<<
>>

2.1. Российский конституционализм

В современной конституционно-правовой науке нет какого-либо единого, универсального и логически явного определения конституционализма, чаще всего, авторы (за редким исключением) ограничиваются контекстуальными дефинициями, весьма подробными, в той или иной мере продуктивными описаниями и анализом этого политико-правового явления в отечественной или зарубежной государственной жизни.

В частности, В.Е. Чиркин пишет: «В мире утвердилась доктрина конституционализма, связанная с принятием конституции как особого документа, но отнюдь не сводимая только к этому»[10]. И.А. Кравец подходит к формулировке определения «конституционализма» более основательно, выделяя три основных подхода:

1. «…определяет конституционализм как государственное правление, ограниченное конституцией»;

2. « …учение о конституции, как основном законе государства и общества и их взаимоотношениях»

3. «конституционализм – это политическая система, основанная на конституционных методах правления»[11] (этот вариант дефиниции чаще всего используется в политологии).

Обобщая эти позиции, очевидно, можно выделить три ключевых измерения конституционализма – институционально-нормативный, функциональный и доктринальный, – сквозь призму которых и следует его рассматривать, анализировать разные структуры и проявления.

Правда, в зарубежной правовой традиции имеет место и более широкое понимание конституционализма, представляемого в качестве «совокупности элементов конституционного развития, которая включает: согласие народа, ограниченное правительство, открытое общество, неприкосновенность личности, общественный контроль, разделение властей и другие»[12]. Очевидно, что такого рода подход, по сути своей, ставит «конституционализм» в один синонимический ряд с такими понятиями, как «демократия», «демократическая политическая система», «либерально-демократический режим» и т.п., тем самым (хотя, это и «широкий» подход к содержанию конституционализма) сужая смысловой объем этой категории.

В таком же понятийно-смысловом поле пишет о конституционализме А. Шайо: «Конституционализм – это ограничение государственной власти в интересах общественного спокойствия. Он стремится охладить текущие страсти, не угрожая эффективности управления»[13]. Правда, автор сам считает свое определение «явно нечетким», хотя, и утверждает о его «практическом удобстве». Далее, Шайо отмечает, что «конституционализм, как подчеркивали многие от Монтескье до Токвиля, содержит в себе и функциональные элементы, выходящие за рамки права. Право не может заменить мораль, обычая и здравый смысл»[14], вводя тем самым эту категорию в широкий социокультурологический контекст.

«Все эти элементы мы можем назвать духом народа, духом нации, справедливостью или хорошим обычаем, но без них писанная конституция остается мертвой буквой. Однако было бы ошибочным делать вывод, будто юридическая сторона конституционализма – излишество, будто право не имеет никакого значения там, где активизируется дух эпохи. Дух эпохи нуждается в формальной поддержке, и юридическая форма тем более важна, если «дух эпохи» еще не «созрел», если нет конституционной практики…»[15].

Вообще, конституция в современной интерпретации этого понятия является порождением западного государственно-правового мира эпохи Нового времени, хотя сам термин, безусловно, возник значительно раньше, еще в период Древнего Рима, где его использовали для обозначения одного из видов (наряду с декретами и эдиктами) актов императорской власти.

Важнейшим этапом на пути становления западного конституционализма стало принятие Великой хартии вольностей, ограничившей право королей еще в XIII вв. Возникновение этого документа является важным показателем того, что в Англии прекрасно понимали, что такое свобода личности и свобода общества задолго до Нового времени.: это был образ жизни и стили правового мышления, которые отражались в судебной практике, принципах общего права и, естественно, в первом конституционном документе – Великой хартии вольностей 1215 г.

Собственно, первой писаной конституцией, т.е. отдельным нормативно-правовым актом, являющимся Основным законом государства и занимающим главенствующее положение в системе иных законов и подзаконных актов признают Конституцию США, принятую филадельфийским конвентом в 1787 г. Именно по образцу американской конституции уже в ближайшие годы были приняты Конституция Франции и Польши в 1791 г. С тех пор процесс конституционализма в Западной Европе, Северной и Латинской Америке, странах Азии и Африке уже был необратим: принимаются сотни самых разных конституций, многие из которых по своему содержанию все же ориентируются на сочинения английских, французских, американских просветителей, исповедующих либеральные и демократические идеи.

И уже к середине XX в. под конституционализмом, как правило, понимают организацию национального политико-правового пространства, опирающуюся на конституцию, занимающую в правовой и политической системах особое юридико-учредительное положение, обладающую, вследствие этого, верховенством в системе нормативно-правовых актов, и конституционные методы осуществления публичной власти и управления. В рамках современного конституционализма необходимо выделить и особую правоинтерпретационную практику, интерпретационную правовую политику: содержание всех нормативно-правовые актов толкуется сквозь призму конституционных положений и принципов, что является одним из показателей единства правового пространства конкретного государства.

В историко-правовом плане, конечно, следует обратить внимание на все из указанных выше подходов к пониманию природы конституционализма, что, например, отвечает специфике условий зарождения конституционализма в российском государстве. Причем, несмотря на то, что, по мнению ряда авторов, «конституционализм как политическая система, опирающаяся на конституционные методы правления, в полной мере не был реализован на практике. Возникновение многопартийной системы и принятие Основных законов 1906 г. не сопровождались выработкой конституционных «правил игры» и их признанием политическими партиями, а методы осуществления государственной власти сохраняли авторитарные черты»[16].

Закрепление публичного (или конституционного) правового порядка в стране, с позиций его правокультурного измерения, может вполне осуществляться и в религиозных или нравственных нормах [17]. «Московская монархия имела, разумеется, свою неписаную конституцию, однако эта конституция свое торжественное выражение имела не в хартиях и договорах, не в законах, изданных учредительным собранием… а в том чисто нравственном убеждении, что порядок, устанавливающий характер внешней мощи государства и его распорядителей… установлен свыше, освящен верою отцов и традициями старины» [18].

Это суждение выглядит вполне убедительным даже с современных позиций, т.к. вряд ли кто-нибудь из специалистов в области конституционного права будет отрицать наличие в мире так называемых «неписанных конституций».

«Есть конституции, которые вовсе не рождаются – они просто существуют… Следует подчеркнуть, что конституция не обязательно должна быть увязана с письменной формой – не говоря уже о конституционализме…»[19]. В этом плане совершенно легковесными и поспешными выглядят утверждения некоторых современных исследователей, считающих, что «соборная и вечевая государственность не нуждаются в праве, хотя эта проблема может возникнуть, если в обществе приобретает, возможно, ограниченное влияние либеральный идеал…Реальную возможность и необходимость развитого права несет лишь либеральный идеал»[20].

Вскрывая проблемы отечественной правовой мысли начала ХХ в., следует остановиться и на особенностях российского конституционализма. В пределах отечественного социокультурного пространства, сложившегося отечественного государственно-правового уклада потребность в «писаной» Конституции, т.е стремление к четким формально-правовым основаниям государственности, имела очень слабую укорененность в правовом сознании большинства социальных слоев, и даже те силы, которые объективно подрывали царское самодержавие и способствовали продвижению к иным политическим формам, чаще всего руководствовались не формальными юридическими идеалами (что в полной мере свойственно западному правовому просвещению XVIII-XIX вв.), а материальным идеалом «народного блага»: по сути, им нужна была власть в том же объеме и с теми же способами осуществления, измениться должен был только ее вектор, власть должна была быть «перераспределена» в интересах других политических сил, социальных групп, классов.

Это мнение разделяли и российские монархисты. Так, И.Л. Солоневич писал: «…Народно-Монархическое Движение в «восстановлении монархии» видит не только «восстановление монарха», но и восстановление целой «системы учреждений»…. Той «системы», где Царю принадлежала бы «сила власти», а народу «сила мнения». Это не может быть достигнуто никакими «писаными законами», никакой «конституцией», ибо и писаные законы, и конституции люди соблюдают только до тех пор, пока у них не хватает сил, что бы их не соблюдать» [21].

Таким образом, построение демократической государственности западно-европейского образца в России, а также (отчасти) формирование советской политико-правовой модели, характеризующейся в первую очередь адекватной её принципам и целям правовой системой, всегда, так или иначе, сводилось к вопросу политического «продавливания», лозунга либо увлеченного политико-правового копирования, но, к сожалению, не увязывалось с эволюцией, особой логикой развития национальной юридической традиции и объективными факторами генезиса отечественного государства.

Эволюция российского конституционализма в современном его понимании включает несколько этапов, отличающихся своеобразием правового содержания и спецификой возникновения, развития и функционирования конституционно-правовых институтов:

- монархический конституционализм, формирование которого связано с государственно-правовыми реформами 1905-1906 г. Здесь отдельно следует выделить Манифест 17 октября 1905 г., избирательный закон 11 декабря 1905 г., Основные государственные законы 23 апреля 1906 г. значение созыва Государственных Дум для образования российского конституционно-правового пространства и др.

- советский конституционализм, возникновение и развитие политико-правовых институтов которого берет свое начало с первой писаной в истории отечественной государственности Конституции РСФСР 1918 г., в которой было закреплено полное наименование нового государства – Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика (в самом названии уже получил отражение тип возникшего государства) и которая «была образцом для всех советских республик, возникших до образования СССР»[22] и получает свое дальнейшее развитие в советских конституциях (СССР и РСФСР) 1924/25 гг., 1936/37 гг., 1977/78 гг. Следует отметить, что в советский период используется термин «конституция», по своему значению и смыслу не различающийся с понятием «основной закон». «Правда, в первые годы советской власти этот юридический акт имел составной характер: в него была включена Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа 1918 г. Сложный характер имела и первая Конституция СССР 1924 г.: ее составными частями являлись Декларация об образовании СССР (1922 г.) и Союзный договор (1924 г.). При их соединении им был придан общий заголовок – Конституция (Основной закон) СССР. Пояснение «основной закон» стало включаться в заголовок, начиная с первой советской Конституции 1918 г. Это было сделано с целью разъяснения термина «конституция», не всегда понятного населению России, в большинстве неграмотного»[23].

- современный (или постсоветский) конституционализм, начало которому было положено трагическими во многих отношениях событиями распада СССР и образования Российской Федерации как нового, до этого не имевшего места в отечественном политико-правовом пространстве типа национального государства. В нормативно-институциональном плане, началом современного конституционализма в России стало принятие Конституции РФ 12 декабря 1993 г. Этот основополагающий акт уже не содержит в своем названии такого пояснения, как «основной закон», что, однако вовсе не изменяет его юридического и политического статуса. Причем, словосочетание «основной закон» «первоначально присутствовало и в наименовании проекта Конституции РФ, вынесенного на Конституционное совещание Российской Федерации, но было снято по предложению участника этого Совещания С.М. Шахрая. При этом и автор данного предложения, и поддержавшие его участники Совещания полагали, что понятие «конституция» и «основной закон» тождественны, что соответствует практике конституционализма в наше стране, но иначе толкуется, к примеру, конституционной доктриной и практикой ФРГ»[24].

<< | >>
Источник: А.Ю. Мамычев и др.. Конституционное право. Изд-во «ЮСТИЦИЯ» Москва, 2015. 2015

Еще по теме 2.1. Российский конституционализм:

  1. 2.4. Конституция Российской Федерации и конституционализм
  2. Бондарь H. С.. Российский судебный конституционализм: введение в методологию исследования. 2012, 2012
  3. 2.2. Эволюция российского конституционализма: этапы, особенности, опыт
  4. 2.1. конституционный СУД — ХРАНИТЕЛЬ И МОДЕРНИЗАТОР РОССИЙСКОГО КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМА
  5. ГЛАВА 2. Основы современного российского конституционализма
  6. Виталий Юрьевич Захаров. Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII - 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 1 2017, 2017
  7. Виталий Юрьевич Захаров. Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII - 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 2 2017, 2017
  8. § 3. Правительственный конституционализм в 1-й четверти XIX в. в контексте эволюции российского абсолютизма
  9. Буржуазно-демократический конституционализм
  10. Аристократический или олигархический конституционализм
  11. 1.4. о мЕТОдАХ позЫАЫия СоврЕмЕЫЫого КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМА
  12. 2.4. ОБ ОСНОВНЫХ ХАРАКТЕРИСТИКАХ И ПОНЯТИИ СУДЕБНОГО КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМА
  13. 2.1. истоки и ОСНОВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ СУДЕБНОГО КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМА
  14. Дворянско-просветительский конституционализм.
  15. СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ФАКТОРЫ СУДЕБНОГО КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМА
  16. § 2. Конституционализм и идеология Просвещения