§ 6. От 1917 г. до наших дней[326]

Первые годы после Октябрьского переворота 1917 г. российская криминология продолжала развиваться силами старой профессуры.

В 20–30-е гг. внимание социологически ориентированных исследователей было сосредоточено на изучении экономических, социальных, демографических и иных факторов преступности.

В 1918 г. по инициативе Гернета в ЦСУ был создан Отдел моральной статистики. Появилась возможность систематического изучения статистических рядов преступности и ее видов (наряду со статистикой самоубийств и иных проявлений девиантности).

В учебниках и монографиях по уголовному праву по старой традиции сохраняются криминологические разделы (М. М. Исаев, 1925; А. А. Пионтковский, 1925).

Развивается отечественная пенитенциарная криминология (Гернет, Е. Г. Ширвиндт, А. Я. Эстрин и др.).

Еще одно направление криминологической мысли того времени – клиническое, сосредоточившее внимание на изучении индивидуальных характеристик преступника (В. В. Браиловский, Н. П. Бруханский, С. В. Познышев и др.). Познышев убежден, что основные причины преступности таятся в личности преступника, в значительной степени определяемой наследственностью. Правда, ученый не отрицал и роли социальных факторов: «Преступление всегда имеет два корня: один лежит в личности преступника и сплетается из особенностей его конституции, а другой состоит из внешних для данной личности фактов, своим влиянием толкнувших ее на преступный путь».^[327]

На страницах журнала «Пролетарская революция и право» (1918) проходит дискуссия о причинах преступности в советском государстве.

Большую роль в исследовании преступности сыграли кабинеты по изучению преступника и преступности. Первый такой кабинет открылся в 1918 г. в Петрограде. В Москве в 1925 г. был открыт Государственный институт по изучению преступности и преступника, подчинивший ранее разобщенные кабинеты, ставшие его филиалами. Институтом были выпущены четыре сборника «Проблемы преступности» (1926–1929). Именно в те годы было проведено много прикладных эмпирических исследований с использованием разнообразных методов: опрос, изучение материалов уголовных дел, анализ статистических данных, клинические методы обследования. В результате были созданы криминологические портреты детоубийц (Гернет), конокрадов (И. Гедеонов, Р. Люстерник), хулиганов и поджигателей (Т. Сегалов), насильников (И. Бруханский), убийц корыстных и из мести (И. Станкевич) и др.

Одновременно развивается антропологическое направление. Так, доктор А. П. Штесс на базе созданного им в 1922 г. в Саратове Кабинета криминальной антропологии и судебно-психиатрической экспертизы проводит соответствующие исследования. Позднее это «неоломброзианство» послужило поводом для политических обвинений.

К 20-м гг. относятся значительные криминологические исследования М. И. Гернета, Ф. Ф. Герцензона, В. И. Куфаева, Е. И. Тарновского, А. С. Шляпочникова и др.

Однако к концу 20-х – началу 30-х гг. в СССР складывается ситуация, исключающая возможность дальнейших исследований. Одни ученые были объявлены «ломброзианцами», другие (А. И. Трайнин, М. М. Исаев, А. А. Пионтковский и др.) – «псевдомарксистами». Г. И.

Долгий, мучительный, полный «зигзагов» и ритуалов (обязательная ссылка на Ленина, действующего генерального секретаря ЦК КПСС, решения последнего съезда КПСС или пленума ЦК КПСС) процесс возрождения отечественной криминологии начался лишь в 60-е гг., благодаря хрущевской «оттепели» и развенчанию культа личности Сталина.

Первые шаги – книги А. Б. Сахарова,^[328] А. А. Герцензона,^[329] В. Н. Кудрявцева,^[330] И. И. Карпеца,^[331] Н. Ф. Кузнецовой,^[332] А. М. Яковлева;^[333] открытие Всесоюзного института по изучению причин преступности и разработке мер предупреждения преступлений (1963); начало преподавания курса криминологии в юридических вузах страны (1964).

В 1974 г. выходят «Избранные произведения» М. Н. Гернета, в 1975 г. – сборник материалов Всесоюзного научного семинара по проблемам криминологии «Вопросы изучения преступности и борьбы с нею». В сборнике помещены статьи-доклады, в том числе о классификации причин преступности Н. Ф. Кузнецовой и о проблемах уголовно-статистической информации Г. И. Забрянского.

Нельзя не отметить первое крупномасштабное (на базе двух областей России) эмпирическое криминологическое исследование социальных условий преступности, осуществленное в 70-е гг. под руководством А. Б. Сахарова. Опубликованные программа (с инструментарием) и результаты исследования послужили стимулом к последующим работам.^[334]

С конца 60-х – начала 70-х гг. криминология бурно развивается. В рамках настоящей работы можно лишь наметить некоторые ее направления.

Во-первых, это общетеоретические труды Г. А. Аванесова, Ю. Д. Блувштейна, С. Е. Вицина, В. Б. Волженкина, Я. И. Гилинского, А. И. Долговой, И. И. Карпеца, М. И. Ковалева, В. М. Когана, В. Н. Кудрявцева, Н. Ф. Кузнецовой, Д. А. Ли, В. В. Лунеева, Б. С. Никифорова, В. А. Номоконова, И. С. Ноя, Г. М. Резника, А. Б. Сахарова, Л. И. Спиридонова, Д. А. Шестакова, А. М. Яковлева и др. Важно отметить разделяемый этими авторами социологический взгляд на преступность как социальный феномен, порождаемый обществом. Чрезвычайно важно и другое. Если согласно официальной партийно-советской идеологии причинами преступности в СССР являлись «пережитки капитализма» («родимые пятна» капитализма) и «капиталистическое окружение», то вышеназванные авторы старались по возможности утверждать научные взгляды на причины и условия преступности в «социалистическом обществе» (социальные противоречия, социально-экономическое неравенство, недостатки экономической, социальной, культурной политики). И здесь надо отдать должное тем из криминологов, кто, занимая высокие посты в научной или государственной иерархии, своими прогрессивными публикациями создавал плацдарм для деятельности остальных. Это, прежде всего, академик В. Н. Кудрявцев и генерал милиции профессор И. И. Карпец. Следует также заметить, что среди названных ученых несколько особую позицию занимал И. С. Ной. Не отрицая значения социальных факторов, он настойчиво отстаивал значимость биологических (антропологических) исследований в криминологии и роль биологического факторав генезисе преступного поведения.^[335]

Во-вторых, развитие методологии и методов социологического исследования преступности и ее видов (Г. А. Аванесов, Ю. Д. Блувштейн, С. Е. Вицин, А. В. Добрынин, Н. Я. Заблоцкис, Г. И. Забрянский, Д. А. Ли, С. Г. Ольков и др.).

В-третьих, формирование и развитие относительно самостоятельных направлений^[336] – преступность несовершеннолетних (Г. И. Забрянский, Г. М. Миньковский, С. Л. Сибиряков), насильственная преступность (С. Б. Алимов, Ю. М. Антонян, А. П. Дьяченко, А. Н. Игнатов, Э. Ф. Побегайло), семейная криминология (Д. А. Шестаков), виктимология (Л. В. Франк, П. С. Дагель, В. Е. Квашис, Д. В. Ривман, В. Я. Рыбальская), пенитенциарная криминология (А. С. Михлин, О. В. Старков, Г. Ф. Хохряков), экономическая преступность (Б. В. Волженкин, В. В. Колесников, А. М. Яковлев). В связи с формированием и развитием организованной преступности растет и число ее исследователей (А. И. Гуров, С. В. Дьяков, В. С. Овчинский, A. Л. Репецкая, Е. В. Топильская, Я. И. Гилинский). К началу XXI в. формируется криминология политической преступности (С. В. Дьяков, П. А. Кабанов, В. В. Лунеев, Д. А. Шестаков).

В-четвертых, теория, методология и методы территориальных исследований преступности, «география преступности» (Ю. Е. Аврутин, Ю. Д. Блувштейн, Я. И. Гилинский, А. А. Габиани, Р. Г. Гачечиладзе, А. Лепс, Э. Раска, К. Т. Ростов, Э. Г. Юзиханова и др.). Помимо ряда книг по этой тематике, в серии «Трудов по криминологии» Тартуского государственного университета выходили сборники «Теоретические проблемы изучения территориальных различий в преступности» (1985, 1988, 1989, 1990, 1991).

В-пятых, исследования уголовной политики и превенции преступлений (Н. А. Беляев, Ю. Д. Блувштейн, С. В. Бородин, С. С. Босхолов, П. С. Дагель, А. Э. Жалинский, К. Е. Игошев, Г. М. Миньковский, В. С. Устинов, Я. И. Гилинский и др.)

После длительного перерыва возобновился интерес к исследованию роли психических аномалий в генезисе преступного поведения (Ю. М. Антонян, С. В. Бородин, В. В. Гульдан, Н. А. Исаев).

В 1984 г. за заслуги в создании теоретических основ криминологии Государственная премия СССР была присуждена И. И. Карпецу, B. Н. Кудрявцеву, Н. Ф. Кузнецовой, А. Б. Сахарову, А. М. Яковлеву. А в 1998 г. Государственная премия Российской Федерации присуждена В. В. Лунееву за монографию «Преступность XX века: Мировой криминологический анализ».

Ликвидация советского государства и падение господства КПСС ознаменовались небывалой дотоле возможностью свободно творить в любой области науки, включая криминологию. Впервые за много лет стала открываться уголовная статистика (ежегодники «Преступность и правонарушения», начиная с 1990 г.), появилась возможность исследований и публикаций трудов без оглядки на идеологические и цензурные ограничения, стали реальными контакты с зарубежными коллегами и знакомство с мировой криминологической литературой. Не сразу и не все воспользовались такой возможностью. Но прорыв оказался историческим и, надо надеяться, бесповоротным.

За годы советской власти и в постсоветский период в криминологии сформировался ряд научных школ (грузинская, эстонская, дальневосточная и др.). Будучи ленинградцем-петербуржцем, отмечу лишь ленинградскую/петербургскую криминологическую школу, развивающуюся первоначально в рамках уголовно-правовой науки (М. Д. Шаргородский, Н. А. Беляев, Н. П. Грабовская, Н. С. Лейкина, П. П. Осипов и др.), а затем в качестве самостоятельной дисциплины (В. Н. Бурлаков, Б. В. Волженкин, Я. И. Гилинский, С. Ф. Милюков, В. В. Орехов, Д. В. Ривман, Л. И. Спиридонов, Д. А. Шестаков и др.).

Начиная с 1981 г. на юридическом факультете Ленинградского – Санкт-Петербургского государственного университета регулярно проводятся криминологические семинары, вначале под руководством М. Д. Шаргородского, позднее – Н. С. Лейкиной, затем – Д. А. Шестакова. Они давно приобрели характер межрегиональных и международных.

На базе петербургских учебных и исследовательских учреждений один раз в четыре года проходят Международные Балтийские криминологические семинары (1991, 1995, 1999, 2003, 2007), а криминологи Петербурга – непременные участники этих ежегодных семинаров, традиционно проходящих также в Эстонии, Латвии, Литве. Кроме того, с середины 90-х гг. организуются тематические Международные криминологические конференции (по криминальному насилию, семейной криминологии, девиантологии, проблемам смертной казни и др.).

С 1992 г. семинары стали проходить в рамках Санкт-Петербургского криминологического центра, а с 1999 г. – Санкт-Петербургского криминологического клуба. В 2001 г. в Санкт-Петербурге вышел первый номер первого в России криминологического журнала «Криминология в развитии». Его судьба оказалась непростой, и с 2002 г. выходит его «наследник» – журнал «Криминология: Вчера, сегодня, завтра».

В целом Петербургскую криминологическую школу, по нашему мнению, характеризуют:

• либерально-демократические, прогрессивные инициативы как в годы советской власти (в пределах тогдашних возможностей), так и в постсоветское время;

• ориентация на мировую науку, активное сотрудничество с зарубежными коллегами, участие в международных проектах;

• сочетание теоретической направленности и эмпирических исследований (в начале 70-х гг. – на базе Орловской области, а затем исследование тяжких насильственных преступлений в Ленинграде и Ленинградской области; в 80-е гг. эмпирическое исследование делинквентности среди школьников Ленинграда; регулярные с конца 80-х гг. виктимологические опросы в Санкт-Петербурге, а в 2001 г. также в Волгограде и Боровичах; многолетнее – с 1995 г. – эмпирическое исследование организованной преступности; с середины 90-х гг. – серия эмпирических исследований наркотизма, вовлечения детей и женщин в занятие проституцией; многочисленные опросы в пенитенциарных учреждениях и др.).

Подведем некоторые итоги краткого изложения истории отечественной криминологии после 1917 г.

• Ко времени Октябрьского переворота 1917 г. российской криминологией был накоплен определенный теоретический и эмпирический багаж. Преимущественно было представлено социологическое направление. Многие исследования отечественной криминологии осуществлялись в русле мировой науки.

• Первые годы советской власти продолжалось развитие криминологии, постепенно ограничиваясь изучением личности преступника. Так было легче избегать идеологического прессинга. Однако к началу 30-х гг. стала очевидной невозможность дальнейших исследований, многие криминологи были репрессированы. Наступил «перерыв постепенности» до начала 60-х гг.

• В 60–80-е гг. постепенно реанимировалась криминология как наука и учебная дисциплина. Был накоплен значительный эмпирический материал, формируются и развиваются отдельные направления (подотрасли) криминологических знаний.

• С конца 80-х – начала 90-х гг., благодаря горбачевской «перестройке», впервые за много лет появилась возможность свободно, без оглядки на «партию и правительство», без цензурных ограничений проводить исследования, публиковать их результаты, отстаивать собственную научную позицию.

• Тем не менее годы тоталитаризма, изоляционизма («железного занавеса») и фактического запрета на криминологию сделали свое дело. Мировая криминология развивалась безостановочно, мы же были на многие годы, десятилетия изолированы от нее. Международные научные связи были ничтожны. Любой «контакт» с иностранным коллегой мог оказаться роковым. Иностранная научная литература фактически не поступала в библиотеки. Такое наследие советского государства плюс слабое знание иностранных языков привели к тому, что до сих пор мы не можем в полной мере вписаться в мировую криминологическую науку, хотя многочисленные шаги в этом направлении предпринимались и предпринимаются.

Да удастся нашим ученикам то, что не успели мы!