Юридические препятствия признания денег и ценных бумаг предметом хищения
(В. В. Хилюта)
Еще со временен русских дореволюционных юристов физический признак имущества соотносился исключительно с вещью. Указывалось, что предмет похищения должен быть «вещественным, телесным предметом внешнего мира, занимающим какое-нибудь место в пространстве, и доступным нашим внешним чувствам».
Иначе говоря, предметом могла быть только вещь, т. е. материальный предмет, безразлично в каком состоянии он находился (в твердом, жидком или газообразном)[529]. Физическая вещь - это материя, занимающая место впространстве и доступная нашему пространственному восприятию. В этом контексте к имуществу не могли быть отнесены: а) отвлеченные идеи об имуществе (например, идея о праве собственности); б) имущество как совокупность предметов обладания лица, безотносительно к отдельным вещам, его составляющим (подрыв кредита торговца, понижение на бирже курса цен); в) права по договорам и обязательствам в противоположность вещным правам; г) права личности, имеющие имущественный характер[530].
Физический признак имущества в советское время означал, что предметом хищения может быть лишь предмет материального мира (соответственно не являются предметом хищений различного рода права), т. е. имущество должно было быть вещественным, материальным предметом, очерченным в пространстве, ибо хищение предполагало его захват, изъятие определенного материального предмета, перемещение его в пространстве[531]. Способность перемещения предметов в пространстве предопределяла их особенность, которая заключалась в том, что предметом хищения могли быть вещи и иные пространственно обособленные материальные объекты, обладающие некими натуральными физическими параметрами (числом, количеством, весом, объемом и т. д.). Поэтому предметом хищения (похищения) не мог являться сам человек, присвоение его идей и мыслей, присвоение имени, права личности, в том числе и имущественные.
Позже физический признак имущества стал характеризоваться тем, что предметом хищения могли быть вещи, деньги, ценные бумаги и иные предметы материального мира, не лишенные своей вещной субстанции. С этих позиций можно заключить, что имущество должно быть осязаемым, иметь определенное объемное выражение и восприниматься наглядно - зрительно или с помощью тактильной чувствительности. Соответственно, не являются предметом хищения интеллектуальная собственность, информация, различные виды энергии, лишенные вещной формы[532].Человек как физическое лицо также не может быть предметом хищения и иных преступлений против собственности, его похищение, а также иное незаконное завладение следует квалифицировать по иным статьям УК.
Таким образом, отличительным «физическим» признаком имущества является вещь. В современном гражданском праве вещами признаются материальные предметы, часть внешнего по отношению к человеку окружающего мира. Ими являются как предметы материальной и духовной культуры, т. е. продукты человеческого труда, так и предметы, созданные самой природой и используемые людьми в своей жизнедеятельности - земля, полезные ископаемые, растения и т. д. Важнейший признак вещей, благодаря которому они и становятся объектами гражданских прав, заключается в их способности удовлетворять те или иные потребности людей.
Предметы, не обладающие полезными качествами либо полезные свойства которых еще не открыты людьми, а также предметы, недоступные людям на определенном этапе развития человеческой цивилизации (например, космические тела), объектами гражданско-правовых отношений не выступают. Таким образом, статус вещей приобретают лишь материальные ценности, т. е. материальные блага, полезные свойства которых осознаны и освоены людьми.Исходя из сказанного, выделяют ряд признаков вещи, имеющих правовое значение:
а) материальность вещи (вещь - это физическая субстанция, нечто материальное, лежащее вне человека, являющееся предметом внешнего материального мира и имеющее независимое от человека существование);
б) телесность вещи (объекты внешнего мира заключены в определенные границы, являются индивидуализированными телесными предметами, способны иметь внешнюю оболочку, определенную форму и пространственные границы, являются осязаемыми предметами[533] [534]); в) доступность обладанию или дискретность вещи (вещами может быть признано только то, что доступно господству определенного лица; соответственно, предметы, которые недоступны или недостижимы интеллектуально или физически и человеком не контролируемы, вещами являться не могут); г) способность вещи удовлетворять те или иные потребности людей (вещь должна быть полезной, ценной, представлять некое благо; предметы, не обладающие полезными качествами, объектами гражданско-правовых отношений быть не могут)". Таким образом, право использует достаточно оригинальный подход к определению вещной принадлежности, исходя не только из имманентных свойств предмета, а руководствуясь и прагматическими соображениями[535]. Тем не менее в сегодняшней уголовно-правовой литературе все чаще стал обсуждаться вопрос о том, что объекты права собственности в условиях современного информационного общества не обязательно должны иметь материальную природу, потому как отношениям собственности в юридическом и экономическом смысле подвержены и нематериальные блага. Например, А. В. Шульга полагает, что «имущество - это вещи, имеющие подчас не только материальную, но и духовную ценность. Вещи и иные предметы материального мира способны удовлетворять различные потребности человека». Значит, по мнению вышеуказанного автора, и сама вещь может представлять как материальную, так и духовную ценность[536]. Отсюда и делается вывод о том, что предмет преступлений против собственности сегодня утрачивает сугубо материальные свойства[537]. Еще ранее эту же мысль применительно к имущественным преступлениям высказывал А. Г. Безверхов, отмечая, что «предметом исследуемых преступлений в рыночном хозяйстве выступают чужие вещи, собственные вещи (неосновательно сбереженные виновным деньги и иные материальные ценности путем незаконного уклонения от их должной передачи), движимые и недвижимые, а равно иное имущество вообще безотносительно к конкретной вещи (невещественные блага): имущественные права и иные выгоды имущественного характера»[538]. Этот тезис данный ученый выводил из сути рыночных отношений, которые характеризуются многообразием форм собственности и, соответственно, интенсивным экономическим кругооборотом всевозможных имущественных благ как вещественного, так и невещественного характера[539]. Соглашаясь с подобным заключением, лишь подчеркнем, что эта ситуация характерна для предмета имущественных преступлений в целом, но не для хищений в классической трактовке этого понятия. Нам все же представляется, что подобные выводы (о расширении предмета хищения) преждевременны и время таких умозаключений в ранге практического преломления еще не настало. Дело в том, что по поводу вещей могут возникать различные правоотношения: как вещные, так и обязательственные, что в конечном итоге определяет «статику» и «динамику» объекта, а также защиту прав на него. Качество материальности вещи обусловливает наличие или отсутствие физической (пространственной) обособленности. Между тем право придает значение не материальности как таковой, а характеру физического обособления, заменяемого при невозможности указанного обособления необходимыми регистрационными (учетными) процедурами. Если явление отвечает признакам материальности и физической обособленности, то оно является объектом вещных прав, при отсутствии указанных признаков - объектом других имущественных прав - обязательственных, корпоративных или интеллектуальных (исключительных)[540]. Объектами вещных прав (правоотношений) являются материальные, физически обособленные вещи, представляющие собой известное целостное единство, обладающие признаком индивидуальной определенности на момент установления вещного права. Объектами вещных прав не могут быть обязательственные и другие гражданские права, в том числе находящиеся в составе имущественного комплекса. В связи с этим невозможно существование вещного права на другое имущественное гражданское право. По этой причине мы не можем разделить позицию, что посягательство на иные права (кроме вещных) должно расцениваться по правилам учения о хищении чужого имущества. Итак, объектом вещного права может выступать только материальная, физически обособленная вещь. Права в данном случае рассматриваться в качестве объекта не могут. Если уголовное право будет регулировать данные отношения исключительно по своей прихоти, то такой правовой режим будет представлять собой некую безжизненную конструкцию, лишенную фактического содержания. Принудительное расширение вещно-правового режима и распространение его на имущественные права («бестелесные вещи») невозможно в силу различий их естественных свойств. Невозможно установление вещного права на другое (обязательственное) право в силу того обстоятельства, что право как мера возможного поведения субъекта не может быть объектом чьего-либо обладания. Субъективные имущественные права могут быть объектом гражданского оборота, однако это отнюдь не означает, что они являются объектом вещных прав. При такой постановке вопроса необходимо разделить преступные посягательства на вещи как таковые и на иные объекты гражданских прав. Механически переносить конструкции, свойственные обязательственным отношениям, на отношения права собственности недопустимо. Отсюда неверным нам видится вывод о чрезмерном расширения предмета хищения, в том числе и за счет нивелирования физического признака имущества. Таким образом, объектом вещного права и соответственно предметом хищения может быть только самостоятельная вещь, обладающая индивидуально-определенными признаками, обусловливающими установление вещно-правового режима. Составная часть единой неделимой вещи вполне может быть объектом обязательственных отношений, но она никак не должна становиться объектом вещных прав. Противоправное посягательство на такого рода объекты следует расценивать по иным правилам, нежели по тем, которые устанавливают уголовную ответственность за хищения. Специфика денег как объекта гражданских прав заключается в том, что государство придает деньгам законность платежного средства (устанавливает некую ценность), что позволяет тому или иному субъекту легитимно совершить платеж в конкретных правоотношениях. Поскольку по происхождению деньги можно рассматривать как товар особого рода, возникший из обмена в процессе исторического развития, то это обстоятельство можно рассматривать как предопределившее и существование в них вещного элемента. В силу обычая подобное отношение к деньгам сохранилось до наших дней. Однако если ранее определенной ценностью обладала сама вещная форма денег (например, золотые монеты, шкурки куницы или белки), то в настоящее время ценовая (стоимостная) связь правовых возможностей обладателя денег и стоимости самих денежных знаков утрачена, стоимость денег определяется исключительно номиналом[541]. Обычно под деньгами понимают металлические и бумажные знаки, являющиеся мерой стоимости при купле-продаже, средством платежа и предметом накопления (т. е. сокровища). Следовательно, деньги - это средство платежа, служащее определением меры стоимости товаров, находящихся в экономическом обороте, и выраженное в денежной единице государства или иного публично-правового образования. В этом отношении, деньги, безусловно, входят в состав имущества, но не как разновидности вещей, а как вполне самостоятельные объекты гражданских прав, имеющие собственную юридическую природу. Поэтому наличие вещной составляющей денег (купюры, монеты) сегодня позволяет законодателю лишь распространить вещный режим на деньги в наличной форме, хотя в гражданском обороте деньги определяются и оцениваются только числом денежных единиц[542] [543]. Таким образом, поскольку деньги являются самостоятельным объектом гражданских прав, то на праве собственности могут находиться лишь вещи, выражающие деньги, - денежные знаки (монеты, купюры). Итак, деньги как предмет преступного посягательства всегда были, а в сложившихся экономических условиях стали наиболее привлекательны для преступного мира, так как в любой момент они могут использоваться как для накопления, так и для последующего вложения в преступный оборот или же для приобретения материальных благ и ценностей. Как правило, предметом хищения выступают деньги, находящиеся в обращении и являющиеся законным средством платежа. В некоторых случаях это могут быть и деньги, изъятые из обращения, но подлежащие обмену на находящиеся в обращении в банковской или иной кредитно-финансовой системе. Стоимость подобных денег оценивается по той сумме, на которую они официально могли быть обмененьґ. Однако сказанное в полной мере можно отнести и к безналичным деньгам, получающим широкое распространение в сегодняшней хозяйственной деятельности. Правовая природа безналичных денег не может не оказывать самого непосредственного влияния на многие теоретические конструкции, которые используются юридической наукой при анализе правового регулирования безналичных расчетов. Безналичные расчеты - это расчеты, в которых отсутствуют наличные деньги, т.е. при которых происходит списание средств по счетам без участия реальных денег. Практически все безналичные расчеты предполагают наличие распоряжения (воли) владельца счета о перечислении денежной суммы на счет другого субъекта, поэтому осуществление безналичных расчетов возможно только при наличии счета, с которого будут списаны деньги. Любые безналичные расчеты оформляются специальными документами и представляют собой специальный вид операций. При осуществлении безналичных расчетов происходит списание сумм со счета на счет, однако списываются не наличные (материально определенные деньги), а специальные денежные знаки, т. е. безналичные деньги, в результате чего оборот материальных денег отсутствует, что упрощает процедуру расчетов на значительном расстоянии или в крупных размерах[544]. Зачастую в судебно-следственной практике встает вопрос о том, как квалифицировать действия лиц, посягающих на безналичные денежные средства. В частности, следует ли считать преступление оконченным, если на основании подложного платежного документа денежные средства зачислены на расчетный счет конкретного лица, но оно еще не распорядилось поступившими на его счет денежными средствами. Более того, необходимо ответить и на другой вопрос: безналичные деньги - это предмет хищения (посягательство на материальную вещь) или преступлений против собственности? Приведем пример, который в теории уголовного права уже, пожалуй, стал хрестоматийным. Руководитель фирмы «Юла» Иванов заключил договор с фирмой «Эверест» о поставке сахара. При этом Иванов не собирался выполнять обязательства по договору и передавать фирме «Эверест» сахар, а намеревался завладеть авансовым платежом (так называемой предоплатой), который ему должна была передать фирма «Эверест». Получив на банковский счет возглавляемой им фирмы указанные средства, Иванов в течение нескольких рабочих дней размышлял, как использовать эти деньги. Решившись, наконец «обналичить» их, он был задержан милицией, установившей, что никакого сахара у данной фирмы нет, не было и не будет, а аванс ее глава, весьма вероятно, собирается похитить. Следователь долго сомневался, похищены безналичные деньги (ведь они еще не были обращены в наличные) или в данной ситуации можно усмотреть лишь покушение на совершение преступления[545] [546]. Надо сказать, что на практике эта проблема решалась и решается неоднозначно (в особенности в разных странах). Но перед тем как дать ответ на поставленный вопрос, в первую очередь необходимо разрешить дилемму безналичных денег и обосновать их правовой режим. На сегодняшний день в теории права существуют две (или три) точки зрения по этому поводу. Одни ученые признают за безналичными деньгами обязательственное начало, другие наоборот, считают, что безналичные денежные средства имеют больше вещно-правовой характер. Первая точка зрения базируется на том, что особенностью денежных средств на банковском счете как самостоятельного объекта гражданского права является их двойственная природа, определяемая тем, что указанный вид имущества, с одной стороны, является обязательственным правом владельца счета в отношении банка, а с другой стороны, в отношении третьих лиц может выступать как средство платежа и, следовательно, выполняет роль денег (Л. А. Новоселова, В. А. Белов)". Иначе говоря, безналичные денежные средства являются не вещами, а правами требования. Их не следует отождествлять с вещами, ибо на них распространяется гражданско-правовой режим объектов обязательственных, а не вещных прав. В данном случае денежные средства клиентов поступают в полное распоряжение банка, сливаются с общей массой его имущества. Взамен их владелец приобретает право требования к банку относительно перечисления денежных средств и совершения других банковских операций. Отсюда безналичные деньги называют не платежным средством, а законным средством расчетов[547]. Соответственно в этом же ключе криминалистами решался и решается вопрос о моменте окончания хищения при посягательстве на безналичные денежные средства. Дело в том, что в теории уголов- ного права традиционно считалось, что предметом хищения могут являться только товарно-материальные ценности, обладающие экономическим свойством стоимости, а также деньги как всеобщий эквивалент стоимости, как особый товар, выражающий цену любых других видов имущества. В силу этого хищения относятся к так называемым предметным преступлениям. Поэтому корыстное завладение ценностями, лишенными этих признаков (например, электрической и тепловой энергией, информацией и т. д.), не может образовывать состав хищения чужого имущества в силу отсутствия материального предмета посягательства[548]. При определенных условиях преступное завладение чужими денежными средствами, находящимися на банковских счетах, судебная практика предлагала рассматривать либо как причинение имущественного ущерба без признаков хищения, либо же как приобретение права на чужое имущество путем обмана. Кстати, последнее утверждение было превалирующим; например, такого рода рекомендации содержались в совместном письме (методических рекомендациях) Генеральной Прокуратуры Российской Федерации и МВД Российской Федерации от 7 июля 1993 г. № 15-18-93 «О некоторых вопросах уголовно-правовой оценки хищений с использованием поддельных кредитовых авизо»[549]. В данном случае правоприменитель рассматривал завладение безналичными средствами как неправомерное завладение имущественными правами обязательственного характера и преступление предлагал признавать оконченным с момента поступления денег на счет, так как виновный в этом случае имеет реальную возможность распоряжаться похищенным (П. С. Яни, А. Г. Безверхов, В. В. Век- ленко, Б. В. Волженкин)[550]. Однако с течением времени судебноследственная практика по данному вопросу изменилась в сторону того, что хищение безналичных средств, в принципе, нельзя рассматривать как приобретение виновным обязательственного права (права требования). Право требования не является предметом хищения, поскольку при совершении преступления виновный не приобретает какого-либо нового или дополнительного права, так как неправомерно перечисленные на счет безналичные денежные средства лишь увеличивают количественное выражение уже имеющегося у него обязательственного права[551]. Сторонники второй точки зрения полагают, что закон распространяет на безналичные деньги правовой режим наличных денег и считает их вещами, безналичные деньги могут быть объектом права собственности в силу юридической фикции, существующей в законодательстве (О. М. Олейник, Л. Г. Ефимова)[552]. При внесении наличных денег в банк и помещении их на счет клиента происходит не переход права собственности на денежные знаки от вкладчика к банку, а изменение формы денег с наличной на безналичную. Таким образом, сторонники данной концепции относят «наличные» и «безналичные» деньги к вещам, распространяют на них правовой режим денег. Кроме того, с точки зрения данной позиции банк может только владеть и пользоваться деньгами, но не распоряжаться ими. У банка есть два правомочия - владения и пользования, но нет третьего правомочия - распоряжения. Собственно говоря, данная мысль и легла в основу п. 12 постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате», где сказано, что «как мошенничество квалифицируется безвозмездное обращение лицом в свою пользу или в пользу других лиц денежных средств, находящихся на счетах в банках, совершенное с корыстной целью путем обмана или злоупотребления доверием (например, путем представления в банк поддельных платежных поручений, заключения кредитного договора под условием возврата кредита, которое лицо не намерено выполнять)»[553]. Такое хищение предписывается признавать оконченным с момента зачисления денежных средств на счет лица, которое путем обмана или злоупотребления доверием изъяло денежные средства со счета их владельца, либо на счета других лиц, на которые похищенные средства поступили в результате преступных действий виновного. Таким образом, в настоящее время судебная практика квалифицирует завладение безналичными денежными средствами именно как хищение имущества (Н. А. Лопашенко, В. И. Плохова, А. В. Шульта, Е. А. Мазуренко, А. В. Данилов, А. В. Хабаров и др.)[554], а не как приобретение права на него[555]. Отчасти данная рекомендация была вызвана и тем, что используемая формулировка (указание в законе на завладение (приобретение) правом на имущество) не совсем была сопоставима с имущественными правами (если понимать безналичные денежные средства как имущественное право). Право на имущество не есть имущественное право в гражданско-правовом понимании. Поэтому если право на имущество понимать в качестве любого имущественного права, то для этого следовало изменить уголовный закон. В качестве примера можно было бы привести ситуацию, когда речь шла не о мошенничестве (где такой объективный признак преступления, как приобретение права на имущество, в диспозиции уголовно-правовой нормы присутствует), а о присвоении или растрате (в этом составе приобретение права на имущество не указано в качестве предмета хищения). Так, в ст. 211 УК Беларуси ничего не говорится о приобретении права на имущество, а речь идет только о хищении (предметом преступления, предусмотренного ст. 211 УК Беларуси, является только имущество как материальная субстанция). Следовательно, если при мошенничестве подобные действия (поступление безналичных денежных средств на счет получателя) необходимо было расценивать как оконченное преступление, то при присвоении либо растрате - как покушение на совершение преступления[556] [557]. Получалась парадоксальная ситуация: в тождественных случаях одни и те же действия при определенных условиях мы должны были расценивать как оконченный состав преступления, а в других как покушение на совершение преступления. И все сводилось только к тому, является ли предметом диспозиции уголовно-правовой нормы право на имущество, хотя на самом деле не это понятие являлось решающим при определении покушения или оконченного состава преступления при посягательстве на безналичные денежные средства. Как видно, выход из сложившейся ситуации найти было непросто. И в очередной раз проблема сводилась к пониманию «имущества» в уголовном и гражданском праве". В этом отношении за основу была принята позиция Европейского суда по правам человека и Конституционного суда Российской Федерации, в соответствии с которой к имуществу лица относятся и права требования с распространением на них режима собственности (безналичные денежные средства являются имуществом). Исходя из этого, сегодня и делается вывод о том, что денежные средства в безналичной форме есть объект права собственности (вещного права или же вещно-обязательственного), и хищение безналичных денег представляет собой не приобретение права на имущество, а хищение чужого имущества. Есть, правда, и мнение о том, что безналичные денежные средства являются объектом права собственности банка (клиент договора банковского счета не имеет права собственности на предмет данного договора, поскольку это право приобретает банк). В данном случае вывод делается совсем иной, нежели в рассмотренных выше позициях, т. е. если клиент договора банковского счета не имеет права собственности на переданные денежные средства и утрачивает это право при зачислении наличных средств на счет, то права клиента на эти денежные средства носят обязательственный характер и учитываются в виде остатков по счету. Но это право собственности приобретает банк, и соответственно происходит мошенническое посягательство на вещные отношения собственности. В таком случае преступление считается оконченным с момента перечисления средств со счета, выдачи их «на руки», выполнения иных поручений клиента и т. д.[558]. Иначе говоря, до момента выполнения банком требования виновного хищение нельзя считать оконченным (денежные средства находятся в собственности банка, и на этом основании у виновного отсутствует реальная возможность распоряжаться денежными средствами по своему усмотрению или пользоваться ими как своими собственными). Таким образом, момент, когда безналичные денежные средства зачисляются на счет виновного лица, после чего оно получает возможность ими воспользоваться, предлагается расценивать как приготовление к совершению преступления, а если виновный передает своему банку поручение на дальнейший перевод поступивших денежных средств или их снятие наличными, то имеет место покушение на преступление[559]. Обосновывается данная точка зрения и теми соображениями, что деньги, перечисленные на другой счет, подконтрольный виновному, либо перечисленные в счет оплаты товара, не выходят из- под контроля платежной системы благодаря такой ее характеристике, как «отслеживаемость», и в любой момент при обнаружении факта нарушения будут изъяты и возвращены, а в случае если товар уже отпущен и еще не получен (не вышел за пределы сферы контроля), то и он будет отозван и не достанется преступнику. Поэтому, по мнению А. В. Макаревича, факт успешного денежного перевода либо платежа от имени правомерного владельца означает только завершение такого этапа хищения, как изъятие[560]. С этой точки зрения предлагается хищение признавать оконченным только после появления у преступника возможности распорядиться имуществом по своему усмотрению: при обстоятельствах, когда, по его мнению, ему для реализации собственной воли, господства над предметом хищения не потребуется дополнительных значительных средств и усилий, необходимых для преодоления препятствий (мер защиты), устанавливаемых платежными системами. Иначе говоря - при получении виновным материальных (овеществленных) результатов противоправной деятельности - наличных денег (либо иного имущества), на которые в процессе реализации преступного умысла обмениваются безналичные деньги, являвшиеся изначальной предметной предпосылкой хищения. Однако, на наш взгляд, такая концепция признания момента окончания хищения ошибочна, ибо если на счет виновного зачислены денежные средства, то он уже имеет реальную возможность пользоваться и распорядиться похищенным (обналичить, перевести на иной счет, расплатиться по долгам и т. п.). Обналичивание денег - это один из вариантов распоряжения ранее похищенного имущества. Ждать, пока это лицо переведет безналичные деньги в наличные, - утопия для правоохранительной системы. Более того, хищение следует признавать оконченным с момента завладения данными безналичными денежными средствами, т. е. их зачисления на счет, когда происходит установление на стороне виновного фактического владения имуществом безотносительно возможности пользоваться и распоряжаться похищенным. Итак, при рассмотрении вышеуказанных концепций, пожалуй, согласимся с тем, что безналичные средства, наряду с деньгами, являются предметом преступлений против собственности. Согласно гражданскому законодательству платежи на территории Республики Беларусь осуществляются путем наличных и безналичных расчетов. Поэтому можно заключить, что деньги всегда остаются деньгами, а безналичность - это форма их существования. С другой стороны, нельзя не видеть дуализм природы безналичных денег - воплощение вещного и обязательственного права (с одной стороны, требования кредитора к должнику, а с другой - это требование должника отрывается от породившего его договора, и образовавшееся имущество является для банка привлеченным капиталом). Здесь также можно провести аналогию с ценными бумагами, когда последние представляет собой имущественное право (именно это является основой понимания ценной бумаги), выраженное в форме документа, удостоверяющего наличие этого имущественного права - вещь. Но ведь если преступник завладевает ценной бумагой, например, на предъявителя, то и теория, и практика расценивают такие действия как оконченное хищение, поскольку лицо имело реальную возможность распоряжаться ею (ценной бумагой)[561], но если посягательство осуществляется на иные разновидности ценных бумаг (именные, ордерные), то квалификация также меняется: имеет место только приготовление или покушение на совершение хищения. Точно так же, если на счет виновного (или иного подставного) лица зачислены безналичные денежные средства, то у него появляется реальное право пользоваться этими средствами (например, лицо может обналичить их, перечислить на счет другого лица и т. д.) по своему усмотрению. Следовательно, в такой ситуации преступник как бы приобретает имущественное право (т. е. права на сами деньги). Ведь сегодня кража денег считается оконченной не когда вор их истратил, а когда получил реальную возможность это сделать. Подход к обозначенной нами проблеме должен быть единым и в таких ситуациях, когда лицо обманным образом получает кредитные средства (зачисление их на счет) путем использования манипуляций с данными банка, когда безналичные средства зачисляются на карточный счет преступника и т. д. Иначе говоря, в качестве одного из признаков расчетных (безналичных) правоотношений можно выделить тот, согласно которому расчеты являются реализацией имущественных прав, и безналичные деньги принимают форму имущественных прав. Безналичные денежные средства (деньги, находящиеся на счетах и во вкладах) представляют собой право требования к банку о выдаче данных средств в виде наличных денежных знаков либо перевода их на иной счет, т. е. безналичные денежные средства являются имущественным правом[562]. Но право требования не может являться предметом хищения, так как при совершении преступления виновный не приобретает какого-либо нового или дополнительного права, поскольку неправомерно перечисленные на счет безналичные денежные средства лишь увеличивают количественное выражение уже имеющегося обязательственного права. В случае же, когда мы к имуществу отнесем и права требования с распространением на них режима собственности, придется признать возможным использование вещноправовых способов защиты и восстановления прав, носящих обязательственный характер, что с точки зрения цивилистической догмы и юридической техники вряд ЛИ ВОЗМОЖНО[563]. Однако в правильном ли направлении в настоящее время сориентировал высший судебный орган Российской Федерации правоприменительную практику (в отношении понимания безналичных денег как вещи)? Верховный суд Российской Федерации, по сути, пытается революционным путем в понятие имущества включить имущественные права (а он уже это сделал) и вследствие этого считать возможным факт их похищения. То есть правоприменитель не стал дожидаться разрешения данной ситуации законодателем, а взял это бремя на себя. Отнесение гражданским законодательством денег к вещам вроде как не противоречит признанию права собственности на безналичные деньги, поскольку с точки зрения законодателя и практики возможно существование других объектов права собственности, не имеющих материальной формы. В этом аспекте можно было бы согласиться с тем, что с точки зрения цивилистики совершенно безразличны физические характеристики денег (бумажные, электронные или металлические), так как содержание права собственности (объем правомочий собственника) не зависит от физических характеристик вещи[564]. Объектом гражданского правоотношения являются деньги как явление объективной действительности, вне зависимости от формы их существования (наличной, безналичной). Однако безналичные деньги не могут быть объектом права собственности, они не являются вещью, тогда как только вещь как телесный предмет может быть объектом права собственности. Тем не менее надо ли в уголовном праве слепо следовать конструкциям (причем не всегда единственным), применяемым в гражданском законодательстве? Уголовный закон здесь должен иметь свою специфику. Ведь если, например, гражданин по договору на определенный срок передает другому лицу в пользование свое жилое помещение, а кто-то посторонний подделает документ и предъявит его с той целью, чтобы это жилое помещение перешло в его собственность, то рассматривать факт подделки (или хищения) сугубо как завладение имуществом (хотя его еще надо получить) и приравнять фальсификацию документа с целью получения права на жилье к хищению имущества равнозначной стоимости не совсем логично и выглядит по степени опасности не идентично. Теперь же получается, что указание в статье о мошенничестве на такой признак, как «приобретение права на имущество», применительно к безналичным деньгам вовсе и не нужно. Безналичные денежные средства являются особым видом предмета преступлений против собственности, т. к. не относятся к вещам материального мира, представляя собой записи на счетах в банковских и кредитных учреждениях. В то же время запись на банковском счете - это не только комплекс прав (требований) клиента к банку, объем которых равен сумме денежных средств на счете и в соответствии с которым определяется количественная сторона такого объекта, как деньги, но и признание за клиентом права на деньги (правовые возможности) в отношениях с другими лицами. Поэтому в данной ситуации мы согласимся с теми цивилистами, которые рассматривают остаток на счете как бухгалтерское отражение задолженности перед клиентом кредитной организации, который является активом клиента в виде права требования о выплате указанной суммы или ее перечислении. Такой подход используется и в зарубежном законодательстве. Например, в английском уголовном праве согласно §4(1) Акта о краже собственность включает в себя деньги и любую другую собственность движимую или недвижимую, включая право требования и выраженное в правах имущество. Право требования является личным правом на собственность, которое может быть осуществлено через иск, а не через владение. Включение этого права в определение собственности означает, что лицо, которое бесчестно присваивает право собственности на право требования, такое как долг, авторское право или торговую марку, с намерением навсегда лишить владельца этой собственности, виновно в theft. Банковский счет также является правом требования, поскольку это долг банка клиенту. Поэтому если бухгалтер бесчестно выписывает неразрешенный чек на банковский счет его нанимателя, то он виновен в краже права требования (суммы, находящейся на балансе в банке), принадлежащего его нанимателю[565] [566]. Признавая безналичные деньги предметом преступлений против собственности", следует вместе с тем высказать свое несогласие с позицией отнесения безналичных денег и бездокументарных ценных бумаг к предмету хищения. Ведь в настоящее время такой шаг правоприменителя свидетельствует о точечном отнесении того или иного предмета к понятию имущества, используемого в уголовном праве, как признака хищения, но отнюдь не свидетельствует о целостной концепции признания имущественных прав предметом хищения. А если следовать дальше этой логике и признавать имущественные права предметом хищения (а в принципе, иного выхода сегодня у правоприменителя нет), то круг объектов, которые могут выступать предметом преступного посягательства, значительно расширится. Почему же тогда в такой ситуации не рассматривать как хищение противоправное завладение (изъятие, обособление) информацией, интеллектуальной собственностью, энергией, газом и т. д. Раз материальный (вещественный) признак больше не является существенным элементом хищения имущества, то почему бы и нет. Кто тогда сможет объяснить: по какому критерию считать незаконное завладение информацией хищением, а коммерческой тайной - предметом ст. 254 УК Беларуси? По нашему мнению, законодателю необходимо оставить саму конструкцию хищения такой, какой она была в советское время, предварительно выделив самостоятельные уголовно-правовые нормы об ответственности за посягательства на имущественные блага и интересы. Одной из таких статей и могла бы являться норма о противоправном приобретении имущественных прав собственника или иного законного владельца. Главное для нас в вопросе отнесения безналичных денег к предмету хищения заключается в том, что безналичные денежные средства лишены материальной оболочки, вещной основы и представляют собой имущественное право обязательственного характера (право требования к банку выплатить определенную денежную сумму или перечислить ее). Таким образом, в цивильном законодательстве безналичные денежные средства отнесены к категории иного имущества, которое включает в себя широкий спектр имущественных прав. Имущественные же права не могут являться предметом хищения, их нельзя похитить (в смысле завладеть), но можно противоправным образом приобрести. В этом контексте необходимо сказать несколько слов о хищении электронных денежных средств. Электронные денежные средства (известные также под названием «электронные деньги») в настоящее время стали одним из наиболее широко применяемых и характеризующихся быстрым ростом инновационных способов расчетов. В самом общем виде они представляют собой денежную стоимость, записанную в виде информации на электронный носитель. Согласно ст. 274 Банковского кодекса Республики Беларусь электронные деньги - это хранящиеся в электронном виде единицы стоимости, выпущенные в обращение в обмен на наличные или безналичные денежные средства и принимаемые в качестве средства платежа при осуществлении расчетов как с лицом, выпустившим в обращение данные единицы стоимости, так и с иными юридическими и физическими лицами, а также выражающие сумму обязательства этого лица по возврату денежных средств любому юридическому или физическому лицу при предъявлении данных единиц стоимости[567] [568]. Операции с электронными деньгами на территории Республики Беларусь регулируются Правилами осуществления операций с электронными деньгами, утвержденными Постановлением Правления Национального банка Республики Беларусь от 26 ноября 2003 г. №201, которые во многом основаны на положениях Директивы Европейского парламента и Совета от 18 сентября 2000 г. № 2000/46/ЕС. Национальное определение электронных денег отражает, по сути, три составляющих этого понятия - техническую, экономическую и юридическую. С технической точки зрения электронные деньги хранятся в электронном виде, на программно-техническом устройстве (т. е. недоступны непосредственному физическому восприятию); с экономической точки зрения электронные деньги- это мера стоимости и средство платежа; с юридической точки зрения - это обязательство банка-эмитента, которому корреспондирует право требования владельца электронных денег об их погашении (обмене их на наличные или безналичные деньги)". В юридической литературе по поводу возможности хищения электронных денег (а суждений не так и много) отмечается, что в эпоху финансово-экономических перемен реальная действительность свидетельствует о том, что собственность выходит за рамки традиционных вещных отношений и перемещается в иные имущественные отношения, в нематериальные сферы (финансовый капитал, акции, бездокументарные ценные бумаги), в высокотехнологичные сферы, связанные с использованием Интернета (интернет-имущество, интернет-деньги, интернет-сайты, программное обеспечение), электронных технологий (электронная коммерция), имущественных прав, информации и др. Поэтому электронные деньги следует признавать предметом хищения, так как при противоправном завладении такими электронными деньгами потерпевшему причиняется реальный имущественный ущерб[569] [570]. Вместе с тем считаем, что такой подход чрезмерно расширяет границы хищения и сводит фактически на нет само это фундаментальное для уголовного права понятие. Не признавая электронные деньги предметом хищения, мы исходим из того, что в юридическом смысле деньги - это прежде всего денежные средства, законодательно установленные в государстве и эмитированные на основе абсолютной государственной монополии, а все остальные конструкции денежного оборота (безналичные деньги, электронные деньги) являются юридической фикцией, установленной для удобства исполнения денежных обязательств, ибо деньги есть вещь2. Таким образом, под деньгами в юридическом смысле понимаются исключительно денежные единицы (рубль) в качестве идеальной субстанции независимо от носителя, на котором учитываются денежные единицы. Вместе с тем для закрепления определенного количества денежных единиц за конкретным лицом необходим носитель, выполняющий учетную функцию. Такими носителями являются виды имущества, представляющие собой особые объекты гражданских прав: банкноты и монета (наличные деньги), право требования особого рода, выраженное в записи по банковскому счету (безналичные деньги) и право требования особого рода, выраженное в учетной записи оператора электронных денежных средств без открытия банковского счета (электронные деньги). Все эти объекты гражданских прав можно отнести к соответствующим формам денег. Электронные деньги по своей правовой природе являются правами требования особого рода, эмитируемыми в сумме предоставленных клиентом денежных средств оператором электронных денежных средств для исполнения денежных обязательств клиента перед иными лицами и учитываемыми в электронной форме без открытия банковского счета. Особенность данного права требования заключается в том, что оно, подобно безналичным деньгам, абстрактно, безусловно и бессрочно[571]. Безналичные и электронные деньги не могут являться объектом права собственности. Безналичные и электронные деньги не являются вещью, тогда как только вещь как телесный предмет может быть объектом права собственности и предметом хищения в смысле преступного посягательства на собственность (об этом и говорит соответствующая глава УК «Преступления против собственности»). Конструкция «право на право», а также право собственности на бестелесные объекты не допускается и не может быть приемлема в сложившихся условиях гражданского оборота. Кроме того, структура правоотношений по поводу безналичных и электронных денег всегда предполагает наличие между субъектом (клиентом) и объектом (денежными средствами) третьего лица (банка, оператора электронных денежных средств). Данный факт противоречит природе права собственности, заключающейся в том, что это первоначальное субъективное право, непосредственно вытекающее из закона и что между законом, определяющим исходные положения имущества в обществе, и собственником не существует никакого промежуточного субъекта права. Исходя из этого, можно сделать вывод, что электронные деньги имеют обязательственно-правовой режим и не могут быть объектом права собственности. Они лишь учитываются на определенном счете, отражая принадлежность электронных денег в определенном числе денежных единиц лицу, на которое открыт виртуальный счет. Завладеть таким имуществом и совершить хищение не представляется воз- можным. Однако это вовсе не означает, что электронные деньги не могут быть предметом преступного посягательства. Как и безналичные денежные средства, электронные деньги могут и должны признаваться предметом преступлений, но не против собственности, а против имущественных благ особого рода, поскольку данные «деньги» являются правами требования и относятся к иному имуществу в действующей системе объектов гражданских прав. Похитить (т. е. совершить завладение ими, иначе - хищение) права не представляется возможным, их можно лишь противоправным образом приобрести. Ввиду несовпадения предмета преступного посягательства хищения и иных преступлений против нематериальных благ видоизменяется и способ преступного посягательства. Вот почему похищение электронных денежных средств не может являться хищением как посягательством на деликт абсолютного характера. В этом же контексте следует обсудить проблему документарных и бездокументарных ценных бумаг как предмета хищения. Рынок ценных бумаг является сложным и многогранным сегментом экономики любой страны. Стоит ли говорить, что он служит важным инструментом привлечения и аккумулирования денежных средств юридических и физических лиц для инвестирования производственной и непроизводственной деятельности. Вместе с тем быстро меняющееся законодательство о рынке ценных бумаг не может не затрагивать отрасль уголовного права, особенно ту его часть, которая устанавливает ответственность за хищение ценных бумаг. Вопрос о признании денег и ценных бумаг объектами права собственности и предметами преступлений против собственности в советский период особо не обсуждался. Однако в настоящее время экономисты, цивилисты и криминалисты стали задумываться (но уже на другом уровне) о сущности и роли денег и ценных бумаг. Как известно, предмет посягательства - конструктивный признак общего понятия хищения, правильное понимание и уяснение смысла которого в значительной мере служит основой для решения ряда практически важных вопросов применения уголовного закона по делам о корыстных преступлениях против собственности. В то же время он является определяющим, ключевым моментом при рассмотрении вопроса о наличии или отсутствии хищения, при отграничении хищений от иных составов преступлений. Кроме того, далеко не все предметы преступлений против собственности могут быть предметом хищения. В гражданском праве имущество относится к числу важнейших объектов гражданских прав, при этом вещи являются составной частью имущества наряду с деньгами, ценными бумагами и имущественными правами. Однако с точки зрения уголовного права, как мы уже определили, под термином «имущество» обычно понимаются только вещи как предметы материального мира, как товарноматериальные ценности и единственно возможный объект права собственности, и только они могут быть предметом хищения, так как объектом преступления в хищениях выступают отношения собственности, а право собственности распространяется только на вещи. Таким образом, первая проблема, с которой мы сталкиваемся при определении ценных бумаг как предмета преступного посягательства, заключается в понимании термина «имущество». Если гражданское право определяет имущество в зависимости от содержания, которое вкладывается в его понятие имущество - а) это вещи или их совокупность; б) это вещи и имущественные права; в) это вещи, имущественные права и обязанности), то уголовный закон в части 1 примечания к главе 24 Уголовного кодекса Беларуси, называя в качестве предмета хищения имущество и право на имущество, фактически трактует понятие «имущество» в узком смысле (т. е. имущество как вещь). Почему уголовный закон, в отличие от гражданского, использует свое (причем доктринальное) определение имущества, на первый взгляд, не совсем ясно. Ведь имущественные права (лицо должно собственнику деньги или вещи) и имущественные обязательства (собственник должен определенному лицу деньги или какие-либо вещи), как правило, не могут выступать в качестве предмета хищений[572] [573]. Применительно к собственности понятие и содержание имущества в гражданском праве рассматривается в качестве материального выражения как абсолютных (вещных), так и относительных (обязательственных) правоотношений. Поэтому в принципе никакой другой интерпретации имущества в уголовном праве быть и не может. Данная проблема отчетливо проявляется, когда мы начинаем вести речь о документарных ценных бумагах1. Статья 143 ГК Беларуси определяет ценную бумагу как «документ либо совокупность определенных записей, удостоверяющие с соблюдением установленной формы и (или) обязательных реквизитов имущественные и неимущественные права». В соответствии с данным определением можно выделить совокупность признаков, характеризующих ценную бумагу как объект гражданских прав: 1) это документ, удостоверяющий определенное имущественное и неимущественное право; 2) это официальная запись, выполненная на бумажном (материальном) и электронном носителе и имеющая строго определенную форму и (или) обязательные реквизиты. Ценные бумаги могут эмитироваться (выдаваться) в документарной или бездокументарной формах. Особенность правовой характеристики документарной ценной бумаги заключается в ее двойственной правовой природе, т. е. ценная бумага, с одной стороны, представляет собой имущественное право (именно это является основой понимания ценной бумаги), с другой - это документ, удостоверяющий наличие этого имущественного права, - вещь (движимое имущество), и ценная бумага имеет характеристики, свойственные вещи[574] [575]. Поэтому ценные бумаги с точки зрения их естественных свойств (даже сучетом качества полиграфического исполнения и применения технических способов защиты от подделки) имеют лишь относительную ценность, определяемую количеством затраченного на их изготовление труда, основные их потребительские свойства и ценность, обусловливающие правовой интерес к ним, определяются содержанием выраженного в них права2. Формально законодатель действительно относит ценные бумаги к вещам. Однако многолетняя гражданско-правовая традиция, опиравшаяся на современную ей хозяйственную действительность, исходила из непреложности бумажно-документарной формы ценных бумаг, каждая разновидность которых вследствие этого рассматривалась одновременно и как объект вещных прав (право на бумагу), и как воплощенное, инкорпорированное в бумажном носителе обязательственно-правовое требование владельца (кредитора) к должнику (право из бумаги). Тем не менее в случае, если преступник похищает ценные бумаги, то его умысел при совершении посягательства направлен как раз таки не на завладение ценной бумагой как вещью (документом, бумажным носителем), а на незаконное приобретение прав, удостоверяемых этой бумагой. И в этом плане практика пошла по тому пути, что виновный привлекается к ответственности не за совершение преступления в отношении ценной бумаги как таковой (т. е. совокупности прав, ею удостоверяемых), а за незаконное изъятие их материального носителя - листа бумаги с нанесенными графическими символами[576] [577]. Подтверждением тому может служить ч. 3 п. 33 постановления Пленума Верховного суда Республики Беларусь от 21 декабря 2001 г. №15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества», где сказано, что «завладение документами, выполняющими роль денежного эквивалента (ценными бумагами, знаками почтовой оплаты, талонами на проезд на транспорте и т. п.), которые непосредственно дают право на получение материальных ценностей или услуг, следует квалифицировать как оконченное хищение». В то же время, наверное, стоит согласиться и с тем, что завладение именной ценной бумагой будет существенным образом отличаться от такого же завладения ценной бумагой на предъявителя. По этой причине, если рассматривать ценную бумагу как вещь, то она не будет обладать всеми признаками предмета хищения. Ведь ценная бумага как бумажный носитель никаких конкретных человеческих потребностей не удовлетворяет, не имеет потребительской стоимости (именно как документ). Имеют же потребительскую стоимость права, которые удостоверяются ценой бумагой. Именно они удовлетворяют те или иные потребности человека, т. е. обладают совокупностью признаков предмета хищения, и, заняв такую позицию можно признать, что права имущественного характера и являются предметом преступления". А раз так, то данная позиция не вписывается в общее определение понятия хищения и его предмет, поскольку «имущественное право» существенным образом отличается от понятия «право на имущество», содержащегося в части 1 примечания к главе 24 УК Беларуси, поскольку в первом случае идет речь об обязательственных правах, а во втором - о вещных[578] [579]. С другой стороны, сущность ценных бумаг заключается в той связи, которая существует между правом и документом. Эта связь характеризуется, прежде всего, неразрывностью права и документа, поэтому право может быть осуществлено постольку, поскольку есть документ2. Следовательно, единственным выходом из возникшей ситуации (дабы не перекраивать понятие хищения и преступлений против собственности) может быть признание того факта, что предметом преступлений против собственности является носитель - удостовери- тель, закрепитель имущественных прав. Таким образом, предметом хищения могут являться документарные ценные бумаги (имеющие материальную оболочку в виде документа), т. е. соответствующие установленным законом требованиям документы, удостоверяющие обязательственные и иные права, осуществление и передача которых возможны только при их предъявлении[580]. Само хищение таких ценных бумаг совершается в форме физического завладения сертификатом (документом) ценной бумаги, а не путем приобретения права «на нее» или права «из нее», так как передача прав по ценной бумаге происходит автоматически в момент фактической передачи ценной бумаги новому владельцу[581]. Дело в том, что право на бумагу и право из бумаги имеют различную гражданско-правовую природу. Если право «на бумагу» относится к абсолютным правам (это означает, что его обладатель может требовать от всех третьих лиц, чтобы те воздерживались от совершения каких-либо действий, препятствующих осуществлению указанного права), то права, удостоверяемые ценной бумагой, являясь обязательственными, имеют относительный характер (т. е. связывают обладателя субъективного права лишь с обязанным по отношению к нему лицом). Последние права, по сути, представляют собой гарантированную законом и обеспеченную защитой государства возможность требовать от должника совершения конкретных действий либо воздержания от их совершения. Права же «из бумаги» неразрывно связаны именно с правами «на бумагу», а не с личностью ее владельца, в связи с чем при передаче ценной бумаги другому лицу к новому владельцу автоматически переходят все удостоверяемые ею права в совокупности, в порядке уступки права (следование прав за бумагой). Эта конструкция, основанная на некой юридической фикции, была создана с целью ускорения и упрощения передачи сразу всей совокупности обязательственных прав за счет отсутствия необходимости при заключении договора уступки по каждому из обязательств в случае изменения по ним кредитора[582]. Моментом возникновения прав из ценной бумаги является момент ее приобретения или оформления. Но это еще не значит, что с этого момента (при недобросовестном приобретении) преступление обязательно должно быть закончено. Для понятия конкретной ценной бумаги в нашем случае такой документ должен иметь существенное значение или для возникновения, или для передачи, или для осуществления данного права. Полагаем, что деление (классифицирование) ценных бумаг, в основе которого лежит способ обозначения управомоченного лица, наиболее важен для теории уголовного права. Так, права, удостоверенные ценной бумагой, могут принадлежать: предъявителю ценной бумаги (ценная бумага на предъявителя); названному в ценной бумаге лицу (именная ценная бумага); названному в ценной бумаге лицу, которое может само осуществить эти права или назначить своим распоряжением другое управомоченное лицо (ордерная ценная бумага). 1. Ценные бумаги на предъявителя - это такие ценные бумаги, которые могут передаваться без соблюдения каких-либо формальностей. Законным владельцем такой ценной бумаги признается любое лицо, являющееся владельцем данной ценной бумаги. При этом лицо, обязанное по предъявительской ценной бумаге, должно исполнить обязательство по такой ценной бумаге любому предъявившему ее лицу. К ценным бумагам на предъявителя можно отнести: предъявительские облигации, приватизационные чеки, банковские сберегательные книжки на предъявителя, акции, лотерейный билет, на который выпал выигрыш и т. д. Таким образом, любое лицо, фактически завладевшее подобными документами, практически беспрепятственно может реализовать закрепленное в ценной бумаге право имущественного характера. Поэтому моментом окончания хищения ценной бумаги на предъявителя будет являться момент фактического завладения ценной бумагой, при наличии реальной возможности ею распорядиться. 2. Именной ценной бумагой признается документ, содержащий указание в качестве владельца имени конкретного лица, управомоченного осуществить выраженное в нем (документе) право. Для получения исполнения по именной ценной бумаге владелец должен предъявить должнику документы, удостоверяющие тождество предъявившего ценную бумагу для исполнения лица и лица, указанного в ценной бумаге[583]. К такого рода бумагам могут быть отнесены депозитный и сберегательный сертификаты, чеки, векселя, коносаменты и др. Передача именной ценной бумаги от прежнего владельца к новому не влечет передачи выраженных в ней прав, так как в ценной бумаге все равно будет указано имя прежнего владельца, а в соответствии со ст. 146 ГК Беларуси право по именной ценной бумаге принадлежат названному в ней лицу. Вследствие этого незаконное завладение именными ценными бумагами само по себе еще не дает возможности для реализации выраженного в них права. Для этого со стороны преступника требуются дополнительные усилия, направленные на выдачу себя за собственника по именной ценной бумаге (подделка сертификатов или фальсификация документов). Поэтому завладение именной ценной бумагой должно рассматриваться как приготовление к совершению хищения (как правило, в форме мошенничества). Передача же прав по именным ценным бумагам производится в порядке, установленном для уступки требования (цессии). Оконченным данное преступление (в форме мошенничества) может считаться лишь тогда, когда имущество по ценной бумаге будет получено, но тогда и предметом хищения будет это имущество, а не ценная бумага. Поэтому моментом окончания хищения именной ценной бумаги (в документарной форме) может служить момент оформления цессии. Примером могут служить действия 28-летнего гомельчанина В., который путем подкупа и дачи взяток ряду руководителей сельских исполнительных комитетов приобретал у них непогашенные чеки «Жильё». Поскольку чеки «Жильё» являются именными ценными бумагами, и сразу реализовать их не представлялось возможным, В. с помощью подделанного дубликата печати гомельской нотариальной конторы оформлял фиктивные договоры купли-продажи либо дарения чеков от имени давно умерших граждан путем фальсификации заявлений и подписей. С помощью такого рода операций за три года В. удалось похитить несколько миллиардов рублей[584]. 3. Согласно сущности ордерной ценной бумаги законным владельцем таковой признается лицо, на имя которого была выписана ценная бумага, либо уполномоченное предыдущим владельцем посредством совершения передаточной надписи (индоссамента) лицо. Степень оборотоспособности такого рода бумаг зависит от вида учиненной на нем передаточной надписи, именуемой индоссаментом, который может быть бланковым (без указания лица, которому должно быть произведено исполнение) или ордерным (с указанием лица, которому или по приказу которого должно быть произведено исполнение). Это обстоятельство имеет важное значение для уголовноправовой квалификации. Совершение бланкового индоссамента (т. е. без указания лица, которому должно быть произведено исполнение) на ордерной ценной бумаге фактически превращает данную ценную бумагу при ее обороте в предъявительскую, в результате чего любой ее фактический владелец вправе передать эту ценную бумагу без совершения каких-либо индоссаментов либо вписать в нее свое имя и совершить индоссамент. Таким образом, ордерные ценные бумаги с бланковым индоссаментом могут быть предметом хищения, и преступление будет считаться оконченным с момента завладения такой ценной бумагой[585]. В случае, если имеет место ордерный индоссамент (т. е. если прямо указано лицо, которому должно быть произведено исполнение), то завладение преступником такой ценной бумагой должно быть расценено как приготовление к хищению, поскольку наличие ордерного индоссамента, указывающего на постороннее преступнику лицо, не позволит виновному распорядиться данной ценной бумагой. Исключение может составить мошенничество, когда виновный обманом или злоупотреблением доверием добьется совершения ордерного индоссамента в его пользу[586], или же вымогательство. Порядок перехода самой ценной бумаги и прав на нее определяет возможные способы хищения ценной бумаги, поэтому для признания ценной бумаги предметом хищения необходимо учитывать правовой режим ее обращения и порядок передачи имущественных прав. В отношении всех видов ценных бумаг возможно мошенничество. Не следует исключать возможности присвоения и растраты, а также ряда насильственных способов хищения ценных бумаг[587]. Тогда как кража может иметь место с ценными бумагами на предъявителя без учета прав на них[588], а также с ордерными ценными бумагами с имеющимся бланковым индоссаментом. В то же время, характеризуя различные виды ценных бумаг, не следует забывать, что некоторые из них (например, облигации, акции, банковские сертификаты, коносаменты, векселя) могут быть как предъявительскими, так и именными. Возможность признания хищением незаконного завладения ценной бумагой зависит от: а) способа легитимации лица в ценной бумаге; б) способа передачи прав, закрепленных в ценной бумаге. Итак, документарная ценная бумага является предметом хищения, ибо она представляет собой прежде всего документ, материальный носитель, воплощенный на бумаге. Ценная бумага - это особая вещь, особый юридический предмет (имущество), выраженный и закрепленный в форме бумажного документа, позволяющий установить имя владельца и объем принадлежащих ему прав. Принимая во внимание, что ценные бумаги являются особой разновидностью вещей (материальными ценностями), пользование которыми возможно до тех пор, пока сохраняется их материальная субстанция, к вещам, а следовательно, и к предмету хищения могут относиться только документарные ценные бумаги, выпускаемые в форме документа. Развитие фондового рынка и электронного документооборота привели к появлению такого специфического института современных рыночных отношений, как бездокументарные ценные бумаги, удостоверяющие права на ценные бумаги в электронной форме. Несмотря на все очевидные преимущества использования учета прав на ценные бумаги в электронной форме, в теории гражданского права вопрос о принадлежности бездокументарных ценных бумаг к категории прав собственности остается нерешенным[589]. Более того, остается неразрешенным вопрос и в доктрине уголовного права относительного того, как квалифицировать действия виновных лиц, противоправным образом изменяющих записи в реестре акционеров. В настоящее время одной из наиболее болезненных проблем в сфере учета и регистрации прав собственности на бездокументарные ценные бумаги является несанкционированное списание ценных бумаг (чаще всего акций) со счета собственника в реестре с последующей их перепродажей добросовестным приобретателям, вследствие чего законный владелец акций, не совершая никаких действий по их отчуждению, лишается своей собственности. Более того, информация об утрате прав собственности может поступить к нему не сразу. В результате у лиц, похитивших ценные бумаги, есть возможность совершить последовательно ряд сделок, посредством которых похищенные акции смешиваются с акциями, приобретенными законным путем[590]. В данном случае механизм преступной деятельности по хищению акций направлен на решение преступниками двух задач: 1) ввести в заблуждение регистратора относительно правомочий лица, явившегося с преступной целью осуществить вывод акций из законного владения; 2) после незаконного списания акций осуществить действия по приданию покупателю правового статуса добросовестного приобретателя[591]. Похищение акций может происходить различными способами: а) посредством подделки подписи физического лица на передаточном распоряжении, представления поддельной доверенности или поддельного протокола общего собрания участников юридического лица, в котором назначается его руководитель (исполнительный орган), подписывающий передаточное распоряжение; б) возможно также списание акций с лицевых счетов одного лица и зачисление их на счет другого лица вообще без оформления надлежащих документов (используется преимущественно в обществах, которые ведут свой реестр самостоятельно) или путем дачи вознаграждения регистратору (подкуп); в) получение заведомо неправосудного судебного решения и соответствующих исполнительных документов, обязывающих держателя реестра перевести акции со счета прежнего владельца на счет другого лица, либо подделка таких документов; г) представление поддельного свидетельства о праве на наследство с целью переоформления учета прав на бездокументарные ценные бумаги и др. Зачастую разрешение настоящей проблемы усугубляется ввиду того, что хищение бездокументарных ценных бумаг выявляется лишь в связи с проведением очередного собрания акционеров, когда регистратор предоставляет участникам этого собрания измененный реестр акционеров, вследствие чего преступники успевают не только сбыть полученные незаконным путем акции, но и принять меры, направленные на сокрытие преступления. Уголовно-правовая квалификация таких действий не выглядит однозначной. Однако большое количество исследователей в последнее время склоняются к тому, что предоставление регистратору фиктивных документов на перевод ценных бумаг с одного лицевого счета на другой необходимо расценивать как хищение бездокументарных ценных бумаг. Правда, подходы, положенные в обоснование подобной квалификации не всегда идентичны. Если принять во внимание первый подход - хищение бездокументарных ценных бумаг есть противоправное приобретение права на имущество[592], то основывается он, главным образом, на следующих положениях действующего гражданского законодательства. Согласно главе 7 ГК ценная бумага - это документ либо совокупность определенных записей, удостоверяющих с соблюдением установленной формы и (или) обязательных реквизитов имущественные и неимущественные права. Ценные бумаги могут эмитироваться (выдаваться) в документарной или бездокументарной формах. Подтверждением права на бездокументарную ценную бумагу является выписка о состоянии счета, открытого для учета этой ценной бумаги. Права на бездокументарные ценные бумаги возникают с момента зачисления этих ценных бумаг на счет приобретателя, открытый для учета ценных бумаг. Таким образом, бездокументарная форма ценной бумаги означает, что фиксация прав по такой ценной бумаге осуществляется не на материальном носителе (бумаге), а путем отражения прав на такую ценную бумагу в специальном реестре[593]. Следовательно, отличие обычного имущественного права от бездокументарной ценной бумаги состоит в наличии у последней всех признаков ценной бумаги за исключением документарной формы, т. е. материального носителя. Бездокументарная ценная бумага существует лишь как объект обязательственного права, в отличие от документарной ценой бумаги, которая является объектом как вещных, так и обязательственных прав. По существу бездокументарной ценной бумагой является сам бездокументарный способ фиксации права (например, запись в реестре ЭВМ). Переход права собственности на бездокументарные ценные бумаги связан не с получением ценной бумаги или иного документа либо денег, а с внесением приходной записи по лицевому счету нового владельца. В соответствии со ст. 150 ГК Беларуси (ст. 149 ГК РФ) лицо, осуществляющее фиксацию права в бездокументарной форме, обязано по требованию обладателя права выдать ему документ, свидетельствующий о закрепленном праве. Таким документом может быть выписка из реестра владельцев ценных бумаг либо выписка по счету владельца. Однако этот документ, несмотря на то что он удостоверяет факт владения бездокументарной ценной бумагой, сам таковой не является[594]. Как мы уже подчеркивали, это объясняется тем, что ценной бумагой является сама запись в реестре ценных бумаг, а не документ, подтверждающий факт наличия такой записи. По этой причине предметом преступных посягательств являются не сами ценные бумаги, которые существуют в форме записей на счетах депо и в реестре владельцев именных ценных бумаг, а выраженные в них имущественные права. Покажем это на конкретном примере, имевшем место в Российской Федерации. В марте 2000 г. С. приобрел паспорт на имя Л., изготовил подложное передаточное распоряжение от имени О., являвшегося держателем 4000 привилегированных акций ОАО «ЛОМО» номинальной стоимостью 5 руб. каждая и предъявил его специализированному регистратору (ЗАО «НРК»). При этом С. выдал себя за Л., предъявив паспорт последнего. На основании подложного передаточного распоряжения была внесена приходная запись в реестр по лицевому счету нового владельца акций — Л. Получив выписку из реестра, С. в центре фондовой торговли пытался продать акции и получить за них наличные деньги, но был задержан сотрудниками милиции. При рассмотрении дела судом адвокат С. настаивал на квалификации его действий как покушение на хищение чужого имущества путем мошенничества, ссылаясь на отсутствие у него возможности распоряжаться акциями. Однако суд обоснованно отказал в удовлетворении ходатайства, так как право собственности на акции перешло к С. с момента внесения записи по лицевому счету. В то же время суд ошибочно указал в приговоре, что С. совершил хищение 4000 бездокументарных именных привилегированных акций ОАО «ЛОМО», хотя на самом деле он путем обмана приобрел право на акции[595]. Таким образом, если переход права собственности на бездокументарные ценные бумаги связан с внесением приходной записи по лицевому счету, то и хищение (в форме приобретения права на имущество) будет считаться оконченным с момента внесения такой записи, а не с фактом получения ценной бумаги (или документа, удостоверяющего право) либо денежных средств. Поэтому отсутствие такой формы удостоверения прав на бездокументарные ценные бумаги, как сертификат (право на ценную бумагу), облегчает их противоправное приобретение, так как отпадает необходимость при осуществлении прав, закрепленных ценной бумагой, представлять сертификат в качестве необходимого документа, удостоверяющего права его владельца на эмиссионные ценные бумаги. Следовательно, при совершении преступления, связанного с приобретением права на бездокументарные ценные бумаги, у преступника нет необходимости предварительно совершать хищение сертификата ценных бумаг (выписку из реестра или по счету) либо выполнять его подделку[596] [597]. Второй подход (изменение записи в реестре акционеров есть преступление против собственности и всегда должно рассматриваться как хищение1, совершенное в любой его форме) базируется на совсем иных постулатах. Все дело состоит в том, что в настоящее время предмет хищения пытаются расширить и включить в него информацию имущественного характера, которая в данном случае может быть противоправно переведена из файла собственника имущества, удостоверяемого включенной в ЭВМ ценной бумагой, в файл другого лица. То есть в обозначенной ситуации информацией имущественного характера могут быть записи в реестре акционеров, которые также могут рассматриваться как предмет преступлений против собственности. Эти записи, как правило, обезличенные (без указания имени), содержащие зачастую только порядковый номер. Запись в реестре акционеров - единственное основание для осуществления тех или иных прав, предоставленных акциями. Внесение записи в реестр акционеров является основанием для наступления права собственности на ценные бумаги. Учитывая эти положения, А. В. Шульга отмечает, что противоправное изменение таких записей неизбежно причиняет реальный материальный ущерб собственнику акций, и предлагает изменение записи в реестре акционеров расценивать как оконченное хищение[598]. Данное утверждение пытаются увязать с и. 10 постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате», в котором идет речь о том, что «не образует состава мошенничества тайное хищение ценных бумаг на предъявителя, то есть таких ценных бумаг, по которым удостоверенное ими право может осуществить любой их держатель (облигация, вексель, акция, банковская сберегательная книжка на предъявителя или иные документы, отнесенные законом к числу ценных бумаг). Содеянное в указанных случаях надлежит квалифицировать как кражу чужого имущества. Последующая реализация прав, удостоверенных тайно похищенными ценными бумагами на предъявителя (т. е. получение денежных средств или иного имущества), представляет собой распоряжение похищенным имуществом и не требует дополнительной квалификации как кража или мошенничество». Однако из приведенных разъяснений однозначно не скажешь, что предметом хищения в данном случае является бездокументарная ценная бумага[599] [600]. Бездокументарная ценная бумага уж никак не может быть приравнена к ценной бумаге на предъявителя. Как видно, подобного рода суждения лежат в той плоскости, что в классическом понимании бездокументарные ценные бумаги вещами не являются, но они не являются имущественными или неимущественными правами. Их определенная идеальная оболочка содержит в себе совокупность (целостность) таких правд В данном случае ценная бумага определяется как бестелесная вещь, лишенная материального субстрата и представляющая собой обязательственное договорное право, регулируемое нормами вещного права (при этом документ отступает на второй план перед феноменом ценной бумаги, она является чем-то внешним по отношению к существу ценной бумаги). Вместе с тем подчеркнем, что бездокументарная ценная бумага - это специфический объект права собственности, выраженный посредством юридической фикции - абстрактного документа (т. е. отраженный в бездокументарной форме), юридическая природа которого определяется подобной формой выражения, зависящей от вида ценных бумаг, и предоставляющий соответствующему субъекту права имущественные (обязательственные) и неимущественные[601]. Специфика прав на бездокументарные ценные бумаги заключается и в том, что они могут быть нарушены любым лицом, а не только тем, с кем владелец состоит в обязательственных отношениях (это обусловлено тем, что они не имеют материальной формы, а их учет осуществляется не самим владельцем, а третьим лицом)[602]. Нельзя отождествлять права с объектами материального мира - вещами. Поэтому бездокументарные ценные бумаги вообще не могут быть объектом права собственности, поскольку не являются вещами в общепринятом смысле этого слова. Констатируя изложенное, следует обратить внимание на ряд обстоятельств. Во-первых, существующая доктрина уголовного права исходит из того, что предмет хищения всегда материален и обладает совокупностью вещных признаков. Этой же позиции старается четко придерживаться и судебная практика. В действующем гражданском законодательстве бездокументарные ценные бумаги не рассматриваются в качестве ценных бумаг, а только как имущественные права или способ фиксации прав, а потому не могут быть признаны вещами, следовательно, и объектами права собственности[603]. То есть в случае, когда субъект похищает бездокументарные ценные бумаги, его умысел при совершении противоправного посягательства направлен не на завладение абстрактной вещью - идеальной оболочкой, а на незаконное приобретение прав, удостоверяемых этой бумагой, т. е. одним или несколькими имущественными правами, которые наряду с вещами являются самостоятельной категорией, разновидностью имущества[604], но не вещью. Во-вторых, не совсем удачным выглядит практика квалификации противоправного изменения записи в реестре акционеров по признаку «приобретение права на имущество» (т. е. как мошенничество). Права, будучи категорией идеальной, не могут перемещаться в пространстве: они или возникают, или прекращаются в силу наличия известных юридических фактов. Поэтому похитить право, т. е. незаконно завладеть им, невозможно[605], как и «приобрести право на право»1. Скореє, речь должна идти об имущественных правах, но они никак не могут быть отнесены к хищению. В-третьих, обман не всегда является тем способом, который лежит в основе совершения преступлений с бездокументарными ценными бумагами. К тому же собственник этих бумаг никогда «добровольно» (а это сегодня является одним из признаков мошеннического обмана) не передает их иному лицу. Так, акционер X, владеющий несколькими долями процента акций крупного промышленного предприятия ОАО «К», не получил уведомления о проведении общего собрания акционеров. Акции были выпущены в бездокументарной форме. Обратившись к эмитенту, акционер узнал, что ведение реестра акционеров осуществляет специализированный регистратор ОАО «Ц». В представленном эмитенту реестродержателем списке лиц, имеющих право на участие в общих собраниях акционеров, фамилия X. не была указана. Реестродержатель, к которому X. обратился за разъяснением ситуации, подтвердил, что акции эмитента на лицевом счете X. отсутствуют. По сведениям реестра, акции были списаны с лицевого счета X. на основании договора купли-продажи и передаточного распоряжения. Поскольку реестр акционеров эмитента был передан специализированному регистратору ОАО «Ц» регистратором ОАО «П», осуществлявшим ведение реестра в период, когда произошло списание акций, X было предложено обратиться за дальнейшей информацией к регистратору ОАО «П». Но получить какие-либо сведения от регистратора ОАО «П» оказалось невозможным ввиду ликвидации последнего. Также ликвидировано было юридическое лицо, якобы приобретшее акции X После этого X. обратился в правоохранительные органы, однако в возбуждении уголовного дела было отказано[606]. В данном случае практика исходит из того, что при незаконном «завладении» бездокументарными ценными бумагами истцам в рамках гражданского процесса необходимо представить доказательства наличия прав на это имущество. Единственным доказательством в таком случае является запись на лицевых счетах у держателя реестра. Если в реестр внесены изменения, подтверждения прав на свою собственность ее законный владелец получить не сможет[607]. Более того, между акционером и реестродержателем отсутствуют отношения властного характера, и, соответственно, требования о признании незаконными действия регистратора по списанию акций могут не подлежать удовлетворению. Защитить же самостоятельно свои нарушенные права управомоченное лицо просто не в состоянии, поскольку их осуществление всецело зависит от третьего лица - регистратора. Итак, основным камнем преткновения квалификации действий виновных лиц, противоправным образом совершающих незаконные действия с бездокументарными ценными бумагами, является двуединая позиция в современной цивилистике относительно природы и сути самих бездокументарных ценных бумаг. И пока эта проблема надлежащим образом не будет разрешена, вопрос о хищении бездокументарных ценных бумаг всегда будет зависеть от субъективной позиции автора и его предпочтений. Пока же позиция относительно того, что бездокументарная ценная бумага является способом фиксации имущественных прав, нам представляется более обоснованной. Очевидно в данном случае и то, что наука уголовного права консервативна и никак не хочет перестраиваться в связи с усложнением механизма осуществления экономических отношений. Однако вряд ли сегодня целесообразно ломать старую концепцию уголовной ответственности за хищение имущества, намного эффективнее предусмотреть самостоятельные нормы, которые были бы направлены на охрану имущественных благ и интересов. Полагаем, что одной из таких может явиться следующая статья в УК: «Умышленное извлечение имущественной выгоды вследствие противоправного приобретения имущественных прав собственника или иного законного владельца»[608]. Данной нормой охватывались бы противоправные деяния, связанные с посягательством на бездокументарные ценные бумаги, безналичные денежные средства (права требования), недвижимое имущество, наследственные права и т. д. Наряду с этим подчеркнем: документарные и бездокументарные ценные бумаги не являются тождественными. Бездокументарные ценные бумаги следует относить к иному имуществу в системе объектов гражданских прав. По этой причине их нельзя считать и предметом хищения. Более того, бездокументарные ценные бумаги не могут быть объектом права собственности, так как, в отличие от классических ценных бумаг, они не являются вещами. Соответственно, контент «посягательство на бездокументарные ценные бумаги» требует пересмотра устоявшейся и сложившейся системы: «преступления против собственности», ибо преступления могут быть направлены не только на право собственности как таковое, но и на иные права. Из всего сказанного следует сделать несколько принципиальных выводов: 1. Объектом вещного права и, соответственно, предметом хищения может быть только самостоятельная вещь, обладающая индивидуально-определенными признаками, обусловливающими установление вещно-правового режима. Тезис о том, что посягательство на иные права (кроме вещных) должно расцениваться по правилам учения о хищении чужого имущества, является неверным. Принудительное расширение вещно-правового режима и распространение его на имущественные права («бестелесные вещи») невозможно в силу различий их естественных свойств. Чрезмерное расширение предмета хищения, в том числе за счет нивелирования физического признака имущества, создает неопределенность и порождает различные аспекты квалификации посягательств на имущественные блага. 2. Поскольку наличные деньги входят в состав имущества как вполне самостоятельные объекты гражданских прав, имеющие вещную составляющую, то преступное посягательство на них вполне вкладывается в рамки учения о хищении материальных благ. 3. Безналичные денежные средства являются особым видом предмета преступлений против собственности, так как не относятся к вещам материального мира, представляя собой записи на счетах в банковских и кредитных учреждениях. В этом отношении безналичные денежные средства лишены материальной оболочки, вещной основы и представляют собой имущественное право обязательственного характера. Поэтому безналичные денежные средства следует относить к категории иного имущества, которое включает в себя широкий спектр имущественных прав. Имущественные же права (безналичные денежные средства как обязательственные права) не могут являться предметом хищения, их нельзя похитить, но можно противоправным образом приобрести. 4. Электронные деньги не могут являться объектом права собственности, они не являются вещью, тогда как только вещь как телесный предмет может быть объектом права собственности и предметом хищения в смысле преступного посягательства на собственность. Как и безналичные денежные средства, электронные деньги могут и должны признаваться предметом преступлений, но не против собственности, а против имущественных благ особого рода, поскольку данные «деньги» являются правами требования и относятся к иному имуществу в действующей системе объектов гражданских прав. Похитить же права не представляется возможным, их можно лишь противоправным образом приобрести. Следовательно, с уголовноправовой точки зрения вести речь необходимо о противоправном приобретении имущественных прав собственника или иного законного владельца. 5. Документарная ценная бумага является предметом хищения, ибо она представляет собой документ, материальный носитель, воплощенный на бумаге. Принимая во внимание, что ценные бумаги являются особой разновидностью вещей (материальными ценностями), пользование которыми возможно до тех пор, пока сохраняется их материальная субстанция, их следует относить к вещам. Следовательно, к предмету хищения могут относиться только документарные ценные бумаги, выпускаемые в форме документа. Само хищение таких ценных бумаг совершается в форме физического завладения сертификатом (документом) ценной бумаги, а не путем приобретения права на нее. Порядок перехода самой ценной бумаги и прав на нее определяет возможные способы хищения ценной бумаги, поэтому для признания ценной бумаги предметом хищения необходимо учитывать правовой режим ее обращения и порядок передачи имущественных прав. 6. В настоящее время бездокументарные ценные бумаги следует относить к иному имуществу в системе объектов гражданских прав. По этой причине их нельзя считать предметом хищения. Более того, бездокументарные ценные бумаги не могут быть объектом права собственности, так как, в отличие от классических ценных бумаг, они не являются вещами. Соответственно, контент «посягательство на бездокументарные ценные бумаги» требует пересмотра устоявшейся и сложившейся системы: «преступления против собственности», ибо преступления могут быть направлены не только на право собственности как таковое, но и на иные права. Уголовный закон должен предусматривать ответственность за умышленное извлечение имущественной выгоды вследствие противоправного приобретения имущественных прав собственника или иного законного владельца. 2.11.
Еще по теме Юридические препятствия признания денег и ценных бумаг предметом хищения:
- Изготовление, хранение, перевозка или сбыт поддельных денег или ценных бумаг (ст. 186 УК РФ)
- 6. Размещение ценных бумаг, утверждение отчета об итогах выпуска (дополнительного выпуска) ценных бумаг и его государственная регистрация как элементы эмиссионного состава
- Рынок ценных бумаг как часть финансового рынка. Место рынка ценных бумаг в общей системе финансов
- Фальсификация единого государственного реестра юридических лиц, владельцев ценных бумаг или системы депозитарного учета (ст. 1701 УК РФ)
- 1. Понятие ценной бумаги. История появления ценных бумаг
- Хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 164 УК РФ)
- 54. ЦЕННЫЕ БУМАГИ: СУЩНОСТЬ, ВИДЫ, ЦИКЛ ЖИЗНИ. РЫНОК ЦЕННЫХ БУМАГ
- Статья 73. Особенности обращения взыскания на денежные средства и ценные бумаги профессионального участника рынка ценных бумаг и его клиентов
- 2. Ценные бумаги в гражданском праве и законодательстве. Формы ценных бумаг
- 18.4. Ценные бумаги и их разновидности. Рынок ценных бумаг
- Традиционно предметом хищения в кражах выступает чужое имущество.
- Статья 73. Особенности обращения взыскания на денежные средства и ценные бумаги профессионального участника рынка ценных бумаг и его клиентов
- Юридические гарантии как форма нейтрализации нормативных юридических препятствий в реализации конституционных прав граждан РФ
- Изучение ценных бумаг, выпускаемых акционерными обществами, представлявшее в прежние годы в основном познавательный интерес для советской юридической науки, приобретает сейчас важное практическое значение.
- 4.4 Конвертируемые ценные бумаги Основные свойства конвертируемых ценных бумаг