Изучение сознания в период с Нового времени до наших дней

Период с начала Нового времени до наших дней характеризуется пристальным вниманием философов, естествоиспытателей к естест­венным механизмам формирования сознания и к влиянию социальной сферы на сознание человека.

Р. Декарт, вошедший в историю философии как поборник ра­ционализма и связывавший его с социальным положением людей, одновременно много внимания уделял физиологии сознания, лично проводил многочисленные анатомические исследования и открыл реф­лекс. И. П. Павлов назвал его «прародителем рефлекса» (см.: 8, с. 104).

Фр. Бэкон, рассуждая о значении опыта в познании, одновременно вел речь о «духах» формирования сознания. Под «духами» он понимал в основном социальные факторы — «духи рода», «духи рынка», «духи площади», «духи театра», т. e. традиции и обычаи рода, семьи; нормы производства и торговли; общественное мнение, складывающееся в процессе повседневного общения людей друг с другом, и, наконец, влияние духовное, идеологическое.

Т. Гоббс в сочинении «О теле» полностью разделял основную формулу сенсуализма, согласно которой «нет ни одного понятия в че­ловеческом уме, которое не было бы порождено первоначально, цели­ком или частично, в органах ощущения» (35, с. 50). Ho одного этого знания для понимания всех сложностей природной и общественной жизни недостаточно. Необходимо научное знание, под которым он по­нимал мысли, очищенные от искусственных наслоений, доведенные до

четкости дефиниции. Он хорошо понимал связь конкретных понятий

•

о конкретных предметах и универсальных понятий, типа «материя», «время», «пространство», утверждая, что в природе нет таких вещей, что люди синтезировали представления о многочисленных материаль­ных вещах, существующих в действительности, но, поскольку их B жизни нет, то они поместили их в уме, обозначая ими всю совокуп­ность материальных тел. Гоббс в понимании фундаментальных основ мира выступает как материалист. Ho ему принадлежит и честь иссле­дования социальных корней сознания. Ero «Левиафан» — это не толь­ко учение об обществе, но в то же время и о сознании.

Дж. Локк известен как теоретик сенсуализма, т. e. формирования сознания в основном посредством органов чувств. Такого толкования придерживались Д. Юм, Дж. Беркли, Э. Кондильяк. Особенность сен­суализма Локка состоит в том, что он признавал не только чувственное осознание мира, но и интеллектуальное, хотя первенство отдавал ощу­щениям. Этот взгляд он изложил в своем капитальном труде «Опыт исследования человеческого разума». «Ощущение и рассуждение,— писал он здесь, — дают нашему разуму все идеи». Локк полагал, что в основе опыта лежат простые и сложные идеи. Простые идеи входят в состав либо внешнего, либо обращенного внутрь опыта. Внешний опыт состоит из ощущений свойств и восприятий тел, а опыт внутрен­ний, который Локк называет, вслед за Декартом, рефлексией, представ­ляет собой познание души о своей собственной деятельности, полу-

чаемое через самонаблюдение (см.: 61, с.

I Д. Юм уделяет гораздо больше внимания значению ощущений, восприятия, памяти, ассоциациям мыслей, четко разделяет впечатле­ния («восприятия, которые впервые входят в сознание с наибольшей силой») и идеи («слабые образы этих впечатлений в мышлении и рас­суждении») — 127, с. 62-73. Он дает очень ясное толкование памяти, воображению, ассоциациям идей. Юм уже предпринимает попытки проследить, как образуются ассоциации идей: в шаре ум выделяет толь­ко один общий признак всех шароподобных тел — круглость (см.: там же, с. 82). Такие понятия, как «пространство» и «время» он анализиру­ет интуитивно и механистически: пространство и время — бесконеч­ны. Воображение подсказывает исследователю, что если он будет де­лить их на составные части, то до конца он все равно никогда не дой­дет, потому что эти понятия бесконечны (см.: там же, с. 86-87).

Очень интересны его рассуждения о физических возможностях человеческих органов чувств в восприятии предметов: на примере удаляющегося чернильного пятна на бумаге он показывает, что насту­пает момент, когда глаз не в состоянии различить чернильное пятно, его физические возможности восприятия исчерпаны (см.: там же, с. 87). Наши восприятия зависят от скорости нашего ума: быстро вращаемый горящий уголь предстает в виде сплошного огненного круга, не разо­рванного на части: наш ум не в состоянии угнаться за скоростью дви­жения быстро вращаемого угля (см.: там же, 95). Русский физиолог И. М. Сеченов также указывает на познавательную ограниченность органов чувств: близко поставленный к глазу палец кажется длиннее церкви. Ho взрослый человек из опыта знает, что церковь длиннее его самого (см.: 87, с. 67).

Юм не сомневается, что ассоциации идей происходят в мозгу: «Так как ум обладает силой возбуждать всякую идею, какую бы он ни пожелал, то всякий раз, как он направляет жизненные духи в ту об­ласть мозга, в которой помещается данная идея, эти духи вызывают идею, когда они пробегают по надлежащим следам, и возбуждают именно ту клетку, которая принадлежит этой идее...» (127, с. 118-119). Юм более чем на два века опередил всех физиологов мира, предсказав

клетки мозга, следы памяти, связи клеток мозга, в которых запечатле­ны идеи. Такое многостороннее описание деятельности мозга станет возможным только в конце XIX - начале XX вв.

Исследование Д. Юма выгодно отличается от многих других ис­следований выдающихся умов Европы XVII-XVIII вв. в том отноше­нии, что он попытался выйти за рамки умозрительных рассуждений и представить реальную деятельность мозга, ума по восприятию, анали­зу, ассоциированию идей, поступающих в мозг из внешнего мира. Первым такую попытку совершил Р. Декарт и открыл явление рефлек­са. Юм, не обращаясь к физиологическим опытам, руководствуясь только интуицией, обозначил много аспектов в деятельности мозга, ко­торые стали программой экспериментальной деятельности десятков физиологов XLX века, а в XX веке — биофизиков, биохимиков, био­энергетиков и других представителей биологической науки.

Следует обратить внимания на опыты и логику Декарта, Бэкона, Гоббса, Локка, Юма: они заложили основы методологии исследования сознания, указав на рефлекс как раздражительный (в том числе — энергетический) импульс сознания, обратив внимание на значение раз­ницы в скорости движения предметов действительности и скорости восприятия и обработки фактов действительности сознанием. Иссле­дования современных физиологов, биологов, биохимиков, биофизиков, биоэнергетиков, биокибернетиков и других естествоиспьггателей пря­мо продолжают поиски великих предшественников. Их исчисления времени, которое организм человека затрачивает на восприятие и про­хождение его импульсов до различных областей мозга, служат убеди­тельным подтверждением верности интуиции мыслителей Нового времени. Сегодня, в условиях стремительно разрастающейся информа­тизации планеты, эти эмпирические данные приобретают особое зна­чение, так как человек получил в свои руки такие практические инст­рументы, как компьютеры, вычислительные центры, счетно-решающие аппараты, освобождающие человека от рутинного счета и др., — в ты­сячи раз превышающие естественные возможности мозга, позволяю­щие человеку резко ускорять (в десятки и сотни раз) свое продвижение вперед в освоении природы, причиняя ей наименьший вред.

Просветители Европы, особенно французские, сосредоточили свое внимание на роли социального положения людей и его влиянии на процессы формирования и функционирования сознания. Интеллекту­альные способности, убеждает Д. Дидро, сосредоточены в хижинах, но не во дворцах. Их задатки, по его мнению, широко распростра­нены именно в народе. «Число хижин относится к числу дворцов как 10 000:1. Можно держать пари в 10000 против 1, что гений, талант и добродетели выйдут скорее из хижин, чем из дворцов». Однако не все прекрасные задатки, рассеянные в народе, имеют возможность проявиться. Развитию их может способствовать лишь хорошее обще­ственное устройство. Наоборот, общественное неустройство, этот «спут­ник тирании», заглушает прекрасные задатки в массе людей или за­медляет их развитие. «Сколько умерло и сколько других умрет, не показав того, чем они были!» (Цит. по: 120, с. 61-62).

B условиях разлагающегося феодализма французские материали­сты видят главное средство преодоления его пороков в общественном воспитании. «Неравенство умов есть результат известной причи­ны, — и эта причина —разница в воспитании», — говорил Гельвеций.

(33, с. 68).

И. Кант строил свои взгляды на сознание на базе априорных зна­ний. Они не содержат в себе ничего эмпирического. Лишь как понятия чистого разума они могут служить в качестве высших практических принципов, которые он определяет как категорический императив: «Поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна бьиіа стать всеобщим законом природы» (52, с. 261).

Гегель подверг довольно едкой критике теоретические воззрения Канта на сознание. B категорическом императиве Канта, замечает Ге­гель, действительность должна превратиться в то, что должно быть, но что не имеет ни малейших объективных оснований. Кант, подчеркивал Гегель, прославлял «рассудок, который грезы своих абстракций при­нимает за нечто истинное и гордится долженствованием... как будто мир только и ждал его, чтобы узнать каковым он должен быть, но ка­ким он не является» (31, с. 23).

Сам Гегель сделал огромный шаг вперед в познании сознания с позиций объективного идеализма: в мире господствует абсолютный дух, а сам мир является его реальным воплощением. Он придавал ис­ключительно большое значение естественному развитию сознания. Величайшая заслуга Гегеля в сравнении с предыдущими мыслителями состоит в том, что он не смотрел на сознание как на нечто данное в го­товом виде. Сознание он рассматривает в развитии. Абсолютный дух, развившийся в материальный мир и сознание, прошел все ступени ис­торического развития природы и человечества. «И конечный или субъ­ективный дух, — а не только абсолютный, — должен быть постигнут как осуществление идеи» (32, с. 25).