<<
>>

Диспозитивные начала гражданского процессуального права имеют в своей основе обусловленность в конечном итоге воли лица его интересом

[184]. Соответственно, предпосылкой возникновения процесса или участия в нем служит воля и интерес в своем единстве[185] [186] [187] [188].

Суть принципа диспозитивности и заключается в том, что определяющей возникновение гражданского процесса является инициатива субъекта права, основанная на его заинтересованности .

Р.Е. Гукасян отмечает, что интерес удовлетворяется созданием определенных внешних условий, хотя бы заинтересованное лицо этого и не осознавало. Субъективное право как раз и гарантирует создание необходимых

189

правовых условий для удовлетворения интереса управомоченного лица. Представляется справедливой позиция Р.Е.Гукасяна, полагавшего неверным «утверждение, будто бы субъективное право нельзя связывать с каким-либо

определенным интересом, так как оно по своей природе способно обеспечивать удовлетворение разнообразных интересов управомоченного лица. Законодатель, издавая ту или иную норму права, всегда имеет в виду охрану определенных интересов». Поскольку субъективное право служит охране интереса, постольку все формы защиты права в конечном итоге являются формами защиты

190

интересов .

Е.Я. Мотовиловкер, критикуя классическое определение понятия субъективного права как меры возможного или дозволенного поведения управомоченного лица, даже предложил определять его как «определенную законом возможность удовлетворения субъективного интереса».[189] [190] [191]

В аспекте индивидуализации иска приведенные выше взгляды на понятие интереса заслуживают внимания в той части, в которой позволяют придти к выводу, что определенный интерес опосредуется соответствующим ему субъективным правом, которое и обеспечивает для носителя интереса создание

192

конкретной совокупности правовых условий для его удовлетворения. Следовательно, и за правовой квалификацией, указанной в исковом заявлении, стоит вполне определенный интерес истца, а не интерес в широком смысле, предложенный в качестве критерия индивидуализации иска М.А. Гурвичем и П.А. Иевлевым. Пользуясь терминологией последователей теории охранительных и регулятивных правоотношений, можно сказать, что сторонники признания интереса критерием индивидуализации иска, полагающие, что он сохраняется неизменным при переквалификации судом исковых требований (М.А. Гурвич, П.А. Иевлев), видят за интересом защиту нарушенного регулятивного права истца. С этой точки зрения, интерес истца остается неизменным до тех пор, пока речь идет о том же самом регулятивном праве. Однако с этим невозможно согласиться: интерес, стоящий за обращением в суд, в первую очередь, связан с охранительным правом, реализуемым в рамках охранительного правоотношения. Диспозиция материальной охранительной нормы или само материальное охранительное право и представляет собой способ защиты нарушенного права , который имеет ключевое значение для индивидуализации иска.

Как мы уже отмечали, под способом защиты нарушенного права принято понимать закрепленные законом материально-правовые меры принудительного характера, посредством которых производится восстановление (признание) нарушенных (оспариваемых) прав и воздействие на правонарушителя.194 При этом «практическое (процессуальное) значение способа защиты права проявляется именно через указание конкретной нормы, предусматривающей этот самый способ»195.

Поскольку интерес, стоящий за обращением в суд, воплощается в конкретном способе защиты нарушенного права, требование истца может быть охарактеризовано как определенный способ только через соответствующую правовую квалификацию.

Об этом свидетельствуют и примеры из судебной практики. В постановлении № 1302/11 от 20.09.2011 Президиум ВАС РФ рассмотрел заявление ООО "СМУ Спецстрой" (истец) о пересмотре в порядке надзора судебных актов нижестоящих судов.196 Истец обратился в арбитражный суд с иском к государственному бюджетному учреждению города Москвы [192] [193] [194] [195] "Инженерная служба района Теплый Стан" (далее - учреждение, ответчик) о взыскании задолженности за работы по устройству парковочных карманов на основании актов о приемке выполненных работ, которые ответчик не оплатил. Удовлетворяя исковое требование, суд первой инстанции исходил из того, что работы истцом фактически выполнены и приняты ответчиком по актам о приемке выполненных работ без замечаний.

Суд апелляционной инстанции, отменяя вынесенное решение, полагал, что между сторонами заключен государственный контракт о выполнении работ по текущему ремонту асфальтобетонного покрытия по адресам согласно приложению к контракту, в связи с чем работы по устройству парковочных карманов являются дополнительными и не подлежат оплате, поскольку произведены истцом без согласования с ответчиком (пункты 3, 4 статьи 743 ГК РФ). Арбитражный суд кассационной инстанции постановление суда

апелляционной инстанции оставил без изменения.

В свою очередь, Президиум ВАС РФ посчитал, что предметом государственного контракта являлось выполнение работ по текущему ремонту асфальтобетонного покрытия, а работы по устройству парковочных карманов в нем предусмотрены не были и не являются дополнительными: парковочные карманы являются самостоятельным объектом строительства, в связи с чем нормы пунктов 3 и 4 статьи 743 ГК РФ применению не подлежат. В отсутствие заключенного договора при сложившихся между сторонами фактических подрядных отношениях неуплата ответчиком стоимости принятых работ привела к его неосновательному обогащению за счет выполнившего работы истца (п. 1 ст. 1102 и п. 1 ст. 1105 ГК РФ).

В приведенном деле истец, предъявляя иск, «не представил правовых оснований возникновения между сторонами правоотношения по подряду». В

судебном заседании арбитражного апелляционного суда стороны подтвердили [196] отсутствие между сторонами заключенного в законном порядке договора подряда на выполнение работ, указанных в спорных актах. Таким образом, изначально в суд был предъявлен внедоговорный иск, который был рассмотрен судом второй инстанции как договорный - о взыскании оплаты по договору подряда.

Остался ли неизменным интерес истца, когда суд осуществил переход от иска о взыскании неосновательного обогащения к договорному иску - о взыскании оплаты по договору подряда? В рассмотренном деле суд признал выполненные работы дополнительными и не подлежащими оплате, отказав в удовлетворении иска. Если же представить, что денежные средства могли быть взысканы в пользу истца в силу заключенного между сторонами договора, соответствовало бы такое решение суда тому интересу, в защиту которого истец обратился в суд?

Констатация судом того обстоятельства, что фактически выполненные работы охватываются предметом «обнаруженного» в ходе рассмотрения дела договора между сторонами, означает, что и все прочие условия данного договора в полной мере распространяются на отношения сторон в связи с фактически выполненными работами. В результате взыскания судом с ответчика денежных средств в качестве оплаты по договору вопреки тому, что истец квалифицировал их как неосновательное обогащение, истец в отношении данного объекта (парковочных карманов) окажется связан с ответчиком договором подряда со всеми вытекающими из такого правового положения последствиями. В частности, речь может идти о требованиях к качеству работ, о гарантийном сроке, о мерах ответственности и иных условиях. Такая связанность может противоречить интересам истца, который не в состоянии выполнить всех условий договора в отношении спорного объекта, и для него может быть более выгодным состояние правовой неопределенности в отношениях с контрагентом.

Представим и обратную ситуацию. Обращаясь с иском о взыскании оплаты по договору, истец получает взыскиваемые денежные средства в качестве неосновательного обогащения, поскольку в ходе процесса суд приходит к выводу о том, что договор является незаключенным. Безразлично ли истцу, на каком основании ему присуждены взыскиваемые денежные средства - в качестве оплаты по договору или как неосновательное обогащение ответчика? Если суд ex officio констатирует, что договор является незаключенным, такое судебное решение не разрушает договорные отношения между сторонами: договор является незаключенным и без признания его таковым судом. Судебный акт лишь удостоверяет отсутствие договорных отношений между сторонами, вносит определенность в этот вопрос. Однако, несмотря на то, что правовое положение сторон формально не изменилось, такой судебный акт способен изменить поведение сторон, которые до процесса, добросовестно полагаясь на наличие между ними договорных отношений, могли действовать сообразно условиям незаключенного договора. Например, в тексте такого документа могут быть зафиксированы и другие обязательства ответчика, выполнение которых в будущем не безразлично для истца. В этом случае переквалификация судом договорного иска в иск о взыскании неосновательного обогащения находится в конфликте с субъективной заинтересованностью истца. Наконец, подобное решение суда приводит к имущественным потерям истца, поскольку неосновательное обогащение обеспечивает лишь минимальный уровень восстановления имущественного положения истца, по сравнению с условиями договора. Истец, зная, что суд присудит ему существенно меньшую сумму, мог бы вместо обращения в суд дожидаться добровольного исполнения ответчиком его обязательств «по договору» в большем размере.

Другой пример возможного несоответствия надлежащего способа защиты интересам истца можно обнаружить в уже упомянутом пункте 1 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.11.2008 № 126 ("Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения"). Напомним, что между истцом (продавцом) и ответчиком (покупателем) был заключен и исполнен договор купли-продажи нежилых помещений. Исходя из ничтожности этого договора, истец обратился в суд с иском об истребовании из его незаконного владения переданных во исполнение договора помещений. Суд, определив характер спорного правоотношения, предлагал рассматривать заявление истца как требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки путем возврата сторонами друг другу всего полученного по сделке (п. 2 ст. 167 ГК РФ). Истец не согласился с этим и настаивал на квалификации заявленного им требования как виндикационного и рассмотрении его на основании статьи 301 ГК РФ. Суд в удовлетворении иска отказал, сославшись на то, что истцом, предъявившим виндикационное требование, а не требование о возврате каждой из сторон всего полученного по недействительной сделке, избран ненадлежащий способ защиты нарушенного права.

Чем руководствовался истец, когда «настаивал» на применении норм о виндикации? В силу п. 2 ст. 167 ГК РФ при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке (...), тогда как на основании ст. 301, 303 ГК РФ собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения, а также потребовать от владельца возврата или возмещения доходов за определенный период времени, в зависимости от его добросовестности. Возврата собственником полученного от незаконного владельца непосредственно нормы о виндикации не предусматривают. Истец, предъявивший виндикационный иск, не заинтересован в том, чтобы возврат ему вещи был обусловлен возвратом покупателю полученных им денежных средств, без чего реституция состояться не может. Переквалификация виндикационного требования судом и применение двусторонней реституции явно не соответствовали бы интересу истца.

Приведенные примеры показывают, что применение иной нормы права судом влечет и другие последствия для сторон в материально-правовой сфере, а истцу может быть совсем небезразлично, на каких условиях будет осуществлена судебная защита его нарушенного права. Суд, не являясь участником соответствующего материального правоотношения, а лишь осуществляя защиту нарушенного субъективного права по просьбе заинтересованного лица (ст. 2 АПК РФ, ст. 2 ГПК РФ), не может восполнить отсутствие волеизъявления истца на использование другого способа защиты нарушенного права.

Присоединяясь к позиции, согласно которой интерес является ключевым понятием, характеризующим индивидуальность обращения истца в суд с определенным требованием, полагаем, однако, принципиальным подчеркнуть следующее. Интерес истца неотъемлем от тех условий, на которых истец ожидает получить положительное решение суда, и не может пониматься иначе, как через предусмотренный материальным законом способ защиты нарушенного права. Интерес, стоящий за обращением в суд, воплощается в конкретном способе защиты нарушенного права. Поскольку практическое (процессуальное) значение способа защиты права проявляется через указание конкретной нормы, предусматривающей этот самый способ,[197] требование истца может быть охарактеризовано как определенный способ защиты только через соответствующую правовую квалификацию. По этой причине господствующее в науке гражданского процесса широкое понимание интереса истца для целей индивидуализации иска, должно быть отвергнуто, ибо оно предполагает, что интерес истца остается неизменным при изменении правовой квалификации исковых требований.

В свою очередь, определение предмета и основания иска неизбежно обусловлено избранным истцом способом защиты нарушенного права, и, следовательно, правовой квалификацией исковых требований. В условиях состязательности суд не должен быть наделен возможностью по изменению предмета и/или основания иска и путем применения ex officio надлежащего способа защиты применительно к установленным судом фактическим обстоятельствам. Фактическая индивидуализация иска приводит к игнорированию интереса истца в использовании определенного способа защиты нарушенного права.

<< | >>
Источник: Кашкарова Ирина Николаевна. Индивидуализация иска в гражданском судопроизводстве. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Санкт-Петербург, 2015. 2015

Еще по теме Диспозитивные начала гражданского процессуального права имеют в своей основе обусловленность в конечном итоге воли лица его интересом:

  1. Диспозитивные начала метода гражданского процессуального права проявляются в основном в следующем:
  2. Императивные начала метода гражданского процессуального права проявляются в основном в следующем:
  3. Глава 31. ОСНОВЫ ГРАЖДАНСКО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА
  4. Процессуальные соучастники также имеют процессуальные права сторон и несут обязанности
  5. РАЗДЕЛ X. ОСНОВЫ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО И ГРАЖДАНСКО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА
  6. Прокурор и другие лица имеют только процессуально-правовую заинтересованность в исходе дела
  7. Юридический интерес в доктрине подразделяется на процессуальный (интерес в возбуждении гражданского дела в суде и оказанию судебной защиты
  8. § 3. Соотношение гражданского процессуального права с иными отраслями права. Источники гражданского процессуального права
  9. 7. МЕСТО ГРАЖДАНСКОГО ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА В СИСТЕМЕ РОССИЙСКОГО ПРАВА. ПРОЦЕССУАЛЬНАЯ НАУКА
  10. Под принципами гражданского законодательства принято по­нимать его основные начала (ст. 2 Гражданского кодекса Респуб­лики Беларусь (далее — ГК)), руководящие фундаментальные по­ложения, определяющие и регламентирующие гражданские отношения.
  11. Понятие гражданского процесса. Предмет, метод, система отрасли гражданского процессуального права
  12. 5. ГРАЖДАНСКИЕ ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ НОРМЫ (ПОНЯТИЕ, ВИДЫ, ОСОБЕННОСТИ, СТРУКТУРА). ДЕЙСТВИЕ ГРАЖДАНСКИХ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ НОРМ ВО ВРЕМЕНИ И В ПРОСТРАНСТВЕ
  13. ГЛАВА III СОДЕРЖАНИЕ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВООТНОШЕНИЯ. ВОЛЯ И ИНТЕРЕС В ОТНОШЕНИЯХ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА
  14. Источники гражданского процессуального права. Виды источников гражданского процессуального права
  15. 4.Значение гражданской процессуальной формы для изучения дисциплины: «Процессуальные особенности рассмотрения отдельных категорий гражданских дел»
  16. Основные начала гражданского права -
  17. § 1. Понятие принципов гражданского процессуального права
  18. Гражданский процессуальный кодекс РФ, его структура и краткая характеристика разделов.