<<
>>

3.3.2. Схоластическая философия и новая интерпретация природы

Ранняя схоластика X – XI вв. располагала немногими текстами Платона, Аристотеля и Порфирия, переведенными Боэцием, и, конечно, текстами Августина. Философия того периода представляла собой синтез различных компонентов античной философии, основанный на христианском мировоззрении.

В своем общем виде она понималась как «рациональное исследование последней реальности, а также наиболее фундаментальных причин и принципов вещей»[179]. Эти представления были связаны с убеждением, что существует независимая от человеческого духа реальность, образующая основу всех явлений, и что она до определенных пределов в принципе постижима. Схоластическая философия постепенно отказывалась от символического менталитета и обращалась к рациональным методам познания. Основная задача средневековой схоластики состояла в том, чтобы объяснять и доказывать с помощью рационального мышления христианские догмы. Философия была служанкой теологии, а разум служил истолкованию веры. Постепенно под влиянием аристотелизма и смещением внимания в сторону чувственного мира менялись представления и о разумности. Для ранних схоластов «разум» был верным по форме логическим мышлением, в период расцвета средневековой философии он уже не сводился к одной логике, а начинал претендовать и на познание природного мира.

Со временем сформировались два течения – номинализм и реализм, дискуссии между которыми были наиболее яркими страницами схоластической философии XI – XII вв. Сторонники реализма, возглавляемые Ансельмом Кентерберийским, утверждали, что общие понятия (универсалии) существуют самостоятельно и предшествуют существованию единичных вещей. Номиналисты считали, что объективным существованием обладают только единичные вещи, а общие понятия – лишь имена. Сторонник крайнего номинализма Росцелин объявлял общие понятия всего лишь «звуками голоса». Более умеренную позицию, получившую название концептуализма, занимал Пьер Абеляр (1079 – 1142). Концептуализм оказался чрезвычайно жизнеспособной философской традицией.

Исходя из положений аристотелизма, Абеляр полагал, что универсалии не обладают самостоятельной реальностью, реально существуют лишь единичные вещи. Они обретают статус бытия в сфере интеллектуального познания в качестве понятий, представляющих собой результат абстрагирующей деятельности ума, обособления им отдельных свойств вещей. Однако Пьер Абеляр не отвергал и существования платоновских идей: не существуя в реальности, они, по его мнению, существуют в божественном уме как образцы творения.

Заслуга Абеляра состояла в том, что он, ориентируясь на Аристотеля, выделил сферу чувственного познания и отличал его от собственно умственного, интеллектуального познания. Как номиналист он подчеркивал, что человеческое знание есть знание об единичных вещах, которым только и принадлежит реальное существование. В процессе чувственного познания возникают общие понятия. Они выражаются в словах, наделяемых тем или иным смыслом.

Новая концепция природы сформировалась в рамках Шартрской школы, открытой при кафедральном соборе еще в конце Х в. Выступая против символического и аллегорического истолкования природы, представители этого течения демонстрировали в самом начале XII в.

возрождение попыток объяснения универсума в терминах естественных причин. По существу, это было открытием ценности земной реальность, изменившим характер познавательного отношения человека к миру. Наметилась также идея разделения предметных областей теологии и философии как по источникам знания, так и по методам их интерпретации. Основная роль Шартрской школы состояла в переносе акцента со спекулятивно-теологической проблематики на природоведческую тему. В целом, ее сторонники ориентировались на труды Платона, неоплатоников и, в какой-то степени, Аристотеля. Благодаря их усилиям к середине XII в. стал известен весь «Органон», укрепивший позиции средневековой логики.

Дальнейшее расширение знания стимулировалось в значительной степени переводами с арабского на латынь неизвестных ранее в Западной Европе произведений Платона, Аристотеля, Плотина, Прокла, текстов Евклида, Галена, Гиппократа, «Альмагеста» Птолемея. Не менее важными для развития западноевропейской философии стали переводы произведений аль Фараби, Авиценны, Аверроэса, Маймонида.

Воздействие идей Аристотеля, Аверроэса, как и ряда других арабоязычных философов порождало острые мировоззренческие конфликты. Церковные власти оказывали сопротивление такому внезапному вторжению аристотелизма и прибегали к средствам институционального контроля. В 1210 году в Париже было запрещено читать и использовать для обучения натурфилософские произведения Аристотеля. В 1215 г. папский легат распространил этот запрет на метафизику. Исключение составляли труды по логике, которые стяжали славу и авторитет еще на заре Средневековья и стали одной из основ христианской культуры. В 1231 г. создана комиссия теологов, призванная подвергнуть аристотелизм чистке. Однако запреты лишь подстегивали пытливость ученых, побуждая к еще более глубокому изучению опальных текстов. Несмотря на сопротивление консерваторов, аристотелевской философии было суждено преобразовать направленность и саму сущность европейской мысли. Со временем давление церкви несколько ослабело.

Новые переводы попали на благодатную почву университетских сообществ. Читая их, многие убеждались в том, что размышления Аристотеля и его арабских комментаторов относительно природы мира и человека находились в согласии с человеческим разумом, даже если противоречили истинам веры. Они способствовали изменению взглядов на природу. В этих условиях нарастала тенденция «разведения» философии и теологии. И если Парижский университет продолжал оставаться оплотом ортодоксальной теологии, то в Оксфордском университете сформировалась натурфилософское направление, которое в значительно превзошло Шартрскую школу.

Огромное влияние на интеллектуальную атмосферу Оксфордского университета оказал Роберт Гроссетест (ок. 1175 – 1253). С одной стороны, ученый, применявший элементы экспериментирования, с другой – теолог, бывший последние двадцать лет епископом Линкольна. Изучение им классических языков, его интерес к лингвистическим исследованиям, логике и математике во многом определили и общую ориентацию университета. Историки науки считают Гроссетеста одним из основателей научного метода.

Он и стремился к разработке того, что мы сейчас именуем методологической проблематикой. Наука, полагал он, должна опираться на опытно-дедуктивную методологию. Исходящая из наблюдений индукция позволяет устанавливать законы, по которым существуют и взаимодействуют вещи. Однако установление причин вещей в науке о природе будет всегда неполным, так как мы не знаем всех фактов и не можем рассматривать все объяснения, которые можно было бы сделать на основе неизвестных фактов. Недостоверность познания, проистекающая из ограниченности человека, может быть исправлена посредством божественного вмешательства, полагал он, имея в виду дедукцию в ее платоновско-августинианской трактовке. Согласно этой традиции, душе, освободившейся от отягчающего воздействия тела, станет доступным посредством божественного озарения знание вещей в свете их идей. Управляющие вещами законы – отражения идей, существующих в божественном уме. Необходимость чувственного познания, наблюдения, даже эксперимента связана только с тем, что в нашем земном существовании нам недоступна совершенная истина, заключенная в божественном уме.

Математика, подчеркивал Гроссетест, достовернее наук о природе и метафизики, но и она в силу человеческой ограниченности не дает абсолютно достоверного знания. Тем не менее, познание природы должно опираться на математику. Главенствующая роль математики объясняется им тем, что свет[180], образующий физический мир, распространяется в соответствии с математическими, прежде всего, геометрическими законами.

Еще большим радикализмом отличался один из его учеников – Роберт Роджер Бэкон (ок. 1214 – 1294) – английский монах, ученый и философ. «Удивительный доктор», как его называли, окончил Оксфордский университет, получил степень магистра искусств. Одним из первых читал лекции по «Физике» Аристотеля в Парижском университете, а в Оксфорде преподавал математику, отдельные разделы физики, греческий, еврейский, возможно, арабский языки. В своих исследованиях Роджер Бэкон отталкивался от наблюдений и критически воспринимал тогдашнюю склонность принимать что-либо на веру, безоглядно доверяя авторитетам. Будучи сторонником практического назначения знания, он рассуждал о возможностях создания судов, управляемых одним человеком, самодвижущихся колесницах, летательных аппаратах и подводных судах, далеко опережая свою эпоху, в которой он жил. Как известно, впервые в Европе он составил рецепт изготовления пороха, а его работы по оптике способствовали изобретению увеличительных стекол и очков. По приговору церковного суда в 1278 г. был заключен за свои идеи и опыты в монастырскую тюрьму, где провел около 14 последних лет своей жизни. Все сочинения ученого были осуждены церковью.

Роджер Бэкон негативно относился к умозрительно-теологической схоластике, господствовавшей в Парижском университете. Он противопоставил ей свою программу практического знания, включавшую три способа познания: веру в авторитет, рассуждение и опыт. Отталкиваясь от идей своего учителя, Роджер Бэкон пошел дальше господствовавшего в схоластике его времени платоновско-августинианского понимания науки, трактовавшего ее истины как озарения божественной благодатью. По его мнению, всякое знание восходит к человеческому опыту и «опытная наука – владычица умозрительных наук»[181]. Такое отношение к опыту поставило Роджера Бэкона на позиции сенсуализма. Он писал: людям «прирожден способ познания от ощущения к уму, так что, если нет ощущений, нет и науки, основывающейся на них»[182]. Даже математика при всей ее несокрушимой дедуктивности «обладает всеобщим опытом в черчении и исчислении по отношению к своим выводам»[183]. В своих мечтах Роджер Бэкон восходил к прообразам математического естествознания и экспериментальной науке.

И все же Роджер Бэкон оставался представителем своего времени. Его сенсуализм подразумевал только внешнюю, полностью чувственную, телесную компоненту опыта. Вслед за мистиками он отстаивал религиозно-монотеистические представления о внутреннем, чисто душевном опыте. В «душевном опыте», понимаемом как августинианское озарение, Роджер Бэкон усматривал возможность понять генезис математических и других знаний, которые при своей близости к индивидуальному опыту только им не могут быть объяснены. Суть его рассуждений, которые он, возможно, заимствовал у Маймонида, сводилась к следующему. Бог как носитель завершенной, абсолютной истины открыл ветхозаветным патриархам и пророкам частные истины и внушил многие науки через внутреннее озарение (как он открывает их некоторым людям впоследствии). Первой была открыта математика сыновьям Адама, а затем и Ноя. В свою очередь, Платон и Аристотель заимствовали эти положения в Моисеевой Торе. Причем, Роджер Бэкон настаивал, что и они взяли далеко не всю содержащуюся там мудрость, так как Бог не может открыть грешникам всей абсолютной истины. Смешивая правду с ложью, он сообщает им лишь частичную истину, какую они заслуживают в меру своей моральной чистоты. По глубокому убеждению Роджера Бэкона, знание и вера имеют один источник. Они стали результатом божественного первоначального откровения и в принципе не могут противоречить друг другу. Стало быть, нет или не должно быть конфликта философии с теологией.

С расширением пространства интеллектуальной деятельности обострилось противостояние между защитниками разума и поборниками веры. Растущее число вновь открываемых эмпирических фактов относительно конкретных вещей приходилось согласовывать с требованиями христианской доктрины. Возникший на этой базе симбиоз «нового» разума с верой наиболее ярко проявил себя в философии Альберта Великого и его ученика Фомы Аквинского, стремившихся гармонизировать разум и веру. Они развивали те из аспектов богословской традиции, согласно которым Божественное Провидение и Промысел Создателя обуславливают порядок и красоту тварного мира.

Альберт Великий (Albertus Magnus) – доминиканский теолог, философ, естествоиспытатель, граф Альберт фон Больштедт (1193/1207 – 1280) был удостоен звания «Doctor universalis» («Универсальный доктор») и канонизирован католической церковью. С его точки зрения, философия Аристотеля – высочайшее достижение человеческого разума, которого можно было добиться без помощи христианского вдохновения. При этом он подчеркивал, что аристотелизм необходимо подвергнуть определенной обработке. Суть ее заключалась в критике и устранении тех «заблуждений», которые делали аристотелизм неприемлемым и опасным для христианства. Другими словами, аристотелевское учение должно подвергнуться «христианизации», и в таком виде стать составной частью христианской идеологии.

В своей научной деятельности Альберт Великий использовал произведения античных авторов, арабскую и еврейскую научную литературу, различные научные компиляции, произведения своих современников. Причем способ освоения этого огромного материала не был традиционно-компиляторским. Он соблюдал критическую дистанцию по отношению к заимствованному научному материалу. Его произведения содержали немало собственных наблюдений и рассуждений из самых различных областей: минералогии, ботаники, зоологии, географии, астрономии, физики, химии, медицины. Он был наиболее крупным ботаником и зоологом со времен Аристотеля и Теофраста[184].

Широкое распространение аристотелизма в идейной жизни XIII в. актуализировало постановку вопроса о роли «профанного»[185] знания. В свою очередь, это предполагало постановку проблем соотношения теологии и философии, теологии и научного знания. Первым из средневековых мыслителей, кто провел более или менее четкую грань между теологией и «профанным» знанием, был Альберт Великий, пришедший к заключению: богослов сведущ в вопросах веры, в земных явлениях лучше разбирается ученый. Он провозгласил самостоятельную ценность светской учености, подчеркивал роль чувственного восприятия и эмпирических наблюдений в познании природы. Теология, философия и науки, по его мнению, должны иметь свои собственные предметные области, свои собственные методы и свои собственные авторитеты.

Воззрения Альберта – разрыв с прежними представлениями, согласно которым философия и науки имеют смысл только как нечто служебное по отношению к теологии. Однако предложенное разделение теологии, философии и науки мыслилось им в рамках единого христианского знания. Для доминиканца Альберта фон Больштедта истины христианской веры неоспоримы, и полная мировоззренческая автономия отдельных наук просто немыслима. Своеобразное решение этого вопроса было предложено одним из выдающихся представителей средневековой схоластики Фомой Аквинским (Thomas Aquinas).

Средневековый теолог и философ, один из крупнейших представителей схоластики Фома Аквинский (1225 – 1274) был удостоен титула «Ангельского доктора». Его учению, получившему название «томизм», суждено стать официальным философским учением Римской католической церкви на многие века. В 1323 г. Фома Аквинский причислен к лику святых, а в 1567 г. признан «Общим учителем церкви». В своем стремлении гармонизировать разум и веру он пошел еще дальше Альберта Великого, вступая в оппозицию по отношению к консервативной традиции.

По мнению многих средневековых теологов, признание существования и возможности открытия постоянных законов природы умоляло творческую свободу Бога, в то же время снимало личную ответственность с человека и подрывало его веру в Провидение. Утверждение ценности естественной природы представлялось посягательством на верховное владычество Бога. Отталкиваясь в своей аргументации от учения Августина о падении естества и необходимости ебожественной благодати, они усматривали в признании ценностной значимости природного мира и детерминистических взглядах новой науки на природу угрозу для самой сущности христианства.

Противостоя консервативны теологам, Фома Аквинский полагал, что признание природного порядка расширяет человеческое понимание творческой воли Бога, не умаляя его всемогущества. Последнее подразумевалось как божественное, бесконечное, творческое самовыражение в соответствии с упорядоченными моделями, над которыми Бог царит так же беспредельно. Получалось, что сам факт упорядоченности природы позволял человеку развивать рациональную науку, которая, в конце концов, приводит его к Богу. Делался вывод, что человеческий разум имеет право на собственную сферу исследования, относительно независимую от теологии и может действовать в пределах веры, одновременно следуя собственным принципам. Философия обладает своими методами, определяемыми «светом естественного разума» его возможностями, а также данными опыта, она вполне может отделиться от богословия. Теология, которая опирается на Священное Писание и учение церкви, не должна вмешиваться в область философских исследований[186]. Относительной самостоятельностью обладают и отдельные науки. Правда, Фома Аквинский, как и Альберт Великий не выступал за действительную автономию философии и наук: они ни в коем случае не должны покидать лона христианского знания и продолжать оставаться дополнением к нему.

Стараясь гармонизировать расширяющееся рациональное знание с вероучением, томизм в ряде моментов чрезмерно рационализировал вероучение, стирая тем самым границы между метафизикой и богословием. Аквинат объявлял вероучение «наукой», считая доказуемым минимум его положений и объявляя сверхразумными все остальные его таинства. Непонятные для человеческого ума, они вполне ясны Богу, поэтому естественные знания не противостоят божественному. Так наметилось потенциальное отделение философии и науки от религии.

Против такой позиции выступил сравнительно скоро после смерти Фомы выдающийся схоластик Иоанн Дунс Скот (1265/66 – 1308). Метафизику он полностью отделил от богословия. Теология трактовалась им как вероисповедальная, морально наставительная дисциплина, не подвластная «естественному свету разума». Область применения разума – метафизика, задача которой виделась в осмыслении Бога как проблемы всех проблем. В его рассуждениях принципиальную роль играла проблема индивидуации – возникновение конечного и единичного из первоначального, вневременного, бесконечного божественного источника. В отличие от Аристотеля и Фомы Аквинского, принцип идивидуации, конкретизации бытия заложен, по Скоту, не в материи, а в форме как целеведущем начале.

Почуяв в аристотелизме и находившейся под его влиянием арабской науке с ее идеями об автономности человеческого разума и богохульном возвеличивании природы угрозу обмирщения идеологии, церковь заняла по отношению к ней враждебную позицию и стала всячески ограждать истины христианской веры от поползновений натуралистического рационализма. Раскол между воинствующими приверженцами разума и веры со временем лишь усилился. Наложив запрет даже на ряд положений томизма, церковные власти пресекали всякое общение между сторонниками секулярных веяний и богословами-традиционалистами, но и это не стало концом нового мышления. Свой интеллектуальный долг многие философы видели уже в следовании критическим суждениям человеческого разума, даже если это противоречило традиционным положениям веры. «Не то чтобы эти истины предполагалось до конца подвергнуть сомнению, но подобные истины вовсе не обязательно оправдывать чистым разумом, имеющим собственную логику, делающим собственные заключения и находящим себе применение в мире, который, возможно, с верой никак не связан»[187].

В конце концов, после ряда демаршей[188] католическая церковь приняла Аристотеля. С одной стороны, она поддерживала академическую деятельность в университетах, где христианская доктрина излагалась при помощи строго логического метода. С другой – пыталась удержать эту деятельность под своим контролем либо путем осуждения и подавления нововведений, либо придавая статус догмы некоторым идеям Аквината.

Новая ориентация на непосредственный опыт и прямые выводы из него начинали подрывать исключительные права церкви на «последнее слово» в отношении древних текстов, куда отныне входили не только Библия и патристика, но и аристотелевские сочинения. Критические диспуты схоластов по поводу аристотелевского наследия, их альтернативные предположения и гипотезы создавали интеллектуальный климат, который благоприятствовал развитию эмпирического, механистического и «количественного» взгляда на природу, подготовив со временем возможность радикального сдвига в мировоззрении.

Обращение светских ученых к Аристотелю не прекратилось и тогда, когда его труды были изучены, так как оно выражало все более расширявшийся интерес к природному миру и растущую уверенность в силе человеческого разума. «Учение Аристотеля исследовали в соответствии с его же собственными мерками – пусть не подвергая сомнению его авторитет, но тщательно анализируя отдельные его пункты»[189]. Опытным путем была установлена неверность некоторых его принципов, выявлены логические ошибки в доказательствах. Весь корпус его трудов подвергался тщательной проверке.

Равновесие между разумом и верой было сравнительно недолгим. Дуализм философии и теологии к началу XIV века вылился в полный раскол, завершением которого стал демонтаж унитарной концепции общества в его земной горизонтали и духовной вертикали. Вместе с прогрессом знания нарастал и критический настрой среди схоластов. Средневековое мышление сделало решительный шаг в сторону полной интеллектуальной независимости. Вопросы для самопроверки Приведите примеры наиболее крупных технологических новшеств эпохи высокого Средневековья. Что представлял собой средневековый университет? Какое влияние оказывала католическая церковь на средневековое университетское образование и как оно, в свою очередь, повлияло на саму церковь и развитие европейской культуры в целом? Чем отличаются такие направления схоластической философии как реализм и номинализм и концептуализм? Каким образом труды Аристотеля и его арабоязычных интерпретаторов повлияли на становление новой концепции природы и развитие рациональной мысли в целом? Как реагировала католическая церковь на расширение влияния аристотелизма? Какие последствия имели усилия средневековых схоластов по гармонизации разума и веры?

<< | >>
Источник: Бранденбург В.Я.. Историко-философский анализ развития научного знания. Часть 1. Становление науки: от истоков до коперниканского переворота. 2009

Еще по теме 3.3.2. Схоластическая философия и новая интерпретация природы:

  1. 2.2. Системная философия как новая концептуальная основа всеобщего синтеза знаний о природе, человекеи обществе
  2. 4.3 Учение о душе и познании в схоластической философии
  3. Глава 1. новая методолоГия исследования личности. личность в ценностно-смысловой интерПретации
  4. III. Интенциональная семантика Джона Сёрла как интерпретация «прагматического поворота» в философии сознания
  5. ГЛАВА 12. Философия Г.В.Ф. Гегеля. Философия природы
  6. ГЛАВА 12. Философия Г.В.Ф. Гегеля. Философия природы
  7. 3 Идеализм Гегеля. Философия природы.
  8. Сычев А.А.. Природа смеха или Философия комического .2003, 2003
  9. Плотин: критика платоновского учения о творении мира и о природе. Природа как иррациональная энергия мировой души
  10. Смысл интерпретации
  11. 3.1. Метод художественных интерпретаций
  12. Толкование (интерпретация) права