2.6. Филогенетические корреляции грехопадения

Моменту низвержения из Рая (символический аспект), пробуждению самости (онтогенетический) филогенетически, на мой взгляд, соответствует стадия, когда человек начинает изготавливать орудия труда. Бог сказал: “Будешь в поте лица добывать хлеб твой”.

Иначе говоря, с этого момента придется серьезно потрудиться, чтобы прокормить себя. Но, по-моему, человек не потому начинает изготавливать орудия труда, что поумнел или стал более умелым, а до этого их не изготавливал не потому, что был глупым или менее умелым, а потому что не испытывал в этом потребности.

Как известно, не только использовать орудия труда, но и производить их способны уже обезьяны. Например, в условиях эксперимента шимпанзе может удлинить палочку, чтобы из клетки дотянуться до банана, составить пирамиду из ящиков, чтобы достать приманку. Но еще интереснее, что и в естественной среде обитания они иногда изготавливают орудия труда. Известный натуралист Дж. Гудолл многие годы наблюдала за жизнью обезьян в природном заповеднике. И ей доводилось неоднократно видеть, как обезьяна, чтобы достать термитов из муравейника (любимое лакомство) срывала удобную по упругости веточку (а ходы в термитниках длинные и изогнутые, поэтому не всякая подойдет), очищала ее от листьев, облизывала и засовывала в муравейник. На палочку налипали термиты, которых она съедала. Еще шимпанзе собирают воду листьями. Для этого они измочаливают лист, и когда он становится хорошо впитывающим, собирают им воду, а затем высасывают ее. Они чистят зубы, размягчая для этого палочку. Дж. Гудолл однажды видела, как запачкавшаяся в навозе обезьяна с выражением брезгливости на лице отерла свою шерсть пучком собранных листьев, и еще многое другое. Причем интересно, что новации используют молодые самки и детеныши. Из большого числа случаев, когда обезьяна использовала палку в качестве орудия, в трети всех случаев ее держали молодые самки, а в двух третях – детеныши. Обычно первенцы.

Итак, высшие приматы не только способны использовать орудия труда для достижения искомой цели, но и могут изготавливать их. Причем делают это как в экспериментальных условиях, так и в естественной среде обитания. В этой связи любопытно, что исследователи иной раз высказывают недоумение, почему же обезьяны не используют свои возможности систематически^{^[62]}. Думается, причина в том, что им это не нужно.

Точно также и человек, пока его потребности в пропитании и защите удовлетворялись простым собирательством, мог не заботиться о том, чтобы изготавливать кремневые наконечники к стрелам, рубила и ножи. Зачем, если то, что ему необходимо, он и так имеет? И только ситуация, в которой он оказался вынужден как-то по-новому добывать пищу, могла заставить его прилагать новые усилия.

А почему могло случиться так, что традиционное собирательство больше не позволяло удовлетворять насущные потребности? Обычно говорят об изменившемся климате, о возросшем количестве людей – в общем, об истощении природных ресурсов. Вероятно, эти факторы действительно значимы. Но, на мой взгляд, они являются внешними по отношению к человеку, как предмету анализа. Ссылаясь на них, мы ищем причину происходящих радикальных изменений не в логике эволюции самого человека, а в случайных по отношению к нему событиях.

Например, если бы не изменился климат, человек так и не стал бы заботиться о независящем от капризов дня пропитании? Или, если бы было меньше людей, он точно не занялся бы выращиванием хлеба?

Вот интересный момент. Как известно, группы, занятые охотой и собирательством – наиболее примитивная форма общественного объединения у Homo sapiens. Она встречалась не только в древности, но и сейчас сохраняется кое-где. Например, племена шошонов и алгонкинов в Северной Америке, бушменов и негритосов в Африке, коренных жителей Австралии и Тасмании и др. живут именно по такому принципу. В состав подобной группы входит от 20 до 100 человек, образующих ряд семей, в которых имеются оба родителя. “Группа занимает определенную территорию и защищает ее. Ее члены собирают в пределах этой территории пищу, которую им удается найти и которая варьирует в зависимости от времени года. В сборах участвуют как мужчины, так и женщины. Ни запасов пищи, ни каких-либо других накоплений не существует”^{^[63]}.

А вот интересно, почему они не делают запасов, ведь не может быть, чтобы им не случалось встречать места, где слишком мало или, наоборот, слишком много пищи? С точки зрения современного человека, в первом случае страх остаться голодным должен подтолкнуть к запасанию продуктов, во втором – то же самое побуждение должно возникнуть из-за их избытка: удовлетворил сиюминутные нужды, позаботься о завтрашнем дне. Почему же они этого не делают? Как мне кажется, причина – в ином мироощущении этих людей, ином отношении к миру. Стремление что-то запасти только кажется нам таким естественным и самоочевидным. На самом же деле оно связано со вполне определенной стратегией поведения: стремлением контролировать течение событий, брать ответственность на себя.

А ведь есть и совершенно другая стратегия: позволить “событиям течь”, жить в режиме “здесь и теперь”, не заботиться о завтрашнем дне, т.к. “он сам о себе позаботится”. Как видим, первые две рекомендации принадлежат восточной традиции, последняя – встречается в Библии, где Господь укоряет маловеров, пытающихся обо всем позаботиться самостоятельно.

Тогда что же мы видим? Такая элементарная вещь, как запасание продуктов впрок, оказывается проявлением настолько серьезного диссонанса с миром, что попадает в разряд тех положений, которые регламентируются духовными традициями, причем единодушно: не только восточными, но и западными. (И, кстати говоря, линия поведения современного человека расценивается как неверная.).

Именно это обстоятельство и заставляет меня усомниться в том, что причина перехода от собирательства к земледелию – только в изменении климата, или росте населения, или в чем-то другом, подобном же. Я полагаю, что фундаментальное изменение образа жизни, предполагающее не просто запасание лишних найденных продуктов впрок, а огромный цикл работ, предшествующих такому запасанию, не могло не быть связанным с какими-то коренными изменениями в самом человеке и в его мироощущении.

Что же могло произойти с ним такого, что вынудило его от ощущения “о тебе позаботятся” перейти к убеждению “сам не побеспокоишься, никто не побеспокоится”? Как видим, первое является выражением чувства защищенности, когда ответственность о твоем благополучии лежит на ком-то, кто сильнее тебя и чьи возможности больше твоих. На мой взгляд, именно при таком мироощущении человек, живущий собирательством, не будет запасать продукты впрок. Это жизнь в режиме “здесь и теперь”: нет будущего, о котором надо думать, нет прошлого, которое могло бы научить тому, что о будущем лучше позаботиться. Человек просто “позволяет событиям течь”. (Хотя для нас это очень непросто.) Он берет то, что дает ему природа и не думает о том, что будет, если она по какой-то причине перестанет это делать. У него есть сейчас. Ни завтра, ни вчера нет^{^[64]}.

Напротив, мироощущение, выражаемое как “сам не позаботишься, никто не позаботится”, совершенно противоположно вышеописанному. Первое, что бросается в глаза, это, конечно, понятие “сам”. В его основе – самость, самосознание. Представление о себе – как об отдельном независимом существе. Второе – это чувство ответственности: должен “сам о себе позаботиться”. Такое мироощущение, на мой взгляд, предполагает: а) существование границы между человеком и миром (в противном случае понятие самости не могло бы сложиться); б) внутреннюю расщепленность, дисгармоничность человека, самопринуждение (иначе никакого долженствования бы не было, а только одно “хочу”)^{^[65]}; в) временнуе членение континуума (иначе откуда взялась бы идея обеспечить свое будущее?).

Итак, человек, начинающий огромный цикл работ, совершаемых в условиях отсроченного удовольствия, ради будущих целей и без упования на то, что кто-то за него обо всем побеспокоится, такой человек, как мне кажется, должен был пережить какую-то радикальную внутреннюю трансформацию по сравнению со своим предшественником. Что это могло быть?

Я полагаю, именно эта трансформация символически представлена как грехопадение. Какие основания у меня для этого?

Как мы помним, библейский человек после сотворения жил в Раю, ни в чем не нуждался, не знал никаких запретов, кроме одного: не вкушать от древа познания добра и зла. Питался он плодами, которые собирал. Правда трудно представить себе, что такой человек решил сделать запасы на будущее? Он их и не делал. Жил совершенно гармонично: имел то, в чем нуждался, и тогда, когда нуждался, о будущем не заботился. Таково мироощущение человека в Раю.

Но вот он вкушает от древа познания. И что же происходит дальше? Он прячется от Господа. И чем он это объясняет? Как ни странно, не тем, что нарушил запрет, а тем, что “мы наги”. Иначе говоря, нагота приводит его в большее смущение, чем нарушение Божьего запрета. Случайно ли это? С чем это может быть связано? Смущение от сознания наготы может возникнуть в том случае, если у человека есть представление о том, что это – нечто неподобающее. Почему оно возникает? Самый простой ответ: получил, потому что вкусил от древа познания. Но здесь возможны два варианта: а) человек получил колоссальный готовый набор конкретных сведений (ну, как если бы он отучился в школе) и б) он получил нечто такое, что позволило ему теперь по-иному видеть все окружающее. Второй вариант мне кажется предпочтительнее. Но что же тогда он получил?

На мой взгляд, в нашем восприятии истории эволюции все поставлено с ног на голову. Мы считаем, что человек потому начал изготавливать орудия, что какие-то потенции (когнитивные, двигательные) достигли такого уровня развития, что сделали это возможным. А раньше этого не происходило (орудия не изготавливались) потому, что не было возможности (ума не хватало, двигательные навыки были недостаточными, окружающие условия не располагали и т.п.).

Мне думается, что к систематическому изготовлению орудий человек переходит потому, что это становится для него потребностью, что по-другому он уже больше не может удовлетворить свои нужды. А это, вероятно, связано с тем, что его внутренний мир – и, как следствие, отношения с внешним миром – претерпели какую-то серьезную трансформацию. В результате этого то, что было ранее лишь потенциально возможным (а мы видели, что уже обезьяны способны изготавливать примитивные орудия, тем более это мог делать человек, даже и на ранних стадиях эволюции), становится актуально реализованным. Таким образом, развитие когнитивных и новых двигательных возможностей, скорее, обусловлено новыми потребностями и новыми формами активности человека, чем обусловливает их. Именно новое положение человека в мире (в результате чего оно возникло и в чем заключается, рассмотрим позднее), на мой взгляд, является тем толчком, который и вызывает лавинообразное нарастание мыслительной и поведенческой активности человека.

Точно также, мы обычно думаем, что Homo habilis потому больше похож на обезьяну, а Homo erectus на современного человека, что у первого из них ум и способности – примерно на уровне обезьяны, а у второго – уже на уровне человека. А на самом деле? Поскольку физическое и психическое – всего лишь две разные формы проявления одних и тех же базисных параметров структуры, большее сходство с обезьяной или с человеком, на мой взгляд, является следствием того, что отношения с миром и с самим собой у первого из них ближе к тем, которые существуют у животных, а у второго – к человеческим.

Универсальные силы создали устойчивую структуру, для поддержания жизнедеятельности которой не требовались усилия извне. После диссоциации материи-сознания структура оказалась неустойчивой, и сохранение внешней формы стало невозможно без введения в действие некой дополнительной силы, призванной компенсировать деструктивные тенденции в рамках целого. Причем эта новая сила должна была быть сопоставима по мощи воздействия на структуру с универсальными силами, ее формировавшими. (В противном случае было бы невозможно сохранить внешнюю целостность структуры в условиях действия внутренних центробежных сил.).

Думается, что эта центрирующая компенсаторная сила есть “Я – позиция”, т.е. самость, эго, самосознание, самоконтроль, способность видеть себя со стороны. Все перечисленное, несмотря на определенное несходство, в своей основе имеет нечто общее. А именно: а) расчленение целостного универсума на две взаимоисключающие части – Я и иное; и б) помещение “центра тяжести” в Я. С этого момента все происходящее начинает рассматриваться с точки зрения “Я”, которое оказывается функционально подобным выделенному миру в семантике возможных миров.

Итак, на определенном этапе своего развития человек начал систематически изготавливать орудия и использовать их для жизнеобеспечения потому, что изменилась его внутренняя природа, изменилось его видение самого себя, мира, своих отношений с миром. Именно это было подлинной причиной того, что существо, располагавшее уж по крайней мере не меньшими возможностями для саморазвития, чем обезьяна, перешло от пассивного потребления дававшегося миром (собирательство, жизнь без систематического производства и использования орудий) к активному взаимодействию с ним. По сути говоря, здесь был осуществлен переход от животного к собственно человеческому уровню: ведь как известно, многие животные живут группами, обезьяны способны производить и действительно иногда производят орудия, добывают пропитание собирательством и мелкой охотой. В таком образе жизни нет ничего специфически человеческого. И сами по себе способности к определенным видам деятельности не обеспечивают их реализации. То, что является подлинно человеческим, – это функционирование в условиях отсроченного удовольствия, когда значительный объем действий совершается в надежде на будущий успех, даже в тех случаях, когда сиюминутное подкрепление оказывается не просто нейтральным, но даже отрицательным. Как оценивать такую особенность – другой вопрос, причем достаточно сложный. Но то, что на это способен только человек, причем находящийся на определенной стадии развития, – это действительно так.

<< | >>

↑

Источник: Бескова И.А.. Эволюция и сознание: (когнитивно-символический анализ). 2001

Еще по теме 2.6. Филогенетические корреляции грехопадения:

- История философии - Логика - Онтология научного познания - Основы философии - Политическая философия - Современные философские исследования - Учение про ноосферу - Философия науки - Философия религии и религиозная философия - Этика -