ЦЕЛЬ И СРЕДСТВО

С проблемой действительности и возможности в праве и за­конодательстве органически связаны и из них вытекают про­блемы цели и средства. Правовая возможность первична по отношению к цели права и законодательства, она является непосредственной причиной цели.

Более того, из сущности права вытекает, ею обусловли­вается и определяется его цель, познание которой имеет фун­даментальное методологическое значение для юридической теории и практики. Цель, как философская категория, ле­жит в основе исследования правовых явлений и процессов, детерминирует правотворчество, само право, законодатель­ство и его реализацию, совершенствование и развитие пра­вовой системы.

Проблема цели в философии наиболее продуктивно разра­ботана Гегелем. Он указывал, что цели как субъективной ка­тегории противостоит объективность. «Цель есть ближайшим образом нечто сущее внутри меня, субъективное, но она долж­на стать также и объективной, сбросить с себя свой недоста­ток, перестать быть только субъективной»¹. Разъясняя свою мысль, Гегель далее пишет: «Можно здесь задать вопрос: по­чему же субъективность есть недостаток? Если то, у чего есть недостаток, не стоит, вместе с тем выше своего недостатка, то

¹ Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. VII. С. 39.

292

Цель и средство

для него это не недостаток... Цель, поскольку она пока лишь наша цель, есть для нас недостаток, ибо свобода и воля суть для нас единство субъективного и объективного. Цель долж­на быть положена объективно, и она получит в этом полага-

нии не новое одностороннее определение, а лишь свою реа-

1

лизацию» .

Преодоление «недостатка» цели, снятие противоположно­сти между субъективностью и объективностью осуществляет­ся только путем реализации цели и благодаря ей. Гегель счи­тает, что «суть дела исчерпывается не своей целью, а своим осуществлением, и не результат есть действительное целое, а результат вместе со своим становлением...»². Реализация же цели требует определенной деятельности, а также средств, с помощью которых цель объективируется. В деятельности че­ловека, использующего соответствующие средства, субъектив­ный характер цели превращается в объективность — воля «представляет собой процесс перевода субъективной цели в объ­ективность через опосредование деятельности и некоторого средства»³, цель «смыкает себя через некоторое средство с объ- ективностью...»⁴. Следовательно, «в этом смысле воля стано­вится объективной лишь через выполнение своих целей»⁵. Де­ятельность воли заключается в том, что «она снимает

противоречие между субъективностью и объективностью, пе-

6

ремещает свои цели из первого определения во второе... » , ис­пользуя при этом соответствующие средства. Эти средства есть «нечто более высокое», чем цель, поскольку в «своих орудиях человек обладает властью над внешней природой, хотя по сво­им целям он скорее подчинен ей»⁷. Благодаря деятельности и средствам сама цель, хотя бы «и была совершенно частной

¹ Там же.

² Гегель Г.

³ Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. VII. С. 39.

⁴ Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. V. С. 200.

⁵ Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. VII. С. 51.

⁶ Там же. С. 53.

¹ Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. VII. С. 52.

293

Методологические функции философии права

и субъективной», превращается в объективную, «когда она ста­новится явлением»¹. В результате в цели «начало и конец оди­наковы друг с другом, так как мы субъективное делаем объ­ективным для того, чтобы его снова получить обратно»².

Всякая деятельность имеет определенную цель. Деятель­ность, лишенная цели, является бесцельной, бессмысленной деятельностью. Любая деятельность, направленная на дости­жение той или иной цели, будучи по своей природе субъек­тивным фактором, определяется объективной действительно­стью, поскольку возникает как закономерное следствие уже достигнутого уровня развития этой действительности. Возникнув же под воздействием определенных условий объ­ективной действительности, цель по необходимости всегда реализуется в той или иной материально или духовно ощу­тимой форме, которая в итоге представляет собой результат реализации потребности. С другой стороны, любая деятель­ность человека непосредственно обусловливается и направ­ляется осознанной целью, «которая как закон определяет спо­соб и характер его действий и которой он должен подчинять свою волю»³. Будучи порождением конкретных условий об­щественного бытия и в конечном счете определяясь им, цель представляет собой идеальный образ тех результатов волевых действий индивида, ради которых эти действия им соверша­ются. Поскольку осуществляющий волевое действие индивид ранее воссоздал мысленно то, к чему стремится, предвосхи­тил в сознании желаемый результат своего действия, постоль­ку он оценил основания и мотивы, в силу которых необхо­димо выполнить данное действие, чтобы достигнуть уже идеально представленного результата. Цель является, таким образом, исходным пунктом и двигательной силой волевой деятельности и одновременно направляющим фактором в этой деятельности. Цель возникает раньше, чем ее реальное воплощение в действительность, поскольку является идеаль­

¹ Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. VII. С. 52.

² Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. IX. С. 292.

³ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 189.

294

Цель и средство

ным внутренним образом подлежащих созданию предметов, явлений, процессов; они заранее намечаются человеком в ка­честве цели в их еще субъективной форме. В этом смысле цель выступает в качестве внутренне-побуждающего начала в деятельности людей по преобразованию действительности. Реализация же данной цели как возможности осуществляет­ся человеческой деятельностью.

Не может вызвать сомнения то, что эти общефилософские и психологические представления имеют прямое методологи­ческое отношение к познанию права и законодательства. Оп­ределяясь условиями жизни общества, закономерностями его развития, право является объективным социальным образова­нием. Вместе с тем право, будучи выражено и закреплено в законодательстве, должно рассматриваться и как фактор субъ­ективный, поскольку прежде, чем возникнуть, оно созревает в сознании людей, получает форму правосознания, затем за­крепляется в правовых принципах, в нормативных и ненор­мативных предписаниях, реализуется в правоотношениях и иных видах воздействия на общественные отношения, нако­нец, воплощается в законности и правопорядке как итоге до­стижения правовой цели. Сознательность проявляется на ка­ждом из этапов этого процесса. Так, правотворчество, будучи объективно детерминировано реальной действительностью, вместе с тем по своей природе субъективно, поскольку осу­ществляется людьми, преследующими сознательно поставлен­ные цели. Точно так же правореализуюший процесс направ­ляется людьми, сознательно воплощающими правую цель в действительность, в установление определенного режима за­конности и правопорядка. Отсюда вытекает, что нет резкой грани между объективным и субъективным в праве, хотя, по­нятно, субъективное и не совпадает с объективным. «Обычно полагают, — пишет Гегель, — что субъективное и объектив­ное неподвижно противостоят друг другу. Но это неверно, так как они скорее переходят друг в друга, ибо не представляют собой абстрактных определений, как, например, положитель­ное и отрицательное, а имеют уже более конкретный смысл»¹.

¹ Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. VII. С. 52.

295

Методологические функции философии права

Цель права, подобно самому праву, может рассматривать­ся и как объективная, и как субъективная категория. Она объ­ективна, поскольку определяется условиями жизни общест­ва, реально существует в различных проявлениях, необходимо закрепляется в действующем законодательстве и его реализа­ции, в законности и правопорядке. С другой стороны, цель права, как и всякая цель, субъективна, поскольку формиру­ется сознанием людей, выражается в законотворчестве и реа­лизуется сознательной деятельностью людей. Именно поэто­му, когда мы говорим о деятельности людей по созданию законов и подзаконных актов или их реализации, то пользу­емся удачным выражением Гегеля: «...в лице цели имеем со­держание, которое известно уже заранее; эта деятельность по­этому не слепа, а зряча»¹.

Важно при этом отметить, что объективный источник воз­никновения цели права и субъективная ее природа — две ор­ганически связанные между собой стороны одного и того же явления. Цель права как идеальное выражение положитель­ного или отрицательного, должного или возможного поведе­ния людей объективна, закономерна и необходима по источ­нику возникновения и по содержанию. Вместе с тем она субъективна по своей природе как продукт сознательного твор­чества людей, организованных в государство.

Рассматривая цель в праве, выраженную в законодатель­стве и практике его реализации, как категорию субъективную, можно констатировать, что она может отражать реальную действительность как в соответствии с ее объективными закономерностями, так и вопреки им. В. И. Ленин писал: «Фа­ктические отношения не мертвы, а живут и развиваются. Юридические определения могут соответствовать прогрессив­ному развитию этих отношений, но могут также (если эти оп­ределения плохи) "соответствовать" регрессу или застою»². Ре­альность и эффективность действия права и законодательства определяются прежде всего тем, насколько они точно и пол­но отражают и правильно предусматривают реализацию объ­

¹ Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. I. С. 248.

² Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 259.

296

Цель и средство

ективных возможностей в соответствии с познанными зако­номерностями общественного развития. Если цель права и за­конодательства основана на научном познании закономерно­стей общественного развития, то она обеспечивает наиболее целесообразные пути и средства использования этих законо­мерностей. В противоположность этому фикция права и за­конодательства есть не что иное, как отражение в их прин­ципах, оценках и велениях объективно невозможного, того, что фактически не может быть реализовано в данных усло­виях места и времени.

Как и всякая цель, правовая цель отнюдь не является про­дуктом, извне навязанным праву, спускаемым откуда-то свер­ху¹, а представляет собой результат творчества людей, при­влеченных как к созданию правовых норм, так и к их реализации. В правотворчестве, как и в любой иной дея­тельности, люди, определяя свои цели, подчиняя свои дей­ствия достижению этих целей, тем самым критически отно­сятся к действительности, констатируют, что те или иные стороны, черты, факты, явления, процессы этой действитель­ности не соответствуют их потребностям, интересам, устрем­лениям и поэтому или нуждаются в изменении, преобразо­вании, или должны получить дальнейшее развитие в том или ином направлении. Это и достигается четким определением правовой цели и ее закреплением в законодательстве. В право­вой цели непосредственно выражается опережающее отраже­ние сознанием действительности, и в этом состоят творческие потенции законодательства в преобразовании действитель­ности. Правотворчество должно исключать «созерцательное отражение» в правовых установлениях объективной действи­тельности, пассивно их приспосабливать к стихийно склады­вающимся общественным отношениям. В этом случае утра­чивается целевая направленность правовых установлений. Напротив, научная обоснованность правотворчества предпо­лагает активное, целеустремленное проникновение в глубин­

¹ «На деле, — отмечал В. И. Ленин, — цели человека порождены объек­тивным миром и предполагают его, — находят его как данное, наличное. Но кажется человеку, что его цели вне мира взяты, от мира независимы ("свобода")» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 171).

297

Методологические функции философии права

ные процессы общественной жизни, смелое и решительное их преобразование правовыми средствами в интересах соци­ального прогресса. Именно поэтому критерием ценности пра­вовых установлений должен быть не только факт точного и всестороннего отражения в них материальной и духовной дей­ствительности, но и степень преобразования этими установ­лениями регулируемых ими общественных отношений.

Развитие бытия порождает объективные возможности в двух основных формах: с участием и вмешательством человека и без его участия и вмешательства. Право, законодательство свя­зано с первой из указанных форм, поскольку оно направле­но на сознательное регулирование деятельности и поведения людей и через посредство такого регулирования достигает оп­ределенной цели: превращения объективной возможности в материальную или духовную действительность через посред­ство деятельности людей. Поскольку же правовая цель связа­на с объективными возможностями, осуществление которых предполагает определенное правовыми нормами установлен­ное действие и поведение людей, постольку отмеченное вы­ше отсутствие резкой грани между объективным и субъектив­ным в праве (законодательстве) конкретизируется в данном случае в том, что реальные возможности и цели права (зако­нодательства) не разделены непроходимой пропастью. Они вза­имодействуют и взаимно обогащают друг друга: возможность отражается в цели права (законодательства) и определяет ее содержание, а реализация этой цели приводит к превращению возможности в действительность и к дальнейшему развитию объективной реальности. Тем самым право (законодательство) не только отражает возможности, порожденные действитель­ностью, но и в результате своей реализации преобразует эту действительность.

Обоснование первичности объективных возможностей по отношению к правовой цели методологически необходимо для того, чтобы исключить какое бы то ни было проявление субъ­ективизма и волюнтаризма в правовой теории и практике.

Объективная возможность лишь отражается в законода­тельстве и определяет цель, которая в нем выражена. Поэ­тому-то и в содержании законодательства концентрируется не только отражаемое, но и смысл отражения — цель, непо­

298

Цель и средство

средственно определяющая тот или иной характер, способ или метод правового регулирования общественных отноше­ний и намечающая конкретные пути превращения возмож­ности в действительность. Следовательно, цель законодатель­ства есть не что иное, как превращение объективной возможности в идеальную (до ее практической реализации) действительность, т. е. в ту действительность, которой еще нет, но которая может, более того, должна быть. Иначе го­воря, цель законодательства — это не только отражение и за­крепление существующих отношений, но и своеобразная форма будущего в настоящем, прообраз того общественного состояния, к которому сознательно стремится законодатель.

Объективная закономерность никогда не выступает в за­вершенной форме, в окончательном виде, а существует как необходимость, тенденция, возможность. Всякая закономер­ность создает определенные объективные возможности того или иного поведения, действия, поступка, направленных на достижение конкретной цели. И если любая цель является идеально выраженным результатом предстоящего поведения, действия, поступка и всегда выступает как задача, которую предстоит разрешить, то законодательство является одним из средств целесообразного разрешения этой задачи, указателем пути в процессе движения к цели. В законодательстве воссо­здаются порядок, этапы, темпы, способы и другие действия людей, ведущие к определенной цели. Следовательно, для то­го чтобы цель законодательства была научно обоснованной, нужно учитывать не только саму цель, но и необходимость ее правового закрепления в конкретных условиях жизнедея­тельности того или иного общества; следует изучать конкрет­ные возможности, исходить из этих возможностей и опирать­ся на них. Но возможности, как было ранее отмечено, имеют различную степень обоснованности, развитости, зрелости для их перехода в действительность. Именно поэтому в зако­нодательстве закрепляются цели ближайшие, перспективные и конечные. Каждая ближайшая цель, будучи закреплена в со­ответствующих конкретных правилах поведения, выражает за­дачи правового регулирования в данный период историческо­го развития общества и является необходимым шагом, ступенью, звеном в цепи, связывающей близлежащую цель с

299

Методологические функции философии права

перспективной целью, которая, в свою очередь, является сред­ством, периодом, этапом на пути к конечной цели. Если объ­ективно существующие возможности являются основой для закрепления в законодательстве их безотлагательного превра­щения в действительность, то зарождающиеся, возникающие объективные возможности могут учитываться в законодатель­стве лишь как перспективная цель. Такой учет означает, что при существующих условиях еще нет всех необходимых пред­посылок для полного осуществления цели, выраженной в за­конодательстве, хотя некоторые из данных предпосылок уже существуют, а недостающие могут быть созданы и необходи­мо появятся в процессе дальнейшего общественного развития. По мере того как под воздействием общественной практики недостающие предпосылки для превращения возможности в действительность будут возникать, созревать и развиваться, перспективные цели станут превращаться в ближайшие, но отсюда вовсе не следует, что в законодательстве должны на­ходить отражение лишь последние. Закрепление перспектив­ных целей в законодательстве не только оправданно, но и не­обходимо хотя бы уже потому, что тем самым указывается путь сознательного, организованного и гармоничного обществен­ного развития.

В зависимости от того, охватывают ли цели полностью ре­зультат, преследуемый законодателем, или выражают лишь составные, подчиненные части этого результата, они подраз­деляются на общие и специфические. Формулируя общие це­ли, законодатель конкретизирует их в специфических целях, причем эта конкретизация должна быть доведена до такого уровня, чтобы данная специфическая цель могла выступать в качестве непосредственной цели деятельности. Если же цель выражена в чрезмерно общей форме, то ее реализация ста­новится затруднительной, вызывает необходимость создания новой нормы, в которой данная цель доводится до соответ­ствующей степени конкретизации.

С точки зрения последовательности осуществления целей во времени они подразделяются на ближайшие и перспектив­ные. Ближайшие цели выражают актуальные задачи правового регулирования в данный период исторического развития об­щества и подлежат непосредственному осуществлению. Пер­

300

Цель и средство

спективные цели выражают более отдаленные результаты, ко­торые достигаются посредством реализации определенной со­вокупности ближайших целей. При этом недостаточно ясное выражение ближайших целей в правовых нормах отвлекает от насущных задач правового регулирования, превращает их в декларации, оторванные от средств, с помощью которых они могут быть реализованы. С другой стороны, игнорирование значения перспективных целей правотворческой и правореа- лизующей деятельности вносит стихийность в эту деятельность.

Воздействуя на поведение людей, законодатель в одних слу­чаях имеет в виду только наступление изменений в самом их поведении, в других — наступление определенного матери­ального результата. В первом случае цели можно назвать функциональными, во втором — предметными. При этом пра­вовые нормы, включая предметные цели, тем самым должны включать и функциональные. Последние же в идеально реа­лизованном виде учитываются при постановке предметных целей, а будучи фактически реализованными, становятся ре­альными средствами их осуществления. Законодатель в пред­метной цели предвосхищает результат, выражающийся в том или ином предмете, но сам этот результат всегда является следствием определенного поведения, действия.

Правовые цели, соответствующие объективным законо­мерностям общественного развития, являются истинными, а противоречащие им — ложными. Однако объективной истин­ности недостаточно для того, чтобы данная правовая цель могла быть реализована. Помимо этого, необходимо, чтобы данная цель обладала также признаком реальности. Реальна та цель, для осуществления которой уже имеются достаточ­ные (а не только потенциальные) средства. Истинность и ре­альность в правовой цели не всегда совпадают. Истинная цель может быть в данный конкретный момент нереальной, и в то же время не всякая реальная правовая цель является ис­тинной. Невозможность немедленного осуществления данной правовой цели сама по себе еще не снимает вопроса о ее объ­ективной истинности. Для истинной цели, однако, характер­но, что рано или поздно, но она непременно будет осуще­ствлена. В некоторых случаях могут быть реализованы и такие правовые цели, которые противоречат объективным законо­

301

Методологические функции философии права

мерностям общественного развития. Но от этого они вовсе не становятся истинными. Правовые цели, основывающие­ся на случайных правовых возможностях, будучи реализова­ны, не ведут к исчезновению тех правовых целей, которые возникают на основе необходимых правовых возможностей.

Для реализации цели необходимы соответствующие сред­ства. Именно средства выступают в качестве связующего зве­на между субъектом цели и объектом его деятельности, на­правленной на достижение определенного результата. Без средств цели нереальны, неосуществимы, равно как и при от­сутствии целей существующие средства не приводят к како­му-либо результату. Более того, при наличии и целей, и средств нужна еще деятельность, которая при помощи средств превращает цели в результат. Следовательно, цель и средства соотносительно едины. Определенная цель предпо­лагает, требует и определенных средств, по отношению к ко­торым эта цель выступает первичной, доминирующей, руко­водящей. Как справедливо заметил Гегель, «цель есть... всеобщее, руководящее, и мы обладаем средствами и оруди­ями, деятельность которых мы определяем соответственно этим целям»¹. Но благодаря средству реализованная цель об­ретает объективность, определенность и конкретность. Цель законодательства определяет те правовые средства, с помо­щью которых эта цель достигается. При этом в зависимости от характера самой цели правовые средства являются общи­ми (нормативность, общеобязательность, формальная опре­деленность, обеспеченность государственным принуждением) или специфическими (гражданско-, административно- или уголовно-правовые методы правового регулирования обще­ственных отношений). По отношению к этим средствам (как общим, так и специфическим) цель законодательства высту­пает в качестве доминанты. Но с другой стороны, цель за­конодательства, реализуясь в своих средствах, сама превра­щается в средство своего собственного осуществления. Здесь проявляется общая закономерность перехода, превращения целей в средства для достижения определенных результатов

¹ Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. I. С. 48.

302

Цель и средство

через материальную и духовную деятельность людей. Подоб­но тому как в психологической сфере происходит сдвиг мо­тива на интерес, а интереса на цель¹, так и в правовой сфе­ре правосознание сдвигается на правовые цели, а правовые цели — на средства его реализации ради практического до­стижения того результата в регулировании общественных от­ношений, который имелся в виду правовой целью. Тем са­мым законодательство выступает в единстве цели и средства достижения этой цели. Благодаря этому единству оно не толь­ко обретает характер ориентира, установки должного или воз­можного поведения членов общества, но и становится силой, способной обеспечить реализацию этой установки.

Однако одного наличия цели и средств законодательства, как было отмечено, недостаточно для достижения предусмот­ренного его велениями результата. Необходима еще деятель­ность людей, использующих правовые средства для объекти­визации правовой цели в регулируемых общественных отношениях. И здесь мы вплотную подошли к рассмотрению правореализующей деятельности с точки зрения воплощения правовой цели в действительность, к проблеме целесообраз­ности законодательства и его практического осуществления на основе законности. Цель законодательства, если говорить в наиболее общей форме, состоит в реализации требований законности и в установлении режима правопорядка в жиз­недеятельности общества. Более подробно эта проблема бу­дет рассмотрена в дальнейшем².

Научное познание не только отображает состояние дей­ствительности в настоящем, но и, основываясь на тенденци­ях ее закономерного развития, намечает предполагаемые ре­зультаты целенаправленного воздействия на нее³.

¹ Подробнее об этом см. гл. 21 наст. изд.

² См. гл. 23 наст. изд.

³ Западные ученые довольно часто отрицают возможность прогнозирова­ния социального развития. Так, еще К. Пирсон писал: «Наука представля­ет собой по отношению к прошлому описание, по отношению к будуще­му — веру» (Пирсон К. Грамматика науки. СПб., 1911. С. 141). Аналогичной позиции придерживаются и современные авторы. Например, К. Поппер

303

Методологические функции философии права

Отсюда следует, что и наука, призванная составить основу управления общественным развитием, должна в совершенст­ве владеть прогностическим орудием познания. С тем боль­шим основанием это относится к юридической науке. При­ходится, однако, констатировать тот факт, что до сих пор юридическая наука в основном ограничивалась выполнением диагностической и этиологической функций и меньше забо­тилась о своих прогностических обязанностях. Но теперь и в юридическую науку стало проникать прогнозирование¹, кото­рое требует не только глубокого осмысления правовых явле­ний и процессов, но и предвидения их развития. Прогнози­рование является необходимым этапом становления правовой цели, которая всегда включает в себя те моменты предвиде­ния, которые наиболее достоверны, строго основаны на объ­ективных закономерностях действительности, ее реальных возможностях. Если действительность порождает правовые возможности, часть которых выражается и закрепляется в це­ли законодательства и тем самым определяет пути дальней­шего развития этой действительности, то, следовательно, все-

пишет: «Хотя социальная система и обнаруживает некоторые черты собст­венной логики, все же она работает вслепую, неразумно. Люди, которые по­падают в ее механизм, также в целом слепы или почти слепы. Они не мо­гут предвидеть даже наиболее важные результаты своей деятельности» (Popper К. R. Falsche Propheten — Hegel, Marx und die Folgen. Bern, 1958. S. 141). Фурастье пишет: «Наука доказывает, что будущее существует и что в настоящее время оно в значительной степени непознаваемо для челове­ка» (Fourastie J. Die groBe Metamorphose des 20. Jahrhunders. Dusscldorf: Wien, 1964. S. 96).

И тем не менее западная наука пытается предвидеть будущее, о чем сви­детельствует, в частности, широко рекламируемая ныне «футурология».

¹ М. Д. Шаргородский по этому поводу писал: «Прогноз социальных яв­лений может вызвать у государства, общественных, политических органи­заций и т. д. целенаправленные действия, в частности издание новых пра­вовых норм, которые должны привести к изменениям в прогнозируемых общественных процессах, к изменениям с точки зрения их ускорения, со­здания, преобразования, сдерживания и других модификаций последних. Таким образом, возникают прогнозы с информационной обратной связью; именно эти прогнозы, между которыми и деятельностью человека имеет­ся информационная обратная связь, представляют для правовой науки осо­бый интерес» (Шаргородский М. Д. Прогноз и правовая наукам/Правове­дение. 1971. № 1. С. 42).

304

Цель и средство

стороннее познание данной цели в конкретно-исторических условиях ее образования и реализации означает вместе с тем прогнозирование перспектив правовой жизни общества. При этом, однако, следует иметь в виду, что цель законодательст­ва и правовое прогнозирование — категории, не совпадающие друг с другом не только в количественном, но и в качественном отношении: во-первых, в отличие от цели законодательства правовое прогнозирование может быть не только официаль­ным, но и доктринальным; во-вторых, цель законодательства носит нормативный характер и обеспечена государственным принуждением, в то время как правовое прогнозирование при­обретает такой же характер лишь тогда, когда оно выражено в цели законодательства и нормативно закреплено им; в-треть­их, на основе одного и того же правового прогноза могут оп­ределяться и закрепляться различные цели законодательства. Правовое прогнозирование не само по себе, а только посред­ством цели законодательства может быть практически реали­зовано в соответствующем регулировании общественных от­ношений. Однако содержание правового прогноза может оказаться таковым, что цель законодательства будет направ­лена не на его реализацию, а, наоборот, на ликвидацию воз­можности и условий ее осуществления или, во всяком случае, на торможение осуществления.

Законодательство достигает своей цели, как ранее отмеча­лось, лишь при условии его реализации. Следовательно, цель законодательства имеет как бы две органически взаимосвязан­ные стадии своего развития: на первой стадии она намечает, планирует, определяет характер правового регулирования со­ответствующих общественных отношений или иных правовых мероприятий; на второй — представляет собой установку на активные действия, направленные на последовательное осу­ществление этой цели. Отсюда вытекает двуединая задача пра­вового прогнозирования: в сфере правотворчества и в сфере правореализации. Синтез прогнозов в этих двух сферах будет наиболее надежным критерием научной обоснованности це­ли законодательства и его осуществления.

Прогнозирование в юридической науке — это, на наш взгляд, определение комплекса возможных вариантов перспе­ктивного развития правовой действительности путем исполь­

20 Зак. № 2838 Керимов

305

Методологические функции философии права

зования широкого диапазона специальных методов, обеспе­чивающих научную обоснованность и достаточную точность выдвинутых предложений, моделей, проектов. Отсюда выте­кает, что горизонт прогнозирования в юридической науке чрезвычайно широк; он может и должен охватывать как прак­тически прикладные вопросы правового развития (например, прогноз состояния преступности по определенной категории дел в таком-то регионе в предстоящем году), так и глобаль­ные, фундаментальные, крупномасштабные проблемы буду­щего изменения правовой системы в перспективе (например, прогноз развития правовой системы, планирование законо­дательной деятельности на длительную перспективу и т. д.). При этом, разумеется, как практически прикладные, так и фундаментальные прогнозы должны быть тесно соподчине­ны между собой, увязаны; и только в этом случае они будут социально и юридически ценными.

Если попытаться конкретизировать направления правово­го прогнозирования, то их можно обозначить следующим комплексом основных проблем:

какие общественные отношения (или их стороны) пред­полагается в будущем подвергнуть правовому регулированию, т. е. в каком направлении будет развиваться действующее за­конодательство;

в какой последовательности должно и будет развиваться действующее законодательство, т. е. каков план законопроект­ных работ;

каковы пути дальнейшего совершенствования действующе­го законодательства (научная обоснованность правового ре­гулирования, перспективы инкорпорации и кодификации за­конодательства, повышение уровня законодательной техники и т. д.);

каковы перспективы демократизации законодательной де­ятельности вообще и законодательной процедуры в частности;

какова будет роль правовой системы в различных сферах общественной жизнедеятельности (в повышении уровня управления, в укреплении законности, в правовом информи­ровании населения и т. д.);

какова будет эффективность действия отдельных норм, ин­ститутов и отраслей законодательства в зависимости от пред­

306

Цель и средство

полагаемых изменений в экономической, политической, со­циальной и культурной жизни общества;

каковы будут последствия (результаты) реализации право­вых установлений как в разрезе общей динамики обществен­ного развития, так и в разрезе группового и индивидуально­го сознания, действия и поведения;

какова вероятность изменения, в количественном и каче­ственном отношениях, характеристики преступности, право­нарушений, антиобщественных явлений и процессов как в масштабе страны в целом, так и в отдельных ее регионах;

каковы будут наиболее действенные меры по борьбе с пре­ступностью и причинами, ее порождающими;

каковы общесоциальные и специально юридические пу­ти дальнейшего укрепления законности и упрочения режи­ма правопорядка в стране.

Эти проблемы правового прогнозирования могут быть, ко­нечно же, дополнены, конкретизированы, развиты. Очевид­но, однако, что их решение окажется тем более успешным, чем в большей степени оно будет научно обоснованным. На­учность прогнозируемых тенденций в сфере правовой жизни позволит так воздействовать на соответствующие условия, сре­ду и факторы, чтобы они наилучшим образом способствова­ли дальнейшему совершенствованию законодательства, укреп­лению законности, упрочению правопорядка в стране. Прогнозы должны основываться только на объективных за­кономерностях общественного развития, на естественных, не­обходимых и существенных связях и отношениях развиваю­щейся правовой действительности (с учетом, разумеется, случайных факторов). Нельзя прогнозировать, тем более в правовой сфере, рассчитывая лишь на случайное стечение об­стоятельств, поскольку оно может и не наступить. Вместе с тем при исследовании будущего необходимо считаться со все­ми возможными, в том числе и случайными, факторами и их комбинациями. Лишь изучив действительное состояние пра­вовых явлений и процессов в настоящем, можно предсказать неизбежность того или иного направления их развития в бу­дущем. Следовательно, знание объективной внутренней ло­гики процесса движения законодательства есть тот необходи­мый фундамент, на основе которого оказывается возможным

20*

307

Методологические функции философии права

предусмотреть закономерные последствия его действия в грядущей перспективе.

Существенное значение для методологии прогнозирования развития законодательства имеют, по крайней меpe, два наи­более важных момента.

Во-первых, к процессу прогнозирования развития право­вой действительности следует подходить не только с точки зрения внутренних тенденций закономерного движения пра­вовых явлений, но и со стороны тех внешних факторов, ко­торые будут или смогут оказывать воздействие как на процесс превращения правовой возможности в действительность, так и на результат этого превращения. Глубокая зависимость за­конодательства от той социальной среды, в которой оно раз­вивается, требует прогнозирования и изменения самой этой среды. Только в этом случае может быть обеспечена досто­верность соответствующих правовых прогнозов.

Во-вторых, правовая действительность порождает не одну, а множество возможностей для ее развития. В этих условиях прогнозирование развития законодательства должно не толь­ко выявить «спектр возможностей» и вероятность их превра­щения в действительность, но и избрать именно ту возмож­ность, реализация которой окажется наиболее действенной с точки зрения социальной эффективности предстоящего пра­вового регулирования общественных отношений. Ценность правового прогнозирования состоит в однозначном ответе на вопрос, какую из правовых возможностей следует избрать для превращения в действительность правовой жизни.

Правовое прогнозирование конкретизируется в практике законодательного планирования. В этой связи следует оста­новиться на соотношении правового прогнозирования и плана законодательной деятельности.

Если правовая цель является отражением определенной правовой возможности и установкой превращения этой цели в действительность, то план законодательной деятельности представляет собой конкретную программу этого превраще­ния. В законодательном плане определяются этапы, последо­вательность, темпы, сроки, средства реализации прогноза, вы­раженного в правовой цели. Тем самым законодательный план учитывает общественные возможности, существующие сред­

308

Цель и средство

ства и наличные силы, на основе которых устанавливает кон­кретные показатели и их взаимную связь. Следовательно, пра­вовая цель не только пронизывает содержание законодатель­ного плана, но и конкретизируется им. В законодательном плане прогностическая цель локализуется в пространственно- временном отношении; вместе с тем она получает четкую оп­ределенность, ориентацию на осуществимость¹. Если, далее, правовое прогнозирование есть прежде всего результат тео­ретического поиска и исследования возможных путей изме­нения соответствующего объекта, то законодательный план является фиксацией желаемого движения к правовой цели. Следовательно, правовой прогноз представляет собой ту на­учно-информационную основу, из которой выводятся право­вая цель и законодательный план. Реализация же правовой цели и законодательного плана в порядке обратной связи яв­ляется критерием правильности правового прогноза.

Все высказанные методологические соображения имеют практическое значение. Поэтому необходимо подробно рас­смотреть важное для юридической науки соотношение тео­ретического (методологического) и практического в сфере права, законодательства и законности.

¹ «Зависимость плана от цели, — пишет Т. А. Казакевич, — не исключает и его относительной самостоятельности, проявляющейся прежде всего; 1) в активности плана, в его обратном воздействии на цель; 2) в том, что план более конкретен и подвижен, чем цель; 3) в том, что могут быть различ­ные варианты планов для достижения одной и той же цели, а также ряд последовательных промежуточных, поэтапных планов, охватывающих в сво­ей совокупности весь процесс реализации цели» (Казакевич Т. А. Целесо­образность и цель в общественном развитии. Л., 1969. С. 68).

Глава 18