<<
>>

POCT ДЕЛОВОЙ И ПРОМЫШЛЕННОЙ АКТИВНОСТИ B колониях.

ПОЛИТИКА ОГРАНИЧЕНИЯ

Очеш> скоро английское правительство поняло, что энергичные колониальные промышленники и торговцы способны составить серьезную конкуренцию отечественной промышленности. B 1750 г.

английский царламент нашел успехи промышленности колоний настолько угрожающими, что запретил сооружать в них прокатные станы, железорезальные мастерские. ·..

Американская буржуазия, сконцентрированная в основном на северйых'Территбрйяху іфеуспёвала #судостроении и рыбодо8ётве.П»стройк#£удЬв в бѳгатых мачтовым Лесом колониях обходилась на двадцать-тридцать процентов дешевле, чем в Англии. Северянам удалось поставить на широкую ногу торговлю с Вест-Индиейрг мануфактурное нроигррдстцр, . ,

Южные колонии в этом плане несколько отличались от своих северных соседей. Плантационное хозяйство Юга служило источником сырья для метрополии, что вполне соответствовало интересам английских буржуа. B XVIII веке резко вырос спрос на табачную продукцию. Это позволило увеличить производство табака к 1776 г. (по сравнению с началом века) почти в 4 раза — с 28 миллионов фунтов до 102 миллилнов фунтов.

Ho конъюнктура табачного рынка постоянно менялась. Табак начали выращивать в Европе, что повлекло за собой непрерывное снижение цен на него в течение второй половины XVIII века. Некоторые плантаторские хозяйства в колониях разорились. Положение усугублялось тем, что, покупая британские изделия по ценам на 25-40% выше европейских, плантаторы еще больше запутывались в долгах. K 1776 г. задолженность их достигла внушительной суммы — 2 млн. ф, CT.

Плантаторы старались поправить свои дела земельными спекуляциями, либо непосредственным участием в реализации своего табака на европейских рынках. Их жалобы на британских купцов, клавших все прибыли от реэкспорта табака к себе в карман, были вполне обоснованы, но обходиться без этих посредников они оказались ire в состоянии.

Новый Амстердам (Нью-Йорк). Рисунок начала XVIII в.

Тем временем северные колонии добивались немалых успехов в промышленности и торговле, чем немало озаботили английскую буржуазию.

Здесь, в зоне, свободной от стеснений цехового строя, развивалась (в форме мелкого- товарного производства, крупной централизованной и рассеянной мануфактуры) обрабатывающая промышленность. Развитию железоделательной мануфактуры способствовало наличие богатых залежей руды, доступных источников водной энергии, обилие древесного топлива. Широко развивалась и рассеянная мануфактура.

Фермерские семьи изготовляли гвозди и замки, пряли шерсть и ткали полотно, которое затем отделывалось и окрашивалось странствующими ремесленниками, и сдавали все это скупщикам.

Естественно, английская буржуазия прилагала все усилия для того, чтобы направить деловую активность колонистов в выгодное ей русло (например, поощрялся вывоз в Англию металлургических полуфабрикатов: чугуна в чушках и железа), нередко применялись жесткие меры ограничения.

K запретительному указу 1750 года, ограничивавшему металлургическое производство, вскоре добавились и другие... Так, напрнмср, английская буржуазия принимала меры к пресечению развития в американских колониях шерстяной промышленности, т.

к. производство шерсти было одной из составных частей английского промышленного и финансового могущества.

Запрещение колонистам изготовлять подковы, гвозди, пуговицы, фетровые шляпы, тонкие сорта сукон и т.д. стало основным предметом нападок с о стороны американской оппозиционной публицистики 60 — 70-х годов.

Под вывесками «благотворительных» учебно-воспитательных заведений, служившими для отвода глаз, в колониях появлялись мануфактуры централизованного типа. B 1769 г. в одной из таких школ, принадлежавшей бостонскому купцу Молипэ, действовало 400 веретен.

Ученые, защищающие версию о преобладании феодального уклада в Америке XVlII в., приводят в качестве доказательства тот факгг, что в крупных колониальных городах проживало немногим более трех процентов населения.

Однако тому есть простое объяснение. B крупных городах в то время, когда процесс отделения промышленности от сельского хозяйства был далек от завершения, количество населения не отражало роста рассеянной и даже централизованной мануфактуры, которая развивалась чаще всего вне крупных городских центров.

Последние своим благосостоянием были обязаны главным образом торговле.

B это же время появляются такие промышленные центры, как Линн, Хаверхилл и др., где основным занятием населения являлись ремесло и работа на мануфактуре.

Фернан Бродель в своей монографии «Время мира» подчеркивает: конфликт определенно вырос из экономического взлета XVIII века, который поднял английские колонии, как и остальную Америку и, вне сомнений, еще больше, ибо они находились в самом центре внутренних и внешних обменов.

Признаком такого подъема был, в первую очередь, постоянный приток иммигрантов — английских рабочих, ирландских крестьян, шотландцев (последние зачастую бывали родом из Ольстера и на суда садились в Белфасте).

За период с 1769 по 1774 год 152 судна, вышедших из ирландских гаваней, доставили около 50 тысяч человек.

K этому добавилась значительная немецкая колонизация. Между 1720 и 1730 годом последняя почти что «германизировала Пенсильванию», где квакеры оказались в меньшинстве перед лицом немцев, подкрепленных ирландцами- католиками.. После завоевания независимости поток немцев еще усилился, поскольку многочисленные немецкие наемники, служившие Англии, предпочтут после окончания военных действий остаться в Америке.

Фсриаи Бродель называет эту иммиграцию настоящей торговлей людьми.

B 1781 году «один крупный коммерсант похвалялся, что он в одиночку ввез перед войной 40 тысяч душ европейцев: палатинцев, швабов и некоторое число эльзасцев». Иммиграция осуществлялась через Голландию, но предметом торговли главным образом были ирландцы.

«Импортная торговля с Ирландией, приостановленная во время войны, — пояснял один документ, относящийся

Дом середины XVIII в. в Гилфорде. Штат Коннектикут.

к 1783 году, — возобновила свою активность вместе с крупными прибылями для тех, кто се ведет. Вот на судне находятся 350 мужчин, женщин и детей, новоприбывших, кои сразу же были наняты. Метод прост: капитан корабля предлагает в Дублине или в любом другом порту Ирландии свои условия иммигрантам. Te, кто могут оплатить свой проезд, обычно в размере 100 или 80 турских ливров, прибывают в Америку вольными выбирать участь какая их устраивает, те же, кои оплатить не могут, перевозятся за счет арматора, каковой, дабы возместить свои затраты, объявляет по приходе в порт, что привез ремесленников, поденщиков, домашних слуг, и что с ними условлено, что они будут наняты от его имени для службы на срок, каковой обычно составляет 3, 4 или 5 лет — для мужчин и женщин, и б или 7 лет — для детей. Последние из вывезенных были наняты из расчета от 150 до 300 ливров, выплачиваемых капитану, в зависимости от пола, возраста и силы. Хозяева обязаны только кормить, одевать и предоставлять жилье. По истечении срока их службы нм дают одежду и заступ, и они совершенно свободны. Ha будущую зиму их ждали от 15 до 16 тысяч, большею частью, ирландцев. Дублинские власти испьггывают большие трудности, пытаясь помешать выездам. Предприниматели обращают свои взоры на Германию».

B результате возникла «текучая миграция с Атлантических берегов в сторону гор и даже на запад... Одно единственное жилище служит для всех, покуда не будет построен дом, для каждой семьи».

Вновь прибывшие, достигнув зажиточности, «являются в Филадельфию выплачивать цену участков», которые им были предоставлены, и которые обычно продавались правительством колонии, а затем штата, ставшего его преемником.

КолоиисТы «весьма часто перепродают сии новые земли π отправляются искать в иных местах другие невозделанные земли, коп они равным образом перепродают, введя их в обработку. Многие земледельцы расчистили до 6 участков один за другим».

Этот документ конца XVIII века хорошо описывает уже давний феномен «границы», который притягивал иммигрантов, желавших сколотить состояние после окончания срока пх найма. Шотландцы чаще других отваживались уходить в леса, жили там на индейский манер, все время продвигаясь вперед — от расчищенных земель — в зоны, подлежащие расчистке.

Вслед за ними меиее отважные иммигранты, зачастую немцы, занимали и обрабатывали отвоеванные земли.

Этот приток людей на землю и в леса запада Америки, как сопровождал, так и вызывал общий экономический подъем. У наблюдателей возникало впечатление, будто они присутствуют при биологическом взрыве.

Американцы, утверждали они, «производят на свет как можно больше детей. Вдовы, кои имеют много детей, уверены, что снова выйдут замуж». Эта высокая рождаемость наполняла до краев поток населения.

При таком ритме даже области севернее от Филадельфии мало-помалу перестали быть областями с английским населением, почти без примесей; а так как шотландцы, ирландцы, немцы, голландцы испытывали к Англии только безразличие и даже враждебность, то такое этническое смешение, рано начавшись и быстро ускоряясь, вне сомнения, способствовало отделению от метрополий.

Ha рубеже XVIII XIX веков французский консул, только что прибывший в Нью-Йорк, пытался, как от него потребовали это в Париже, определить «нынешнее настроение жителей штата... и их действительное отношение к Франции».

Вот каков был ответ: «Не но перенаселенному городу, в котором я живу (в Ныо-Йорке тогда было 80 тысяч жителей) следует судить об этом; его жители, по большей части, иностранцы, люди самых разных наций, за исключением, если можно так выразиться, «американцев», в общем исполнены только делового духа.

Ныо-Йорк — это, так сказать, большая непрекращаю- іцаяся ярмарка, где две трети населения беспрестанно обновляются. Совершаются громадные сделки, почти всегда с фиктивными капиталами... роскошьдоведеиа до чудовищных масштабов. Таким образом и коммерция там обычно не солидная.

Банкротства часты и нередко значительны, хоть и не вызывают здесь сильных чувств. Более того — потерпевший банкротство редко не встречает величайшей снисходительности со стороны своих кредиторов, как если бы каждый изнихдобивалсяираваиавзаимиость... Значит, заключает автор доклада, — американское население штата Ныо- Йорк надлежит искать в деревнях и в городах внутренних районов».

Что же касается людских превращений в «плавильном котле», то разве же вся масса американцев (3 миллиона жителей к 1774 году) не испытывала на себе вторжения иноземцев, которые были столь же значительны, какими они будут в Соединенных Штатах в конце XIX века?

Подобное явление затрагивало болес английские колонии Севера, нежели колонии Юга, которые образовывали совершенно отличную зону плантаций и черных рабов.

Между ними пролегало то расстояние, что отделяло Португалию от Англии... Следует учесть также, — говорит Бродель различие в культуре, в ментальности, в религии, даже в сексуальном поведении.

Противостояние Севера н Юга было сильно выраженной структурной чертой, которая с самого начала отмечает историю будущих Соединенных Штатов.

B 1781 году один очевидец описывал Ныо-Хэмпшир. «Здесь не увидишь, — говорил он, — как в южных штатах, чтобы владелец 1000 рабов и 8-10 тысяч акров земли измывался над средним достатком своего соседа».

Ha следующий год другой очевидец подхватывает эту параллель: « Ha Юге есть больше богатства для малого Числа людей, на Севере больше общественного благосостояния, больше частного благополучия, счастливого среднего достатка, больше населения...».

Несомненно, это чрезмерное упрощение. Даже в Новой Англии, где крупные земельные владения были редчайшим явлением, где аристократия была, главным образом, городской все же имелись крупные имения. B южных колониях имения были просто гигантскими по своим размерам — в Пенсильвании, еще больше — в Мэриленде и

Вирджинии, где поместье Ферфаксов покрывало 6 миллионов акров.

B Северной Каролине поместье лорда Гренвилла одно составляло треть территории колонии.

«Бостонское чаепитие». Гравюра XVIII в.

Вполне очевидно, что Юг, а также часть Севера были согласны на аристократический режим, когда скрытый, а когда —и выставлявшийся напоказ, на социальную систему, пересаженную из старой Англии, в которой право первородства попросту было краеугольным камнем.

Тем не менее, заключает Бродель, коль скоро небольшие хозяйства повсюду проникали между звеньями крупных имений — как на Севере, где пересеченный рельеф был малоблагоприятен для крупного земледельческого хозяйства, так и на Западе, где приходилось валить лес для устройства пашни, — такой неравный раздел земли в экономике, где за земледелием оставалось коллосальное преобладание, не препятствовал довольно прочному социальному равновесию...

По крайней мере до революции, которая разгромила многочисленные династии земельных собственников, сторонников Англии, и за которой последовали экспроприации, распродажа и эволюция «в неторопливой и спокойной англосаксонской манере».

Таким образом, аграрный строй был более сложен, чем его представляет обычная схема, предназначенная для противопоставления Севера и Юга. Из 500 тысяч черных невольников в 13 колониях 200 тысяч находились в Вирджинии, 100 тысяч в Южной Каролине, от 70 до 80 тысяч — в Мэриленде, столько же в Северной Каролине; возможно, 25 тысяч — в штате Ныо-Йорк, 10 тысяч — в Ныо-Джер- си, 6 тысяч — в Коннектикуте, 6 тысяч — в Пенсильвании, 4 тысячи — в Род-Айленде и 5 тысяч невольников — в Массачусетсе.

B Бостоие в 1770 году было «больше 500 карет и там считается особым шиком иметь кучером негра».

Любопытно, что самый богатый рабами штат Вирджиния будет в лице своей аристократии сочувствовать вигам, т. e. революции, успех которой он, вне сомнения, обеспечил.

По-видимому, отмечает Фернан Бродель, противоречия, заключавшиеся в том, чтобы от Англии требовать свободы для белых и при этом не слишком терзаться рабством негров, никого еще не смущало.

B 1763 году один английский пастор, обращаясь к своей пастве в Вирджинии, уверял: «Я лишь воздаю вам должное, свидетельствуя, что нигде на свете с рабами не обходятся лучше, чем с ними обходятся в колониях» (имеется B виду — в английских колониях).

Никто не воспринял эти слова за истину. K тому же от одного пункта колонии до другого, даже на самих плантациях Юга, действительное положение невольников крайне варьировало и так же точно ничто нам не говорит, что негр в испанских или португальских колониях не был более счастлив или менее несчастлив.

<< | >>
Источник: И. E. Войнич, H. M. Волчек.. · Всемирная история: Эпоха просвещения . 2003. 2003

Еще по теме POCT ДЕЛОВОЙ И ПРОМЫШЛЕННОЙ АКТИВНОСТИ B колониях.:

  1. POCT КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
  2. POCT КРУПНОЙ МАШИННОЙ ИНДУСТРИИ. НОВЫЕ ПРОМЫШЛЕННЫЕ РАЙОНЫ
  3. 9.1. Значение переговоров в реализации потенциала деловой активности
  4. Таблица 29 – Показатели деловой активности торгового предприятия
  5. Метод рейтинговой оценки финансового состояния и деловой активности:
  6. Первая декларация прав, утвержденная 19 октября 1765 г. на конгрессе делегатов колоний, собравшемся 7 октября 1765 г. в Нью-Йорке, по предложению законодательного собрания колонии Масса­чусетс
  7. Статья 9.1. Нарушение требований промышленной безопасности или условий лицензий на осуществление видов деятельности в области промышленной безопасности опасных производственных объектов Комментарий к статье 9.1
  8. 5. Промышленные образцы. Пробная разработка описания промышленного образца
  9. POCT ГОРОДОВ
  10. POCT НАСЕЛЕНИЯ