<<
>>

Вторжение ариев в Индию

В Палестине арийские имена полностью исчезают к 1000 году до н.э., и даже на территории Митанни от них остается едва заметный след. Здесь язык ариев поглотили различные семитские и малоазийские диалекты, а незначительная по численности арийская аристократия растворилась среди местного населения.

Далее к востоку, на плоскогорьях Ирана и в Индии, арийские языки сохранились, и на них там разговаривают вплоть до сегодняшнего дня. Но письменные свидетельства фиксируют этот факт только с VI века до н.э. Самыми ранними из имеющихся в нашем распоряжении источников являются метрические гимны индийцев и иранцев, первоначально существовавшие в течение многих столетий в устной форме.

Язык индийцев ближе всего стоит к тому языку ариев, который был зафиксирован в документах из Митанни и дошел до наших дней в гимнах Ригведы.

Этот документ также содержит бесценные исторические свидетельства. Древнейшая из Вед представляет собой собрание метрических песнопений, всегда духовных, иногда являющих собой образцы истинной поэзии, реже торжественных и величественных. Наибольший интерес они представляют для изучения религиозных представлений ариев. Силы природы, боги неба и солнца, повелители бури и ветра, юные богини рассвета и небесные близнецы, священный огонь и священный хмельной напиток сома упоминаются во многих гимнах. Самым почитаемым из всех был грозный воинственный бог Индра, громовержец, созданный по подобию арийского вождя героического века. Находясь под действием сомы, он убивает дракона Вритру, или Ахи, освобождает похищенную корову света или дождя и спасает томящуюся в неволе богиню рассвета. Только между строк можно разглядеть образы обычных земных правителей, воплощением которых и является Индра, — щедрых к сказителям, способных покорить темнокожих дашьев (аборигенов), любителей крепких напитков, игры в кости и конских ристаний — одним словом, обладавших всеми характерными чертами, присущими и германским героям, описанным в северном эпосе. Их главным богатством были коровы и лошади, их средством передвижения была запряженная лошадьми колесница, оружием им служили лук, булава и копье. В древнейших гимнах также упоминаются и медные топоры, но только как орудия труда, а не как оружие. Храмы и города в них вообще не описаны, хотя укрепления (purah) иногда и упоминаются. Умерших обычно кремировали, а над зольным пятном насыпали курган.

В этих гимнах перед нами предстает молодая и энергичная раса, только что преодолевшая горы и овладевшая жаркими равнинами Северной Индии. С традиционной точки зрения, они все еще находятся в Пенджабе, хотя совсем недавно они вышли с территории нынешнего Афганистана. Реки, расположенные к западу от Инда, и район Гандхары все еще находятся в поле зрения их сказителей. Джамна (Джамуна) упоминается в Ригведе трижды, Ганг дважды, но это могут быть и более поздние вставки, часто упоминаемая в ней река Сарайя может быть Оксом (теперь Сыр‑Дарья). Южная часть Индии создателям Ригведы совершенно неизвестна. Соответственно предполагается, что центр арийской Индии в ведические времена находился в Пенджабе. По всей видимости, экспансия в восточном направлении началась позднее, во времена появления брахманов.

Они представляют собой литургические и эпические тексты, составленные в основном в прозе, и, судя по их языковым особенностям, а также отраженным в них социальным и религиозным идеям, они были созданы спустя значительный промежуток времени после Ригведы. По отношению к Ведам они занимают такое же положение, как и Гесиод по отношению к Гомеру. Все они созданы еще до распространения буддизма и предшествуют завоеванию южной части Индии. Следовательно, Ригведа была создана вскоре после 1400 года до н.э., и вторжение ариев в Индию относится примерно к тому же времени.

Недавно вызов этой традиционной точке зрения был брошен сразу с двух сторон. Паргитер считает, что проникновение ариев в Индию началось задолго до составления ведических гимнов. Он с сожалением отмечает, что распространенное у европейцев представление основано преимущественно на традициях касты брахманов. Но существует и иная традиция, распространенная у касты кшатриев, или правителей. Именно к ней и обращается Паргитер, хотя он и признает, что дошедшие до нас версии относятся к позднему времени. Изучение генеалогий правителей привело упомянутого автора к заключению, что арии, отождествляемые им с народом айла, или лунной расой, вторглись в Индию скорее ближе к началу, чем к концу 2‑го тысячелетия до н.э. и через центральную часть Гималаев, а не через Гиндукуш. По его мнению, их древнейший центр располагался в верховьях Джамны и Ганга, а занятие ими территории Пенджаба и создание Ригведы относится к более позднему периоду и связано с экспансией в западном направлении. Затем, следуя интерпретации Джакоби имен из Митанни, Паргитер предполагает, что эта же самая волна распространилась еще дальше на запад — в Месопотамию.

Если согласиться с подобной версией проникновения ариев в Индию, главная из затронутых в этой книге проблем приобретает совершенно иной аспект. Но с географической точки зрения переход через Гималаи предполагает значительные трудности, которые к тому же ощутимо усложнили бы контакты с иранцами. Кшатрийскую традицию, на которой вся эта теория основана, вряд ли можно считать достоверной. Традиционная точка зрения на самом деле основана не на жреческой традиции, воплощенной в эпических текстах, а скорее на анализе содержания самой Ригведы. Последний источник вызывает доверие, поскольку исторические и географические ссылки в гимнах встречаются только эпизодически и выглядят весьма достоверно; например, в Ригведе касты вообще не упоминаются, и жрец полностью зависит от великодушия своего правителя. Однако то же самое нельзя сказать относительно кшатрийской традиции, которая в письменном виде датируется временем (возможно, не ранее 200 года до н.э.), когда мифы создавались уже в течение многих столетий и призваны были обслуживать династические интересы. К ним требуется даже более осторожный подход, чем к рассказам о гомеровских героях, которые можно найти у поздних логографов и римских поэтов. Так что традиционная точка зрения все еще выглядит более убедительной.

Однако в последние годы она была оспорена и с другой стороны. Брюннхофер и некоторые другие исследователи утверждают, что местность, описанная в Ригведе, больше соответствует не реалиям Пенджаба, а скорее Афганистана или Ирана, и это мнение в последнее время было поддержано Хьюзингом. В таком случае проникновение ариев в Индию следует относить к гораздо более позднему времени, чем это обычно предполагается. Брюннхофер главным образом основывается на идентификации народов, упомянутых в Ригведе, с племенами, населявшими некогда территорию Афганистана, и упомянутых в надписях Дария или у более поздних греческих авторов[9]. Но его взгляды не получили широкой поддержки среди индологов. Некоторые из его отождествлений выглядят нелепыми с фонетической точки зрения, но часть из них на самом деле требует объяснения; упоминание в Ригведе о народе Parthava давно вызывает затруднения вследствие формальной идентичности слова с древнеперсидской формой названия Парфии, а отождествление с Parsu в качестве прилагательного, подобно иранскому произношению названия как Tirindira, делает перевод «персидский» очень соблазнительным. Кроме того, нет ни малейших сомнений относительно фонетического отождествления ведических названий Sarasvati с персидским Hara’uvatiš и Rasa со среднеперсидским Ranha.

Не вызывает сомнений и факт переноса названий рек, протекавших в Иране, на реки, протекавшие в Индии. Но большинство других рек, упомянутых в Ригведе, являются сугубо индийскими реками, которые носили те же самые названия и в более поздние времена[10]. Если мы вслед за Брюннхофером предположим, что все эти названия восходят к названиям жалких ручейков, протекавших на территории Сеистана, и были перенесены в Индию, это потребует даже гораздо большего пересмотра всей топографической номенклатуры, чем того требует ортодоксальная концепция. Это допускает признание формальной идентичности Sarasvati и Hara’uvatiš, но также и предполагает признание того факта, что индийцы ведических времен присвоили название ручейка, протекавшего к западу от Гиндукуша и некогда известного им и иранцам, главной реке их новой родины Инду (Sindhu как раз и означает «река»). То же самое можно предположить и относительно речушки, носящей ныне название Сарасвати, небольшого восточного притока Сатледжа, который теперь почти занесен песками.

Доля истины, лежащей в основе этой теории, заключается в реальности существования периода индоиранского единства, в пользу которого мы уже приводили ряд доказательств и который должным образом объясняет все только что отмеченные явления. Но этот же самый элемент истины мощно работает против теории Паргитера и подтверждает традиционную точку зрения. Он вполне мог бы принять курьезную теорию Дармштетера и считать всех ведических богов, а также обряды, известные авторам Авесты, заимствованными от индийцев, которые, по его мнению, вышли из Пенджаба в XV столетии до н.э. Будет ли он также связывать заселение территории Ирана ариями с теми же самыми переселенцами? В этом случае он должен был бы принять довольно большую группу населения. Но у нас очень мало примеров, если таковые вообще имеются, таких крупномасштабных переселений из Индии; напротив, все народы в исторические времена как раз стремились переселиться в эту страну. В рассматриваемый период перед ариями открывалась перспектива колонизовать всю южную часть Индии. Почему тогда они должны были преодолевать горные перевалы Афганистана, чтобы затем блуждать по суровым плоскогорьям Ирана? Кроме того, общий для индоевропейских народов драконоборческий миф — Индра и Ахи в Ригведе или же Атар и Ази в Авесте — по всей вероятности, изначально появился в Месопотамии. Сосуществование индийцев и иранцев где‑нибудь в пределах сферы вавилонского влияния объясняет появление арийской версии этого мифа по обе стороны Гиндукуша.

Серьезность этого свидетельства заставляет нас рассматривать период сосуществования индийцев и иранцев в рамках единой общности как доведический. В географическом плане эта общность могла занимать территории к западу от Гиндукуша. Признание этого факта подразумевает вторжение ариев в Индию с запада.

Археологические свидетельства, подтверждающие факт такого вторжения, имеют исключительную ценность. Но вплоть до 1924 года в северной части Индии не удавалось найти никаких памятников добуддийского периода, в то время как на юге, а также в Ассаме давно были известны каменные круги и мегалитические гробницы, содержащие кремированные останки и изделия из железа. Но эти районы были покорены ариями довольно поздно и до сих пор остаются не до конца арийскими. Поэтому этот материал не давал ответа на интересующий нас вопрос. Уже в наше время остатки совершенно новой культуры, уходящей корнями в эпоху энеолита, были выявлены в долине Инда, в Синдхе вблизи Ларкана, а также в дистрикте Монтгомери, входящем в состав Пенджаба и расположенном как раз к северу от Сатледжа (Шутудри). Эти поразительные открытия, несомненно, свидетельствуют о связях с западными областями даже в столь отдаленную эпоху.

Обнаруженная здесь цивилизация, несомненно, существовала в течение долгого времени, поскольку на памятниках обнаружено несколько слоев разрушений. Некоторые материалы, вероятно наиболее ранние, обнаруживают явное сходство с ранними месопотамскими образцами: использование кирпичей при строительстве, погребение скорченных тел в выложенных кирпичом сводчатых гробницах, инкрустации раковинами, булавы и пестики — все это имеет ближайшие аналоги в ранних шумерских слоях на памятниках, располагавшихся в долине Тигра и Евфрата. Прекрасные печати, украшенные изображениями быков и единорогов, а также различных персонажей из легенд имеют точные шумерские аналогии, и, что не менее удивительно, там же обнаружены глиняные фигурки баранов и женские статуэтки. Наконец, расписная глиняная посуда из поселений в долине Инда через Белуджистан обнаруживает несомненные черты сходства с такой же керамикой Элама и Южной Месопотамии, а может быть, даже Сеистана и Заскаспия.

Таким образом, мы впервые имеем несомненное свидетельство связей между Индией и Западной Азией еще до 1‑го тысячелетия до н.э., — очевидно, эти связи были очень древними, возможно, они развивались даже до повсеместного распространения цилиндрических печатей в Месопотамии, что произошло около 2800 года до н.э. Но в более поздний период в истории той цивилизации, которая существовала на территории Пенджаба, произошли существенные изменения: обряд кремации пришел на смену трупоположению.

Данному факту можно предложить три истолкования: культура Пенджаба принадлежала ариям, в определенный момент арии проникают на территорию давно существовавшей цивилизации, принеся с собой обряд кремации, — или же, наконец, арии просто уничтожили недавно обнаруженную культуру. Мы рассмотрим первый из упомянутых вариантов в одной из последующих глав, а пока ограничимся некоторыми предварительными замечаниями. Наличие связей с Шумером и Эламом само по себе предполагает, что создатели этой цивилизации не были ариями, а находились в определенной степени родства с одним из доарийских народов, живших в Месопотамии. И на самом деле, доктор Холл отмечал, что в антропологическом плане дравиды Индии весьма напоминают шумеров Месопотамии, и на основании этого предположил, что таинственные шумеры прибыли из Индии. Несколько позднее доктор Хьюзинг обратил внимание на сходство между статуэтками раннебуддийского периода и аналогичными произведениями шумерских мастеров. Какие бы пути народы ни выбирали для миграций, наличие одного и того же этнического компонента в Индии и Месопотамии не вызывает сомнения, и именно им могли быть созданы родственные культуры.

Если это были шумеры, то тогда это не могли быть арии, хотя степень родства между двумя этносами все еще не установлена. Исторические шумеры не использовали расписную керамику, но представляется вполне вероятным, что они вытеснили или покорили более древний народ, который ее использовал; например, в Уре некоторые погребения, синхронные 1‑й (шумерской) династии, нарушили более древние погребения, сопровождавшиеся расписными вазами. Но даже если цивилизация, получившая распространение в долинах Инда и Евфрата, принадлежала «прашумерам», все же маловероятно, что они были ариями. Кристиан выделял в произведениях изобразительного искусства, оставшихся от шумеров, два этнических типа, а также два компонента в их языке, ни один из которых не был индоевропейским, но мог принадлежать народу, использовавшему в быту расписную керамику. В этом смысле связывать новые находки с ариями не представляется возможным. Женские статуэтки не являются характерными исключительно для индоевропейцев, статуэтки такого же типа находили на юге Индии, точно так же как и в Пенджабе. С другой стороны, необходимо напомнить, что в гробнице под курганом вблизи Беллиаха (Бенгалия) находились, помимо кремированных костей и остатков деревянного сруба, еще и женские изображения на золотом листе. Археолог мог бы усмотреть в них богиню Притхиви (Земля), которой, согласно погребальному гимну, входящему в состав Ригведы (X, 18), вверялись останки усопшего. От окончательных выводов следует, конечно, воздержаться вплоть до получения новых антропологических материалов и дешифровки надписей на печатях и медных брусках, найденных в Пенджабе.

К рассмотрению второго предположения можно будет приступить только после изучения стратиграфии вновь открытых памятников и только в том случае, если будет выявлено нарушение преемственности в развитии культуры в тот момент, когда среди ее носителей получает распространение обряд кремация или же по какой‑либо иной причине. По всей видимости, в пользу последней гипотезы может свидетельствовать очевидный разрыв в преемственности в традициях искусства, письменности и в общем облике материальной культуры, который наблюдается между более ранней цивилизацией и той, которую создали арии в Индии. Но и в этом случае следует воздержаться от окончательных суждений вплоть до проведения дальнейших исследований, которые должны показать, полностью ли отсутствует преемственность между двумя культурами и нельзя ли перебросить между ними мостик. В любом случае именно в этом районе скрыт ключ к разгадке одной из самых интригующих проблем человеческой цивилизации. Вторжение ариев в Индию может быть установлено только по лингвистическим данным, а они плохо согласуются с археологическими материалами.

<< | >>
Источник: Гордон Чайлд. Арийцы. Основатели европейской цивилизации. 2005

Еще по теме Вторжение ариев в Индию:

  1. Столица ариев — Аркаим
  2. Глава 2 ПЕРВОЕ ПОЯВЛЕНИЕ АРИЕВ НА СТРАНИЦАХ ИСТОРИИ
  3. Путь в Индию.
  4. 3. ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ И МОРСКОГО ПУТИ В ИНДИЮ
  5. АНГЛО-ФРАНЦУЗСКАЯ БОРЬБА ЗА ИНДИЮ
  6. Открытие морского пути в Индию.
  7. Открытие западного пути в Индию.
  8. 4. Почему Индию называют «жемчужиной» Британской империи?
  9. ОТКРЫТИЕ МОРСКОГО ПУТИ ИЗ ЕВРОПЫ B ИНДИЮ И HA ДАЛЬНИЙ ВОСТОК
  10. Вторжение славян
  11. ВТОРЖЕНИЕ ЯПОНЦЕВ B СЕВЕРО-ВОСТОЧНЫЙ КИТАЙ
  12. Нашествие эфталитов. Государство Харши. Внешние вторжения VII—XI вв.
  13. Вторжение Александра Македонского
  14. Предполагаемое вторжение брахицефалов