Дефиниции в актах субъектов Российской Федерации
Анализ определений понятий в рамках правовой отечественной системы, полагаем, будем неполным, если в нем отсутствуют характеристики использования дефиниций в актах субъектов Российской Федерации. Такое использование в настоящее время можно наблюдать повсеместно.
Причины этого явления объясняются прежде всего выстраиванием властной вертикали государственных органов, принимающих нормативные правовые акты, а также наличием взаимосвязанных подсистем федерального законодательства и субъектов РФ.Приблизительный подсчет показывает, что региональная подсистема содержит, как правило, от 500 до 1000 различных определений понятий, законодательство отдельных субъектов РФ может содержать до двух тысяч дефиниций. При этом в законодательном материале их присутствие от 500 до 1 тысячи единиц. В основном законодательство субъектов федерации использует дефинитивные предписания конкретизирующего характера по отношению к понятиям, определенным федеральным законодателем. Например, «ветеран труда Вологодской области» (ст. 1 Закона Вологодской области «О ветеранах труда Вологодской области»[111]); «Государственная областная библиотека» (ст. і Закона Вологодской области «О библиотечном деле в Вологодской области»[112]) и т.п.
Не лишним будет оговорить, что определения понятий в региональных актах имеют ту же юридическую природу, что акты федерального законодательства, т. е. являются предписаниями, имеющими нормативный характер и обладают низшей юридической силой по отношению к дефинициям федеральных актов, а также имеют те же формы изложения.
Данное утверждение базируется на теоретических взглядах, высказанных в юридической литературе о том, что «акт, устанавливающий первоначальные нормы, служит основанием для актов, которые конкретизируют и разъясняют эти нормы»[113].
Федеральные законы вводят наиболее общие, основополагающие положения, находящиеся на высших этажах иерархии предписаний права субъектов федерации. Законы субъектов федерации являются не столько дополнительным звеном, способствующим созданию комплексного механизма его реализации, сколько тем элементом регулирования, который может снять чрезмерную абстрактность общефедеральных норм, наполняя их спецификой региональной практики применения[114].
В этом случае прием конкретизации используется, как правило, для придания понятию реального четко выраженного регионального характера. Оно не меняет сущностных свойств даже при уменьшении или увеличении своего объема. Так, «грант» из Закона Вологодской области «представляет собой денежную сумму, имеющую целевое назначение и выделяемую безвозмездно и безвозвратно»[115]. Та же суть и у понятия «гранты» из ст. 2 Федерального закона «О науке и государственной научно-технической политике» (СЗ РФ. 1996. №35. Ст. 4137): «Гранты — денежные и иные средства, передаваемые безвозмездно и безвозвратно гражданами и юридическими лицами, в том числе иностранными гражданами и иностранными юридическими лицами, а также международными организациями, получившими право на предоставление грантов на территории Российской Федерации в установленном Правительством Российской Федерации порядке, на проведение конкретных научных исследований на условиях, предусмотренных грантодателями».
Региональная дефиниция оформлена на основании федерального определения.На базе федеральных определений понятий «библиотека» и «библиотечное дело» существует множество конкретизирующих дефиниций в законодательстве субъектов РФ: «библиотека-филиал», «библиотечно-информационный фонд Вологодской области», «библиотечный фонд» из законодательных актов Вологодской области», «библиотечное краеведение», «библиографоведение» из закона Белгородской области «О библиотечном деле в Белгородской области» и другие.
Однако такая последовательная конкретизация нормативного материала используется не всегда. При составлении региональных актов разработчики стремятся не допустить их противоречий с федеральным законодательством. Так, одна из формальных причин создания проекта закона «О памятниках истории и культуры в городе Москве» заключалась в том, что действующее городское законодательство частично противоречит федеральному в части реставрации. Противоречия в нем стремились устранить путем внесения определений двух распространенных в современной Москве практик работы с историческими зданиями: «воссоздание» и «приспособления к современным нуждам»[116].
Понятие «реставрация (строительство)» определено Федеральным законом «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации», а также в решениях Правительства:
«Реставрация памятника или ансамбля — научно-исследовательские, изыскательские, проектные и производственные работы, проводимые в целях выявления и сохранности историко-культурной ценности объекта культурного наследия» (ст. 43 ФЗ от 25 июня 2002 г. № 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия»).
«Сохранение объекта культурного наследия в целях настоящего Федерального закона — направленные на обеспечение физической сохранности объекта культурного наследия ремонтно-реставрационные работы, в том числе консервация объекта культурного наследия, ремонт памятника, реставрация памятника или ансамбля, приспособление объекта культурного наследия для современного использования, а также научно-исследовательские, изыскательские, проектные и производственные работы, научно-методическое руководство, технический и авторский надзор» (ст. 40 ФЗ от 25 июня 2002 г. № 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия»).
«Реконструкция (реставрация) объектов недвижимости» — деятельность, направленная на сохранение, восстановление и использование объектов историко-культурного наследия в соответствии с требованиями, установленными законодательством Российской Федерации об охране памятников истории и культуры» (п. 3 Правил выдачи разрешений на строительство объектов недвижимости федерального значения, а также объектов недвижимости на территориях объектов градостроительной деятельности особого регулирования федерального значения, утвержденных постановлением Правительства РФ от 10 марта 2000 г. № 221).
«Строительство» - создание, реконструкция (реставрация), техническое перевооружение и любые изменения объектов недвижимости, а также благоустройство территорий этих объектов (п. 3 Правил особого регулирования градостроительной деятельности на территориях объектов федерального значения в г. Санкт-Петербурге, утвержденных постановлением Правительства РФ от 25 мая 2002 г. №361).
Как видно из приведенного материала, легальные определения федерального законодательства не тождественны.
Имеется в том же Федеральном законе в ст. 44 и определение родственного понятия «приспособление объекта культурного наследия для современного использования»:
«Приспособление объекта культурного наследия для современного использования — научно-исследовательские, проектные и производственные работы, проводимые в целях создания условий для современного использования объекта культурного наследия без изменения его особенностей, составляющих предмет охраны, в том числе реставрация представляющих собой историко-культурную ценность элементов объекта культурного наследия».
Однако проектировщики регионального закона заменили или конкретизировали его, введя дефиницию понятия «приспособление объекта культурного наследия к современным нуждам» (!?), чем еще больше осложнят, на наш взгляд, его применение в г. Москве.
Конкретизация норм в актах субъекта имеет место не только в отношении определений понятий федерального законодательства, но и по отношению к его регулятивным предписаниям. Подобные дефинитивные предписания можно встретить в актах Вологодской области в сфере лесного законодательства по определению «недревесных лесных ресурсов» или «пищевых лесных ресурсов», которые формировались на основе норм Лесного кодекса РФ.
Применение подобного приема использования основы федеральной дефиниции в региональных предписаниях представляется вполне оправданным.
В этом случае создаются дополнительные структурные элементы системной связи между предписаниями федеральной подсистемы и региональными в рамках единого законодательного поля, что способствует большей определенности, единообразному пониманию терминологии в рамках единой системы отечественного законодательства.
Довольно часто в текстах актов субъектов РФ воспроизводятся (повторяются) дефинитивные предписания федерального законодательства. Это связано с определением общезначимых понятий «лечебно-оздоровительная местность», «информационные процессы», «информационные ресурсы», «документальная информация» и других.
Это явление характерно не только для законов, но и для актов исполнительных органов власти субъектов РФ. Так, определение понятия «зерно» из ФЗ «О государственном контроле за качеством и рациональным использованием зерна и продуктов его переработки» (СЗ РФ. 1998. №49. Ст. 5970) воспроизведено текстуально в п. 1.1. Положения о порядке предоставления кредитов из областного бюджета на закупку зерна и продуктов его переработки, утвержденного постановлением Правительства Вологодской области» (Красный Север. 29.03.2005, №52).
Воспроизведение дефинитивных положений федеральных нормативных актов в актах региональных оценивается в юридической литературе по-разному. В большинстве случаев им дается негативная оценка[117]. При этом отмечается, что в вопросе о том, какие предписания дублировать, а какие нет решается исключительно по субъективным соображениям.
IB качестве примера можно привести Закон Ставропольского края от И августа 1998 г. №25-КЗ «О здравоохранении Ставропольского
края», содержащий 23 дефиниции. Из них в Основах законодательства РФ об охране здоровья определено лишь одно: понятие «охрана здоровья граждан». Остальные определения взяты из иных актов как федерального, так и регионального уровня. Краевой законодатель отказался от использования ряда распространенных, легально употребляемых терминов, предпочтя им, например, такую весьма сомнительную конструкцию как «аудиовизуальная тайна»[118].
Дублирование называют приемом псевдозаконотворчества, который мешает продуктивному развитию законодательства субъекта федерации, он якобы не способствует поиску конструктивных решений реальных сложных проблем, имеющих место в сфере образования, в частности, такой из них, как взаимодействие органов государственной власти различного уровня в обеспечении стабилизации финансового и материального положения образовательных учреждений[119].
Считаем, что в целом отмеченная практика дублирования (текстового воспроизведения) не во всех аспектах носит негативный характер и объясняется, в частности, тем, что при формализации концептуальных положений иногда сложно сформулировать стройную систему регуляции без определенных связующих компонентов, которыми в нашем изложении выступают федеральные дефиниции.
Однако, безусловно, следует согласиться с мнением Н. В. Зенкова и В. И. Шкатуллы о том, что одной из основных причин использования дублирования как приема юридической техники кроется все-таки в невысоком качестве федеральных законов, не дающих четких ориентиров и границ правотворческой деятельности на региональном уровне[120].
Безусловно, более правомерным и предпочтительным представляется использование только строго необходимых определений, возможно даже дефиниций-принципов. Во всех остальных случаях лучше пользоваться понятиями, опираясь на их значение в федеральных актах.
Анализ регионального законодательства, как это отмечалось выше, показывает, что основное количество определений понятий в нем связано все-таки с конкретизацией федеральных дефиниций. Формы изложения подобных дефинитивных норм в актах субъектов РФ различны: начиная с полного воспроизведения текста с частичной конкретизацией до просто отдельных содержательных элементов. Таковым можно признать определение понятия «граждане Российской Федерации» из ФЗ «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом», которое неоднозначно, своеобразно конкретизируется в п. 1.2 Положения о порядке и условиях реализации региональной целевой программы «Социальное развитие села до 2010 года» в части оказания государственной поддержки для улучшения жилищных условий гражданам, проживающим в сельской местности Ленинградской области, а также молодым семьям и молодым специалистам, проживающим на селе либо изъявившим желание работать и постоянно проживать в сельской местности Ленинградской области, утвержденного постановлением Правительства Ленинградской области от 16.11.2006 №311 (Вестник Правительства Ленинградской области. 2006. №81): «граждане — граждане Российской Федерации, проживающие в сельской местности Ленинградской области. К членам семьи гражданина относятся постоянно проживающие совместно с ним его супруг (супруга), а также дети и родители. Другие родственники, нетрудоспособные иждивенцы признаются членами семьи гражданина, если они вселены им в жилое помещение по месту его жительства в качестве членов его семьи и ведут с ним общее хозяйство».
Пределами подобной конкретизации федеральных дефиниций можно считать собственную компетенцию субъекта РФ, обозначенную в ст. 76 Конституции 1993 г., а также разумностью законодателя. Она, как правило, выражается в поддержании определенного соотношения между региональными предписаниями в дефинитивной и регулятивных формах.
В региональных актах, принятых в соответствии с федеральными, количество дефинитивных предписаний невелико. Такова дефиниция понятия «косвенное регулирование цен и тарифов на территории Вологодской области»: «Косвенное регулирование — воздействие на экономические основные цены за счет финансов области»[121].
Небольшое количество «собственных» дефиниций в региональном законодательстве объясняется тем, что федеральный законодатель ограничивает их определенными рамками: строго определяя компетенцию в законодательной сфере, а также исходя из нее, дает основной набор толкуемых понятий федерального законодательства.
Примером подобного правотворчества могут выступать отдельные определения понятий семейного законодательства РФ: в федеральных актах помещаются основные понятия этой отрасли, в региональных — всяк на свой манер излагает, трактует дефинитивные нормы семейного права, относящиеся к правомочиям субъекта федерации.
Так, определение понятия семьи, отсутствующее в Семейном кодексе РФ, но сформированное в ст. 1 ФЗ «О прожиточном минимуме в Российской Федерации», ограниченно трактуется в законах Санкт-Петербурга «О плате за содержание ребенка в образовательных учреждениях, реализующих основную общеобразовательную программу дошкольного образования»[122] и «О мерах социальной поддержки многодетных семей в Санкт-Петербурге»[123]: «семья - родители (законные представители) и дети, совместно проживающие с ними и ведущие общее хозяйство».
По дефинитивным предписаниям можно судить о приоритетности регулирования тех или иных вопросов. Так, в Вологодской области таковыми можно считать вопросы, связанные с транспортной деятельностью. В ее регулировании использованы все имеющиеся виды региональных дефиниций, таких понятий? как «автомобильная дорога»; «автомобильные дороги общего пользования регионального значения»; «дорожная деятельность»; «дорожная организация»; «дорожное хозяйство»; «дорожные органы»; «дорожные работы»; «дорожные сооружения»; «зимнее содержание дороги»; «маршрут»; «междугородный маршрут»; «межмуниципальный маршрут»; «межрегиональный маршрут»; «места, оборудованные для выезда автотранснациональных и тракторных средств на лед водоемов»; «озеленение дороги»; «пассажирский автомобильный транспорт общего пользования»; «перевозки по государственному или муниципальному заказу»; «платные автомобильные дороги»; «полоса отвода»; «пользователи автомобильных дорог»; «потребительские свойства дороги» и другие[124].
Специфику региональных дефиниций отражают, как правило, определения, связанные с формированием органов государственной власти субъекта РФ. Такой анализ по конституциям и уставам ряда регионов проведен А. А. Ковалевым на кафедре государственного и административного права Мордовского государственного университета. Прежде всего автор отмечает их большое количество в актах Республик Мордовия, Чувашия, Волгоградской, Саратовской и Ульяновской областей. И хотя фактическая часть этого исследования в значительной мере утратила силу (2002 г.), выводы о том, что указанные акты, имеющие высшую юридическую силу на соответствующих территориях, выступают в качестве первоосновы для текущего законодательства, а потому для правотворчества и правоприменения важны точность и ясность содержащихся в них определениях понятий — важны и теперь[125]. Кроме того, отмечается, что дефинитивные предписания этих актов имеют свою специфику. С одной стороны это не вызывает возражений, ибо субъекты федерации просто учитывают в своем законодательстве специфику региона, его исторические, национальные и культурные традиции. С другой стороны, не следует забывать, что использование некорректных терминов, например, в наименованиях органов власти может вызвать различное понимание их правового статуса[126].
Собственных определений понятий в региональном законодательстве найти сложно: в том или ином виде это всегда конкретизация либо федерального определения, либо регулятивных предписаний, изложенных в виде дефиниций.
Одним из видов дефиниций регионального значения можно считать определение понятия, взятого из доктрины, которое в федеральном законодательстве по тем или иным причинам отсутствует. Примерами могут служить определения нормативного правового акта в актах законодательства субъектов Российской Федерации.
Так, согласном. 1 ст. 1 Закона «О нормативных правовых актах Липецкой области» под нормативным правовым актом понимается «письменный официальный документ, принятый (изданный) в определенной настоящим Законом форме, направленный на установление, изменение или отмену правовых норм...». Аналогичные формулировки есть в законах «О нормативных правовых актах Республики Алтай», «О нормативных правовых актах Республики Башкортостан», «О правотворчестве и нормативных правовых актах Краснодарского края» и др.[127]
Определения, взятые из доктрины, и не только юридические, как приводимое выше, можно именовать «опережающими», так как они вводятся в нормативные акты регионов ранее, чем их разъясняет федеральный законодатель. Таковы определения «интернет» из законодательства Вологодской области, «Интернет-сайты федеральных органов исполнительной власти», «Интернет-сайт Правительства Российской Федерации», «интернет-сайт федерального органа исполнительной власти» из приложения к постановлению Правительства Удмуртской Республики от 14.10.2002 № 849 «Об информационном обеспечении web-сервера «Официальное обеспечение Удмуртской Республики в сети Интернет».
Опережающее правовое регулирование осуществляется субъектами РФ по весьма ограниченному кругу вопросов и используется относительно редко. Этого же мнения придерживается А. Ф. Нурт- динова, исследовавшая этот вопрос в сфере трудового права. Одним из примеров, приводимых ею, является закон Свердловской области от 8 апреля 1997 г. № 18-03 «О защите трудовых прав граждан на территории Свердловской области» (в ред. законов Свердловской области от 11 декабря 1998 г. № 43-03; от 28 ноября 2001 г. № 57-03).
Указанный закон наряду с конкретизирующими положениями федерального законодательства закреплял необходимые для трудового права дефиниции, которые на момент принятия областного закона не носили отражения в федеральных актах[128]. И хотя, по мнению А. Ф. Нуртдиновой, не все из них можно признавать удачными, но одновременно можно считать, что данные определения способствовали упорядочению правоприменительной практики, устраняя разночтение в определении таких основополагающих в сфере труда понятий, как «работодатель», «работник», «условия труда», «локальный нормативный акт»[129].
В этот ограниченный круг понятий в сфере трудового законодательства входит и словосочетание «социальное партнерство», которое также в опережающем порядке было определено и закреплено в актах субъектов РФ. К примеру закон Свердловской области от 24 ноября 1995 г. №34-03 «О социальном партнерстве в Свердловской области» (в ред. закона от 28 марта 2001 г. № 26-03), предложивший определение понятия «социальное партнерство» (ст. 1). По свидетельству специалистов в области трудового права, это определение не стоит считать удачным, но оно послужило стимулом для федерального законодателя. Соответствующее положение было включено в Трудовой кодекс РФ[130].
Внутри определений, составленных с помощью конкретизации, можно выделить интерпретационные дефиниции в актах субъектов РФ, т. е. раскрывающие по-своему смысл, содержание того или иного федерального понятия.
Так, С. Л. Зивс отмечал, что «лучшей интерпретацией правовых норм считается такая, которая приспосабливает их к социальным потребностям настоящего момента».[131]
Смысл, несколько отличный от федерального определения государственной гражданской службы, имеет дефиниция из ст. 72 Устава Вологодской области: «Государственной гражданской службой области является профессиональная служебная деятельность граждан на должностях государственной гражданской службы области по обеспечению исполнения полномочий государственных органов области и лиц, замещающих государственные должности области»[132].
Иное, собственное толкование имеет понятие «малообеспе- ченность» в акте Санкт-Петербурга, которое сформировано посредством конкретизации федеральных дефиниций понятий «малоимущая семья» и «малообеспеченные лица» (ФЗ «О прожиточном минимуме в Российской Федерации»; Порядок оказания содействия лицу, получившему свидетельство о регистрации ходатайства о признании его вынужденным переселенцем, и вынужденному переселенцу в обеспечении проезда и провоза багажа к новому месту пребывания или месту жительства, утвержденный постановлением Правительства РФ от 16 июня 1997 г. № 725) с учетом добавочных признаков, меняющих в определенной мере содержание полученного понятия: «малообеспечен- ность — потребность семьи или одиноко проживающего гражданина в получении материальной помощи в силу невозможности самостоятельно обеспечить среднедушевой доход, равный или превышающий величину прожиточного минимума, установленного в Санкт-Петербурге в соответствии с действующим законодательством[133].
Свою интерпретацию имеет понятие «транспортное средство» в ст. 3 закона Вологодской области «Об автомобильных дорогах регионального значения» (Красный Север. 1997. № 144): «транспортное средство — подвижной состав автомобильного транспорта и иные технические средства, специально предназначенные для перевозки грузов и пассажиров со скоростями, нагрузками и габаритами, устанавливаемыми соответствующими нормативными правовыми актами Российской Федерации и области». В первой главе данного исследования приводились дефиниции понятия «транспортное средство» в актах федерального законодательства, их насчитывается 12, видимо, понятие столь многогранно и столь значимо, что многие его элементы требуют правовой регламентации. Закрепление в правовом акте в форме дефиниции является, видимо, более предпочтительным, т.к. они обладают большей информативностью.
Формы изложения дефиниций в актах субъектов РФ ничем не отличаются от федеральных. Как и в федеральном законодательстве, признаками классических определений в региональном законодательстве обладает незначительное число понятий.
К ним относится понятие «автобусный маршрут» ст. 4 закона Белгородской области «О маршрутных пассажирских перевозках в Белгородской области»[134]: «...установленный в процессе организации перевозок путь следования автобусов между начальным и конечным пунктами по соответствующему расписанию».
В основном понятийный аппарат регионального законодательства складывается из множества определений понятий в широком смысле, представленных в виде разъяснений, уточнений, трактовок, которые необходимы для обеспечения взаимодействия в складывающихся политических и экономических условиях для единообразного и определенного применения.
Можно проследить определенную закономерность в том, что дефиниции с ярко выраженной логической природой помещают обычно в начальных статьях региональных актов как в законах, так и органов исполнительной власти субъектов. Особенно убедительным представляется правило, по которому правоустановители связывают использование наиболее значимых для устанавливаемой отрасли, сферы регулирования понятий и терминов с определенными значениями, приводимыми в акте. Другой стороной наблюдаемой закономерности можно считать тенденцию рассредоточения различного рода разъяснений, толкований понятий, терминов (определениями в широком смысле) по всему тексту регионального акта в зависимости от изложения предписаний и характера сведений, в них содержащихся.
Специфической чертой определений понятий в широком смысле является то, что они далеко не всегда раскрывают в достаточной мере содержание (значение) трактуемых правовых понятий. При их рассмотрении особое внимание следует уделить их лингвистической природе, понимая под ней в данном контексте формы изложения подобных определений. Такого вида определения различными своими частями как бы вкрапливаются в регулирующие предписания, образуя с ними неразрывную правовую ткань, что можно считать их характерной особенностью.
Примером подобного рода образований можно считать нормативную конструкцию дефиниции понятия «анонимный жертвователь» из ст. 44 Закона Вологодской области «О местном референдуме в Вологодской области»[135]: «Под анонимным жертвователем понимается гражданин, который не указал в платежном документе на внесение пожертвования любое из следующих сведений: фамилию, имя и отчество, адрес места жительства — или указал недостоверные сведения о себе, либо юридическое лицо, о котором в платежном документе на внесение пожертвования не указано любое из следующих сведений: идентификационный номер налогоплательщика, наименование, банковские реквизиты — или указаны недостоверные сведения».
Формы изложения отдельных дефиниций одних и тех же понятий различаются в зависимости от субъектов РФ, в актах которых они содержатся.
Так, различаются дефиниции понятия «инновационная инфраструктура» в Республиканской целевой программе «Развитие инновационной деятельности в Удмуртской Республике на 2005-2009 годы», угвержден-
|ной постановлением Государственного Совета Удмуртской Республики от 22 июня 2004 г. №250-111: «Инновационная инфраструктура - комплекс взаимосвязанных структур (инновационно-внедренческие предприятия, технопарки и т.д.), обслуживающих и обеспечивающих реализацию инновационной деятельности». И в приложении постановления Правительства Санкт-Петербурга от 20.07.2007 №881 «Об основах
инновационной политики в Санкт-Петербурге на 2008-2011 годы»[136]: инновационная инфраструктура - совокупность субъектов инновационной деятельности (научно-исследовательские институты, высшие учебные заведения, инновационно-технологические центры, бизнес-инкубаторы, наукограды, технологические парки, парки информационныхтехнологий, особые экономические зоны, фонды венчурных инвестиций, центры коллективного пользования и другие специализированные организации).
Техника изложения дефиниций различного рода в региональном законодательстве еще далека от совершенства. Судить об этом можно по типичному дефинитивному предписанию, помещенному в п. 2 Положения о помощнике депутата Совета народных депутатов Кемеровской области: «Помощник депутата — гражданин Российской Федерации, осуществляющий полномочия, предусмотренные настоящим Положением, по срочному трудовому договору (далее — Трудовой договор) или на общественных началах.
Работа гражданина на должности помощника может быть для него как основной, так и на условиях совместительства.
Помощник депутата не является государственным гражданским служащим».[137]
В нем присутствуют негативные моменты как содержательного, так и юридико-технического характера. Помощником депутата регионального законодательного органа может быть и не гражданин РФ, так он не состоит на гражданской службе (никаких правовых ограничений в этом случае не наблюдается), регламентации подлежало понятие «физическое лицо». В данном случае законодатель сократил объем понятия «помощник».
По форме изложения дефинитивные предписания как бы «разрезаны и между ними «вкраплена» (безосновательно) регламентирующая материя, хотя без ущерба для регулирования два дефинитивных положения данного пункта могли быть объединены в одно предписание.
Последнее положение содержательно несостоятельно, т.к. в Положении речь идет о региональной гражданской службе, а не о федеральной.
К сожалению, законодатель, обращаясь так часто к дефинициям в процессе формирования норм, на самом деле не придает им большого значения. Еще меньше внимания им уделяют иные региональные правотворцы. При более серьезном отношении к этим структурным элементам в Федеральном регистре актов субъектов РФ[138] надо было бы предусмотреть специальное информационное поле, где помещались бы данные о соответствии региональных определений нормам федерального законодательства.
2.4.
Еще по теме Дефиниции в актах субъектов Российской Федерации:
- O НОРМАТИВНЫХ ПРАВОВЫХ АКТАХ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
- Правовое регулирование права собственности Российской Федерации и субъектов Российской Федерации
- Приложение 1 Методические рекомендации по использованию дефиниций в нормативных правовых актах
- § 6.3. Разграничение предметов ведения и полномочий в рамках Российской Федерации. Участие субъектов РФ в делах Федерации
- Статья 23. Акты Правительства Российской Федерации Правительство Российской Федерации на основании и во исполнение Конституции Российской Федерации, федеральных конституционных законов, федеральных законов, нормативных указов Президента Российской Федерации издает постановления и распоряжения, обеспечивает их исполнение.
- Суды субъектов Российской Федерации
- К судам субъектов Российской Федерации относятся:
- Адвокатская палата субъекта Российской Федерации
- § 8. Правовые акты управления субъектов Российской Федерации
- Государственные программы субъекта Российской Федерации
- Статья 13. Общие полномочия Правительства Российской Федерации Правительство Российской Федерации в пределах своих полномочий: организует реализацию внутренней и внешней политики Российской Федерации;
- Совершенствование правового регулирования парламентского контроля в субъектах Российской Федерации
- Глава 2. Основные направления контрольной деятельности законодательных органов субъектов Российской Федерации за органами исполнительной власти субъектов
- Ю.Г. Насонов и др.. Защита прокурором в суде экономических интересов Российской Федерации и ее субъектов при выявлении фактов, связанных с незаконным отчуждением государственного имущества: пособие / [Ю.Г. Насонов и др.]; Ген. прокуратура Рос. Федерации; Акад. Ген. прокуратуры Рос. Федерации. - М.,2015. - 108 с., 2015
- Основы конституционно-правового статуса Российской Федерации и ее субъектов.
- 7.5. Органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации
- § 4. Административно-правовой статус органов внутренних дел по субъектам Российской Федерации
- § 6. Органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации