Структура категории "становление"

Внутренними моментами становления являются возможность и действительность, эволюция и революция. Возможность и дей­ствительность — стороны становления. Эволюция и революция — виды становления. См. диаграмму (структурную схему) кате­гории ”становление" на следующей странице.

Первое "внутреннее" определение категории таково:

Становление есть единство (взаимопереход) возможности и действительности.

Становление только тогда является становлением, когда оно вовлекает в свою "орбиту" все моменты возможности и действи­тельности, а именно, необходимость, случайность, свободу и за­кон, явление, сущность.

Определение становления как единства возможности и дейст­вительности является более правильным и точным, чем гегелев­ское определение его как единства бытия и ничто. Последние яв­ляются слишком абстрактными, неопосредованными категория­ми. Они противостоят друг другу как две скалы. Бытие есть бы­тие, ничто есть ничто. В противоположности бытия и ничто есть что-то деревянное, косное, застывшее. Не случайно в истории философии была концепция, которая признавала только реаль­ность бытия^[526]. Совсем другое дело, возможность и действитель­ность. Эти категории трудно представить друг без друга; они предполагают друг друга. В сущности это те же бытие и ничто, но взятые в их диалектической взаимосвязи. Бытие есть не просто бытие, а действительность. Ничто есть не просто ничто, а

Рис. Диаграмма (структурная схема) категории “С Т А Н О В Л Е Н И Е”

возможность. Интересно в этом плане высказывание Я.Ф. Аскина: "Понятие небытия фиктивно, если понимать под ним некий особый мир, рядоположенный бытию. Понятие небы­тия в его рациональном толковании отражает не какой-то особый мир, сосуществующий с миром бытия, а характеризует неосуще- ствившиеся потенции материального мира. Становление этих по­тенций, переход их в действительность — этот процесс и означа­ет переход от небытия к бытию в диалектико­материалистическом смысле"^[527].

В свое время великим завоеванием философской мысли стал переход от двуцветного представления мира — в координатах “бытия-небытия” к многоцветному или картинному — в коорди­натах “возможности-действительности”. Вот как описывает этот переход Т. В. Васильева: “Философы до Аристотеля принимали два начала: бытие и небытие; в этом двуцветном без оттенков снимке мир совершенно не прорисовывался, приходилось допус­кать смешения черного с белым в той или иной пропорции, так или иначе смешивать бытие с небытием, единичная конкретная вещь никак не могла претендовать на истинность, чистым бытием признать ее никто не хотел по причине ее несовершенства, но и вовсе отказать ей в бытии никто не решался — как-никак кон­кретная вещь — это то единственное, что можно не только видеть и мыслить, но и пощупать руками. У Аристотеля вещи и события оказались одеты полупрозрачным покровом возможностей и спо­собностей. Возможность дому строиться, лире — звучать, чело­веку — умирать, — бытие это или небытие? Возможное истинно или неистинно? На первый случай, замечает Аристотель, доста­точно и того, что оно не ложно.

Взгляд на становление как единство возможности и действи­тельности не является абсолютно новым. Он имеет определенную традицию. Тот же Аристотель указывал, что различие возможно­сти и действительности является необходимым условием "дви­жения и возникновения". Критикуя мегарцев, отрицавших реаль­ность возможного, он писал: "Далее, если неимеющее возможно­сти — это то, что лишено возможности, то получается, что то, что еще не произошло, не будет иметь возможность произойти; если же о неимеющем возможности произойти утверждают, что оно есть или будет, то говорят неправду (ведь именно это означа­ло "неимеющее возможности"), и, следовательно, такие взгляды отвергают и движение и возникновение. В самом деле, то, что стоит, всегда будет стоять, и то, что сидит, — сидеть; раз оно си­дит, оно не встанет, ибо невозможно, чтобы встало то, что не имеет возможности встать. Если поэтому утверждать такое недо­пустимо, то ясно, что возможность и действительность — не од­но и то же (между тем приведенные взгляды отождествляют воз­можность и действительность, а потому и пытаются опроверг­нуть нечто немаловажное)"^[529].

В отечественной философии неоднократно высказывалось мнение, что становление выражает единство возможности и дей­ствительности, их переходы друг в друга. Выше мы уже приво­дили замечание Я.Ф. Аскина по поводу небытия как возможно­сти. Это замечание он делает в контексте анализа категории ста­новления. Вот что он еще пишет:

"Без этой категории ("небытия" — Л.Б.), вне диалектического един­ства и взаимопереходов противоположностей бытия и небытия нет ста­новления...

Переход между бытием и небытием осуществляется в процессе воз­никновения и исчезновения вещей. В первом случае имеет место пере­ход небытие®бытие; во втором случае — переход бытие®не-бытие. Переход небытие®бытие связан с переходом возможности в действи­тельность, он выражает созидательное начало, характеризующее ста­новление. Реализованная возможность выступает как бытие. Переход бытие®небытие выражает момент отрицания процессе развития. Ука­занные два типа перехода взаимосвязаны, они представляют, собствен­но, две стороны одного процесса: возникновение одного связано с ис­чезновением другого; нечто, превращаясь в другое, новое, прекращает свое существование в прежнем виде... Реализация возможности связана с ликвидацией прежней действительности, из недр которой она выхо­дит, и вместе с тем она означает появление новых возможностей"^[530] .

Хотя Я.Ф. Аскин исходит из гегелевской трактовки становле­ния как единства бытия и небытия, он, однако, идет дальше и пы­тается осмыслить эту категорию в координатах возможности и действительности. У Гегеля этого не было. Между становлением, с одной стороны, и возможностью и действительностью, с дру­гой, у него непроходимая грань: эти категории рассматриваются Гегелем в разных разделах логики (становление — в "учении о бытии", возможность и действительность — в "учении о сущно­сти"). Такую же попытку делает В.М. Гордон. В своей статье "Становление" ("Философская энциклопедия", т. 5) он сначала дает определение этой категории a la Гегель, а затем пишет: "оно (становление — Л.Б.) выступает как процесс зарождения воз­можностей и превращения одной из них в действительность". И еще немного ниже: "Выражая состояние незавершенности суще­ствования, становление раскрывает переход возможности в дей­ствительность и может рассматриваться как промежуточное зве­но между ними"^[531]. Как видим, В.М. Гордон улавливает, что ста­новление есть единство возможности и действительности. Одна­ко, он не сделал решающего шага: рассматривать становление как категорию, обнимающую собой возможность и действитель­ность, а не как промежуточное звено между ними. Разница между тем и другим пониманием становления вроде бы незначительная, но в ней вся суть. Возможность и действительность — моменты становления, а не внешние ему категории, которые оно связывает в качестве промежуточного звена. Такой взгляд на возможность и действительность помимо всего прочего позволяет рассматривать их не как самостоятельную пару категорий, а как включенные в систему категорий, категориально-логически. Становление явля­ется по отношению к ним родительской категорией.

О становлении как "процессе реализации возможности" упо­минает А.Л. Симанов'.

Сразу два автора в "Философском энциклопедическом словаре" (М., 1983) отмечают связь категории становления с категориями возможно­сти и действительности. А.А. Митюшин пишет: "Становление, катего­рия диалектики, означающая процесс формирования какого-либо мате­риального или идеального объекта. Всякое становление предполагает переход возможности в действительность в процессе развития... См. также: Возможность и действительность" (с. 652). Б.А. Старостин: "Возможность и действительность, соотносительные философские категории, характеризующие две основные ступени в становлении и развитии предмета или явления. Возможность — объективная тенден­ция становления предмета, выражающаяся в наличии условий для его возникновения" (с. 87). Отметим, что Б.А. Старостин рассматривает возможность и действительность как основные ступени в становлении. Это уже шаг вперед по сравнению с точкой зрения В.М. Гордона.

Теперь о втором "внутреннем" определении категории "ста­новление". Оно формулируется так:

Становление есть единство революции и эволюции.

Это определение связано с первым следующим образом:

Революция есть превращение возможности в действитель­ность.

Эволюция есть превращение действительности в возможность.

Здесь необходимо ввести еще две категории, обозначающие разные "формы" действительности в аспекте становления. Это — старое и новое (старая и новая действительности).

Тогда приведенные выше определения эволюции и револю­ции можно интерпретировать так:

Эволюция — вызревание в недрах старой действительности возможности новой действительности, постепенная подготовка старой действительности к переходу в новую действительность. Переход же в новую действительность, т. е. реализацию возмож­ности новой действительности осуществляет революция.

Эволюция — это превращение новой действительности в ста­рую, старение действительности.

Революция, напротив, — переход от старой действительности к новой, обновление действительности.

Почему переход возможности в действительность характери­зуется как революция? Дело в том, что действительность — это целокупность, объединяющая явление, сущность, закон, и ее из­менение, переход в другую действительность означает не только смену явлений, но и переход от старой сущности к новой, от за­конов, управлявших старой действительностью, к новым зако­нам. Законы и сущности, как и явления, не вечны. Их смена так­же естественна, как и смена явлений. Правда, если смена явлений происходит все время, то сущности и законы меняются только в период революции, т. е. в период перехода старой действительно­сти в новую, в период коренного изменения, обновления дейст­вительности.

В недрах старой действительности зарождаются законы новой действительности, но они выступают на данном этапе не как за­коны, а как необходимость. Последняя есть возможность нового закона, предпосылка возникновения нового закона. Закон есть действительность необходимости, есть реализованная необходи­мость. Неплохо сказано в "Словаре иностранных слов": "эволю­ция подготовляет революцию и создает для нее почву, а револю­ция увенчивает эволюцию и способствует дальнейшему разви­тию, открывая качественно новые возможности эволюции"¹.

Как я уже говорил, старое и новое являются моментами дей­ствительности в аспекте становления. В этой связи следует под­черкнуть, что становление включает оба перехода: от старого к новому и от нового к старому. Обычно, когда говорят о прогрес­се, то видят только один переход — от старого к новому, обнов­ление действительности. В тени остается другой переход: от но­вого к старому (нового в старое), старение того, что когда-то бы­ло новым. Ультрареволюционеры, сверхпрогрессисты постоянно забывают об этой второй стороне становления. Отсюда их нетер­пение, торопливость. В самом деле, для того, чтобы можно было переходить от старого и новому, нужно, чтобы старое было, что­бы прежнее, предыдущее новое как следует состарилось, т. е. как можно полнее одействительнилось и исчерпало себя. Только при этом условии возможен переход от старого к новому. (А ина­че это будет непрерывный переход от одного нового к другому новому, скачки, ведущие к хаосу).