<<
>>

Любое государство не может обойтись без некоего идеального образа государства, ради которого осуществляются реформы зако­нодательства. политической и экономической систем.

Формирова­ние отечественного государства протекало всегда под «путеводной звездой» идеального государства. Первоначально это - православ­ная теократия, о которой до сих пор крайне мало известно. Рассмо­трим некоторые ее черты.

Огромный период истории государства и права европейских стран приходится именно на время реализации библейского идеа­ла государственного порядка. Более полутора тысяч лет европей­ская цивилизация развивалась при его непосредственном влиянии. И лишь последние триста лет европейские государства в форме демократической республики стали своим идеалом считать рацио­нальность, а нс библейские ценности.

Библейский идеал государства и права нуждается в обстоятель­ном анализе и изучении. Религиозное сознание и мировоззрение про­должают определять судьбы мира: большинство крупных конфликтов современности возникло по линии разлома цивилизационно-культур­ного характера, причем, скорее, религиозного, но не экономического. Свидетельством этого является украинский кризис, в котором право­славное население подверглось настоящему геноциду. На индивиду­альном уровне религиозные ценности также определяют поведение и быт человека, хотя спад духовности в странах Западной Европы очевиден. Однако в России социологи отмечают рост религиозности среди молодежи: православие и ислам являются самыми распростра­ненными религиями и набирают социальный, политический и эконо­мический вес. Для обеих конфессий Пятикнижие Моисея является общим религиозным текстом, оказывающим влияние на богословие и правовую культуру. Поэтому Библия остается важнейшим источни­ком правовых, политических и социально-экономических взглядов, идей, ценностей и норм для многих этносов России, в первую оче­редь для государствообразующего русского народа.

Несмотря на огромную роль православия в становлении го­сударственности и правовой системы России, авторы учебников по истории государства и права, истории учений о праве и госу­дарстве редко посвящают ему свои страницы. Не находит отраже­ния и материал о государственно-правовом устройстве и развитии Восточной римской империи. Византийская государственно-пра­вовая мысль за редким исключением не упоминается в литературе по истории политических и правовых учений. Поэтому огромную ценность сегодня представляют работы, раскрывающие глубин­ные библейские корни современных политических и правовых институтов, а также рассматривающие библейские государствен­но-правовые идеалы.

Церковь освящала и духовно направляла государственную власть в лице монарха, который, в свою очередь, принимал усилия, способствующие выполнению Церковью своей главной миссии - спасению людей. Нация воспринималась как большая семья, а во главе семьи всегда стоял отец. Поэтому власть царя близка по смыс­лу власти отца, хотя и шире ее. В рамках этой парадигмы, назовем ее консервативной, симфония властей рассматривается как благо для Церкви и общества. Наиболее ярко эта парадигма представле­на в труде Л. А. Тихомирова «Монархическая государственность», где мыслитель дает глубочайшее обоснование христианской мо­нархии именно с позиции библейского идеала.

Однако государство часто в истории подтверждает высказан­ную Августином мысль: земное государство метафизически роди­лось тогда, когда произошло зло.

Но факты не могут опровергать идеал. Идея государства как высшего и наилучшего способа обу­стройства человеческого общества вовсе не страдает от грехопа­дения людей. Идеал или идея - это цель, к которой должен стре­миться человек. Высшая цель жизни христианина - совершенство человека в Боге. Государство земное может помогать человеку его достигнуть, а может, напротив, препятствовать. Например, Совет­ский Союз был препятствием для большинства его граждан на пути к Храму Божьему, Византийская государственность - напротив.

Каким же должно быть государство согласно библейско­му идеалу: монархическим или республиканским? Одни ученые убеждены, что христианство ближе к демократическому началу. По мнению других, говоря о государстве в контексте Священного Пи­сания, мы должны представлять исключительно Царство-Империю. «Не общество, оградившее свою культуру и права крепостными стенами оружия и законов, а царство, вмещающее в себя весь Бо­гом созданный мир, включая Ангелов, животных и, наконец, людей. Царство безграничное, существующее вне времени и пространства, поскольку оно вбирает в себя всех тварей во всей бесконечной Все­ленной и подчиняется одному Творцу»[1] [2]. Государственная власть в конституционном демократическом обществе теряет сакральную природу, так как ее происхождение объясняется рационально как власть договаривающихся представителей народа.

В библейском смысле власть понимается не с земных позиций как верховенство и привилегия, а как служение. Согласно Библии, го­сударство - это союз, который должен быть основан на любви к Богу и братстве людей. Соответственно, государственную власть надо по­нимать не как политическое управление, а как общественную службу.

Библейский идеал государства оказал непосредственное влияние и на судьбу самодержавия в России. При самодержавном строе народ не претендует на власть и непогрешимость в суждениях, но смирен­но вверяет себя в послушание правде Божией, блюстителем которой в делах государственных является самодержец. Власть понимается при этом не как право, а как обязанность, тягло, а епископство в Церкви и начальствование в государстве понимаются не столько обладанием, сколько служением. Патриарх и царь по отношению к народу являются служителями Божьими. Это служение - трудный путь, в прохождении которого помазанник отвечает не перед людьми, а перед Богом. И если подчинение мирянина Церкви сыновнее, то и подчинение власти цар­ской не рабское, как при деспотии, но подчинение сыновнее, имеющее своим источником любовь к Богу, волю которого эта власть исполняет. Следовательно, никакого противоречия между христианским смирени­ем и царствованием не существует.

Взгляд на царя как на связанную правом высшую должность возникает после того, как в истории появляются цари-насильники, деспоты, убийцы. Зарождается правовая теория царской власти. Царь

в библейском понимании - пастух, заботливый пастырь, но это не отменяет сакральность царства и царской власти, так как смысл са- кральности видится в божественном помазании на царство. Царство становится греховным, когда превращается в «светское» (то есть теряет свой сакральный характер) и цари забывают о том, от кого они получают истинную власть и зачем. Царская власть исходит от Бога и устанавливается по его промыслу, но не является абсолютной: утрата связи с Богом, ослабевание веры влекут гибель государства. Но самостоятельного сакрального стату са царская власть в библей­ском идеале не имеет. Самостоятельную сакральность она получает в языческом абсолютизме. Сакральность отсутствует и в правовой теории монархического правления, где основанием власти служит общественный договор, а не божественная воля.

Таким образом, долгий период истории Россия основыва­лась не на правовой, а на православной концепции царской вла­сти. В православно-монархическом государстве режим законно­сти поддерживается «страхом Божьим»: «владычествующий над людьми будет праведен, владычествуя в страхе Божием» (книга 2 Царств 23, 2). Соответственно, для подданных формализм закона дополнен царской справедливостью. «Царь, по истинному о нем понятию, есть Глава и Душа Царства. Но вы возразите мне, что Ду­шой государства должен быть закон. Закон необходим, досточтим, благотворен; но закон в хартиях и книгах есть мертвая буква, ибо сколько раз можно наблюдать в царствах, что закон в книге осу­ждает и наказывает престу пление, а между тем преступление со­вершается и остается ненаказанным; закон в книге благоустраняет общественные звания и дела, а между тем они расстраиваются. Закон, мертвый в книге, оживает в деяниях, а верховный государ­ственный деятель и возбудитель и оду шевитель подчиненных де­ятелей есть Царь»2.

Некоторые исследователи обращают внимание на то. что корни теории конституционного государства, или договорного государства, имеют библейское происхождение. Действительно, в Ветхом Заве­те отражены верность союзу и договору, обосновывающему союз между Богом и народом, между индивидами, образующими нацию.

2 Св. Филарет (Дроздов). Государственное учение. М.. 1888. С. 18. 8

Таким образом, общественный договор, обосновывающий союз, - договор, вводящий в правовые отношения и Бога, подобно договору римского народа с Цезарем. Но всякий договор и союз, построен­ный на договоре, есть правоотношение, лежащее в основе нормы поведения, иначе говоря, «закон дел». Понятие завета необходимо утверждает закон и жизнь в законе.

Тема сакральных оснований царской власти требует отдельно­го рассмотрения и, несмотря на обилие трудов по политическому и правовому богословию, еще недостаточно изучена. До сих пор наиболее остро стоит вопрос о пределах царской власти. Понятно, что царь должен был исполнять волю Божью, заповеди Божьи и вести народ к спасению, но насколько функции царя были распро­страняемы в духовной сфере? Подразумевает ли обязанность царя вести народ к Богу его право на вмешательство в дела Церкви? Эти и многие другие вопросы должны быть решены не на основе исторического опыта, часто негативного, а с его учетом, но на ос­нове Библии.

Историю государственного и конституционного права России нельзя рассматривать в разрыве с традицией Византийской госу­дарственности. Как известно, многие библейские ценности нашли воплощение в Византийской империи. Не является исключением и государственный идеал. По тексту 73 новеллы св. Юстиниана Ве­ликого следует, что Бог установил царскую власть, чтобы она урав­новешивала несогласие добром. В 77 новелле эта мысль разверну­та еще глубже: власть государственная, вверенная царю, должна привести людей в Царство Небесное, спасти их души. Согласно 80 новелле, власть обязана уберегать граждан от всякого вреда. И во­обще, благо подданных, как основная задача верховной власти, наи­более часто упоминается в новеллах св. Юстиниана. Власть обязана не просто оберегать людей, но и облегчать им нужду, оказывать всяческую помощь и обеспечивать справедливость. При этом все действия властей и людей должны были происходить строго по за­конам (новелла 113)[3].

Осознание божественного, сакрального характера власти про­ходит красной нитью через всю политическую философию Ви­зантии. И в значительной степени оно предопределило живучесть византийских политических институтов, их удивительную внеш­нюю привлекательность и востребованность как на Западе, так и на Востоке. Это далеко не случайно, поскольку, как отмечал еще архиепископ Серафим (Соболев), «глубокое убеждение в богоучре- жденности власти на земле дает силу и значение законам и всем распоряжениям властей»[4].

Вместе с христианством на Русь «пришли» и византийские представления о власти. Правда, при этом они получили собствен­ную, национально-русскую интерпретацию. Считается, что, рас­пространяясь в среде русского образованного сословия, они не могли подчинить себе его сознание и деформировать тем самым русскую политическую и правовую мысль. Напротив, византий­ская государственно-правовая идеология «сама неизбежно рефор­мировалась на русской почве, приспосабливаясь к реалиям русской общественно-политической жизни... К тому же политическая и правовая культура Византии развивалась по мере эволюции визан­тийского общества, менялись содержание и смысл старых идей и концепций, появлялись новые идеологические постулаты»[5].

В этом плане Российская государственность в своем развитии прошла ряд исторических этапов, каждый из которых характеризу­ется наличием собственной программы государственного, правово­го, социально-экономического и духовно-религиозного развития. Наиболее ранний из них может быть обозначен в качестве русско-ви­зантийского периода, в ходе которого и происходило формирование государственно-правовых монархических идеалов. Именно тогда происходит закладка идейно-концептуального фундамента россий­ской государственности, закладываются его архетипы, особенности национальной правовой культуры, складывающейся под влиянием византийских государственно-правовых идей.

Каждый народ, каждое государство имеют свою духовную, религиозную историю, так как в основе культурной и националь­ной идентичности любого народа лежат именно религиозные осо­бенности, которые впоследствии формируют нравы, менталитет, правосознание общества. Для Российского государства такой го­сударствообразующей и культурообразующей религией является православие, которое в 988 году стало официальной религией на Руси благодаря активной деятельности равноапостольного святого князя Владимира. Из язычников, совершавших дикие оргии, крова­вые жертвоприношения, бесконечные набеги и военные походы на соседние народы, восточные славяне стали превращаться в богобо­язненный и великодушный народ, начали строить единое мощное государство на территории, ранее раздираемой междоусобицами. Сам князь Владимир из буйного, агрессивного, хитрого и воин­ственного правителя, многоженца и братоубийцы превратился в кроткого и смиренного христианина, ставшего образцом святости и воинской доблести одновременно. За оружие князь брался толь­ко для защиты Отечества, а за его благотворительность и попечи­тельство о бедных, больных, убогих народ прозвал его Владимиром Красным Солнышком.

Русская цивилизация и государственность обязаны своим про­исхождением святому князю Владимиру. По мнению большинства исследователей его личности, святому крестителю своей жизнью и делами удалось написать икону идеального христианского прави­теля, которая до сего дня представляет собой высочайший идеал и ценность. Его икона есть одновременно аутентичный образ самой России, ведь по слову святителя Иоанна Максимовича, она есть «выражение духа и примера своего Крестителя». Русская право­славная церковь «началась и утвердилась в русском государстве при святом и равноапостольном князе Владимире, когда просветилась святым крещением «вся русская земля»[6].

В истории политических и правовых доктрин всегда очевидной была определяющая и ключевая роль понимания природы челове­ка для построения той или иной модели государственно-правовых

6 Барсов Т. Константинопольский патриарх и его власть над русской Церковью. СПб., 1878. С. 306.

институтов. Так, например, либеральная философия государства и права строит свои рассуждения исходя из отношения к человеку как «разумному эгоисту», индивидуалисту. В то же время христианское отношение к человеку как «образу Божию» определило православ­ный взгляд на государство и политику. «В основе же различия той и другой политики лежит разный взгляд на человека... Если вре­мя и люди утверждают взгляд на него как на личность духовную и, следовательно, в духовности своей нравственно-небезразличную и бессмертную, то политика может быть только идейной. Если же человек мыслится как одно из животных, хотя бы и самых совер­шенных в условиях земного существования, как временное и слу­чайное явление здесь на земле, то для идейной политики не будет места; она теряет свой смысл и ее заменяет политика только выгоды и пользы в понимании их той или иной партией... Таким образом, всякая политика необходимо предполагает в основе своей метафи­зику, из которой и проистекает. Вся история политических учений это с убедительностью подтверждает. Как народ веровал, какие ме­тафизические учения проповедывал и содержал, такую же и поли­тику он проводил»7.

В основе государственно-правовых взглядов князя Владимира лежит православно-христианское отношение к человеку. Приняв купель крещения и «отрясши в ней слепоту душевную, вкупе и те­лесную», он, по слову митрополита Илариона, «возгорелся духом и возжелал сердцем быть христианином и обратить всю землю в христианство». Евангелие открывается для него как провозглаше­ние именно нового Царства. Бесспорно, «идея Царства Божия есть центр всего круга мыслей Евангельских повествований: это основ­ная мысль всего учения Христа, так что нельзя найти в Евангелии ни одного слова, ни одного действия, что не относилось бы к Цар­ствию Божию»8. Воспринимая каждого человека как своего брата во Христе, князь Владимир пытался воплотить непосредственно в государственно-правовую жизнь всю полноту евангельского идеала

7 Челъцов М. П. Христианство и политика. Христианское чтение. 1906. № 3. С. 417.

8 Сокольский В. (свящ.) Евангельский идеал христианского пастыря. Казань, 1905. С. 214.

служения ближнему, воспринимая свою казну, воинство, власть как средство служения. «Боле всего бяше милостыню творя князь Во- лодимер: иже немощнии и старей не можаху дойти княжа двора и потребу взяти, то в двор им посылаше; немощным и старым всяку потребу блаженный князь Володимср даяше. И не могу сказати мно- гия его милостыня; не токмо в дому своему милостыню творяше, но и по всему граду, не в Киеве едином, но и по всей земле Рус­ской, и в градех и в селех, везде милостыню творяше. нагия одевая, алчныя кормя и жадныя напаяя. странныя покоя милостию; нищая и сироты и вдовицы и слепыя и хромыя и трудоватыя вся милуя и одевая и накормя и напаяя»[7]. Очевидно, что бедность и безвин­ные страдания русских людей святой князь считал общественным злом. Никто не должен был голодать и дрожать от холода в госу­дарстве, провозгласившем себя христианским. На причину этого общественного зла святой Владимир мог смотреть только глазами святителя Иоанна Златоуста, ставшего за короткое время первым и самым любимым переводным автором на Руси. Великий святитель утверждает, что «богач, есть как бы приемщик денег, следующих к раздаче бедным... посему, если он истратит их на себя сколько-ни­будь сверх необходимой нужды, то подвергнется жесточайшей от­ветственности»[8].

Такое отношение к институту частной собственности было характерным для православно-христианского взгляда на социаль­но-политическую жизнь и опиралось на библейское теократиче­ское правопонимание, которое признает лишь Бога подлинным собственником всего на земле и на небе. Поэтому собственность может быть лишь условно частной, по праву временного распоря­жения ею, которое человеку дает Господь. Соответственно этой логике, по словам святителя Иоанна Златоуста, «...что принадле­жит Владыке, то принадлежит вообще всем»[9]. Василий Великий дает следующее понимание собственности: «единственный долг правды состоит в том, чтобы употреблять имущество свое на про­кормление бедных... Истинное употребление богатств состоит в обращении их не для своего удовольствия, но для поддержания многих людей из чувства правды»[10].

Особое внимание необходимо обратить на отношения Церк­ви и государства в период князя Владимира. В византийском тео­кратическом сознании, восприемником и наследником которого стал князь-Креститель, Церковь и Государство, Священство и Цар­ство соотносятся между собой только как душа и тело в единстве. По учению византийских канонистов, душа империи духовно воз­главлялась Патриархом, тело - чувственно Императором. В своих богослужебных текстах Русская Православная Церковь идет даль­ше, видя в святом Владимире не только царя, но и священника: «Яко- же отец духовно, царь же чувственно, Российским людем был еси, Владимире...», и даже пророка, проводя абсолютно ясные анало­гии с народным вождем и пророком Божьим Моисеем: «Веселится вечно светло сияющи гора Синайская, Моисейским освятившися законом, Невидимаго видевши. Светло же сияя веселится и раду­ется великий град твой. Владимире: не яко во мраце, но яко в Дусе Сына со Отцем видя в себе славима. Егоже моли, спасти и просве­тите души наша»[11].

Князь Владимир стал подобно пророку Моисею собирате­лем. законодателем и первым вождем новорожденного русского народа Божия, а. уподобившись апостолу Павлу, - учредителем Церкви земли Русской[12]. Сравнение князя Владимира с проро­ком Моисеем и апостолом Павлом включает не только личность святого князя, но и плод его дела, каковым стала Русская Цер­ковь и Русское государство, как в земном церковно-историче­ском масштабе, так и в контексте библейской и евангельской истории. Избранным народом Божиим подобным израильскому, а значит имеющим мессианское призвание, новым Иерусали­мом русские стали ощущать себя гораздо раньше, чем ощутили себя новым Римом и Константинополем.

Благодаря крещению Руси возникло и единое государство. Этому процессу способствовало то, что учрежденная великим кня­зем для всей Руси Церковь на протяжении всего существования удельной системы была единственной организационной структу­рой, охватывающей всю Русь, поддерживающей общенациональное единство. Безусловно, утверждению этого единства способствова­ло христианское учение о Божественном происхождении власти, а значит и ее единодержавии, что было крайне важно в период ме­ждоусобной борьбы. Следствием укоренения в русском правовом сознании библейского отношения к власти стали, в частности, граж­данские, и одновременно нравственные нормы, изложенные в «Из­борнике 1076 г.»: «Князя бойся всею силою своею: несть бо страх его пагуба души, но паче научитися от того и Бога боятися... Не­брежение же о властех - небрежение о самом Бозе... Бояйся Бога - боится и князя, им же казняться согрешающий. Князь бо есть Божий слуга к человекам, милостью и казнью к злым»[13].

Сакральное понимание природы государственной власти в пра­восознании святого Владимира не простиралось на его власть над Церковью, не вторгалось в сферу вероучения. Здесь Церковь была вполне самостоятельна и более того, как хорошо показано в «Житии Феодосия» (монаха Нестора), имела право нравственного контроля и педагогического влияния на власть (прецедент обличения преп. Феодосием князя Святослава, нечестиво свергнувшего князя Изяс- лава, и запрещения его поминовения), в котором особую роль играло древнерусское монашество. Легитимность государственной власти была обусловлена авторитетом независимой Церкви. «Князь - мы посланы в русскую землю Богом для того, чтобы удержать вас от кровополития» - служило девизом абсолютного большинства на­ших митрополитов и епископов»16. В Киевский период и в начале периода «северно-русского» Церковь была свободна от государства,

15 Будовниц И. У. Изборник Святослава 1076 г. и его место в истории русской общественной мысли // Труды Отдела древнерусской литера­туры. М.; Л., 1954. Т. X. С. 242.

16 Голубинский Е. История русской Церкви. М., 1901. С. 548.

что позволяло требовать у носителей княжеской власти подчинения некоторым идеальным началам не только в личной, но и в полити­ческой жизни: верности договорам, миролюбию, справедливости.

Церковная иерархия, епископы с самого начала понимали свое служение не только исключительно с духовных, но и с нравствен­но-политических позиций. В просвещенческой миссии видели они свое христианское и государственное призвание и даже Богом дан­ную цель служения Русской церкви в Русском государстве. Сама церковь была независимой не только потому, что, начиная с креще­ния святого Владимира и до приобретения церковной Московской митрополией независимости (1448), русский митрополит в силу своего назначения из Константинополя пользовался большой не­зависимостью от политической ситуации и местных правителей, которая придавала его действиям и решениям основополагающее политическое значение. Князь - жестокий в недавнем прошлом, до своего крещения, языческий правитель, привыкший решать свои проблемы с позиции силы, не поддался соблазну сделать Церковь удобной и ручной помощницей для управления по своему усмот­рению русским народом. В отношениях Церкви и Государства мы видим почти небывалую в истории Православия гармонию, при­чем в начале киевского периода византийская симфония почти оче­видно действует под знаком влияния Церкви, не Государства. Уже «Церковный устав» Владимира Святого значительно расширяет, по сравнению с византийскими, сферу церковного суда - в его ведом­ство переходят, например, все семейные дела, дабы Церковь могла успешнее действовать на перерождение общества. Еще важнее по­стоянное принятие князьями советов, руководства, наставления от Церкви, признание в ней авторитета совести»1 .

Начиная со святого Владимира, зарождается особое русское по­нимание права, суть которого заключается не просто в регулирова­нии общественных отношений, а «в смысле их исправления по иде­ям высшей правды»18. Древнерусское право рождалось в единстве

17 Карамзин Н. История государства Российского. СПб., 1816-1829. Т. 1. С. 346.

18 Соловьев В. Духовные основы жизни // «Социальное значение религиозной личности» сборник Вышний Волочек. 1903. С. 125.

христианского и римского правопонимания. Митрополит Иларион сообщает нам, что святой Владимир, часто собираясь с отцами, епи­скопами, с великим смирением советовался с ними, как уставить за­кон сей среди людей недавно познавших Господа. Иными словами, держал совет как воплотить с помощью государственно-правовых институтов в жизнь евангельский общественный идеал, государ­ство «закона» христианского, в котором осуществлен закон любви к ближнему. Смелость замыслов святого князя в этом направлении подтверждается и летописью. Проникаясь духом евангельским, святой Владимир переживал в своей совести со всей силой нравствен­ную антиномию государственной силы и личного всепрощения. Он тяготился долгом меча казнящего. И епископам приходилось успо­каивать его чуткую совесть: «живяще же Володимер в страсе Божии, и умножитися разбоеве, и реша епископы Володимеру: се умножи­тися разбойницы, почто не казниши ихъ? Он же рече им: боюся греха. Они же реша ему: ты поставлен еси от Бога на казнь злым, а добрым на милованье; достоить ти казнити разбойника, но со ис- пытом. Володимер же, отверг виры, нача казнити разбойникы»[14].

Это новое, как называет его протоиерей Тимофей Фетисов, «кенотическое (от греческого слова Ksvojoig - умаление) право» предназначено для провозглашенного Христом, обетованного вет­хозаветными пророками мессианского Царства, нового мира, где справедливым является не ветхозаветное «око за око», а ради­кально иное: «Если кто-то рубашку хочет у тебя отсудить, пусть забирает и плащ» (Мф. 5:40)[15]. Древний юридический принцип «каждому - свое», являющий сущность права в классическом его понимании, в кенотическом праве Царства Божия заменяется на противоположное установление: «Никто не ищи своего, каждый пользы другого», где благо другого мыслится как свое собствен­ное. Важно отметить, что данная норма основывается не на авто­номной морали, не на этике добрых дел или тем более культуре благовоспитанности, но на понимании того, что единственное аб­солютное благо - это Бог.

Таким образом, все. что предпринимал в своей государствен­ной деятельности равноапостольный князь, было выражением хри­стианской Любви и желанием вечного спасения подданных. Самым большим желанием равноапостольного Владимира было создать теократическое христианское государство, а значит, устроить со­циальную, правовую и политическую жизнь в государстве таким образом, чтобы она служила делу Царства Божия.

«Специфика русской идеи как консервативной доминанты со­стоит в отказе русского сознания в повиновении закону, если он вступает в противоречие с человечностью», - писал И. Л. Солоне- вич. Большинство русских философов права именно вслед за кня­зем Владимиром отказывались от позитивистского отождествления права и закона, однако консерваторы фиксировали эту черту рус­ского правосознания как неотъемлемую константу православного правопонимания.

Благодаря князю Владимиру происходит закладка ряда архе­типов русской политической и правовой культуры, среди которых можно выделить следующие. Во-первых, это архетип «Русская земля» как символ земного места совершения, спасения и восхож­дения в Царство Божие; во-вторых, «Святая Русь» как образ огром­ного дома, обители русского народа и православной христианской веры; «Князь» как защитник веры и земли Русской, отвечающий перед Богом за ее судьбу и судьбу ее людей. Обязанности Князя рассматривались как данные свыше, «от Бога», среди которых са­мая первая - забота о спасении своего народа. Соответственно, внешнеполитические задачи князя - обеспечение мира, необходи­мого для тихой и кроткой христианской жизни.

Так, постепенно складывалась в России самодержавная мо­нархическая идеология. Самодержавие - монархическая форма правления в России, при которой носителю верховной власти - царю или императору - принадлежит вся полнота власти.

Следует обратить особое внимание на великого киевского князя Владимира Мономаха (1053-1125). О его взглядах мы мо­жем судить из текстов «Повести временных лет», а также соб­ственных произведений князя - «Поучения детям», «Отрывка (ав­тобиографии)», «Послания Олегу Черниговскому», объединенных под общим названием «Поучение Владимира Мономаха»[16]. В этих книгах содержатся нормы нравственного характера, необходимые для самоограничения правителя: все дела Великому князю следу­ет решать с Советом дружины; суд вершить по правде; не творить смертной казни, не мстить; все усилия направлять на поиски мира. Основные идеи «Поучения» рисуют следующий образ правителя. В отношениях с другими князьями он должен уважать «старейше­го», не иметь вражды с другими князьями, искать возможности не проливать кровь, сохранять мир и спокойствие на Русской земле. Владимир Мономах считает важным преодолевать пожелания захва­та чужих княжеств. В ответ на зов братьев захватить волость Ярос- лавичей он говорит: «Хоть вы и гневайтесь, не могу я ни с вами пой­ти, ни кресто цело ванне преступить». По его взглядам, разрушение политического договора, в основу которого положено крестоцело- вание, является религиозным преступлением. Поэтому нравствен­ность правителей - стержень единства Русской земли[17].

Одним из первых богословско-правовых и политических рус­ских трактатов, в котором изложены идеи государственного права, было «Слово о законе и благодати» киевского митрополита. Оно было написано для решения целого ряда богословских, аксиологи­ческих, политических задач, среди которых отвержение иудейского вероучения с его узкой трактовкой Закона, разрешение вопроса о соотношении Ветхого и Нового заветов, христианства и иудаизма. Также «Слово о законе и благодати» затрагивало проблему незави­симости Русского государства и русской церкви от Византии.

Начинается произведение такими словами: «О Законе, че­рез Моисея данном, и о Благодати и Истине через Иисуса Христа явленной, и как Закон отошел, (а) Благодать и Истина всю землю наполнили, и вера на все народы распространилась, и до нашего народа русского (дошла). И похвала князю нашему Владимиру, ко­торым мы крещены были. И молитва к Богу от всей земли нашей». Важным для Илариона видится образ идеального князя, воплоще­нием которого был живший ранее князь Владимир, власть которо­го ограничена религиозно-нравственными нормами. Прежде всего, недопустимо властвовать над людьми ради власти: власть должна употребляться в праведных целях. Князь должен быть единодерж­цем всей земли, творить милостыню и быть щедрым к своим под­данным, заботиться о сирых, болящих, вдовых и всех иных, требу­ющих милости, а также о церквах и монастырях.

Описывая личные качества Владимира и его заслуги, Иларион формирует образ правителя: это христианин, творящий милостыню, защитник Руси и православной церкви. Иларион сравнивает дело князя Владимира с Константином Великим - императором, основа­телем Византии и указывает на продолжателя дела Владимира - на его сына Ярослава.

Следует иметь в виду, что институт самодержавия вовсе не про­тиворечил демократизму в управлении народом. В Русской Правде есть сведения об устройстве Новгорода, о его делении на концы, улицы, сотни. Имеются сведения о том, что сотен было всего десять и вся русская земля в смысле уплаты вир по уголовным делам была разделена на общины, называвшиеся вервями. В статьях Русской Правды по гражданским делам имеются также указания на общин­ное устройство русской земли.

Важным для понимания государственно-правовых взглядов и конституционного правосознания правителей, общественных де­ятелей и всего народа Древнерусского государства представляет­ся «Моление Даниила Заточника», написанное им своему князю Ярославу Владимировичу. Моление - памятник древнерусской ли­тературы, возникший в начале XIII века. Основой текста является послание Даниила к князю Переяславля северного Ярославу Все­володовичу. Его произведение показывает потребность в укрепле­нии великокняжеской власти, единство которой было необходимо для обороны государства. Центральной политической идеей про­изведения, его основой служит описание образа великого князя. Он должен быть внутренне прекрасен милосердием, мужеством и твердостью в принятии решений, управление его справедливо («дуб крепок множеством корения, тако и град наш твоею державою»). Даниил сравнивает князя с капитаном корабля и считает верховным главой своим людям («кораблю глава кормник, а ты, князь, людом своим»), В том случае, если в его народе анархия, в державе нет порядка, то сильное государство может погибнуть.

Держать совет князь должен с «думцами», которые подбирают­ся по уму и справедливости. Поэтому для князя важно научиться их выбирать. Кроме того, князь должен иметь сильное войско во главе с надежным военачальником, которое и есть его «богатство во мно­жестве храбрых и мудрых людей».

Присутствует в произведении и тема «царской грозы», гнева на неправду, творимую подчиненными. Следует сказать, что «царская гроза» не является проявлением «дурной агрессии», так как огра­ждает «яко оградам твердым». «Гроза» необходима для ограниче­ния произвола со стороны боярского самоуправства, которое разру­шает централизованное управление: «конь тучен яко враг смыслит на князя злое», а «боярин богат и силен, и он на князя своего мыслит все злое». «Гроза» нужна и для внутренних врагов, и для внешних. Благодаря ей будет восстанавливаться нарушенная справедливость.

Историки определяют конец XIV-XV века как «эпоху подъе­ма национального самосознания» в Русском государстве. В это время одержана победа над татаро-монгольским игом, наступает период пре­одоления феодальной раздробленности, объединения русских земель в Московское государство, Московию. Так, в «Куликовском цикле» звучат мотивы прославления Москвы и объединения народных сил.

По мнению некоторых авторов, верховная власть в обществе и лично персона ее носителя стали усиленно наделяться чертами сакральности. Теперь ее полномочия распространялись на всю тер­риторию и не было на ней более властителя, равного по значению великому князю Московскому. Историк Ю. В. Кривошеев полагает (ссылаясь на других исследователей), что великий князь в то время был лишь первым среди равных. Термин же «самодержавие» означал не абсолютизм, а самостоятельность правления и политики Русского государства. «Государем и самодержцем всея Руси» Иван III впервые был назван в 1492 году. С понятием о самодержавии общество того времени, прежде всего, соединяло мысль о внешней независимости страны. Несмотря на то. что полномочия великого князя имели ре­лигиозную санкцию, действия его координировались с мнением Бо­ярской Думы - совещательного органа, ставшего постоянным. Один из бояр (Берсень-Беклемишев) позже вспоминал, как проходили за­седания Думы: «Наш великий князь против себя встречу (возраже­ние. спор) любил, и тех жаловал, которые против него говаривали, и старых обычаев не переменял».

В любом случае, понятие «самодержавие» означало самовла­стие. независимость государственной политики, а не абсолютизм. С этим термином общество отождествляло идею независимости на­рода и его правителя.

В силу всеобщей воцерковленности на Руси проблемы поли­тического управления не захватывали умы богословов и интеллек­туалов. В отличие от Западных народов отечественные мыслители волновались не о хлебе земном, а о Царствии небесном. В этой свя­зи вопрос о соотношении светской и церковной власти, о статусе Церкви был единственным для государственного права России тех времен. Особенно актуализировался он по мере укрепления Церк­ви и обретения ею независимости от Византии в 1448 году. Рост политических и экономических возможностей привнес в богослов­ские политические дискуссии соответствующие вопросы, особенно остро проявившиеся в полемике иосифлянства и нестяжательства.

Нестяжательство основано было святым Нилом Сорским (1433-1508). Продолжатели нестяжательской программы - Вассиан Патрикеев и Максим Грек. Это слово отражает отказ монашеского слоя от частной собственности, так как при постриге монахи дают обет нестяжания. Концепция Нила Сорского построена на критике накопления собственности Церковью и использования ею людской рабочей силы. По его мнению, христианство и частная собствен­ность мало совместимы в монастырской жизни. Потеря экономи­ческого могущества приведет и к исчезновению угрозы «обмир­щения» монахов, а также к прекращению политической борьбы со светской властью. Нил Сорский был противником государственного вмешательства в дела веры и наказания еретиков. Он полагал, что принцип человеческой свободы неприкосновенен и исправление человека достижимо исключительно нравственными средствами, самовоспитанием, полным проникновением в заповеди Христовой любви. Страх Божий, о котором тоже пишет Нил Сорский, служит лишь импульсом к духовному очищению, к тому, чтобы человек всем сердцем возжелал познания великих евангельских истин Хри­стовой любви[18].

Продолжателем концепции нестяжательства был Максим Грек. Его идеи относительно способа овладения властью и ее осущест­вления крайне важны. В трактате с характерным названием «Инока Максима Грека слово, пространне излагающе, с жалостию. нестро­ения и безчиния царей и властей последняго жития» пространно с цитатами из «священного писания» излагается речь Василия, в ко­торой говорится о злодеяниях царей и власть имущих и о грядущем за это наказании[19]. Нет уже ныне «царей благоверномудренных», - говорится далее в его трактате, так как все правители нынешние только о себе заботятся, а не о Всевышнем. Не прославляют его пра­ведными деяниями и благотворениями, но тщатся расширить пре­делы держав своих, друг на друга враждебно ополчаются, обижают друг друга и скоры на кровопролитие по своему неправедному гне­ву и зверской ярости.

Максим Грек предлагал царю построить государство по Хри­стовым заповедям и всегда творить «суд и правду посреди земли, как есть писано». «Ничего не предпочитай правде и суду Царя Не­бесного, Иисуса Христа.., - писал он, - ибо ничем другим не воз­можешь так благоугодить Ему и привлечь Его милосердие и бла­готворение на твою богохранимую державу, как твоею правдою к подчиненным и праведным судом...». По мнению Максима Грека, царь руководит страной вместе с митрополитом, следуя его советам, о чем он упоминал в посланиях московским государям. «Ты имеешь при себе... Варлаама. Преосвященного Митрополита всея России, духовного отца твоей державы и всегдашнего ходатая к Богу, - пи­сал он великому князю Василию III. - При вашем обоюдно соглас­ном управлении чисто сияет благочестие, соединенное с правдою и благозаконием». «Состоящего при тебе Преосвященного Митропо­лита и боголюбивых епископов сподобляй всякой чести и береги их, как ходатаев к Богу... - обращался Максим Грек к царю Ивану IV, - и что они будут советывать тебе на пользу твоей богохранимой дер­жаве, в том слушай их, ибо, слушая их, слушаешь Самого Спасите­ля и Царя твоего Иисуса Христа...».

Однако нестяжатели не представляли царя равным святителям. Ведь земной царь склонен к порокам, поэтому не может быть ра­вен служителям Бога. Проблему взаимоотношений церкви и госу­дарства идеологи нестяжательства решали так: «...Святительство и Царя мажет и венчает и утверждает, а нс Царство святителех», - от­мечал Максим Грек. И отсюда делал вывод: «Убо болыни есть Свя­щенство Царства земскаго, кроме бо всякаго прекословия менына от большого благословляется»2''.

Таким образом, в учении нестяжателей звучит новое прочте­ние византийского принципа симфонии властей, в котором каждая власть самостоятельна и независима в служении общей цели - спа­сении христиан.

Идеи преподобного Максима Грека обладают явной консти­туционной актуальностью. Богослов к легальным способам про­исхождения власти причислял не только наследственное занятие престола, но и выборное. Власть правителя ограничена не только государственным советом, законом, но и количеством нравствен­ных критериев, которым должен соответствовать глава государства. Преподобный провозглашает право на свободу вероисповедания, так как считает, что человек свободен - без свободы нет ответствен­ности. Цель государства заключается в построении мирной и спо­койной жизни, необходимой для христианского спасения. Примене­ние закона должно сопровождаться милостью, царь должен уважать чиновников, награждать воинов, защищать сирых и обидимых, слу­шать советы мудрых.

Иосифляне, во главе с Иосифом Волоцким (1440-1515). обо­сновывали сохранение экономического и политического могущества Церкви. Если человек, принимающий постриг, «должен отречься от «всякие вещи» и не иметь власти ни над чем», то богатство монасты­ря должно приумножаться постоянно, так как оно необходимо для

25 Цит. по: Осокина И. Нестяжательство как течение русской обще­ственной мысли XVI века. URL:http://\vw\v.historicus.ru/168.

добрых дел, просвещения населения в вопросах веры, социального служения Церкви. Надо сказать, что взгляды преподобного Иоси­фа определялись идеей социальной благотоворительности Церкви как организующего начала человеческого общежития. Своими обя­занностями он считал укрепление духовно-политического значения Церкви, превращение ее в общественную силу для утверждения в русском обществе церковно-православных идеалов. Царь и царская власть не соизмеримы с духовной властью.

«Царь бо Божий слуга есть... - писал Иосиф Волоцкий. - Сего ради подобает тем преклонятися и служити телесне. а не душевне, и вздавати им царскую честь, а не божественную». Царь может иметь страсти, пороки, и в случае произвола ему не следует покоряться.

Одним из важнейших достижений Иосифа Волоцкого, кото­рое ему часто «вменяется в вину», является борьба с ересью «жи- довствующих», угрожающей не только Церкви, но и государству, так как она разрушает государственную идеологию. По его мнению, лютой казни заслуживают даже те православные, которые не сооб­щили о еретиках властям: «Се убо явъетвено есть, яко не точию осу- жати подобаеть, но и казнем лютымъ предавати, и не точию еретики и отступъники. но аще и правоверии будуть сами, и уведавше же еретики или отступъники. и не предадять судиямъ. конечную муку подъимутъ». Однако судить строго его нельзя, так как ересь жидов- ствующих была вызовом национальной безопасности Руси, спрово­цированным извне и угрожала гибелью всему государству.

Если поначалу он был склонен к принципу превосходства «священства» над «царством», ибо считал светскую власть зависи­мой от Закона Божиего, то затем признал приоритет власти госуда­ря. В своих посланиях, обращаясь к великому князю Московскому Василию Ивановичу, он постоянно именовал его не просто вели­кокняжеским титу лом, но и «самодержцем», «царем» и «государем всея Рускыя земля», то есть теми титулами, которыми Василий Ива­нович официально еще не обладал. Более того, преподобный Иосиф Волоцкий говорил о божественном происхождении власти русского государя, уподобляя его земную миссию Божиему Промыслу: «Ты же убо, о дръжаны царю, и екыпетр царствиа приим от Бога, блюди, како угодиши давшему ти то, не токмо бо о себе ответ даси ко Го­споду, но еже инии зло творят, ты слово отдаси Богу, волю дав им.

Царь убо естеством подобен вышеяму Богу. Но якоже Бог хощет всех спасти, такоже царь все подручное ему да хранит, яко да Бо­жию волю сътворив, приимеши от Бога присносущное радование и воцаришися с Ним во векы радуася».

Идеи Иосифа Волоцюго развил автор концепции «Москва - Тре­тий Рим», монах псковского Елеазарова монастыря, Филофей (XVI в.). Основным объектом его сочинений является царская власть, ее проис­хождение и значение. Говоря о единой царской власти в Московском государстве, Филофей возводит ее корни к византийскому импера­тору Константину, отмечает богоизбранность правителей и указы­вает на божественную природу власти конкретного правителя, ко­торый, по словам мыслителя, «поставлен есть от бога», «сердце бо царево в руце божией и слуга бо есть божий». Важно беспрекослов­ное подчинение его воле. Филофей пишет: «да не внидет в сердце тебе всяко слово и помышление лукаво или к богу неблагодарение или на государя хулен помысел».

В 1500 или 1501 году Филофей обращался к Ивану III: «Ны­нешняя церковь третья. Новый Рим... и да будет тебе известно, о милостивый царь, что все империи православной христианской веры слились в твою империю. Ты есть единственный император всех христиан во всей вселенной... Потому что два Рима пали, тре­тий стоит, а четвертому не быть»[20] [21]. По мнению многих исследовате­лей, идея Третьего Рима связана с православной эсхатологией, Русь во главе с царем становится защитницей истинной христианской веры. Завершая анализ эпохи самодержавия, нельзя не отметить тот факт, что важнейшими фигурами в политико-правовой мысли XVI века являются Андрей Курбский и Иван IV, которые довольно противоположны в своих высказываниях.

Курбский описывает Грозного как нехристианского царя, как диктатора. Грозный полагает: «мы сами обладаем властью, данной нам от бога». Он говорит, что такое происхождение оправдывает по­литическую беспринципность: «... Всегда царям следует быть осмо­трительными: иногда кроткими, иногда жестокими...».

Если для Ивана IV идеальное государство - это абсолютная (безграничная) монархия, то для Андрея Курбского - ограничен­ная. Грозный считал, что Царь, его воля, его настроение святы. По мнению Андрея Курбского, «цари и князи от всевышнего пома- зуются на правление... Державные призванные на власть от бога поставлены». При этом Андрей Курбский дал критическую оцен­ку законодательства, руководствуясь идеей о разделении правды и законов ей противоречащих.

По мнению Курбского, идеальная форма правления - это ограниченная монархия, имеющая сословно-представительный орган, который участвует «в разрешении всех наиважнейших дел в государстве». Этот орган («Совет всенародных человек») должен состоять не из приближенных царя, а из представите­лей различных социальных слоев, получающих место выборным путем.

Таким образом, на этапе формирования самодержавия госу­дарственная власть мыслилась с религиозно-нравственных пози­ций как власть княжеская, а впоследствии царская, ограниченная заповедями Божьими, страхом Божьим, целями воцерковления Руси и построения христианского государства и общества. При этом идеология самодержавия основывалась на ряде политических идей: идеи Третьего Рима; идеи империи - наследство Византии. На этом этапе религиозно-нравственные границы власти монархов показа­ли свою неспособность ограничивать и контролировать тех из них, которые не были в состоянии последовательно исполнять заповеди Божьи в своей деятельности. Постепенно созревает почва для идей ограничения царской власти.

Если учесть, какую симпатию и любовь вызывало старчество и иночество православных верующих на Руси, то становится оче­видным, что учение нестяжателей должно было получить широ­кое распространение среди народа. В действительности русский человек, не переставая считать себя «православным», очень часто расходился с идеей монархического абсолютизма и иначе рисо­вал политический строй, который считал нормальным и справед­ливым. Естественные законы - это необходимая ступень между7 Божественной волей и позитивным правом2 .

27 См.: Алексеев Н. Н. Христианство и идея монархии // Русский на­род и государство. М., 1998. С. 64.

<< | >>
Источник: Овчинников А. И., Федоренко С. П.. Российская государственность: история и современность: учебное пособие. - Ростов н/Д: ФГКОУ ВО РЮИ МВД России, 2017. - 96 с.. 2017

Еще по теме Любое государство не может обойтись без некоего идеального образа государства, ради которого осуществляются реформы зако­нодательства. политической и экономической систем.:

  1. 15. Роль партий в политической системе общества. Формы сотрудничества с государством и другими элементами политической системы
  2. К какому подходу правопонимания относится следующая характеристика сущности права: «Право - иерархия норм, нормативный регулятор общественных отношений; оно немыслимо без государства, а государство немыслимо без права»?
  3. 14. Понятие и структура политической системы общества. Место государства в политической системе общества.
  4. Тема 8. Государство в политической системе общества
  5. 3. Место государства в политической системе общества
  6. 7.2 Роль государства в политической системе
  7. Тема 9. ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА И ГОСУДАРСТВО
  8. Тема 12 МЕСТО ГОСУДАРСТВА, ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ И ЦЕРКВИ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ ОБЩЕСТВА
  9. 1.14. Государство в политической системе общества
  10. Тема 8. Государство в политической системе общества
  11. 8.2. Место и роль государства в политической системе общества
  12. Соотношение политической системы общества и государства
  13. § 3. Место государства в политической системе общества
  14. МЕСТО И РОЛЬ ГОСУДАРСТВА В ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ
  15. Глава седьмая. ГОСУДАРСТВО В ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ ОБЩЕСТВА