<<
>>

Яков Витрийский ОСАДА ДАМИЕТТЫ КРЕСТОНОСЦАМИ.

1218 г. (в 1219 г.)

Описание осады Дамиетты крестоносцами составляет главную часть содержания третьей книги нашего автора, в отношении которой первые две[102] составляют введение.

Но автор прежде, нежели приступил к самому делу, в начале книги записал в свою летопись обширное письмо иерусалимского патриарха к Папе Иннокентию III; в этом письме патриарх, сообразно предписанию Папы, представляет весьма интересную и обстоятельную картину Саладиновой монархии после смерти ее основателя в начале XIII столетия, говорит о характере и нравах детей Саладина, их междоусобиях и в заключение приводит описание их владений в отношении физическом и экономическом. Затем, приступив к рассказу Шестого крестового похода, предпринятого иерусалимским королем Иоанном Бриеннем и Андреем, королем Венгрии, автор говорит о их неудачных попытках на сухом пути по направлению к Иерусалиму, за которыми прошел 1217 г.; Андрей Венгерский, видя одни неудачи, вернулся домой, но зато в Аккон прибыли новые силы, а именно: флоты немецких городов, которые дали возможность Иоанну Бриенню в 1218 г. нанести удар в самый центр ислама, а именно напасть на Египет.

В год от воплощения Господня 1218-й, в мае начали прибывать в гавань Аккон (Пто- лемаиду) суда из провинции Кёльна и несколько других судов из провинций Бреме-

ЯКОВ ВИТРИЙСКИЙ (JACOBUS DE VITRIACO. Ок. 1180-1244). Епископ Аккона (Acconensi deinde Tusculanus episcopus) принадлежит к числу замечательнейших писателей Крестоносной эпохи по той наблюдательности, с которой он излагает виденное им в странах чужеземных. Будучи уроженцем города Витри, около Парижа, он обратил на себя внимание Папы Иннокентия III и по его поручению проповедовал в 1210 г поход против альбигойских еретиков. Его имя сделалось столь известным, что жители города Аккона, в Палестине, избрали его своим епископом. В новом звании он обнаружил большую деятельность на пользу Св. земли, писал несколько раз в Европу, возбуждая западные народы к походу в Иерусалим, и сам принимал участие в войнах с неверными. Наконец, Яков Витрийский решился быть историком виденного им и оставил нам в трех книгах «Восточную историю»; в прологе он сам объясняет причины, побудившие его взяться за такой труд. В первой книге автор является в роли путешественника и описывает Восток в отношении этнографическом и культурном; во второй книге он представляет картину

на и Трира. Таким образом, все приготовлялись к приведению в исполнение того плана, который был утвержден в Риме на Лате- ранском соборе государем Папой Иннокентием (III), блаженной памяти, и который состоял в том, чтобы направить воинство Христово на владение Египта. Вследствие того, в течение мая и после Вознесения Господня вооруженные корабли, галеры и другие перевозные суда изготовились к отплытию, и Иоанн, король Иерусалима, патриарх, епископы Никосии и Аккона, Леопольд, герцог Австрийский, три военных ордена и множество христиан вышли все вместе из гавани Аккона. Местом сбора была назначена Башня Сына Господня, иначе называемая Башней Пилигримов; но когда король, герцог и магистры трех военных орденов приплыли к тому месту, подул сильный северный ветер, и армия Господня, пустившись вперед на парусах, явилась в третий день перед гаванью Дамиетты; она не делала высадки и два дня выжидала главных предводителей.

Между тем знатнейшие люди в армии собрались близ портика храма, чтобы обсудить, как действовать в этом случае. Некоторые предлагали возвратиться назад, но наконец, сообразно советам архиепископа Никосии и по всеобщему желанию, мы высадились перед гаванью Дамиетты под предводительством вождя Сарепонта и вступили на неприятельскую землю без всякого пролития крови и прежде, нежели успели прибыть со своими галерами главные вожди, следовавшие за нами. В тот же день, около девятого часа (три часа пополудни) явились наконец и они, приветствуя нас и выражая свое изумление по тому случаю, что мы уже были заняты размещением своих палаток. Те же, которые промедлили долее перед Башней Пилигримов, шли по нашим следам и прибыли к Дамиетте только в шестой день после нашего отправления из Аккона. Было много и таких, которые не успели в свое время окончить сборов и отплыли позже; одни из них долгое время боролись с встречным ветром, а другие, скитаясь по морю в течение четырех недель и даже больше, пристали, наконец, с большим трудом. Архиепископ Реймса и епископ Лиможа, оба удрученные годами, остались в Акконе. Этот последний заплатил скоро свой долг природе; а первый, сев на корабль вместе с крестоносцами, чтобы возвратиться домой, умер в пути.

Во время нашей высадки, как я о том только что говорил, какой-то фриз, поставив правое колено на землю, а левой рукой потрясая стальное зеркало рабыни, пустил им в сарацина, игравшего на берегу, и поразил его насмерть. Навстречу нам выступило только небольшое число сарацин. Один из них пал вместе с лошадью, другие обратились в бегство, и мы беспрепятственно раскинули лагерь между морским берегом и р. Нилом. Господь сделал для нас и другое чудо, не менее важное. В минуту нашего прибытия мы могли черпать пресную воду в Ниле у самого его слияния с морем, впоследствии нам часто случалось

находить одну соленую воду даже выше, поднимаясь до того здания, которое отстоит от Дамиетты почти на одну милю.

Несколько времени спустя после прибытия христиан произошло солнечное затмение, почти полное. Хотя такие явления бывают почти всегда при полнолунии и по причинам весьма естественным, ибо и Господь сказал (Лук., XXI, 25): «И будут знамения в солнце и в луне», мы объясняли это затмение к невыгоде сарацин, полагая, что оно должно предвещать поражение тех, которые верят в силу луны и приписывают большое значение ее росту и убыли. У Квинта Кур- ция сказано, что когда Александр Македонский, этот молот вселенной, переправился из Греции в Азию для борьбы с Дарием и Пором, случилось лунное затмение в то самое время, когда он строил войско в боевом порядке; Александр объяснял это обстоятельство в пользу греков и к невыгоде персов, и, удвоив таким образом храбрость своих людей, повел их в битву и победил Дария.

Посреди течения Нила стояла башня, которую следовало нам взять, чтобы переправиться через реку. Фризы, нетерпеливые по своему нраву, бросились с другой стороны, отняли стада у сарацин и, желая утвердиться лагерем на противоположном берегу, стали крепко и вступили в борьбу с сарацинами, которые вышли из города для отражения их. Но они должны были из повиновения возвратиться, ибо наши князья считали неудобным оставить в тылу башню, занятую язычниками и наполненную агарянами (арабами). Между тем герцог Австрийский и госпитальеры св. Иоанна изготовили на двух судах две лестницы. Немцы и фризы укрепились на третьем корабле и построили небольшую башню на вершине мачты, не приставляя к ней лестницы. Ими предводительствовал и управлял граф Адольф из города Монса, муж благородный и могущественный, брат кёльнского архиепископа, который умер перед Дамиеттой еще до взятия этой башни. Лестницы герцога и госпитальеров были приставлены во время празднования дня св. Иоанна Крестителя, в первое последовавшее воскресенье; и сарацины сделали страшные усилия к сопротивлению. Лестница госпитальеров была сломана и пала вместе с мачтой и теми воинами, которые стояли на ней; лестница герцога была одинаково разбита и почти в тот же самый час; отважные рыцари, которые стояли на ней, облеченные в полное вооружение, пали только своим телом, но их души, увенчанные славой мученичества, поднялись к небу. Египтяне, исполнившись радости, разразились великим смехом и великими криками, били в барабан и трубили в трубы; в то же время христиане были поражены горем и печалью. Между тем корабль тевтонов, бросив якорь между башней и городом, причинял большой вред египтянам при помощи своих стрелков и в особенности вредил тем из неприятелей, которые занимали мост, перекинутый с башни в город. Со своей стороны неприятели сильно нападали на этот корабль как из города, так с башни и моста, и бросали в него греческим огнем. Наконец, этот огонь занялся; христианам предстояла опасность сгореть, и те, которые защищали корабль, работали с жаром и успели потушить пожар; после того этот корабль, унизанный стрелами внутри и извне, на башне, построенной вверху мачты, и в своих снастях, был наконец отведен на прежнее место к величайшей чести христиан. Другой корабль тамплиеров, снабженный такими же укреплениями и державшийся во время приступа постоянно возле башни, имел существенные повреждения.

Видя тогда, что мы не можем овладеть башней ни при помощи своих камнеметательных орудий, которые мы напрасно употребляли в дело в течение многих дней, ни посредством обложения ее, так как река имела большую глубину; ни голодом, ибо город был близок к ней; ни посредством подкопов, так как вода доходила до самых стен; но в то же время, действуя на глазах Господа и повинуясь ему, как своему строителю, мы взяли два корабля у немцев и фризов, не без труда связали их вместе, прикрепив надежно друг к другу при помощи бревен и канатов, с тем, чтобы они не могли качаться; и потом поставили на этих кораблях четыре мачты и столько же рей (те перекладины, которыми укрепляются паруса). На вершине мачт мы поместили башню, твердо укрепленную при помощи реек и прочных плетенок, чтобы она могла выдерживать действие неприятельских машин. Башня была обита медью извне и сверху для предохранения ее от греческого огня; а под башней мы построили лестницу, которая была привязана и вместе привешена толстыми канатами и которая выдавалась на тридцать локтей впереди носа. Окончив все эти различные работы в короткое время и весьма счастливо, мы пригласили знатнейших людей в армии посмотреть, нет ли каких-нибудь недостатков, которые могли бы быть восполнены деньгами или человеческим искусством; когда же нам отвечали, что еще никогда не было видано такой деревянной работы на воде, то мы сочли полезным подвергнуть ее испытанию. Между тем мост, которым проходили враги из города в башню, был почти совершенно разрушен машинами, действовавшими постоянно против него.

В шестой день недели, которая предшествует празднику св. Варфоломея, мы вышли с босыми ногами и с полным благочестием вместе со всеми своими соотечественниками с целью совершить процессию в честь св. креста. Помолившись уничиженно о помощи свыше, чтобы отклонить от дела Господня всякое чувство ревности и тщеславия, мы пригласили к участию в своем предприятии людей всех наций, какие только находились в нашей армии, хотя число немцев и фризов было совершенно достаточно, чтобы наполнить корабли и управлять их движением. В день св. Варфоломея (24 августа), что пришлось в пятницу, вода в Ниле сильно прибывала, но несмотря на все препятствия со стороны течения, мы успели, не без больших затруднений и даже опасности, подвести свою машину с того места, где она была отстроена, к самой башне. Корабль, помогавший нам в этом предприятии, выступал впереди, идя на парусах. Между тем духовенство оставалось на берегу с босыми ногами и обращало к небу свои мольбы. Когда мы достигли земли, наш двойной корабль не мог быть направлен к западному берегу; поднявшись вперед, мы пристали к северной стороне и успели наконец укрепить наши канаты и якоря, несмотря на силу течения, которое пыталось оттолкнуть нас. Враги устроили над городскими башнями шесть ма-

Рыцарь XIII в. в одежде крестоносца. По миниатюре из рукописи XIII в. Лондон. Британский музей

шин, и даже более, чтобы действовать против нас; но уже в начале одна из этих машин была разбита и доведена до бездействия; другие после нескольких ударов... (пропуск в манускрипте): но некоторые бросали в нас беспрепятственно камни, падавшие градом. Корабль, стоявший впереди и у подножия башни, был вне всякой опасности. Греческий огонь, бросаемый на близком пространстве, с высоты башни, расположенной на реке, и издалека, с городских башен, падал на него подобно молнии, и мог внушить ужас. Однако, усердно работая, мы успели потушить его уксусом и песком. Между тем патриарх распростерся во прахе перед древом креста, и все духовенство, облеченное в ризы, стояло с босыми ногами на берегу и поднимало крики к небу.

В это время защитники башни при помощи копий успели вымазать маслом верхнюю часть лестницы, потом покрыли ее «греческим огнем», и она немедленно воспламенилась; христиане, стоявшие наверху, прижались к одному месту, чтобы спастись от огня, и обременили своей тяжестью один конец лестницы, так что подвижной мост, прилаженный впереди, опустился. Знаменосец герцога Австрийского упал с лестницы, и сарацины захватили знамя. Христиане, стоявшие на берегу, сошли с лошадей, распростерлись на земле с мольбами к небу, и их крепко стиснутые руки и исказившиеся черты лица свидетельствовали об отчаянии, испытываемом ими за тех, которые подвергались стольким опасностям на столь глубокой реке... (пропуск в манускрипте) и всего христианства. При таком доказательстве живейшего благочестия народа, когда все поднимали руки к небу с мольбами, Божественное милосердие дозволило поднять лестницу; слезы верующих потушили пламя, и наши, возвратив себе свои силы, напали на защитников башни и мужественно бились мечом, копьем, палицами и всяким другим оружием. Какой-то юноша из епархии Лют- тиха вступил первый на башню. Другой фриз, весьма молодой, держа в руке цеп, который он изготовил для битвы, связав его накрепко веревкой, поражал этим оружием направо и налево и, опрокинув того воина, который держал желтое знамя султана, овладел этим знаменем. Другие тотчас последовали за первыми и восторжествовали над врагами, которых они считали столь твердыми и столь страшными, пока они сопротивлялись. О, неизреченное милосердие Божие! О, восторг невыразимой радости христиан! После горя и печали, после слез и рыданий, какую мы увидели радость, какое торжество! Мы запели «Te Deum laudamus; Benedictus Dominus Deus Israel» и другие благодарственные песнопения; мы повторяли тысячу раз громогласно хвалы Господу, и обильные слезы слились с восторгами сердца.

Между тем сарацины, удалившись в нижнюю часть башни, подложили огонь извне и сожгли всю обшивку; наши, хотя и были победителями, но не могли вынести такого страшного пожара и возвратились на свою лестницу. Мост, который был поставлен в нижней части нашей машины, обрушился и упал к подножию башни в глубину вод, которые окружали его со всех сторон; тогда победители приступили с железными молотами к небольшой двери башни, а находящиеся за нею сарацины защищали ее со своей стороны. Между тем те два связанные корабля оставались неподвижными. Большая часть перевязок лестницы перервалась, и канаты, державшие твердо те корабли вместе, были протерты в различных местах от ударов, наносимых им машинами. Христиане оставались в таком опасном положении от девятого часа пятницы до десятого часа следующей субботы. Но канат, которым была прикреплена лестница, оставался нетронутым, равно как и та небольшая башня, в которой сидели стрелки и люди, предназначенные для ее защиты и метания камней. Наконец, сарацины, бывшие в башне, просили вступить в переговоры и сдались герцогу Австрийскому под условием сохранения жизни: другие же спасались ночью, выскакивая из окон своей узкой темницы, но большая часть их утонула или была убита на воде. В плен взято было около ста человек.

Затем автор описывает целый ряд схваток между мусульманами и христианами, которые были усилены прибытием к ним нового отряда римлян под предводительством епископа Альба- но, папского легата. Христиане после взятия башни на реке стараются переплыть Нил, чтобы приступить к осаде самой Дамиетты, но мусульманский гарнизон в течение нескольких месяцев пресекает все их попытки, и только в конце декабря 1218 г., в ночь на праздник св. Агаты, усилия крестоносцев увенчались успехом.

В ночь на праздник св. Агаты, девы и мученицы, когда собрались верующие, которые должны были сделать переправу через реку на следующий день, ветер и дождь много увеличили затруднение и опасность такого предприятия; но Бог, не допуская своих людей подвергнуться испытанию сверх сил, обратив взор на лагерь своих служителей и возобновив чудеса своего могущества, сделал легким и приятным то, что при обыкновенном ходе событий было бы трудно и даже невозможно. В полночь Господь поразил султана и его сатрапов столь великим страхом, что они, возложив всю надежду на бегство, оставили лагерь, о чем не знали ни мы, ни египтяне, которых они построили в боевой порядок для сопротивления нам. Какой-то апостат, который уже давно оставил христианскую веру и сражался вместе с султаном, приблизившись к берегу, закричал по-французски: «Что вы медлите? Почему остаетесь на месте? Султан ушел». При этих словах он просил принять его на небольшое судно христиан, чтобы тем засвидетельствовать истину своих слов, и отдался в наши руки. С рассветом, когда в христианских молельнях началась обедня, отправляемая в день того праздника песнопением «Gaudeamus omnes in Domino», то известие пришло к легату, королю и всем другим. Вследствие того, пока египтяне были заняты бегством, наши, соперничая друг с другом, перешли весело реку, не встретив никакого препятствия со стороны неприятеля и не пролив ни одной капли крови. Но дно реки было весьма илисто и глубина вод до того затруднила переправу на неприятельский берег, что лошади с трудом добрались до него, несмотря на то, что всадники предоставили им свободу и сняли с них седла. Тамплиеры вскочили первыми на лошадей, подняли свое знамя и, двинувшись с несколькими братьями госпиталя св. Иоанна и небольшим числом светских рыцарей, пустились вскачь по направлению к городу и были остановлены только у лагеря язычников; встретив там около 120 человек, они немедленно изрубили их. Мужественный король Иерусалима, сопровождаемый магистром и братьями госпиталя вместе с графом Неверским, бросившись преследовать неприятельскую армию и возвратившись без всяких результатов, встретил у городских ворот несколько человек проклятого племени, намеревавшихся сопротивляться ему, и напал на них с яростью, хотя и имел малочисленную свиту. Он обратил их в бегство и опрокинул, принудив столь могущественных людей показать тыл и искать спасения в городе; он преследовал их без устали своим победоносным мечом до самых городских ворот. Между тем братья госпиталя св. Иоанна и граф Неверский, не давая себе никакого отдыха и собрав несколько из наших, пустились с обнаженным мечом преследовать многочисленный отряд неприятелей по дороге, которая ведет в город Танис, одних умертвили, а других принудили броситься в воду. «Секира не прославится без секущего его, ни пила без того, кто ею пилит» (Ис., X, 15).

Какое чудо может быть сравнено с этим или поставлено рядом, кроме того, о котором мы читаем в книге Царств по поводу Бенадаба, царя Сирии, собравшего все свои войска и осадившего Самарию? Господь поразил его таким страхом, что он оставил лагерь и обратился в бегство. И точно так же, как тогда, прокаженные, стоявшие у ворот, известили самаритян о бегстве сирийцев, так и теперь один прокаженный, по крайней мере, душой, а именно апостат, о котором я уже говорил, явился объявить нашим о бегстве египтян. И как тогда народ самаритянский овладел добычей в лагере сирийцев, так и теперь наша армия захватила палатки и богатства беглецов; и братья госпиталя, будучи победителями вместе с прочими христианами, взяли себе их щиты, шлемы, железные крючья и все небольшие суда, которые они нашли на реке, ниже упомянутого здания. Большое число неприятельских воинов, покинув своих жен и детей, испуганные неожиданной переправой нашей армии, ушло из Дамиетты; самый же город был вскоре обложен нами со всех сторон и осажден с сухого пути. Наша армия была в то время разделена на два отряда: один оставался на песке, чтобы охранять как берега реки, так и гавань; другой же предназначался для осады города, который был весьма хорошо укреплен. Необходимость заставила нас также построить мост на быстрых водах р. Нила, который невозможно переходить вброд; но чем более мы нуждались в этом мосте, тем более он нам стоил расходов и трудов. Наконец, с Божьей помощью, мы устроили такой мост на прочных кораблях, которые были установлены в одну линию через реку, и таким образом мы, уничтожив гибельное для нашей армии разделение, заперли проход по реке своим врагам. Вследствие того город был обложен со всех сторон, и наша армия могла беспрестанно сообщаться с обоими берегами реки, соединенными при помощи того моста.

Небрежность и малодушие нескольких христиан, имя которых известно Господу, были причиной того, что враги, восстановив силы и свою отвагу и вспомоществуемые Нуреддином (султаном Алеппо, внуком Саладина), который явился к ним с войском из Алеппо и с многочисленной свитой, овладели тем пунктом, на котором мы совершили столь чудесный переход. Таким образом, осаждая город, мы увидели самих себя осажденными и преданными величайшим опасностям; если бы Божественная премудрость вперед не внушила нам мысли о необходимости охранения при помощи немцев и фризов того лагеря, который мы устроили сначала между морем и рекой, то гавань была бы отнята у нас, и все наше предприятие подверглось бы большой опасности. Но чтобы чудо нашей переправы явилось во всем своем блеске и было приписано одному Богу, сарацины удвоили свое безумие. В субботу на рассвете, перед воскресеньем, когда поют: «Oculi mei semper ad Dominum», и когда мы не ожидали столь важной опасности, неприятель приблизился к нам толпой и бросился в наши окопы; но при помощи Божьей он был отбит и испытал значительную потерю в конных и пеших людях.

После того автор делает отступление и рассказывает, как в начале 1219 г. мусульмане, владевшие Иерусалимом, срыли все его укрепления и намеревались разбить Гроб Господень, но были удержаны от того своим уважением к Иисусу Христу, предписываемым Кораном. По этому поводу автор распространяется о Магомете и его учении и говорит, что мусульман следует называть только еретиками, но не сарацинами (под этим словом в то время разумели язычников). Затем он снова обращается к рассказу об осаде и борьбе с армией Нуреддина в начале 1219 г.

В Вербное воскресенье того же года (1219) наши враги после того, как они угрожали нам своим предприятием, в котором они должны были погибнуть сами или истребить нас, сделали ужасное приготовление; двинувшись с многочисленной армией конных и пеших людей, они пошли на нас и напали со всех сторон на наши окопы, в особенности же на мост тамплиеров и герцога Австрийского, который соединился с ними для защиты вместе со своими немцами. Отборные мусульманские всадники спешились и дали кровавую битву христианам; с обеих сторон было много убитых и раненых; наконец неприятели бросились на мост и сожгли одну его часть. Тогда герцог Австрийский приказал своим оставить мост и предоставить свободный проход тем, которые желали бы двинуться дальше; но неприятель не осмелился идти вперед, из страха перед нашими всадниками, которые построились в боевой порядок с целью помогать защищавшим окопы. В течение всего этого времени неустрашимые женщины приносили сражавшимся воду, камни, вино и хлеб; священники не переставали молиться, перевязывали раны христианам и благословляли Господа. В этот день нам не было дано носить других пальмовых ветвей, кроме арбалетов, луков и стрел, копий, мечей и щитов; так мы были сдавлены и страшно измучены, от восхода солнца до двенадцатого часа (то есть до вечера), теми, которые пришли погубить нас в надежде на освобождение своего города. Но, наконец, они были обращены в бегство и отступили, с немалыми потерями.

Время весенней переправы наступило. Герцог Австрийский должен был вернуться домой после того, как он верно сражался полтора года за Христа, с благочестием, уничижением, преданностью и великодушием: помимо прочих своих расходов, он дал ордену тевтонских рыцарей для войн как общественных, так и частных, большое число лошадей. Полагают, что он подарил двести марок и даже больше для покупки земли и пятьсот марок золота на постройку нового замка тамплиерам. Сверх того, герцог Австрийский дал пятьсот марок серебра в пользу того же самого замка, чтобы вывести его стены и башни.

В начале мая пилигримы стали возвращаться толпами, предоставляя нас на жертву величайшим опасностям. Но наш милосердный и всеблагий Отец, наш руководитель и наша опора, щит всех тех, которые возлагают на него свою надежду, и кому легко даровать победу как с большим, так и с малым числом людей, и Иисус Христос не допустили неверных напасть на нас до прибытия новых пилигримов, которые стеклись толпами и оказали нам помощь, в которой мы так нуждались. Съестные припасы и лошади, доставленные нам по воле Божьей в изобилии, распространили радость в войске верующих.

Вероломные враги после того, как мы, сражаясь, испытали большие потери, в день Вознесения Господня напали на нас, по своему обычаю, с суши и моря. Они возобновляли несколько раз подобные попытки, но не могли ничего сделать нам. Часто они приближались к самому нашему лагерю, чтобы вызвать наших, и если им удавалось причинить нам зло, то и мы платили им тем же. Однажды наши пешие люди захватили труп вероломного врага, облекли его в оружие, как живого человека, установили на ногах, привязав к туловищу отрубленную голову за волосы, выставили труп за лагерем, почти на расстоянии полета копья от сарацин, которые разъезжали по равнине. При виде этого семь сарацин выехали вперед и бросились к трупу, желая вызвать тем христиан, но заметив вскоре, что голова отрублена и держится одними волосами, они отступили перед христианами, которые собрались, чтобы напасть на них.

Далее автор описывает в том же роде многочисленные стычки, которые происходили между христианами и мусульманами под стенами Дамиетты, — от мая до начала ноября 1219 г.; вспомогательная армия Нуреддина не могла принудить христиан снять осаду, а между тем христиане успели довести город до самого отчаянного положения.

К тому времени (то есть к ноябрю 1219 г.) город Дамиетта, доведенный до отчаяния сверх всякого вероятия или описания, как продолжительностью осады, так мечом, голодом и страшной чумой, возложил всю свою надежду на мир, который был обещан султаном. Голод дошел до того, что не было никаких съестных припасов, кроме порченого хлеба. В Египте зерно сохраняется недолго вследствие мягкости грунта, на котором оно произрастает; впрочем, выше Дамиетты и в окрестностях Вавилона (Каира) оно сохраняется целыми годами при помощи какого-то искусства. Мы слышали, что в ту эпоху одна айва продавалась в Да- миетте за одиннадцать византинов. Голод распространил между жителями различного рода болезни; между прочими неудобствами, которые они должны были переносить, ночью их поражала такая слепота, что они не могли ничего видеть. Султан утешал их ежедневно ложными обещаниями и таким образом удерживал от сдачи. Они завалили изнутри все ворота, чтобы никто не мог перейти к нам и сообщить, до какой степени бедствия они были доведены. Если кому удавалось уйти потаенным проходом или спуститься с высоты башни при помощи веревок, то его распухшее и истомленное голодом тело говорило нам красноречиво о той степени бедствия, до которой были доведены его соотечественники. Сарацины, нападавшие на нас из своего лагеря и из окрестности, начали равномерно испытывать недостаток в хлебе и корме. Нил, который обыкновенно поднимается от праздника св. Иоанна Крестителя до Воздвижения Креста и заливает в это время всю равнину, не достиг нынешний раз своей обычной высоты, к которой привыкли египтяне, и мы полагаем, что вследствие того большая часть земель осталась ненаводненной и потому не могла быть в свое время ни обработана, ни засеяна.

Тогда султан, опасаясь дороговизны припасов и голода и желая в то же время удержать за собой Дамиетту, заключил со своим братом Конрадином (Маиск-Аль-Муадам- Шарфеддин, племянник Саладина и владетель Дамаска и Иерусалима) договор, в силу которого они должны были возвратить нам св. крест, отнятый у нас Саладином, св. город Иерусалим, всех пленников, которые окажутся в живых во владениях Вавилона (Каира) и Дамаска, дать нам сверх того достаточную сумму денег для возведения стен Иерусалима, наконец восстановить нам в целости королевство Иерусалимское, удержав за мусульманами только два замка, Крак и Монреаль, за которые султан предложил платить дань в течение всего перемирия. Эти два замка, расположенные в Аравии, держали в своей зависимости еще семь других твердынь, и сарацинские купцы равно, как и пилигримы, отправлявшиеся в Мекку или возвращавшиеся оттуда, всегда проходили мимо этих замков; но кто владел Иерусалимом и кто имел бы при этом силу и добрую волю, тот мог сделать много зла обитателям этих укреплений и разорить их виноградники и поля.

Испанский лагерь. По миниатюре из рукописи конца XIII в. Мадрид, библиотека Эскуриала

Король, французы, граф Лейстер и немецкие вожди стояли упорно на том, чтобы все эти предложения были приняты, как полезные, по их мнению, для христианства; и, конечно, нет ничего удивительного в том, ибо они согласились бы принять условия гораздо менее выгодные, которые им предлагались прежде, если бы не воспротивились другие, по своему великому благоразумию. С другой стороны, папский легат, патриарх, все итальянские вожди и многие опытные мужи восстали с успехом против заключения подобного договора, доказывая с основанием, что прежде всего следует овладеть городом Дамиеттой.

Между тем султан тайно ввел в город большое число пеших людей, которые прошли по болотам; 240 человек между ними обратились в бегство; но пока христиане спали... (пропуск в манускрипте) вечером в воскресенье, после праздника Всех Святых (1 ноября 1219 г.) они вступили; наконец, наш караул поднял тревогу, они были преданы смерти, и мы захватили более трехсот пленников.

Ноября 5-го дня (1219 г.), когда Спаситель правил миром на земле, а епископ Аль- бано отправлял должность легата апостолического престола, город Дамиетта был взят вследствие наших усилий и нашей бдительности, без всякого договора о сдаче, без сопротивления, без насилия, грабежа и приступа, чтобы всякому было очевидно, что такая победа могла быть приписана одному Сыну Божию, который внушил своему народу мысль вступить в Египет и распространил свою власть над этой страной. Пока мы занимали город на глазах самого вавилонского султана, этот последний, по своему обычаю, не осмелился проникнуть за наши окопы, чтобы напасть на сподвижников Христа, которые были готовы защищаться. В то же время вода в реке значительно поднялась и наполнила наши рвы. Султан, придя в замешательство, сжег свой лагерь и бежал. Бог, собравший в третий день воду под небесами, сам отвел своих воинов по морю к гавани Дамиетте и доставил их туда в мае в третий день недели. В феврале и точно так же в третий день недели он перевел их через реку, чтобы осадить город. Мы можем сравнить Дамиетту, некогда потопленную землетрясением, «с трехлетней юницей, которая громко вопиет» (Ис., XV, 5). Мы называем ее юницей по причине ее распущенности нравов. Она имела в изобилии рыбу, птиц, паствы, хлеб, сады и огороды; она вела обширную торговлю, занималась морским разбоем, утопала в наслаждениях и грехах и погибла в геенне. Но час суда настал... (пропуск в манускрипте). При третьем землетрясении жители погибли, но город остался в целости. Дамиетта была прежде осаждаема греками и латинами, которые оставили свое предприятие. В этот третий раз Царь царствующих и Господь господствующих предал ее в руки своих служителей, ведомых Иисусом Христом, который живет, царствует, повелевает и торжествует, который наводняет и оплодотворяет Египет, «и овладеет смущение теми, которые расчесывают лен и выделывают висон» (Ис., XIX 9).

За этим следует лирическое обращение к городу Дамиетте, в котором автор упрекает его за грехи, бывшие причиной его падения; и к жителям города Кёльна, которых автор приветствует как главных героев успеха всей осады:

Возрадуйся ты, страна Кёльна, воздай хвалы Богу, приди в восторг, ибо руки твоих обитателей, твои военные машины, твои воины и твое оружие, твои припасы и твои сокровища содействовали успеху этого похода более, нежели все остальное Германское королевство. И ты, Кёльн, город святых, сады которого дали у себя отпрыск лилиям девственниц, розам мучеников, фиалкам исповедников веры, преклони колено для прославления благочестия твоих дев и вознеси громогласно твои бесконечные благодарения!

Далее автор говорит об одной арабской книге, в которой предсказывалось взятие Дамиет- ты, о прибытии послов из различных стран с поздравлениями; описывает отчаянное положение жителей, измученных голодом; рассказывает, как победители разделили между собой богатства и предались пьянству и всяким порокам, как, несмотря на то, они успели овладеть соседним городом Танисом и как, в начале 1220 г., Конрадин испытал неудачу под Дамиеттой и выместил ее на Палестине. После такого отступления автор снова возвращается к крестоносцам.

По возвращении того времени года (то есть весной 1220 г.), когда короли обыкновенно отправляются на войну, Иоанн, король Иерусалима, оставил лагерь верующих, приводя многочисленные предлоги к извинению своего удаления и обещая скоро возвратиться назад; но он забыл прошлое и предался будущему, между тем как Господь разверз свою длань и наполнил гавань Дамиетты всякого рода богатствами, винами, хлебом и маслом; сверх того в Да- миетту прибыло большое число пилигримов и лошадей, как бы для того, чтобы еще более обвинить короля за то, что он не продолжал предприятия, начатого столь счастливо.

Вместе с этим шестым транспортом пилигримов явились архиепископы Милана и Крита, епископы Генуи и Реджио и послы короля Фридриха (II, Германского), которые доставили грамоты от него с золотыми печатями и возвестили о его прибытии. Также прибыл епископ Бресчии и многие итальянские рыцари. Легат, видя во всем этом особенную благодать Божественного милосердия, которое доставило все средства к обеспечению успехов дальнейшего похода, был снедаем горестью и печально смотрел на то, как бесполезно терялось время и упускались благоприятные обстоятельства. Вследствие того все знатные были призваны к совещанию, и сначала легат, а за ним архиепископ Милана и прочие епископы употребили все свои усилия, чтобы склонить к походу против султана, который стоял лагерем на берегах Нила на расстоянии одного дня пути от Дамиетты; но рыцари, посовещавшись, отвергли все эти предложения, оправдывая свой отказ главным образом тем, что король Иерусалима удалился самовольно и что между ними не было ни одного князя, который был бы в состоянии руководить народом Божиим и которому люди различных наций хотели бы повиноваться. Таким образом, все решились оставаться в покое, и через то возросли бедствия в нашем лагере. В июле прибыл граф Матвей из Апулии, ведя за собой восемь галер, из которых две были вооружены для нападения на христиан: он успел захватить их во время своего переезда.

Historia Orientalis. Libri. III. 622-1219.

Кн. III.

<< | >>
Источник: М.М. Стасюлевич. История Средних веков: Крестовые походы (1096-1291 гг.) 2001. 2001

Еще по теме Яков Витрийский ОСАДА ДАМИЕТТЫ КРЕСТОНОСЦАМИ.:

  1. Яков Витрийский СОСТОЯНИЕ ОБЩЕСТВА В ПАЛЕСТИНЕ ПЕРЕД ЗАВОЕВАНИЕМ ИЕРУСАЛИМА САЛАДИНОМ. 1187 г. (около 1220 г.)
  2. Осада Дамиетты 1217-1220 гг.
  3. Государства крестоносцев на Востоке
  4. Государства крестоносцев на Востоке
  5. ГОСУДАРСТВА КРЕСТОНОСЦЕВ
  6. Альберт Ахенский ДВИЖЕНИЕ КРЕСТОНОСЦЕВ ОТ НИКЕИ К АНТИОХИИ.
  7. Крестоносцы на Святой земле
  8. Гиббон ВИЗАНТИЯ ПЕРЕД ЗАВОЕВАНИЕМ ЕЕ КРЕСТОНОСЦАМИ (в 1781 г.)
  9. Осада Рима готами
  10. Вторая осада Рима. 409 г.
  11. A. H. Бадак, И. E. Войнич, H. M. Волчек .. Всемирная история:. Крестоносцы и монголы .1998, 1998
  12. Мишо ОСАДА ДАМАСКА И ОКОНЧАНИЕ ВТОРОГО КРЕСТОВОГО ПОХОДА.
  13. Вильгельм Тирский ОСАДА И ВЗЯТИЕ ИЕРУСАЛИМА.
  14. Никита Хониат ОСАДА И ВЗЯТИЕ КОНСТАНТИНОПОЛЯ ЛАТИНАМИ. 1204 г. (в 1218 г.)
  15. Третья осада и разграбление Рима готами. 410 г.