<<
>>

РАБСТВО ЧЕРНОЕ И БЕЛОЕ

Нехватка людей на чересчур обширных землях в Америке была постоянной проблемой. Для того, чтобы развивалась новая экономика Америки, которая находилась в процессе самосоздания, требовалось все больше рабочей с.илы, которую легко было бы держать в повиновениии которая была бы достаточно дешевой.

Это касалось обеих Америк, как Южной, так и Северной.

Эрик Уильямс в одной из своих книг десятки раз отмечает причинно-следственную связь между капиталистическим подъемом старой Европы и рабством, полурабст- вом, крепостничеством, полукрепостничеством, наемным и полунаемным трудом Нового Света. «Сущность меркантилизма, — пишет он, — есть рабство».

Маркс выразил это другими словами «в одной фразе- вспышке, единственной, быть может, по своей исторической содержательности»: «Вообще, для скрытого рабства наемных рабочих в Европе нужно было в качестве фундамента безоговорочное рабство в Новом Свете».

Ни у кого не вызовет удивления тяжкий труд этих людей в Америке, каков бы ни был цвет их кожи; он зависел не только от близко к ним стоявших хозяев плантаций, предпринимателей на рудниках, купцов-кредиторов из Консуладо в Мехико или иных городах, не только от алчных чиновников испанской короны, продавцов сахара или табака, работорговцев, жадных до наживы капитанов торговых кораблей...-Все они играли свою роль, но то были в некотором роде уполнрмоченные, посредники.

Лас Kacac разоблачал их как единственных виновников «адскогопорабощения» индейцев; он желал бы отказать им в святых таинствах, изгнать их из лона церкви. Но зато он никогда не оспаривал испанское господство. Король Кастильский, ответственный за обращение в христианство, имел право быть Императором над множествомкоролей, господином над местными владыками.

B действительности подлинный корень зла находился по другую с.торон.у Атлантики — в Мадриде, Севилье, Кадисе, Лиссабоне, Бордо, Нанте, дажев Генуе и определенно в Бристоле, а вскоре — в Ливерпуле, в Лондоне, Амстердаме.

Это — зло, присущее феномену сведения континента к положению периферии, навязанному отдаленной от него силой, безразличной к жертвам людей и действовавшей с почти механической логикой.

B том, что касается индейца или американского негра, слово «геноцид» не будет неправомерным, но заметим, что в этой авантюре и белый человек не оставался совершенно невредимым, в лучшем случае он легко отделывался.

B действительности разные формы порабощения в Новом Свете сменяли друг друга, вытесняя одни другие. Рабство индейцев не устояло перед невероятно тяжким испытанием; белое, европейское рабство (Фернан Бродель имеет в виду рабство французских и английских завербованных) будет выступать как интермедия, главным образом на Антильских островах и в английских колониях на континенте; наконец рабство черное, африканское, будет достаточно сильно, чтобы укорениться и умножаться наперекор всему и вся.

Рабство индейцев устояло лишь там, где существовали «чтобы обеспечить его долговечность и использование» устои населения и сплоченность общества, та сплоченность, которая создает послушание и покорность. Это то же самое, что сказать: оно существовало единственно в зоне древних ацтеков, в ацтекской и инкской империи. B других районах первобытное население распалось само собой, с самого начала испытания, как в бескрайней Бразилии, где туземец прибрежных областей бежал внутрь страны, так и на территории Соединенных Штатов.

B 1790 годув Пенсильвании оставалось 300 индейцев, в штате Ныо-Йорк — 1500, столько же в Массачусетсе, 10 тысяч индейцев оставалось в обеих Каролинах.

Tочно так же и на Антильских островах, где туземное население, противостоявшее испанцам, голландцам, фран- цузам и англичанам, было устранено, став жертвой завезенных из Европы болезней и ввидуневозможности для прншельцев его использовать.

Напротив, в густонаселенных зонах, на которыесса- мого началабыланацелена испанская конкиста, ивдеец оказался легко подчиняющимся власти.

Он чудесным образом пережил испытания конкисты и колониальной эксплуатации. Массовые убийства, безжало- с.тные войны, разрыв социальных уз, принудительное ис- пользование его рабочей силы, смертность, какую влекли за собой повинность носильщиков и работа на рудниках, и в завершение всего — эпидемическиезаболевания, принесенные из Европы и Африки белыми и неграми.

Центральная Мексика, имевшая население в 25 млн. жителей, дошла, как полагают, до остаточного населения в 1 млн. Такая же катастрофа обнаружилась на острове Эспаньола (Гаити), в Юкатане, в Центральной Америке, немного позднее — в Колумбии.

Впечатляющая деталь: в Мексике в начале конкисты францисканцы проводили службы на папертях сВоиХ церквей — такими многочисленными были толпы верующих. Ho с конца XVI века мессу служили внутри этих самых церквей, даже в простых часовнях.

Этот фантастический регресс несоизмерим даже со зловещей знаменитой Черной смертью, бывшей бичом Европы XIV века. Однако масса туземного населения не исчезла, оно восстановилось, начиная с середины XVII века, естественно, к выгоде своих испанских господ.

Эксплуатация индейцевпродолжалась в полурабской форме энкомьенд, городской прислуги и принудительного труда на рудниках, обозначавшегося общим названием репартимьенто.

C XVI века в Новой Испании появился и «свободный» труд наемных рабочих в результате сложного кризиса. Прежде всего вследствие сокращения индейского населения об- наружились опустевшие зоны, как в Европе ХІѴ и XV веков.

Земля вокруг индейских деревень «сжалась», как шагреневая кожа, и именно на спонтанно возникавших или созданных произвольными конфискациями опустевших пространствах развивались крупные имения — асьенды. ·

Для индейца, желавшего спастись от коллективной барщины, которую навязывали ему его деревня, а также государство, изыскивавшее pa6o4)'io сиду, возможно было бег- ствоі на асьенды, гдераэвивалось классическое рабство и где позже будут вынуждены прибегнуть кнаемнымработ- никам; в города, где его принимали вчисло домашней при- слуґи и в мастерские ремесленников; наконец, на рудники — не только на слишком близкие рудники в районе Мехико, где сохранился принудительный труд, но дальшексеверу, в тех поселениях, что вырастали посреди пустыни от Fya- нохуато до Сан-Луис-Потоси.

Там было рассеяно более трехтысяч рудников, порой крохотных, на которыхработало в целом от 10 до Нтысяч горняков (правда, в XVIlI веке эта цифра возросла до 70 тысяч).

Рабочие приходили туда отовсюду — индейцы, метисы, белые, которые к тому же перемешивались.

Введение после 1554 -1556 rr. процесса амальгамирования позволило обогащать бедную руду, снизитьобщие затраты и увеличить производительность труда и производство. Как и в Европе, этот маленькиймйрок горняков су- ществовал сам по себе. Как хозяева, так и рабочие были расточительны, беззаботны, привержены игре.

Рабочие получали партидо — своего рода премии — в зависимости от количества добытой руды. Их заработки были очень высокими (все, конечно, относитеяьно), но и ремесло их было ужасным (порох не использовался до XVIII века), и это население было беспокойным, склонным к насилию, а при случае и жестоким.

Рудокопы пили, пировали; и то был не только «искус- ственный рай», о котором с веселым изумлением писали некоторые историки, а какой-то нелепый праздник и сверх всего — настойчивая потребность обратить на себя внимание.

B XVIII веке все это еще усилилось, как если бы про- цветание было дурным советчиком. Случалось, что у рабочего в кошельке оказывалось в конце недели 300 песо, ихтутжетратили.

Какой-нибудь рудокоп покупал себе парадные одежды, рубашки из голландского полотна, другой приглашал две тысячи человек попировать за его счет и растрачивал 40 тысяч песо, которые ему принесло открытие небольшого месторождения.

Так варился в собственном соку этот мирок, никогда не ведавший покоя. Ha рудниках Перу, самых значительных в Америке в XVI веке зрелище было не такимтеатральным, и по правде, менее веселым.

Амальгамирование появилось с запозданием, в 1582 году, однако,подневольный труд сохранился, и Потоси оставался адом. He сохраниласьли система в силу самого своего успеха? Это возможно, только в конце столетия ІІотоси утратит царственное положение, которого он более не обретет, невзирая на возвращение к активной деятельности в XVIII веке.

B конечном счете индеец вынесет на своих плечах бремя крупного размаха хозяйственных предприятий в Новом Свете в интересах Испании: горные разработки, сельскохозяйственное производство (достаточно вспомнить о возделывании маиса, основе выживания Америки), обслуживание караванов мулов или лам, без которых было бы немыслимо перемещение монеты и многих продуктов — официально от Потоси до Арики, а контрабандным путем — из Верхнего Перу через Кордову до Рио-де-ла-Платы.

Зато там, где индейцы существовали в виде раздробленных племенных образований, европейской колонизации пришлось многое строить самой; так было в Бразилии до эпохи сахарных плантаций; так было во французских и английских колониях на «континенте» или на Антильских островах.

Следовательно, должно было существовать широко распространенное и долго длившееся «рабство» белых. Эрик Уильямс настаивает на этом, ибо, на его взгляд, виды рабства в Америке замещали друг друга и в некотором роде ме- ждусобой сообщались: заканчивался один вид, утверждался другой.

Смена эта происходила не автоматически, но вцелом правило было очевидным — белое «рабство» вступало в игру лишь в той мере, в какой недоставало индейского, а раб- ство негров, эта громадная проекция Африки на Новый Свег, развилось только из-за нехватки труда индейцев и рабочей силы, доставляемой из Европы. Там, где негр не использовался, например, при возделывании пшеницы к северу от Нью-Йорка, вплоть до XVIII века трудился белый завербованный.

Следоватрльно, на карту были поставлены потребности колониальной экономики, которая диктовала изменения и последовательность по причинам экономическим, а не расовым. Эти причины, как утверждает Дж.Спини в своей «Современной истории», не имели ничего общего с цветом кожи. Белые «рабы» уступили свое место потому, что были рабами лишь временно. A возможно, они стоили слишком дорого, хотя бы из-за своего питания.

Эти «завербованные», будучиоднаждыосвобождены, распахали и отвоевали для земледелия небольшие хозяйства, вкоторых возделывали табак, индиго, кофе, хлопок. Ho впоследствии они зачастую проигрывали в противостоянии крупным плантациям, рождавшимся на базе возделывания культуры-завоевательницы — сахарного тростника, предприятиям дорогостоящим, а значит, капиталистическим, которые требовали значительной рабочей силы и оборудования, не говоря уже об основном капитале. И в этом основном капитале черный невольник имел свое место.

Крупная собственность сахарных плантаций вытеснила мелкую собственность, которая, однако же, помогла ее созданию: отвоеванная земля, раскорчеванная мелким землевладельцем, поднимавшим целину, и в самом деле благоприятствовала устройству плантаций.

Даже в 30-х годах нашего столетия, замечает Фернан Бродель, этот же самый процесс можно было увидеть в начинавших разрабатываться районах штата Сан-Пуалу, в Бразилии, где временная мелкая собственность подготавливала почву для крупных кофейных фазенд, которые, в конце концов, ее сменяли.

B XVI — XVII веках с появлением крупной (относительно крупной) земельной собственности умножилось число черных невольников, бывших необходимым условием ее существования.

После драматического снижения численности индейского населения экономический процесс, открывший Америку для африканского населения, шел сам собой: «Именно деньги, а не страсти, добрые или дурные, сплели заговор». Африканский невольник, более сильный, чем индеец (в то время утверждалось, что один негр стоит четырех индейцев), более послушный, более зависимый, поскольку он был оторван от своей родной общины, покупался как товар, даже на заказ.

Деятельность торговцев неграми позволит создать громадные для своего времени сахарные плантации предельных размеров, обеспечивавших перевозку тростника на телегах: тростник, чтобы он не испортился, должен был сразу же после срезки доставляться на мельницу и без задержки размалываться.

Покорность, ровный характер, сила работников-негров сделали из них орудие наименее дорогое, самое эффективное и вскоре затем — единственно желанное.

Если в некоторых штатах Северной Америки табак, поначалу возделывавшийся мелкими земельными собственниками — белыми, познал живейший подъем в 1663 —

1699 гг. (его экспорт вырос вшестеро), то произошло это потому, что состоялся переход от труда белых к использованию рабочей силы негров. B то же самое время, как полагает Бродель, появилась полуфеодальная аристократия, блистательная, образованная, но и склонная к произволу.

Табак, возделывавшийся в больших размерах на экспорт, как пшеница в Сицилии или в Польше, как сахар на бразильском Северо-Востоке или на Антильских островах; породил такой же социальный строй. Одинаковым причинам соответствовали аналогичные результаты.

Ho негра использовали и для множества других работ. Так, старательская золотодобыча в Бразилии, что началась в последние годы XVII века, возникла в результате доставки тысяч черных невольников.

И если негры не будут работать на серебряных рудниках в Андах или на севере Новой Испании, то потому (это была весомая причина), что во внутренних районах континента после нескончаемого путешествия они стоили дороже, чем на Атлантическом побережье, а не только потому, как утверждали, что холода горных высот не позволяли им заниматься очень тяжким горняцким трудом.

B действительности разные виды подневольной рабочей силы в Америке были более взаимозаменяеМы, чем принято считать. Индейцы могли работать старателями, как это было в окрестностях Кито. Точно так же следует отбросить рассуждения о невозможности якобы для белого жить втропиках, занимаясь физическим трудом (как считал среди тысяч других и Адам Смит).

«Завербованные» прекрасно работали еще в XVII с.то- летии. Прошло больше ста лет с тех пор, как немцы обосновались в Сифорте на Ямайке: они там живут по сей день. Итальянские землекопы вырыли Панамский канал. И возделыванием сахарного тростника в тропических областях Северной Австралии заняты целиком белые.

Точно так же на юге США заняла немалое место белая рабочая сила, тогда как негры эмигрировали на север, в суровый климат и, не чувствуя себя от этого ни лучше, ни хуже, живут в Чикаге, Детройте и Нью-Йорке.

A тогда, если один климат не определял распространение людей по всему Новому Свету, то этим вполне очевидно озаботилась история — сложная история европейской эксплуатации, но также и предшествовавшего ей могучего прошлого американских индейцев, которая успехами инков и ацтеков заранее и неизгладимым образом утвердила на американской земле постоянное индейское присутствие.

B конечном счете история дала выжить до наших дней индейской Америке, Америке африканской и Америкебелой. Она перемешала их, но недостаточно, и ныне они продолжают в массовом масштабе отличаться друг от друга.

<< | >>
Источник: И. E. Войнич, H. M. Волчек.. · Всемирная история: Эпоха просвещения . 2003. 2003

Еще по теме РАБСТВО ЧЕРНОЕ И БЕЛОЕ:

  1. Черное десятилетие.
  2. 2.2.2.Серое и белое вещество.
  3. 4.10. Белое вещество полушарий
  4. РАБСТВО
  5. РАБСТВО
  6. Рабство
  7. Невольное рабство
  8. РАБСТВО
  9. ОБОСТРЕНИЕ ИДЕЙНОЙ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ ПО ВОПРОСУ РАБСТВА
  10. Принудительный труд или рабство