляя тем самым сверхъестественное, а самой природе придавая некий метафизический смысл? Мы об этом можем судить лишь косвенно. Возможно, что ранние пифагорейцы понимали под богом Аполлона, который, будучи богом света, пророческого дара, поэзии и врачевания, импонировал пифагорейцам, которые якобы видели в самом Пифагоре сына Аполлона. Ho по мере развития пифагореизма эллинские боги все более отождествлялись у пифагорейцев с числами и геометрическими фигурами и если не натурализировались, то математизировались. Источником всех законов все более делалась космическая гармония — эта истинная правительница мира, которая у пифагорейцев соответствовала логосу Гераклита. Фактически в своих представлениях о наилучшем социальном строе пифагорейцы исходили из своего главнейшего тезиса о том, что «порядок и симметрия прекрасны и полезны, беспорядок же и асимметрия безобразны и вредны» [Д 58 (45) Д 4], который, конечно, ничего не говорит о классовой природе пифагореизма, потому что для каждого класса его порядок кажется прекрасным.
Верно, что Пифагор, как и Гераклит, был антидемократом. Как и Гераклит, для которого некий «аристократ духа», познавший огонь-логос, живущий и действующий в соответствии со своим знанием, отличающим его от остальных людей, лучше десяти тысяч, так и Пифагор выводил, по-видимому, начальствующих из естественного неравенства людей, под которыми он, возможно, понимал исторически сложившееся социальное неравенство. Впрочем, не все пифагорейцы были консерваторами. Ta социальная борьба, которая происходила тогда во всем эллинском мире и основным содержанием которой было ниспровержение безраздельного господства аристократии добивающимся участия во власти демосом, захватила и Пифагорейский союз, внутри которого началась борьба консерваторов и радикалов. «Когда же эти (собратья) положили начало раздору, — пишет опирающийся на Аристоксена Ямблих, — то скоро и прочие были вовлечены в эту вражду. И между тем как из тысячи их Гиппас, Диодор и Феаг высказывались за то, чтобывсеимелиѵчастие в высшей власти и в народном собрании и чтобы судебные расследования вели архонты, выбранные по жребию из всех, (этому) противились пифагорейцы Алкимах, Дей- нарх и Демокед, которые, выступая против тех, настаивали, чтобы не разрушать отцовского государственного строя. Одержали верх последние, так как они пришли на собрание в большем количестве» [V. Р. 2571. Таковы все наши сведения о борьбе внутри Пифагорейского союза, что показывает, что этот союз был не какой-то совершенно оторванной от реальной жизни монастырской общиной, а органической частью обтцества, переживающего большую социальную драму. Судя по тому, что дальше говорит Ямблих, можно предположить, что Килон был одним из потенииальных тиранов, которые иногда при всей своей обычной аморальности выполняли исторически прогрессивное дело, ломая сложившиеся законы, нравы и обычаи, тот «отиовский стпой», за сохранение которого, по-видимому, все же ВЫСТУПЯТТИ многие пифагорейцы и, возможно, сам Пифагор. Ибо Ямблих говорит, что после того, как внутри союза одепжали верх консерваторы, собрался народ, и Килон, обратившись с речью к народу, стал обличать их, то есть, по-видимому, одержавших внутри союза верх консерваторов. Возможно. что победа консервативного направления в ПиФаго- рейском союзе и привела к тому возмущению народа, о котором пишет Плутарх [Д 44 .(32) 4 al, возмущению, приведшему к разгрому Пифагорейского союза. Если верить Полибию, то это было большим социальным движением, захватившим всю «Великѵю Грению»: «В Италии, тогда называвшейся Великой Греиией, — пишет Полибий, — в удобный момент сожгли дома, где происходили заседания пифагорейиев; после этого наступило сильное политическое движение (что естественно, так как таким образом неожиданно погибли люди из каждого города); вследствие этого расположенные в тех местах эллинские города наполнились кровопролитием, раздором и всякого рода беспорядками. B это время из весьма многих частей Эллады пришли посольства с целью внести успокоение и для прекращения бедствий у ахеян» [Д 14 (4) 16]. И это антипифагорейское политическоедви- жение в «Великой Элладе» было все же, по-видимому, движением демократическим. Страбон пишет, что ахейцы на Пелопоннеском полуострове «при демократическом правительстве... достигли такой славы своим государственным устройством, что италиоты после восстания против пифагорейцев действительно заимствовали от ахеи- цев большую часть своих законов»22.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 D i о g e n с s L а e г t i u s. Lives of the philosophers. Chicago, 1969, p. 43.
2 А. J. Festugiere показал, что нарисованная Ямблихом картина отражает явления третьего и четвертого веков нашей эры. Миссионерская деятельность, переход в другую веру, учреждение аскетических общин — все это было обычным среди сирийских христиан и все было известно Ямблиху, по происхождению сирийцу. Евнапий [V. Soph. Iambl. 458—460] рассказывает, что Ямблих собирал вокруг себя большое число учеников, совершал чудеса, во время молитвы его видели поднимающимся над землей с ореолом вокруг головы (А. J. Festugiere. La revelation d’HermesTrismegiste. Paris, 1949—1954; 2.33—47). Ho аналогичный ямблиховскому рассказ мы находим и у Порфирия, который ссылается при этом на Дике- apxa — автора, заслуживающего доверия. Ссылаясь дальше на менее достоверное свидетельство Никомаха, Порфирий рассказывает о том, что в результате первой же прочитанной Пифагором лекции он приобрел две тысячи учеников, которые не вернулись домой, но вместе со своими женами и детьми образовали громадную школу и создали государство, названное «Великая Греция», в основу которого были положены законы и правила Пифагора, почитаемые как божественные заповеди. Эти ученики, рассказывает Порфирий (Никомах), объединили своих богов и причислили к ним Пифагора [Porph. V. Р. 18]. Далее [V. Р. 21], Порфирий, ссылаясь уже на Аристоксена, утверждает, что Пифагор, придя в Италию и Сицилию, пробуждал дух свободы и освобождал подвластные государства, он убедил одного из тиранов отречься от власти и раздать свое состояние. Влияние Пифагора распространилось и на ближайшие негреческие племена и достигло Рима.
3 Diodorus XII 9, 2.
4 D i о g e n e s L а e г t i u s. Op. cit., р. 30.
5 Калокагатия [от «хаЯХоѵ» — прекрасное и «іуатбѵ» — благо, Добро] — греческий идеал человека, сочетающего в себе этическое и эстетическое.
6 В. B її и д e л ь б а н д. История древней философии. СПб., 1902, стр. 25—26.
7A. О. Маковельский. Досократики, ч. 1. Казань, 1914, стр. 62.
8 «БСЭ», изд. 1. М., 1940, т. 45, стр. 496—497; «БСЭ», изд. 2. М., 1955, т. 26, стр. 125; «История философии». М., Партиздат, 1941, т. 1, стр. 41; «История философии». М., Изд-во AH СССР, 1957, т. 1, стр. 82. Согласно мнению А. Д. Макарова, Пифагор «активно выступал против сторонников рабовладельческой демократии и материализма вначале на своей родине, на острове Самосе, а впоследствии, изгнанный оттуда за политическую деятельность в пользу установления диктатуры рабовладельческой аристократии, бежал в Южную Италию и в городе Кротоне организовал религиозно-политический союз, ставший центром аристократической реакции и идеализма» (А. Д. M а к а p о в. Историко-философское введение к курсу марксистско-ленинскойфилософии. М., «Мысль», 1972, стр.35—36).
9 В. Ф. A с м у с. История античной философии. М., «Высшая школа», 1965, стр. 22—23.
10 Ф. X. Кессиди. От мифа к логосу. М., «Мысль», 1972, стр. 150.
11 Ф. X. Кессиди. Диалектика и материализм в философии Гераклита Эфесского. «Вопросы философии», 1953, № 5, стр. 134.
12 Дж. T о м с о п. Первые философы. М., ИЛ, 1959, стр. 240.
13 Там же, стр. 242.
14 К. F г e e m а n. The Pre-Socratic Philosophers. Oxford, 1959, p. 77.
15 А. Ф. Лосев пишет: «Относительно политического настроения пифагорейцев существует традиционное и неправильное представление об их аристократии. Дж. Томсон... убедительно показал, что пифагопейцы не были идеологами крупного землевладения и что, скорее всего, они были умеренно-прогрессивными демократами. Это видно, например, из их предвосхищавшего христианство учения о равенстве всех душ перед вечностью. Знаменитое сожжение пифагорейского дома в Кротоне было совершено вовсе не демократами, но аристократом Килоном» (А. Ф. Л о с e в. Пифагореизм. «Философская энциклопедия», т. 4, стр. 261—262).
16Duc de Luynes. Nouvelles Annales de lTnstitut. Arch, de Rome (1836), 388 ff.; G. F. Hill. Historical Greek Coins. L., 1906, pp. 22—25.
17 U. K а h г s t e d t. Zur Geschichte Grossgriechenlands im 5. ten Jahrhundert. «Hermes» 53 (1918), SS. 180—187.
18 С. J. S e 11 m а n. The Problem of the First Italiote Coins. «Numismatic Chronicle» 6 (1946), pp. 1—21; С. J. Seltman. Greek Coins. London, 1955, pp. 77—79; C. J. S e 11 m a n. Pythagoras: Artist, Statesman, Philosopher. «History Today», 1956, pp. 522—527, 592—597.
19 C. J. Seltman. A book of Greek Coins. L., 1952, pp. 10—11.
20 Дж. Томсон. Первые философы. М., ИЛ, 1959, стр. 240— 241, 239.
21 «Античная лирика». М., ГИХЛ, 1968, стр. 147.
22Страбон. География в 17 книгах. М., «Наука», 1964,
стр. 365.
Они удаляли от себя гнев, уныние и тревоги.
[Ямблих V. Р. 196]
Еще по теме Г лава III ПИФАГОРЕЙСКИЙ СОЮЗ:
- Г лава I ПИФАГОРЕЙСКАЯ ТРАДИЦИЯ
- Г лава IV ПИФАГОРЕЙСКИЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ
- Глава VII ПИФАГОРЕЙСКАЯ МЕДИЦИНА
- Полемика о платоновском понятии «хора»: «диалектический» вариант пифагорейской пустоты или аристотелевское «подлежащее возникновения»?
- Г лава V ПЕРИОДИЗАЦИЯ ПИФАГОРЕИЗМА
- Г лава II ЖИЗНЬ ПИФАГОРА САМОССКОГО
- Г лава V ФОРМЫ ГОСУДАРСТВА
- Г лава X НОРМЫ ПРАВА
- Г лава VI РАННИЙ ПИФАГОРЕИЗМ
- Г лава IX ПОЗДНИЙ ПИФАГОРЕИЗМ
- Г лава VI МЕХАНИЗМ (АППАРАТ) ГОСУДАРСТВА
- Г лава VII ПРАВОВОЕ ГОСУДАРСТВО
- Г лава XI ФОРМЫ (ИСТОЧНИКИ) ПРАВА