<<
>>

История философии в семнадцатом столетии имела дело с рядом традиций.

И история философии, и философия были написаны как история философии одной философской секты, как замечено во введении гуманиста Джустуса Липсиуса (1547-1606) (продолжателя Эразма в Нидерландах, стремившегося возобновить стоицизм) в Manuductionis Stoicam sophicam (1604).

Об этом говорят работы Гассенди (Свод философии Эпикура и Исследование десятой главы Диогена Лаэртского…, во введении к собранию его работ); Иоганна Шеффера (Johannes Scheffer) (1621 — 1679) в истории пифагореизма De natura et constitutione philosophiae Italicae; и Якоба Томазия в Scheiasma historicum (1665), с его атаками на догматизм стоицизма и стоическую концепцию материи.

Чтобы освободить себя от аристотелевского понятия материи и воздать почести атому как понятию с респектабельной историей, философы переписали историю натурфилософии. Точка зрения Гассенди на философию появляется в prooemium к его логике. Он переработал формулу, используемую Толето, чтобы объяснить историческое развитие логики. Но Гассенди не видит самую высокую точку логики Аристотеля; скорее, он периодизирует философскую традицию, создавая разрыв между средневековой и ренессансной философией, и между философией Ренессанса и новой философией, вдохновленной Ф.Бэконом. Хотя Гассенди нашел свидетельства логики после потока еврейской литературы, он не верил в prisca theologia. Скорее, он видел философию как область знания, которая развивалась от греков до его времени, и описал средневековье с комментариями на Органон Аристотеля как упадок в философии. Он критикует Раймона Луллия за включение Kaббалы, а героем логики того времени считает Бэкона, который восстановил науку в своих правах и использовал индуктивный вывод как ключ к природе. С другой стороны, Гассенди осуждает Декарта за догматизм, исходящий из утверждения, что чувственные восприятия дают неправильную информацию относительно материального мира. Комментарий Гассенди, что Каббала не была scientia, стал началом важного различия между sapientia священника и scientia или philosophia философа — различие, которое было разработано позже Томазием и Бруккером.

Но prisca theologia не умерла внезапной смертью с открытием Касаубона, что Герметические тексты третьего века подделки. Последнее изменение в концепция prisca sapientia, однако было значимым, - она полагала, что натурфилософское знание было известно более ранним цивилизациям; в частности, химия была известна среди египтян и евреев. Эта точка зрения была поддержана конкордистами типа Атансиуса Кирцкера (Athansius Kircker, 1601 — 1680) и историков химии типа доктора Олауса Борричиуса (1626-1690). Реформаторы в Англии даже предложили новому Оксфордскому колледжу обучить версии prisca sapientia, которая включала теорию атомов и химию Парацельса. Полное отрицание и prisca theologia и prisca sapientia может быть найдено в книге второй Георга Дэниела Морхофа (Morhof) Polyhistor philosophicus (написанной в 1692, но изданной посмертно в 1708). Polyhistor physicus оценивала философов по степени отклонения от Аристотеля и его понятия материи. Морхов посетил Королевское Общество в Лондоне в 1670, перевел четыре текста великого английского натурфилософа Роберта Бойля (1627-1691) на латинский (1672). Заинтересованный новой наукой, он переписал историю философии, чтобы дать новой научной традиции историю.

Поддерживая мнение, что досократики имели лучшее понятие материи, чем Аристотель, потому что они поняли это через чувственные восприятия, он превозносил Демокрита над Аристотелем и Платоном. Вместе с Гассенди он поддержал идею о том, что главное изменение в философском методе было произведено Бэконом, и он отличает ясно новаторов семнадцатого века от реставраторов Греческих сект пятнадцатого и шестнадцатого века. Его история физики включила историю физики скептиков, где он защитил Декарта и Гассенди против обвинения в скептицизме, хотя допускал, что измененный научный скептицизм Джозефа Глэнвилла (1636-1680) был приемлемым методом для натурфилософии. Последний в «Тщетности догматизма» (1661) противопоставил эмпиризм и индуктивный метод схоластическому, но эмпиризм служил ему для доказательства относительности и ограниченности научного познания.

Скептицизм и эклектизм были известными способами реакции на бесконечные возможности среди различных философских систем и концепций. Беспорядок, вызванный многочисленными версиями истории философии был наиболее выражен у Пьера-Даниэла Хьюэта (Huet) в работе On the Weakness of the Human Understanding (О слабости человеческого понимания) (написано 1691 — 1692, издано 1723). Рассказывая историю философии обучаемому в Падуе провинциалу, Хьюэт раскрывает одну философскую систему после другой, демонстрируя, что ни одна из них не дает удовлетворение полностью. Он полагает, что в качестве решения дилеммы, провинциальные мудрецы модифицируемого скептицизма, берут как его руководство скептицизм Отцов Церкви, также как толкование скептицизма почти у всех греческих философов, включая Аристотеля.

С другой стороны, историки философии, которые ставили под удар метод эклектизма — использовавший специфические принципы из числа доктрин различных философов, чтобы найти новую и правильную философию — пытались навести порядок в разнообразии. Наиболее влиятельным из них был Бруккер, написавший историю философии, включающую как историю истины, так и историю ошибки. После Historia philosophia doctrinae de ideis Бруккер затем написал Historia critica philosophiae, соединившей ученость шестнадцатого и семнадцатого столетия в массивном подстрочном материале, на который опирался даже Гегель. Эта история философии испытала решительное влияние индуктивных методов, предусмотренных Беконом, развитых Бойлем и разработанных Локком. Объединение различий в истории права, разработанной немецким философом-просветителем и юристом Кристианом Томазием (1655-1728) в Historia juris naturalis (1705), — типа той философии, которая обнаруживалась человеческим разумом любящим мудрость (philosophus) и религией через божественный свет учености — с намерением правильного метода в натурфилософии, Бруккер рассмотрел снова в культуре, приписанной prisca sapientia и нашедшей ее желаемой. Моисей не был philosophus, который знал химию только, потому что он растер золотого тельца в порошок и дал его выпить израэлитам.[36] Это действие, Бруккер настаивал, не трансформировало вещество химически. Он также проводил тот факт что, египтяне не знали продвинутую математику, ибо известно, что Фалес обучал египтян как измерить тень пирамиды. (Статья Дени Дидро в его Энциклопедии о египтянах, основана на Бруккере и говорит за себя.) Бруккер затем проследил историю философии, тестируя философов по их методу естественной философии. Поддерживая Морхова в том, что информация, полученная относительно природы видоизмененным скептицизмом была допустимым методом в натурфилософии, Бруккер, критиковал Платона за его концепцию «Идеи», которая не основана на чувственном восприятии; Пифагора за математику, которая пробует быть метафизикой; и средневекового аристотельянца за логику, которая лучше подходит метафизике чем физика.

Бруккер был подлинным историком и исследовал как абстрактные понятия разрабатывались и проверялись в течение времени. Например, когда он проследил развитие концепции атома начиная с элеатов, он также показал трудности раскрытия понятие атома в шестнадцатом и семнадцатом столетиях из-за аристотелевского понятия субстанции, которое являлось самым важным в философии того времени. Бруккер отвергал неоплатоников, многих из Отцов Церкви, и Kaббалу, потому что их философии были загрязнены египтянами и манихейством. Хотя он полагал, что возврат Ренессансом греческих философских текстов был важен, очевидно что, только создав собственные философские системы, философия сможет развиваться в желаемом направлении.[37]

Краткий экскурс в проблему можно закончить Теннеманом, последователем Канта, который написал двенадцатитомную Geschichte der Philosophie (1789 — 1818) и Grundriss (1812). Grundriss использовался широко как школьный текст в середине девятнадцатого столетия и переведен на английский, французский, итальянский и даже современный греческий. Теннеман был первым, изложившим систематическую точку зрения того, как мысль функционировала в философии по истории философии, классифицируя философов между догматиками и критическими скептиками. В подходе, который может быть описан как вариация на Толето, Гассенди и Бруккера, он показал, что философия начинает формироваться через самопознание и абстрактное рассуждение, ибо человечество, уходя от инстинкта, было вынуждено искать систематическую законченность мысли. Теннеман прослеживает этот дух через историю философии. Хотя, подобно Бруккеру, Теннеман не отвергает превосходство египтян над греками и говорит, что евреи не были философами, он хвалит как Платона, за знание основанное не на случайных чувствах, а на разуме, который является неизменным и абсолютным, так и Organon Аристотеля, потому что он восстанавливал науку формального рассуждения.

Теннеман отрицает и неоплатонизм, и Каббалу из-за их энтузиазма и недостатка системы, а его описание сути и действий скептицизма в истории философии значительно отличается от Бруккера. Бруккер принимал исторический скептицизм как технику мысли и допускал, что Пиррон и Глэнвилл были хорошими скептиками, ибо условно принимали знания основанные на чувственном восприятии, в то время как Хьюэт и Бейль были опасны, потому что их скептицизм вел или к католическому догматизму, или к атеизму. Теннеман, напротив, описывал скептицизм как реальную критику догматизма, пробегая всю историю философии. Например, в изложении методов стоиков и Академических скептиков, Теннеман противопоставляет их методы доказательства, в то время как Бруккер располагал стоиков и эпикурейцев друг против друга и критиковал их догматизм. Теннеман сгруппировал Кузанского с неоплатониками, аристотельянцами, Бернардино Телезио и Джордано Бруно, потому что все они пробовали один из многих путей. «Свободный дух исследования» обратился в «принципы» и «границы человеческого познания» только тогда, когда интерес к абстрактному рассуждению был разработан Декартом. Это была иная точка зрения на Декарта, чем описал Бруккер. Его Декарт был натурфилософом; для Теннемана он был матафизиком. Теннеман говорит, что история философии является проявлением последовательных стадий в развитии философии, проявлением борющегося Разума (который начинается со способности унификации многообразия представлений, переходя от них к окончательной унификации научной мысли) и реализации идеи науки изначальных оснований и законов Природы и Свободы. Его история философии уже имеет «драматическое качество», ассоциируемое с Гегелем, дает канон философов, так и понятие прогресса в философии, начиная с древности. Мы приходим здесь к радикально отличным традициям, поскольку на основе вновь открытых текстов можно конструировать философскую позицию, реформированную прошлым. Эта точка зрения отвергалась Брейе и Сантинелло. Историки философии конца ХХ века продолжают традиции своих предшественников с благими намерениями поиска истины.

Пафос рассуждения в том, что современные историки философии часто не указывают источники первичной информации и трансформации идей, хотя имеются и исключения. Так, Никколо Аббаньяно в своей трехтомной Истории философии в начале 50-х годов дает после каждого раздела достаточно представительную библиографию. Выгодно отличается и восьмитомная История философии Ф.Коплестона 60-х гг. Написанная в это же время История философии Дж.Реале и Д.Антисери уже лишена и этой малости. История философии (1957-1965) , как и «История философии: Запад – Россия – Восток» (1995-1999) под редакцией Н.В.Мотрошиловой возвращается к той традиции, которая была сутью сочинений по истории мысли.

Стало банальностью что, в последние десятилетия мы сталкиваемся с феминистками, которые пытаются воссоздать всеобъемлющую историю деятельности женщин и их достижений в истории мысли. Феминистки указывают на тот факт, что «история» была только его историей. История регулярно не замечала «ее историю» или более правильно, истории женщин. Читатели в этом случае могут извлечь логический вывод, что женщины не сделали ничего исторически заметного, а то, что реально значимо было сделано, выполнено мужчинами. В философии это предположение было преобладающим и несмотря на подавляющие доказательства, что эта точка зрения не правильна и не справедлива, оно сохраняется. Вопрос в том, как объяснить, почему это предположение сохранилось, и возможно ли его искоренение. В этой деятельности значительно преуспела Мари Эллен Уайт, на краткий экскурс которой в «Колумбийской истории философии» мы и будем опираться.[38]

Исследователь может начать работу по реабилитации женщин в истории философии с работы шестнадцатого века Сабуко де Нантес или семнадцатого века Historia mulierum philosopharum (История женщин философов).[39] Понятно, что все наше обучение на философских факультетах включает исследование только работ мужчин философов. Почему? Что среди женщин за двадцать пять веков истории мысли нет новаторов в философии? Но на вопрос, кого вы знаете из женщин философов в двадцатом веке, вам назовут две - три фамилии, хотя издание во Франции из двадцати пяти философов-французов в веке ушедшем насчитали пять женщин. Правда на первых ролях Симона де Бовуар, Л. Ирригэри, Ю.Кристева, хотя есть Michele le Doeuff, Helene Cixous, Marguerite Duras. [40] В американском издании «Сто философов ХХ века» вы насчитаете тоже пять, кроме Ю.Кристевы и Л.Иригэри, это С. Лангер, С.Вейль, А.Мердок (которую больше знают как писательницу).[41] Не лучше обстоит дело и в таких изданиях как словари. Так в «Кембриджском философском словаре» под редакцией Роберта Ауди их тоже пять: Ипатия (370-415 гг. до н.э.), Святая Тереза из Авилы (1515-1582), Анна Конвэй (1630-1679), Катарина Кокбурн (1679-1749) и Симона Вейль (1909-1943) [42] .

Однако, можно продемонстрировать вслед за феминистками, что женщины действительно всегда были творцами философии. Тогда как относится к факту забывчивости историков философии относительно мыслителей женщин: или это следствие систематической ошибки, направленной против женщин, или это следствие ущербного обучения, или анафема интеграции и неприятие гендерных проблем? Возможно ли, что все великие истории философии совместно использовали те же самые случайные превратности судьбы и упускали все упоминаемые мнения философов женщин? Возможно ли, чтобы ни один из этих историков философии ни разу не наткнулся на философскую работу женщины? Если истории философии написаны как правило блестящими учеными обладающими большими исследовательскими навыками, то могли ли они все пропустить их? Напрашивается единственно возможное заключение, что фактически они не пропустили великих имен, т.е. женщин философов достаточно известных миру нет.

Истории философии содержат случайное бормотание имен женщин: Ксантиппа, скверная жена Сократа (портрет ее оставил нам Ксенофонт); Периктиона, мать Платона; Королева Швеции Кристина, которая изображалась как поклонница Декарта, хотя в ее собственных глазах он не был серьезным мыслителем. Затем женские имена неожиданно возникают снова в двадцатом столетии если, конечно, Вы не включаете религиозного мистика подобно Терезе Авильской. Но к двадцатому столетию мистицизм потерял прежнюю привлекательность со стороны философов, которую он когда-то имел, так что Святая Тереза может и не приниматься во внимание. Во всяком случае, известен философ Святой Джон Кросс, который обучался у нее. Так что до недавнего времени неизменно сохранялась стандартная мужская мудрость, а теперь мы знаем, что были женщины преподаватели и авторы философских концепций от досократиков до нашего уже ХХ1 столетия. Женщины возглавляли большие школы философии, были неотъемлемой частью неофициальных философских кругов с их впоследствии более знаменитыми коллегами мужчинами, написали важные философские работы, а в течение прошедшего столетия возглавляли профессиональные философские общества. Они участвовали с мужчинами в обсуждении важных философских проблем их времени.

Какова была роль, которую женщины играли в истории философии? Почему эта роль осталась в значительной степени неизвестной? Первый из этих вопросов не так прост, чтобы ответить. Мы знаем, однако, что в древности по крайней мере двадцать одна женщина, изучала, писала и / или обучала философии. По крайней мере три из них, Ипатия из Александрии (370- 415 гг. до н.э.), Асклепигения из Афин (ок. 375 г. до н.э.), и Арете из Кирены (ок. 350 г. до н.э.), как считалось, вели, возглавляли или совместно с мужчинами руководили школами философии. Эти двадцать одна древних философов женщин были известны некоторым из неизменно входящих в мужскую часть философов, включая Пифагора, Сократа, Платона, Аристиппа и Прокла. Женщины упомянуты в дошедших до нас работах или биографиях некоторых из этих философов, в более ранних историях типа написанной Диогеном Лаэртским, и в ранних энциклопедиях, типа Lexicon Суда. Греческий математик и философ-неоплатоник Ипатия еще недавно была объектом исследования. Э.Гиббон в своей Истории (1778) писал о ней, а наиболее ярко она была представлена у Чарльза Кингсли в дидактической исторической новелле «Hypatia or New Foes with on Old Face» (1853).

Больше, однако, сохранилось фрагментов, чем самих работ. Платон включает два фрагмента: сообщение Сократа о взглядах на любовь Диотимы из Мантинеи (приблизительно 415 г. до н.э.) формирует большую часть Пира; и одна из двух оставшихся версий речи Перикла к афинянам - Sophist, которая, как традиционно считают, написана его супругой Аспасией из Милет (приблизительно 400 г. до н.э.). Другая версия включена в Пелопонесские Войны Фукидида. Аспасию обожал Сократ и познакомил с ней Перикла, с которым тот подружился. В диалоге Платона «Менексен» Сократ воспроизводит речь Аспасии. Она вела философские беседы с Сократом и Анаксагором, рассуждала о политике с Хариносом, о гигиене с Гиппократом, об эстетике с Фидием. Ее утонченность, остроумие, глубина познания того или иного предмета приводили в восторг собеседников. Это отмечал и ученик Сократа Эхиней. Платон отмечал, что он, подобно Периклу, обязан Аспасии возбуждением в нем умственной деятельности.[43] Неоцезарийские взгляды Макрины о природе души были записаны на ее смертном одре (приблизительно в 379 г. до н.э) ее братом Григорием Нисским (братом Василия Великого) в Vita Makrinae (Жизнь Макрины). Фрагменты большой работы Аэзарии из Лукании (приблизительно 350 г. до н э.), Теано из Кротона (дочь Леофрона, пифагорейка, написала «О Пифагоре», «О добродетели к Гипподаму Фурийскому», «Женские увещевания», «Изречения пифагорейцев»), Теано (критянка, жена Пифагора, написала «Философские записки», «Изречения», поэму с эпическими стихами; приблизительно 550 до н.э.), Периктионы 1 (матери Платона, приблизительно 450 до н.э.), Финтии из Спарты (ок. 400 до н.э.), Периктионы П (ок. 300 до н.э.) и Ипатии из Александрии также дошли до нас. Они - среди двадцати одной известных древних женщин философов. К тому же, в Каталоге Ямвлиха дается семнадцать знаменитых женщин (Тимиха, Филтия, Биндако, Хилонида, Кратесиклея Лаконянка, Теано, Мия, Ласфения Аркадянка, Габротелия, Эхекратия из Флиунта, Тирмсенида из Сибариса, Писиррода, Нистеадуса, Бэо, Бабелика, Клеэхма)[44]. В области политики проявили себя Пульхерия, сестра императора Феодосия 11, его жена Евдоксия и в особенности супруга императора Юстиниана 1 Феодора.

Следовало бы вспомнить и гетер, большая часть которых обязана своей славой знаменитым своим современникам, которые оказывали им покровительство. Герпилис была любовницей Аристотеля, подарившей ему сына. Мегалострата восприняла эротическую философию Алкмана, предшественника Гомера. Леонтина, афинская гетера, была последовательницей и любовницей Эпикура, прославлялась своим красноречием; пользовалась известностью ее горячая полемика с философом Теофрастом. Эпикур вплоть до ее кончины хранил ей верность и утверждал, что именно она помогла его философским теориям. Клеонисса написала несколько, не дошедших, впрочем, до нас работ по философии; погибла она случайно от кинжала Павсания, в покои которого она вошла ночью без предупреждения. Леена – гетера-философ, любовница Гармодия, составила с ним заговор против тирана Гиппия, за что и пострадала. Пигарета – будучи отличным математиком и мыслителем, была любовницей философа Стильпона из Мегары. Теодота пылко любила Сократа и чтобы добиться куртизанки Аристофан обвинил его в развращении юношества, но это нисколько не подняло шансов доносителя.[45] Лаиса из Коринфа была возлюбленной Диогена и сама считалась интересным философом.

Византийские женщины тоже остались в истории мысли.[46] Среди них Афинаида-Евдокия (Афинянка) жена императора Феодосия (ок.401-460) – переводчик, поэтесса, философ-язычница, ставшая благочестивой императрицей. Ирина Афинянка (ум.803) оставила Новеллы, написанные ярким языком. Анна Далассина (ум.1105) женщина мощного ума. Образованнейшая женщина Анна Комнина (1083-1148) легко цитировала Орфея и Тимофея, Сафо и Пиндара, Порфирия и Прокла, стоиков и академиков; она знала геометрию, математику, музыку и астрологию, историю и читала по-латыни. Все эти способности можно обнаружить в ее Алексиаде. Ее строгий ум пренебрегал сверхъестественным. Ирина Дука (1061-1129) византийская императрица, основатель монастыря и его настоятельница, оставила яркие зарисовки о мысли того времени и жизни монастыря.

В средние века с появлением женских монастырей и образования для женщин и открытия потерянных древних философских работ, много женщин в женских монастырях научились читать и писать по- латыни и приняли участие в большом восстановлении и проектах сохранения текстов древних мыслителей. Закрытое общество женского монастыря способствовало к размышлению, также как и к подготовке дидактических материалов для образования религиозных и благородных женщин. Это было время знаменитых философов женщин, которые пользовались уважением в их дни, а позже были забыты или повторно классифицированы как исключительно теологические авторы. Средневековый период был временем малой известности женщин из монастыря, но это не стало помехой. Росвита из Гандершейма (ок. 935 — 1001) (известная и как Hrotswith, Hrotswitha, и так далее), Мекхтильда из Магдебурга, Геррада Гогенбург (H. Hohenbourg, ок. 1116), Гадевич (Hadewych) из Антверпена (ок. 1200) прославились в то время своими философскими и теологическими взглядами. Здесь стоит упомянуть аббатису Хильдегарду Бингенскую (1098 — 1179), в видениях которой согласованы события Ветхого и Нового заветов в образе града с четырьмя сторонами света.[47] Эта женщина была также композитором, автором работ по биологии и медицине. В Письмах Абеляра и Элоизы, точка зрения Элоизы (1100/1101 — 1164) на природу любви и нравственные интенции была инструментальной для понимания неискренности этики Абелара. Автором религиозно- дидактической работы «Чистилище св.Патрика» была Мария Французская (втор. пол. Х11 в.), жившая при английском дворе. Упомянем аббатису Герраду Ландсбергскую (Х11 в.), Клару Ассизскую и Биргитту Шведскую (1302-1373); реформатора ордена св. Клары, французскую монахиню Колетту Бёлле ( ок.1380-1446); религиозную деятельницу и духовидицу Лидвину из Скидама (1360-1433), плодовитых философов, Юлию из Норвича (г.р. 1342) и Беатрис из Назарета (ум. 1268).Среди этих знаменитых женщин была и Екатерина Сиенская (ок.1347 — 1380), которая, хотя и была монахиней ( но никогда не была в женском монастыре) и слыла духовидицей, была единственной женщиной когда-либо слышавшей признания со стороны Папы Римского и получившая его санкцию. Аналогично, несколько женщин двора, особенно французская поэтесса, родом из Италии, поддерживающая старые идеалы рыцарской верности в любви, Кристина Пизанская (1364 — 1430) на Западе и Мурасаки Шикибу (Murasaki Shikibu) (970 — 1031) на Востоке извлекли пользу из возможностей грамотности и занимались философскими поисками. Большие благоприятные возможности для женщин в академической философии существовали в Италии, где Доротея Букка (ум. 1436 г.) стала профессором медицины и моральной философии в Университете Болонии в 1390.

В «Гептамероне» Маргариты Наваррской (1492-1549) легко обнаружить черты философского диалога, трактата на этические темы, а также мемуаров и эссе. Мистицизм Терезы Авильской (1515 — 1582)[48], воплотившей в себе идеал ранней котрреформации, как и Святой Терезы Маргериты Рэди (16 в.), вместо того, чтобы отклонятся как религиозный истерический припадок, заслуживает быть рассмотренной как сложная система эпистемологии морали.[49] В конце этого периода женщины, чьи работы соответствовали прямо пределам области ранней философии модернизма, типа Оливы Сабуко де Нантес (1562 — 1625) и ее философии медицины, и Марии ле Ярс де Горнэй (Маrie le Jars de Gournay, 1565 — 1645) и ее феминисткой философии, также оставили свой след. Они - среди двадцати четырех известных женщин, которые оставили письменные работы по философии в этот период.

С «официальным» началом современного («классического») периода в философии (то есть начиная с Декарта), увеличивается число женщин — не только из женских монастырей (которые уменьшались как в числе, так и в количестве женщин, которых они обучили), но из благородных, из низкой аристократии и мелкой буржуазии, - которые все чаще берутся за философские работы. Некоторые, типа Маргарет Кавендиш, Дучесс (Duchess) из Ньюкасла (1623 — 1673), и Королевы Швеции Кристины, оставили спорные, непопулярные фрагменты. Иногда цена философии была высокой. Катарина (Троттер) Кокбурн (Cockbur) (1679 — 1749) была удивительно успешным драматургом, с двумя хитами на Drury Lane, до тех пока она не написала в защиту эпистемологии Локка против сторонников Епископа Эдварда Стиллингфлита (1635-1699). Стиллингфлит эклектически соединял философию от античности до Кембриджских платоников, но находился под влиянием картезианской теории идей и был встревожен использованием некартезианской теории познания Толандом. Последние годы жизни он посвятил себя тому, чтобы добиться признания со стороны Локка его взглядов. Споры были в значительной мере о концепциях субстанции, сущности, личности, веры, достоверности. Окружение Стиллингфлита способствовало ее разорению. Впоследствии Локк разыскал Катарину и дал ей какие-то деньги.[50] Другие женщины, типа Энни Финч, Виконтессы Конвэй (Сonway) (1630 — 1679), скрывали свою работу и были изданы только посмертно. В ее The Principles of the Most Ancient and Modern Philosophy (1690 лат., 1692 анг. пер. ) она отвергает дуализм и Декарта и ее учителя Генри Мора, также как материализм Спинозы и Гоббса, и демонстрирует влияние каббализма и близость к мыслям Франциска Меркурия ван Гельмонта, хотя ее концепции намного ближе философии Лейбница.

Нередко, темы работ женщин философов касались современных смыслов научной или рациональной философии и науки, но пересекались и непосредственно с проблемами самих женщин. Французская и Американская революции побудили многих философов женщин писать в защиту прав женщин и небелых. Олимпия де Гугес (Olympe de Gouges, 1748 — 1793), французский философ и драматург, неоднократно выступала за полную эмансипацию женщин и черных. За отказ прекратить публикацию своих взглядов она была казнена на гильотине. Среди тех, кто отстаивал философию в деле женщин были Дэмэрис Кудворт Мэшэм (Damaris Cudworth Masham, 1658 — 1708), Мэри Эстелл (Astell, 1666-1731), и Анна Дойл Уилер (A. Doyle Wheeler, 1785 — 1848). Более известны были Анна Мария Ван Шурман (Schurmann, 1607 — 1678), Мэри Воллстонекрафт (Wollstonecraft, 1759 — 1797), Кэтрин Уорд Бичер (Catharine Ward Beecher, 1800 — 1878), и Хэрриет Харди Тейлор Милл (Harriet Hardy Taylor Mill, 1807 — 1858).

Больше чем тридцать женщин оставили философские работы в течение этого периода. Большинство из них не писали специально по «женскому вопросу». Их работы находились в традиционных специфических областях философии: этика, метафизика, эпистемология, философия науки, социальная и политическая философия. Женщины философы этого периода писали о тех же самых проблемах, которые привлекали их мужских коллег: природа разума, определенность научного знания, природа спасения и пределы индивидуальных прав. Они имели смелость высказывать свои точки зрения, проводили некоторые экспертизы в философии, часто при высмеивании властей. Мексиканский философ Сора Джуана Инеса де ла Круз (1648 — 1695) была вынуждена под давлением ее епископа прекратить писать. Некоторые философы женщины, типа физика Габриэллы – Эмилии дю Шатле (Gabrielle-Emilie du Chatelet, 1706 — 1749), были талантливы также в математике, религии, и медицине. Instirutions de Physique (Основы физики; 1740) дю Шатле разрешили опасения, что Ньютонова наука не требовала отказа от доброй воли в пользу детерминизма. Ее перевод Principia mathematica Ньютона остается стандартом французского перевода до сих пор. Она умерла при завершении этой работы.

В двадцатом столетии женщины философы намного труднее становятся жертвами, а сами потери отчасти менее значимы. Это период, в котором женщины сначала были допущены в университеты. В начале это была только щель ( все еще не так много женщин философов), однако за последнее столетие щель в двери расширяется устойчиво. Женщины, создававшие философию на рубеже Х1Х-ХХ столетий вплоть до конца Второй Мировой Войны, иногда считали ее второй профессией. Джейн Аддамс (1860 — 1935), основатель Hull House, стала знаменитой как работник патронажа, защищавшей права чернорабочих иммигрантов, но она также написала серьезную работу по этике и по социально- политическим проблемам.[51] Другие философы женщины были также дважды талантливы: Лу Андреас-Саломе (1861 — 1937) была прежде всего психоаналитиком; Элен Денди Бозанкет (1860 — 1925) была работником патронажа (социальный работник); Уна Бернард Саит (г.р. 1886) была экономистом; Мэй Синклэр (Мау Sinclair, 1863 — 1946)[52] и Шарлотта Перкинс Гилмэн (1860 — 1935) были романисты феминистки; а Дороти Вринч Ничолсон (1894-1976) была физиком. Возможно, было проще для женщин получить степени и заниматься в академической сфере и иметь профессиональный успех в дисциплинах нефилософского профиля, но каждая из этих женщин написала философские работы, которые рассматривались важными среди группы равных им мужчин. Если «их, работа, будет известной», является важным критерием морали, но не является ли это также важным критерием философии вообще? Почему историк опустил из работы по истории философии женщин, которые также сделали вклады в другие дисциплины? Как известно, историки скульптуры не забыли Микеланджело и его Пьету, на том основании что он еще расписывал потолки.

Философы женщины на пороге этого столетия имели немного образовательных возможностей в философии, ибо постоянно стояли перед явной сексуальной дискриминацией. Так, университет Гарварда отказался присуждать Мэри Уитон Кэлкинс (Calkins, 1863 — 1930) ее Ph.D. в философии, даже тогда, когда Уильям Джеймс сказал, что ее устный экзамен был лучшим, чем любой другой, который он когда-либо слышал. Гарвард просто не присуждал докторские степени женщинам, хотя Кэлкинс была более чем достойна ее, и в философии, и в психологии. Еще одна история, которая в данном случае касается роли женщин в научных обществах. Женщины стремившиеся к успеху на философском поприще, вступали в профессиональные общества, которые на Западе являются большим подспорьем в организации и проведении философских исследований. Эти общества, включая Аристотелевское Общество и Mind Association в Великобритании и Американской Философской Ассоциации в Соединенных Штатах, обеспечивают философов доступом к форумам, чтобы представить самые ранние результаты их исследования. Это обстоятельства, в пределах которых могут преследоваться и очень узкие академические интересы в компании других экспертов. Женщины с начала ХХ столетия до сих пор были активными участниками этих обществ и использовали их, чтобы апробировать новые идеи и новые интерпретации старых идей.

E.E. Констанция Джонс (1848-1922) была лектором по логике в Girton Колледже в Университете Кембриджа. Она опубликовала многие свои оригинальные работы относительно природы закона тождества в Трудах Аристотелевского Общества и в журнале Мind, Mind Association. В этих и ряде других публикаций, она постепенно разработала идею о том, что если закон тождества - означающее утверждение, это утверждает то, что она аллитеративно назвала «наименование в многообразии определения.»[53] Та же самая идея была независимо обнаружена и нашла место в издании двумя годами после Джонс австрийским философом Готтлобом Фреге в «Uber Sinn und Bedeutung», а несколько позже - Бертраном Расселом как «смысл и референция.» Историки приписали возникновение идеи Фреге, как и Расселу ее присвоение. Джонс тратила свои последние силы, чтобы напомнить Аристотелевскому Обществу и Кембриджскому Университету, о своем приоритете, подтверждаемом изданными работами, а не Фреге и Рассела. Она получила мощную похвалу со стороны известных философов Джорджа Ф. Стаута, Фердинанда Шиллера, Ф. Бредли и Джона Кейнеса тому, что она назвала «моя маленькая идея.» Но никакого упоминание в Философской Энциклопедии (1967) она так и не заслужила.

Прежде, чем закончилась половина столетия, четыре женщины — Беатрис Еджелл (Edgell, fl. 1875), Хильда Эукели (Oakeley, 1867 — 1950), Лиззи Сьюзен Стеббинг (Stebbing, 1885 — 1943), и Дороти Эммет (Emmet, г.р. 1904) — отработали положенные сроки как президенты Аристотелевского Общества. Вначале этого столетия Кэлкинс, которой Гарвард отказал в степени по философии Ph.D., становится президентом Американской Психологической Ассоциации и Американской Философской Ассоциации.

И в то время как Констанция Джонс потеряла наиболее ценное владение философа, первоначальную идею, которую присвоил мужчина, другие философы женщины стали известными, прежде всего по их ассоциации с мужчинами. Будучи в компании другого пола, они завоевывали репутацию в философии, однако в итоге это часто становилось оправданием упущений историкам в силу большей известности мужчин философов. Лу Андреас-Саломе, например, была длительно известна только как «своенравный ученик Ницше», и она не была в этом одинокой. Симона де Бовуар (Simone de Beauvoir, 1908 — 1986) не сразу переступила границы ее неоднозначной связи и идентификации с Жаном-Полем Сартром. Исследования Ханны Арендт (1906 — 1975) получили известность через информацию М. Хайдеггером, Э. Гуссерлем и К. Ясперсом, что сообщило ее произведениям относительно человеческой свободы в политической и социальной жизни большую весомость. Многие могут назвать имена женщин, занимающихся теми или иными вопросами в сфере философии в ХХ веке. Среди них Р.Люксембург, К.Цеткин, Е.Блаватская, А.Безант, Анна Фрейд и Мелани Клайн, Махлер Маргарет, Маргарет Мид, Клара Томпсон, Карен Хорни, А.-М. Тыменецка, Маргарет Уилсон и др. В каждом регионе, будь то Азия, Африка, Латинская Америка, Россия, Индия и Китай вам могут привести еще не одну сотню женщин, оставивших след в философии.

По крайней мере, две сотни философов женщин жили, умерли, и оставили письменные работы по философии в течение прошедших двадцати пяти веков, и если мы не акцентируем их достижения, то это станет, вероятно, затянувшейся недооценкой их творчества. Ибо известно, что недостаточный доступ к грамотности несомненно уменьшил возможности древних и средневековых женщин, эпохи Возрождения и Нового времени как в обучении, так и в созидании философии. Предубеждение против женщин также несомненно запугало многих женщин, которые иначе могли бы иметь рискованные, а возможно и альтернативные мнения по важным философским темам. Действительно, многие из древних и средневековых произведений содержат формулы смирения или адресованы другим женщинам как правила жизни и деятельности. Однако когда мы исследуем любой исторический период, на который исследование философии традиционно разделено (древний, средневековый, нововременной и новейший), мы находим практикующих врачей или юристов женщин. Аналогично, когда мы исследуем любую специальную область философии — будь это этика, метафизика, эпистемология, социальная и политическая философия, или логика, — мы находим женщин в тех же областях, в которых заняты их мужские коллеги. Важно отметить, что женщины были известны и достаточно уважаемы мужской частью философского семейства. Только три философа женщины, Мурасаки, Юлия из Норвича[54] и Сабуко де Нантес работали в изоляции от мужских коллег. Все другие философы женщины были активными участниками философских сообществ, в которых мужчины и женщины совместно использовали их точки зрения, работы, испытывали взаимовлияние и изучали друг друга.

<< | >>
Источник: Колесников А.С.. Мировая философия в эпоху глобализации. 0000

Еще по теме История философии в семнадцатом столетии имела дело с рядом традиций.:

  1. Рассматривая возможное развитие философии в наступившем столетии по аналогии со становлением философскойкартины ХХ столетия
  2. ЛИЧНОСТНОЕ И КОЛЛЕКТИВНОЕ B ИСТОРИИ ФИЛОСОФИИ: ШКОЛА, НАПРАВЛЕНИЕ, ТРАДИЦИЯ
  3. Выше было сказано, что практическая философия имеет богатую литературную историю и традиции.
  4. Современное масонство ведет отсчет своей истории с семнадцатого века.
  5. Вплоть до 30-х годов прошлого столетия ни об учении Гегеля, ни о доктринах выдающихся социалистов Запада (мы имеем в виду А. Сен-Симона, Ш. Фурье. и P. Оуэна) русская публика не имела такого представления, которое было бы адекватно существу этих теорий.
  6. История юридической психологии в XX столетии.
  7. 1.2. Ландшафтоведение на переходе ко второму столетию своей истории*
  8. Законность аналогизации истории философии к истории искусства не предопределена
  9. Традиция европейской философии
  10. Категории философии (развитие содержания в истории философии)
  11. «Церковная история»: содержание, рукописная традиция, источники
  12. Человек и история: введение в философию истории
  13. Философия техники как самостоятельное направление существует уже почти столетие и конституируется не только в названии, но и во множестве текстов и социальных институтов в различных странах мира, прежде всего в Германии и США.
  14. "Человек сначала имеет дело (именно дело) не с именем и не со знанием, с бытием и небытием ["Теэтет"].
  15. Лекция 8. Социально-исторические и мировоззренческие основания философской мысли эпохи Просвещения и роль немецкой классической философии в развитии европейской философской традиции.