Специфичность и неспецифичность.

Возвращаясь вновь к проблеме стресса, которая, естественно, не может отражать в полной мере рассматриваемые нами проблемы, отметим, что, обсуждая её, Василюк точно формулирует задачу психологического усвоения понятия «стресс» — сохранением идеи неспецифичности стресса.

Многие психологи, употребляя этот термин, даже не отдают себе отчёт в необходимости психологической интерпретации физиологической неспецифичности — неспецифической адаптации. Чтобы найти психологическое основание этому физиологическому понятию, Василюк, определяя понятие стресса, совмещает в нём идею неспецифичности и экстремальности, связывая их с абсолютным принципом удовольствия, «законом» которого является установка на здесь-и-теперь удовлетворение» (Василюк Ф.Е., 1984, 2003, с.36). Эту вдею можно продумать с точки зрения экстазиса ситуации, плотности, высокого накала события, гипертрофии настоящего и т.д. Следствием этого вполне понятного и оправданного совмещения является возникновение ряда трудностей при попытке очертить концептуальные границы экстремальной психологии — задача, которую мы пытаемся решить. Однако отождествление стресса с экстремальностью, естественно, не позволяет нам отличать стресс как явление обьщенной реактивности индивида от дистресса (явления превышения пределов нормы), а дистресс (превьппение пределов нормы функционирования в обьаденности, повседневности) от сверхдистресса (экстремального стресса, травматического стресса — превышения нормы функционирования в необыденной повседневности[В8] ). Ещё одно ограничение на событийную трактовку экстремальности накладывается концепцией удовлетворения. Травматическое переживание, если следовать Фрейду, возникает «по ту сторону принципа удовольствия», в принципе нирваны. В экстремальности начинает высвечиваться грозный лик опыта небытия — Ничто.

В результате отождествления экстремальности с принципом удовольствия в смысле абсолютного гедонизма возникает вопрос о связи экстремальности с реальностью. Экстремальность в этом смысле возникает из состояния крайней беспомощности, нежизнеспособности того существа, которое действует по этому принципу. Фрейд, рассматривая принцип удовольствия, отмечал, что организация, покорная принципу удовольствия и пренебрегающая реальностью внешнего мира, не могла бы сохраниться в течение даже самого короткого срока и вообще не могла бы возникнуть. (Фрейд 3., 1923).

Отнесение механизма возникновения стресса к принципу удовольствия затрудняет разделение стресса и экстремального стресса, в частности травматического стресса, так как стресс уже трактуется экстремально[В9] . Чтобы преодолеть данное затруднение, обратим внимание, что Селье вкладывал в этот термин значение адаптации или общего адаптационного синдрома. Действительно, собственно говоря, дистресс, связанный с возникновением «экстремальности», возникает только тогда, когда индивид решает адаптивные задачи, например, восстановления гомеостазиса, нарушенного изменившимися условиями, адаптации или выхода на новый уровень — гетеростазис. Нужно также учитывать, что при решении субъектом профессиональных задач может возникнуть аварийная ситуация, в которой нужно задействовать ненормативные формы опыта (Стрелков Ю.К., 2001).

С другой стороны, вряд ли мы можем требовать от концепции стресса, родившейся в физиологии, глубины психологического ухватывания жизни личности, учитывая исходную ограниченность термина. Тем не менее, заключённая в стрессе нормативная адаптивность, содержится также в принципе удовольствия Фрейда, который надо брать в полной мере как регулятивный принцип «удовольствия — неудовольствия», конституирующийся Фрейдом на основе связывания принципа гедонизма с принципом гомеостазиса (Фрейд 3., 1923).

Завершая обсуждение экстремальности и принципа удовольствия, резюмируем его в следующем выводе: несмотря на важность для сохранения в психологическом определении стресса неспецифичности, отождествление стресса с экстремальностью, встроенное в абсолютный принцип гедонизма, ограничивает и сужает сферу экстремальной реальности. Помимо этого, отождествление стресса и экстремальности усложняет дифференциацию повседневного существования в «забвении небытия» и неповседневного существования в сфере открытия небытия.

Логика проводимых сопоставлений ведёт нас к необходимости включения идеи адаптации в понятие стресса не только в контексте принципа реальности, но и уже на уровне принципа удовольствия, взятого в полной мере как регулятивный принцип — как он собственно и трактуется Фрейдом. Однако и этот шаг пока не решает задачу дифференциации ординарного стресса и трансординарного стресса, например, экзаменационного, от посттравматического стресса, чреватого расстройством. Чтобы разграничить поле экстремальности и вьвделить виды экстремальности, обратимся к феномену травмы, с которым связано понятие травматического стресса, не совпадающего со стрессом в распространенном понимании, идущим от Селье.

<< | >>

↑

Источник: Магомед-Эминов М. Ш.. феномен экстремальности. 2008

Еще по теме Специфичность и неспецифичность.: