СИТУАЦИЯ И ДЕЙСТВИЕ

Из того, что происходит между людьми, получается все, о чем можно спорить, что можно критиковать и видоизменять.

Б. Брехт

Поведение человека в той или иной ситуации во многом определяется тем, как он ее понимает.

Этим же объясняется для него и смысл действий партнеров. Очевидно, что в субъективно разных ситуациях человек будет вести себя по-разному. Представим себе, что все возможные ситуации можно разделить только на два типа: «враждебные» и «дружественные». Определив ситуацию как «враждебную», человек будет определенным образом истолковывать действия партнеров и свои. Опознав «дружественную» ситуацию, он будет воспринимать все по-иному. Более того, одинаковые действия в этих двух типах ситуаций выглядят совсем разными. Скажем, улыбка: в одном случае может выглядеть насмешкой, а в другом — поддержкой. И поэтому, увидев улыбку партнера, в первом случае надо защищаться, а во втором — радоваться.

С некоторыми оговорками можно сказать, что вопрос о правильности, адекватности тех или иных действий в общении может быть поставлен только в том случае, если известно, в какой ситуации это происходило, т. е. как участники общения воспринимали ситуацию.

Но как это определить? Ведь опознание ситуации—очень субъективный процесс, который трудно поддается анализу. Каждому ясно, что одна и та же ситуация может иметь для разных людей разный смысл: для одного она «враждебна», для другого — «дружественная» и т. п. Мало того, именно разное видение одной и той же ситуации — во многих случаях причина конфликтов и отсутствия взаимопонимания между людьми. Почему возможно такое различие в восприятии ситуации общения? От чего зависит то или иное понимание ситуации?

К сожалению, ответить на эти вопросы очень сложно. В социальной ситуации слишком много переменных, каждая из которых в принципе может стать ключом к ее пониманию в целом. Так, авторы наиболее полного исследования ситуаций в социальной психологии М. Аргайл, А. фернэм и А. Грэм [125], считают, что социальная ситуация определяется девятью чертами: целями или структурой целей; правилами (общепринятыми представлено

диями о допустимости или недопустимости определенного поведения в той или иной ситуации); системой ролей, характерной для ситуации; репертуаром элементарных действий, свойственных ситуации; последовательностью действий, характерных для ситуации; имеющимся набором понятий для определения, понимания ситуации; окружающей (физической) средой; языковыми и речевыми средствами; используемыми в ситуации; наконец, характерными для определенных ситуаций трудностями, требующими определенных изменений и навыков по их преодолению.

Узнать ситуацию мы можем по каждому из этих признаков или по сочетанию двух-трех из них. Причем, как показали исследования М. Аргайла и его коллег; все эти элементы ситуации взаимозависимы, так что изменение одного элемента обязательно ведет к изменению других. Например, структура целей влияет на правила, репертуар действий и их последовательность: имеющаяся понятийная схема связана с используемыми речевыми средствами.

Для нас важно, что каждый из этих параметров может быть как признаком для опознания ситуации, спусковым крючком, который ориентирует ее участников, так и способом развития,' изменения ситуации, когда привнесение какого-то компонента формирует ситуацию иным образом.

Так, услышав определенные слова и интонации из уст партнера, мы можем примерно определить ситуацию. Если нам слышится раздражение или недовольство в наш адрес, то ситуация угрожающая, если слышны обучающие, дидактические интонации, то это поучение или воспитание. В то же время в наших силах, употребив какое-нибудь выражение повлиять на ситуацию, задать тон, направление дальнейшему развитию событий. То же можно сказать и об остальных параметрах, выделенных М. Аргайлом и его коллегами.

В своей работе они опирались на вполне конкретные житейские ситуации — прием у врача, прогулка с друзьями, семейный выход в театр и т. д. При этом не только анализировалась связь различных параметров, но и определялись устойчивые характеристики ситуации, а также были выделены различные типы социальных ситуаций. В качестве важных для участников характеристик социальных ситуаций были названы следующие: «знакомая — незнакомая», «формальная — неформальная», «ориентированная на задачу—ориентированная на общение» и «поверхностная — глубокая (интимная) включенность».

Основными типами социальных ситуаций были признаны:

°фициальные социальные события; личностное взаимодействие с близкими друзьями и родственниками; случайные эпизодические встречи со знакомыми; формальные контакты в магазинах ^и на работе; асимметричные взаимодействия (например, обуче-^ние, руководство); конфликт и переговоры; групповая дискуссия. "месте с тем авторы указывают, что этот список не полный и может быть продолжен [125].

Классификация типов социальных ситуаций, приводимых М. Аргайлом и его сотрудниками очень интересна потому, что она построена на основе исследований конкретных социальных ситуаций, что она — классификация эмпирическая. Но этим же определяются и ее недостатки — отсутствие стройности и единства, которые бы очень пригодились каждому для анализа собственного поведения.

Кроме эмпирических существуют и теоретические классификации видов или типов общения, которые обычно строятся «сверху». Они более стройны и просты, но неизбежно и более абстрактны и односторонни. Представляется, что знакомство с некоторыми классификациями видов общения будет полезно, так как разбор имеющихся в литературе классификаций видов общения позволит лучше понять взаимосвязь и взаимозависимость его характеристик, осознать направление и жесткость связи между разными элементами и составляющими общения.

Важно подчеркнуть, что, по нашему мнению, эти классификации можно рассматривать как описание разного рода ситуаций общения, определяемых по их элементам. Несмотря на то, что вопрос о смысле действий партнеров в выделяемых видах, или типах, общения авторами обычно не ставится, тем не менее уже само их описание задает как бы систему координат, или точек отсчета, которые позволяют понять взаимодействие в конкретном общении. Очень существенно также и то, что имеющиеся классификации видов общения, если рассматривать их как определенные ситуации взаимодействия, позволяют представить себе не только то, как будут пониматься те или иные действия в разных типах общения, но и то, какие механизмы восприятия, способы коммуникации наиболее соответствуют данным типам.

Как уже много раз подчеркивалось, представление о ситуации взаимодействия — одна из важнейших детерминант нашего поведения. Ранее, рассматривая способы восприятия и понимания другого человека в общении, мы уже говорили о том, какое большое значение для адекватного понимания другого имеет правильное понимание ситуации. Мы выяснили, что источником ошибок социального восприятия может быть неадекватное си-~ ту.ации применение механизмов социальной перцепции [см. 1;2Т. Скажем эмпатия, примененная в ситуации межгруппового взаимодействия приводит к ложному иллюзорному пониманию на основе беспочвенного «вчувствования» в очень далекого человека. А стереотипизация, которая в межгрупповой ситуации как раз наиболее адекватный механизм восприятия, примененный «не по адресу», т. е. в ситуации близкого межличностного общения, также приводит к ошибкам.

Эффективность воздействия, способность правильного учета и преодоления барьеров на пути коммуникации сильно зависят от того, какой видят и строят ситуацию участники взаимодействия. Мы говорили о том, что барьеры наиболее активизированы

о межгрупповой ситуации, а наименее — в межличностной, что для разных ситуаций взаимодействия наиболее адекватны различные приемы и методы воздействия и что, не учитывая характер восприятия партнером ситуации, нельзя в достаточной степени добиться эффективного достижения своих целей.

Однако если при анализе социального восприятия и межличностного воздействия, мы не обсуждали вопрос о том, как именно человек понимает, в какой ситуации он общается, как происходит узнавание и определение ситуации, то сейчас, обсуждая соотношение ситуации и действия, самое время это сделать. При разборе существующих классификаций видов общения очень легко заметить, насколько тесно связаны все три стороны общения между собой и как сильно они зависят от того, какое происходит общение.

В большинстве случаев, и это закономерно, основаниями, по которым проводится анализ видов общения, являются следующие: характеристики субъектов общения, цели общения, предмет общения, отношение к партнеру по общению или сочетание этих характеристик.

Так, известный советский философ М. С. Каган [42], анализируя общение в философском плане и понимая его как межсубъектное взаимодействие, на основании определения субъекта общения, выделяет следующие четыре основных вида общения: общение реального субъекта с реальным партнером, общение реального субъекта с субъективированным объектом как иллюзорным партнером, общение реального субъекта с воображаемым партнером (квазисубъектом) и общение воображаемых партнеров. Внутри первого выделенного вида общения, который нас наиболее интересует в данной работе, М. С. Каган опять же на основе установления субъекта общения выделяет четыре разновидности — индивидуальное, представительское, групповое и диалог культур, предлагая рассматривать существование и проявление этих разновидностей на трех уровнях: материально-практическом, практически-духовном и духовно-информационном. Так, примером группового общения на материально-практическом уровне будет взаимодействие команда спортивных играх, а на духовно-информационном Уровне—дискуссия, в которой субъектами будут не люди, а партии (большевики — меньшевики) или научные школы, где так или иначе во взаимодействие вступает некий целостный коллектив и каждый человек является и для себя и для других в связи с особенностями взаимодействия лишь частью этой Пзуппы.

Таким образом, основой для определения типа ситуации в данном случае является (субъективная) идентификация человека — участника общения. Если человек выступает в общении как свободная, суверенная личность и представляет в основном себя (хотя, конечно, человек всегда является членом многих

групп), т. е. если налицо «индивидуальная» идентификация в данном общении, то и общение индивидуальное. Если же участник идентифицирует себя с какой-то группой, чувствует себя ее представителем (независимо от своих реальных полномочий), то это общение представительское. Если он не только сам идентифицирует себя с какими-то группами или силами, но и реально имеет полномочия их представлять (например, посол страны на дипломатических переговорах), то это также будет представительское общение, но которое уже «ближе» к групповому.

Вероятно, нельзя говорить о существовании «чистых» видов общения по этому основанию. В любом случае субъективная идентификация участника взаимодействия определяется не изначально заданным представлением о себе, а несколькими моментами, например, степенью осознания себя членом конкретной группы и теми характеристиками ситуации, которые вынуждают его поступать именно как члена группы [183]. Определение вида общения по этому основанию дает возможность представить себе какие «требования» предъявляются в подобных ситуациях. Конечно, та или иная субъективная идентификация сказывается на многих аспектах общения, но прямо она связана с закономерностями восприятия и понимания других и с тем, как воспринимается другими сам субъект общения.

Ситуация общения задает не только восприятие партнера, но и понимание его действий, например их направленности. В ситуации индивидуального общения в духовно-информационной сфере действия партнера будут направлены на собеседника как личность, на его мысли, знания, убеждения, в то время как в случае группового общения действия будут поняты как направленные на ценности, нормы, поведение той группы, которую он представляет. Естественно, что ответные действия в этих случаях могут быть совершенно другие.

Задание ситуации общения по параметру целей также дает возможность определить составляющие общения и смысл действий участников.

Рассматривая функциональные ситуации общения, М. С. Ка-| ган приходит к выводу, что их может быть только четыре: цель I общения находится вне самого взаимодействия субъектов; цель | общения в нем самом; цель общения состоит в приобщении '' партнера к опыту и ценностям инициатора общения; целью общения является приобщение самого инициатора к ценностям партнера. В соответствии с этими функциональными ситуациями выделяются следующие виды общения: как обслуживание предметной деятельности, ради общения, как приобщение другого к своим ценностям и как приобщение к ценностям другого.

Примером первого вида является общение в обрядах и ритуалах, в играх, где оно опосредует цели деятельности. (Важно подчеркнуть, что, согласно представлениям М. С. Кагана, взаимодействие, состоящее в управлении одним человеком другими,

де является общением, так как здесь мы имеем дело с отношением человека к человеку, как субъекта к объекту, что, по определению, не общение). Примером второго вида может быть дружеское общение, примером третьего—воспитание и четвертого—самовоспитание. Перечисленные виды общения, выделенные в связи с его целями, также предполагают определенные сочетания характеристик трех сторон общения, и наиболее жесткие требования предъявляются к коммуникативной стороне.

Таким образом, подчеркивая цели, знаем средства. Но и в этом случае ситуация общения, вычисленная по параметру целей, позволяет задать направление в понимании взаимодействия. Так, в ситуации воспитания действия могут истолковываться как направленные на изменение партнера, а в ситуации самовоспитания как аутонаправленные, на изменение себя. И естественно, что это определяет и ответные действия по развитию ситуации. Именно поэтому в этой классификации очень хорошо прослеживается связь между целями общения и его средствами — выбранными способами действия.

То же и в другой классификации видов общения. Известный советский психолог А. А. Леонтьев [56] выделяет три его вида:

социально-ориентированное, предметно-ориентированное и лич-ностно-ориентированное. Под первым подразумевается общение, направленное на изменение психологических характеристик группы людей в сторону либо их унификации, либо рассогласования. Такое общение происходит между людьми как предста-:

вителями социальных групп. Предметно-ориентированное общение направлено на урегулирование совместной деятельности людей. Личностно-ориентированное — на изменение отдельной личности. Таким образом, основой этой классификации также являются целевые характеристики. Как уже отмечалось, в ситуациях, определяемых по целям, наиболее четко видна связь со средствами, т. е. с коммуникативной стороной общения.

Эксперименты, поставленные Б. X. Бгажноковым, подтвердили различия в средствах общения, избираемых людьми в социально-ориентированном и личностно-ориентированном общении '[10]. В эксперименте ученики десятых классов средней школы Должны были объяснить смысл научных терминов либо одному из своих товарищей (личностно-ориентированное общение), либо всему классу, выступая перед ним (социально-ориентированное общение). Оказалось, что выделенные виды общения отличаются по многим характеристикам. Так, в личностно-ориентированном общении участники свободно беседовали, роли говорящего и слушающего постоянно менялись. В социально-ориентированном испытуемый произносил монолог перед пассивной аудиторией. Личностно-ориентированное общение по выделенным характеристикам — соотношению используемых лекси-ских единиц, синтаксису, интонации, по композиции тяготеет

к нормам разговорной речи, в то время как социально-ориентированное ближе к монологическому повествованию. Итак, выделенные виды общения действительно предполагают определенные средства — способы поведения, построения общения в различных ситуациях.

Следует также обратить внимание на то, что в общении важны не только его цели и средства, но и то качество, в котором выступают участники общения — или как члены группы, или как отдельные личности, или по отношению к цели совместной деятельности. Это качество может быть также основанием классификации, так как оно сильно влияет на истолкование действий партнера и на его восприятие. Так, очевидно, что в ситуации личностно-ориентированного общения воздействие встретит совсем иные препятствия и барьеры, чем в ситуации предметно-ориентированного и может быть это определит различное построение коммуникации.

Отношение к партнеру по общению — еще одно возможное основание классификации видов общения. Его, например, использует В. Н. Сагатовский[93], который выделяет следующие уровни общения:

уровень манипулирования. Один партнер рассматривает другого как средство или помеху по отношению к проекту своей деятельности, как «объект особого рода» («говорящее орудие»);

уровень «рефлексивной игры». Один человек в проекте своей деятельности учитывает «контрпроект» другого, но не признает• за ним самоценности и стремится к «выигрышу», к реализации своего проекта и блокированию чужого;

уровень правового общения. Субъекты признают право на существование проектов деятельности друг друга, пытаются согласовать их и вырабатывают обязательные для взаимодействующих сторон нормы такого согласования;

уровень нравственного общения. Это высший уровень субъект-субъектных отношений, на котором партнеры внутренне принимают общий проект взаимной деятельности как результат добровольного согласования проектов деятельности друг друга.,

Хорошо видно, что отношение к партнеру, признание или непризнание его самоценности в основном сказывается на интерактивной стороне, хотя затрагивает и перцептивную. Причем на уровне манипулирования действия будут рассматриваться как управление или сопротивление управлению, а на уровне нравственного общения — как достижение понимания или взаимопонимания.

А. Б. Добрович на том же основании — отношения к партнеру по общению — выделяет семь уровней общения: примитивный, манипулятивный, стандартизованный, конвенциональный, игровой, деловой и духовный. От примитивного к духовному уровню отношение к партнеру меняется от бесчеловечного, предметного, бездушного к высоко духовному, человечному, благоговейно-

му. Соответственно, на разных уровнях (в разных ситуациях) по-разному трактуются и действия партнеров: от «силовых» приемов на примитивном уровне—давления, дерганья и т. п.— через управление к взаимопониманию, взаимопроникновению

на духовном уровне[34].

На этом же основании (отношения к партнеру) построена

и классификация американских исследователей Бернарда и Хе-кинса. Важным ее достоинством является то, что она позволяет проанализировать включенность в общение характеристик восприятия, коммуникации и взаимодействия, т. е. она дает целостные образы разных ситуаций общения. Авторы выделяют пять уровней разговора, каждый из которых определяется своей комбинацией содержания, значения, эмоциональной вовлеченности. Приведем их в порядке возрастания значимости партнеров друг для друга. Первый уровень определяется отношением к другому как к неодушевленному предмету. Это наименее интимная, фор-мальная ситуация, обычно предполагающая случайных участников. Такой разговор содержит много штампов, полон социальными условностями, малозначителен для партнеров, хотя это обычно скрывается. За ним следует уровень, который определяется отношением к партнеру как к объекту воздействия. Это информативный уровень разговора, обычно включающий в себя передачу каких-то фактов, знаний, указаний. Разговор на этом уровне имеет все характеристики лекции. Следующий уровень — это первый, на котором в разговор включены реальные чувства партнера. Здесь появляется интерес к партнеру как к таковому. Однако передаются чувства в основном об окружающем мире, а не о себе и не о партнере («Я думаю, что это одно из красивейших мест в мире»). Далее—передаваемые чувства уже относятся к внутреннему миру партнеров. Здесь можно открыто выражать свои чувства. «Я вас люблю» — фраза именно этого уровня. И, наконец, последний — наиболее интимный уровень разговора, предполагающий существование значимых отношений между партнерами. Здесь особо важны невербальные компоненты. Типичный пример —отношения матери и младенца [151]. Существуют и другие подходы к различению видов общения. Взяв за основу идею соответствия реакций друг другу, Джоунс и Джерард выделяют четыре типа взаимодействия: псе-вдо-соответственный, асимметрично-соответственный, реактивно-соответственный и взаимно-соответственный.

Псевдо-соответственным называется такое взаимодействие, когда ни один из партнеров не реагирует на другого, исключая вопрос о времени говорения. Каждый участник имеет свое видение ситуации, некий внутренний план, которому и следует. Такое взаимодействие целиком и полностью определяется правилами, которые не допускают изменений по существу, однако возможны разные стили их исполнения. Примером таких взаимодействий является взаимодействие в играх, в исполнении обыденных

157

ритуалов, таких, как приветствие, встреча, прощание, взаимодействия на некоторых официальных церемониях.

Асимметрично-соответственное—это такое взаимодействие, когда только один из участников имеет план действий, в то время, как второй может лишь реагировать на действия первого, имея очень ограниченные возможности для проявления собственной инициативы. Данное общение почти целиком определяется «активным» партнером. Примером такого взаимодействия может служить преподавание, интервьюирование.

Реактивно-соответственное взаимодействие предполагает, что каждый из его участников реагирует только на последнее движение другого, не имея собственного плана взаимодействия, как это бывает в беседах бессвязных, беспорядочных, когда партнеры постоянно перескакивают с одной темы на другую. Такое взаимодействие ограничено общими правилами взаимодействия, принятыми в обществе, и частными правилами, диктуемыми данной ситуацией. Так, «реактивный» разговор в пивной будет отличаться от «реактивного» разговора в политическом клубе.

И, наконец, взаимно-соответственное взаимодействие подразумевает наличие цели и плана у каждого из партнеров и при этом реакции на действия друг друга. Примером такого взаимодействия могут быть переговоры или научные дискуссии [153].

Американские психологи Стейнберг и Миллер анализируют взаимодействие с похожих позиций, предварительно выделяя две основных, с их точки зрения, ориентации, возможные для участников взаимодействия. Это — ориентация на контроль и ориентация на понимание. Первая предполагает стремление контролировать, управлять ситуацией и поведением других, которые обычно сочетаются с желанием доминировать во взаимодействии с преследованием своих, не связанных прямо с взаимодействием целей. Ориентация на понимание включает в себя стремление понять ситуацию и поведение других, которая обычно связана с желанием лучше взаимодействовать и избегать конфликтов, с представлениями о равенстве партнеров в общении и необходимости достижения взаимной удовлетворенности, а не односторонней.

' Авторы указывают, что выделенные ориентации нельзя считать целиком и полностью отграниченными друг от друга, взаимоисключающими. Наоборот, они довольно часто могут сосуществовать, пересекаться, границы между ними стерты. Однако анализ взаимодействия при выделении этих двух ориентации позволяет нащупать некоторые интересные закономерности общения. Так, «контролеры» и «пониматели» придерживаются совершенно разных стратегий в разговоре относительно говорения и молчания: «контролеры» часто говорят значительно больше, чем другие партнеры, они как бы пытаются монополизировать взаимодействие, полностью связать его своими целями

и своими темами. Довольно часто они действительно достигают контроля над взаимодействием, ориентируя его в сторону своих нужд. «Пониматели» обычно больше молчат — слушают, наблюдают, пытаются понять. Они активно вовлечены во взаимодействие, однако внешне более пассивны, так как заняты внутренней работой по пониманию взаимодействия.

Частью стратегии «контролера» является стремление заставить партнера принять свой план взаимодействия, навязать свое понимание ситуации, в то время как «пониматели» в основном демонстрируют стремление адаптироваться к партнеру и поэтому, если вернуться к схеме Джоунса и Джерарда, разговор двух «контролеров» часто будет напоминать псевдо-соот-ветственное общение, когда каждый партнер пытается навязать другому свой план и не реагировать на план другого. Взаимодействия же «контролера» и «понимателя» будет скорее реактивным. ;

Ориентация на контроль предполагает стремление устанавливать и диктовать правила взаимодействия, ориентация же на понимание предполагает приспособление к имеющимся правилам. Показательно, что разные ориентации связаны также и с разными типами взаимодействия, с точки зрения позиций, занимаемых в общении. Так, «контролеры» всегда стремятся к неравным взаимодействиям с подчиненными и подчиняющим позициям, «вертикальным» взаимодействиям. Ориентация на понимание больше сопрягается с равными горизонтальными взаимодействиями [см. по: 134].

Тут важно отметить, что существуют и обратные влияния:

например, человек, «попавший» в общении на самую «верхнюю» позицию, обязательно в большей степени будет «контролером», чем если бы он был внизу: положение обязывает. Следовательно, он должен регулировать правила взаимодействия, управлять реализацией плана взаимодействия, хотя и обязательно будет

меньше видеть и понимать его.

Последняя классификация видов общения, которую мы рассматриваем, это классификация Э. Берна, создателя теории транзактного анализа. Ее не назовешь стройной — она затрагивает сразу несколько оснований, главными из которых являются мотивы общения и отношения к партнеру. Как уже отмечалось, и сам Берн, и все направление транзактного анализа в основном обращают внимание на интерактивную сторону общения, практически не касаясь двух других. Но этот подход очень интересен тем, что в нем прямо указывается на способы истолкования действий партнера в конкретных ситуациях.

Э. Берн выделяет шесть типов «совместного проведения времени», или общения, имея в виду, что они могут быть и самостоятельными, и составлять части целостного и сложного взаимодействия. Рассмотрим их.

1. «Отсутствие» — состояние, когда человек физически при-

сутствует, но психологически, мысленно отсутствует. Это те моменты в любом разговоре, когда один из собеседников отвлекается на что-то, думает о своем и не слышит, не видит того, что перед ним происходит, что говорят, делают и т. д.

2. «Ритуалы» — привычные, повторяющиеся, не несущие почти никакой смысловой нагрузки и в основном не имеющие никаких целей, кроме собственно выполнения ритуалов. Наиболее типичные примеры ритуалов, согласно Э. Берну, это приветствия и прощания: «Привет», «Здравствуй», «Как дела?» — «Нормально», «Как живешь»—«Как всегда», «Не слыхали, будет сегодня дождь?», «Ну бывай»—«Будь здоров» и т. д. Такие привычные диалоги всегда стереотипны и обычно свидетельствуют лишь о хорошем воспитании.

3. «Развлечения»—полуритуальные разговоры о всем известных общественных проблемах и событиях (общих темах). Э. Берн считает, что их основная цель — приятное и отчасти информативное и, следовательно, полезное, препровождение времени. Обычно такое общение начинается с ритуала: «Я вас где-то видел», «Как давно мы не встречались» и определяются набором стереотипных тем, таких, как политика, спорт, дети, приготовление пищи, достоинства разных марок машин, последние публикации в газетах и журналах, интересные телевизионные передачи и т. д. К их числу относятся разговор за новогодним столом, когда все присутствующие давно и хорошо знают друг Друга, когда и темы установились и всем примерно известно мнение каждого по любому вопросу. Э. Берн рассматривает следующие типичные примеры развлечений: «Дженерал Моторс» (какая машина лучше), «А вот раньше», «Что почем», «Гардероб», «Куда они смотрят» и т. д. Важно отметить, что специфическим аспектом развлечений, по Берну, является их взаимная исключительность—нельзя смешивать разные развлечения. Таким образом, существуют некоторые правила развлечений.

4. Совместная активность—целенаправленное взаимодействие, например при совместной работе. Такое общение направлено на урегулирование общих проблем или решение общих целей. Э. Берн выделяет два вида такого общения. Во-первых, направленное на управление окружающей действительностью или решение рабочей задачи. Типичный пример — переговоры летчиков и авиадиспетчеров. Во-вторых, манипулятивное, направленное на то, чтобы другой выполнил необходимые для общих целей операции.

5. Игры — наиболее сложный из выделенных Э. Берном типов общения, так как в играх каждая сторона неосознанно пытается достичь превосходства над другой. Берн подчеркивает, что основное отличие игр от остальных типов совместного проведения времени — их скрытый характер. Ритуалы, развлечения обычно откровенны, в играх же каждый из партнеров ведет скрытую «линию», которая должна привести его к превосходст-

ву над другими. Рассматривая игры по «местам обитания» — бытовые, супружеские, общественные и т. п., Берн выделяет и описывает более сорока их видов. Например, широкораспространенные — «Все из-за тебя», «Вот что я из-за тебя наделал»;

«Я только хотел тебе помочь» и т. д.

6. Интимность — свободное от игр общение, предполагающее теплое, заинтересованное отношение к другому человеку. Этот тип общения сочетается с осознанно хорошим отношением к партнеру, которое исключает наличие скрытых мотивов манипулировать партнером.

Для каждой из приведенных ситуаций существуют не только правила участия в них, но и способы понимания действий партнера. Так, в «ритуалах» смысл действий определяется как «поглаживание» или «укол» — своеобразные зачетные очки хорошего или плохого отношения. В ситуации «развлечения» те же действия означают начало ситуации, а внутри нее оценивается главным образом приемлемость выбранного развлечения. В ситуации совместной деятельности действия в основном понимаются как управление. В играх сложные маневры используются для получения выигрыша, причем каждый своим действием может либо продолжить игру, сохранив ситуацию в неприкосновенности, либо изменить ситуацию, выйдя из игры — совершить действие, которое не может быть понято внутри ситуации. Таким образом, каждый тип ситуации может быть опознан, и одновременно определение типа общения создает способ интерпретации действия партнеров и возможности поведения в ситуации.

Какую же классификацию можно взять за основу, по которой можно было бы строить анализ собственного общения? Представляется, что имеет смысл обратиться к тем «базовым» ситуациям, которые были рассмотрены ранее.

В первой части при обсуждении способов восприятия людьми друг друга, были обсуждены три «базовые» ситуации общения:

межгрупповая, межличностная и деятельностная. Межгрупповая ситуация определяется тем, что люди, действующие в ней, выступают в основном как представители каких-то групп, в межличностной ситуации они представляют самих себя, а в деятель-ностной являются как бы «агентами» собственных целей. Хотя выделение таких ситуаций в общении возможно только в абстракции, в реальной жизни они почти всегда смешанные, тем не менее разделение помогает лучше понять происхождение конкретных способов восприятия и понимания другого, способов коммуникации и тех ошибок, которые при этом возможны.

На основе этих же «базовых» ситуаций можно рассмотреть и способы понимания взаимодействия, тем более, что это в целом не будет противоречить тем классификациям, которые были проанализированы раньше и, следовательно, можно использовать все те возможности анализа обгцения, которые они представляют. По сути дела в разработанных подходах общения можно усмот-

реть иногда явные аналогии этим ситуациям, а иногда предложенные виды общения можно «привести» к «базовым» ситуациям. Это совершенно не значит, что используемые «базовые» ситуации являются обобщением всех остальных, однако они служат, по нашему мнению, удобным инструментом для анализа общения. Связано это не только с тем, что подобные ситуации в социально-психологическом плане являются фундаментальными, но и с тем, что данные ситуации специфическим образом отражаются в обыденном сознании того или иного человека.

Дело в том, что ситуации социального (межгруппового), психологического (межличностного) и целевого (деятельност-Ного) взаимодействия по-разному описываются и представлял ются людьми. Так, ситуация социального взаимодействия в основном описывается словами «нападение», «защита», «выигрыш», «проигрыш», «победа», «поражение». Обыденное сознание фиксируется на позициях, занимаемых участниками взаимодействия, и не предполагает возможности добровольного их изменения. Ситуация целевого взаимодействия передается словами «цель», «средства», «тактика», «стратегия», «результат», подчеркивается необходимость изменения какого-то элемента ситуации (партнера, его представлений, его поведения и т. п.) для достижения цели. Ситуация психологического взаимодействия обычно представляется в терминах «взаимопонимание», «эмоциональное удовлетворение», «приспособление», «взаимопроникновение». Хорошо видно, что в этом виде ситуаций делается акцент на взаимной адаптации партнеров.

В соответствии с таким представлением о базовых ситуациях и истолковываются действия партнеров, и планируются собственные действия. Если участнику общения ситуация видится как межгрупповая, то любые действия партнеров будут пониматься как «силовые» приемы, направленные на получение выигрыша. В зависимости от конкретного содержания это будет либо нападение, либо давление, либо защита, либо активная оборона. Все понимается в терминах ведения военных действий. Скажем, если спор понимается как межгрупповое взаимодействие («принципиальный спор»), то аргументы—это удары, противоречия — линия фронта, также будут существовать и «последние рубежи», и «отпор» противнику, и «отбитые атаки», и многое-многое другое. Если же спор расценивается как ситуация целевого взаимодействия, то в таком случае он предстанет по дру гому и даже сменит название — это будут уже переговоры» В целевом взаимодействии действия партнеров воспринимаются как управляющие, как маневры, манипуляции. Тогда будет определена тактика, стратегия, будет выбран объект воздействия, и действия будут производиться по правилам управления. Причем, если в социальном взаимодействии действие направлено на позицию (определенную группой) партнера, то в целевой оно

будет направлено на изменение отношения партнера к цели. В психологическом межличностном взаимодействии все действия понимаются в ключе попыток адаптироваться друг к другу, найти общее во мнениях, понять точку зрения партнера.

Естественно, что никакое реальное общение не может быть только социальным или только психологическим — одна ситуация постоянно переходит в другую, за счет того, что партнеры не только опознают ситуацию, но и активно действуют, формируют их. Например, разговор, начавшийся как целевое взаимодействие, может стать межгрупповым или межличностным, и наоборот.

Скажем, вы пришли в магазин купить продукты. Подходите к прилавку и просите взвесить и нарезать вам сыру (ситуация началась как целевая) и вдруг... продавец вместо сыра выдает вам агрессивную реакцию — разражается целым набором высказываний в ваш адрес, общий смысл которых сводится к тому, что «ходят тут всякие и она не обязана каждому угождать». Вы воспринимаете это как результат естественного противостояния продавцов и покупателей (межгрупповое взаимодействие, она не понимает ваших прав), возмущаетесь и совершаете целый ряд социально-стереотипных действий (например, требуете «жалобную книгу»). Перепробовав все варианты, вы уходите домой, не получив сыра. Ситуация из целевой стала межгрупповой из-за вашей интерпретации действий продавца, и вы, по крайней мере, испортили себе настроение. Возможен другой вариант. Вы понимаете реакцию продавца следующим образом:

она хочет побеседовать с коллегами, а вы своей просьбой нарезать сыр задерживаете ее (целевая ситуация). Тогда вы вежливо пытаетесь объяснить, что ваши цели взаимосвязаны — чем быстрее она вас обслужит, тем спокойнее она поговорит. Это совсем другая ситуация. И, наконец, возможен еще один путь. Вы воспринимаете реакцию продавца не как направленную на вас лично, а как следствие ее большой усталости (от жары, духоты, холода, наплыва покупателей, конца рабочего дня). Вы пытаетесь выразить ей свое понимание ситуации и сочувствие (межличностная ситуация). Понятно, что эта ситуация будет развиваться третьим способом. А как правильно? Это, очевидно, зависит от правильности вашего диагноза, ваших целей и многого другого. Но главное, что такое представление дает возможность проанализировать свои действия.

Таким образом, каждое новое действие создает новую ситуацию, которая может продолжать старую, а может и менять ее. Причем, умение правильно действовать состоит в умении таким образом узнавать и вести себя в ситуации, чтобы в наибольшей степени удовлетворять свои главные (а не сиюминутные) потребности. Именно для этого так важно уметь распознавать смысл действий партнера и знать возможное понимание наших собственных действий. Неправильное определение ситуации

СТИЛЬ ОБЩЕНИЯ

Когда же человек покорит межчеловеческое пространство?

С. Е. Леи,

и неправильное ее развитие могут привести к неудаче в общении, как это было видно в случае пересекающихся транзакций в схеме Берна. Что же касается правильного понимания ситуаций и адекватного поведения в них, то они в большинстве случаев приводят к успеху, получению удовлетворения от общения, достижению целей, подтверждению основных ценностей.

Однако остается еще вопрос о том, почему все-таки люди видят ситуации по-разному? Чем определяется подход, к их пониманию (а, следовательно, и все характеристики общения) у каждого конкретного человека? Здесь мы подходим к вопросу о стиле общения, который будет обсужден в следующей части.

Каждому человеку присущ свой, целостный стиль общения, который накладывает вполне узнаваемый, характерный отпечаток на его поведение и общение в любых ситуациях. Причем, этот стиль не может быть выведен только из каких-либо индивидуальных особенностей и личностных черт людей—вспыльчивости или выдержанности, доминантности или пассивности, доверчивости или закрытое™ и т. п. Он отражает именно особенности общения человека, характеризующие его общий подход к построению взаимодействия с другими людьми.

Есть люди «умеющие» и «не умеющие» общаться, «конфликтные» и «соглашатели», «пешки» и «манипуляторы». Стиль общения, который присущ каждому из них, по-видимому, зависит от очень разных моментов—и от истории жизни, и от отношения к людям, и от того, какое общение наиболее предпочитаемо в обществе, в котором они живут. Вместе с тем стиль общения, определяя то, как человек склонен строить и понимать различные ситуации, сам оказывает огромное влияние на его жизнь формируя его отношение к людям, способы решения проблем и его личность.

Давайте еще раз посмотрим на общение Георгия Петровича и Михаила Ивановича. Любой наблюдатель, посмотрев на них со стороны, сказал бы, что они совершенно непохожи, у них разный стиль общения.

Так, Михаил Иванович всегда очень глубоко включен в общение, которое само по себе имеет для него огромное значение. Он очень эмоционален, открыт, искренен. В любой ситуации принимает живейшее участие, всегда стараясь максимально хо-,рошо понять партнера и посмотреть на все его глазами. Он со всеми общается почти одинаково, совершенно независимо от того, кто перед ним — начальник или подчиненный, взрослый или ребенок, близкий друг или просто знакомый. Со всеми он ровен, тактичен, открыт, вежлив. Это заметно даже в деталях. Так, если за день к нему зайдет несколько человек, он каждому будет говорить одинаково, внимательно выслушает, расскажет то, что его сегодня волнует, спокойно обсудит все новости. Он совершенно не умеет врать и притворяться, видимо, поэтому он склонен воспринимать все слова и действия других за чистую монету—он «не понимает», что партнер может иметь какие-то

167

задние мысли, говорить одно, а думать другое. В общем-то, конечно, понимает, но никак не может это применить в общении. В результате многие «на нем ездят», смеются над ним, считая его недалеким, однако у него много друзей, если кому-то выговориться надо, идут к нему, он очень надежный и верный человек и, несмотря на кажущуюся мягкотелость, часто оказывается лидером, особенно в трудных ситуациях, так как именно к нему приходят за советом.

Георгий Петрович общается совсем иначе. Для него общение — еще один инструмент делания дела, достижения цели, наряду со знаниями, умом, работоспособностью. Само по себе общение его не интересует. В любой ситуации его поведение определяется тем, насколько она связана с делами, которыми он занят непосредственно или с целями, к которым он стремится. Поэтому он всегда разный. С кем-то он весел, любезен, раскрепощен; с кем-то холоден, высокомерен. В одном случае он говорит с человеком уважительно и проникновенно, в другом — резко и грубо. Если звонит телефон, то разговор строится в зависимости от того, кто звонит — и голос, и тон, и заинтересованность, и то, что рассказывается. Он постоянно думает, как построить разговор с тем-то и тем-то, чтобы получить то-то и то-то, чтобы он согласился или не согласился, убедился в правильности его слов или изменил свое отношение к чему-то. Его общение на людях и наедине совершенно различно: на публике оно еще более определено его задачами—и поэтому еще более ма-нипулятивно, демонстративно. Строя свое общение на управлении, манипуляции; он того же ждет и от других; постоянно склонен видеть какие-то скрытые мотивы, враждебные замыслы, попытки управлять им, вечно старается проконтролировать все общение. Его очень уважают в коллективе как хорошего специалиста и умного человека, но когда нужно человеческое участие, к нему никто не обратится: все знают, что «просто так» он не общается. Зато если человек работает вместе с ним над общей темой, тогда он знает, что по деловому вопросу может обратиться к нему в любое время, хоть среди ночи—он будет выслушан.

Можно еще очень долго описывать различия, присущие нашим героям. Но мы ограничимся сказанным и сделаем выводы. Итак, Михаил Иванович любую ситуацию строит как межличностную, и этим определяются его восприятие людей, коммуникация, понимание взаимодействий. Стиль же Георгия Петровича ведет свое происхождение от целевых ситуаций. В большинстве случаев он входит в общение как бы в целевой ситуации и соответственно понимает партнеров, их действия и слова. Получается, что наши знакомые живут в разных мирах и то, как они общаются—следствие их понимания мира, способ его построения. Более того, их личностные особенности; свойства — это, по сути дела, результат их стиля общения. И даже их

ошибки—это ошибки стиля, они разные. Так, Михаил Иванович слишком доверчив, часто меняет мнения, легко поддается давлению, поэтому он всегда стремится к межличностному взаимопониманию, часто не распознавая межгрупповые и деловые ситуации. Георгий Петрович, наоборот, очень закрыт, ригиден и часто упускает на самом деле важную для себя информацию и людей, которые могли бы быть для него значимыми—тоже не потому, что «он такой», а потому, что в большинстве случаев он не узнает, межгрупповая это или межличностная ситуация, и поэтому неправильно в них действует.

Получается, что стиль общения существенно определяет поведение человека при взаимодействии с другими людьми. Однако откуда он берется? Ведь каждый человек попадает в разные ситуации и в большинстве из них ведет себя вполне адекватно — откуда же появляется такое предпочтение одному из видов ситуации?

Мы условились говорить о трех основных видах ситуаций взаимодействия (межгрупповой, целевой и межличностной), понимая их как некоторые идеализированные образы. Очевидно, и вряд ли кто-то будет с этим спорить, что бывают явные и неявные (по типу), ситуации. Понятно, что задушевный разговор с другом — явная межличностная ситуация, и мало найдется людей, которые ее с чем-то спутают. Торговые переговоры — деятельностная ситуация, но уже не столь явная — некоторые могут принять ее за межгрупповую. И, наконец, существуют очень сложные ситуации, такие, вид которых очень трудно опре-ределить изначально и которые в большей мере формируются по ходу общения. Как было показано в специальных исследованиях, именно в таких сложных для опознания ситуациях, когда затруднительно ее сразу определить, огромное значение начинает играть индивидуальный стиль общения партнеров [123], который в сущности определяется большей готовностью к определенному для данного человека типу ситуации. Иными словами, если человек больше «любит» межгрупповые ситуации, он будет склонен в любом затруднительном случае вести себя таким образом, как если бы он находился в межгрупповой ситуации, а если для него более приемлемы целевые, то тогда в сложных случаях он скорее всего и увидит такую ситуацию, и поведет себя соответственно.

Таким образом, стиль общения—это образ действий, который извлекается из одного какого-то типа ситуаций и проявляется в сложных (с точки зрения определения типа ситуации) случаях. Поскольку «образ» того или иного стиля связан с общением в одной из «базовых» ситуаций, то конкретное включение тех или иных механизмов социального восприятия, воздействия и защиты от него определяется этой «базовой» ситуацией. Конкретный выбор стиля общения определяется многими факторами. И личностными особенностями человека, и его ми-

ровоззрением, и его положением в обществе, и характеристиками этого общества, и еще многим другим.

Сколько же существует стилей общения? На этот вопрос трудно ответить. Но если пойти от ситуаций, считая, что стиль общения—это просто большая готовность человека к той или иной ситуации, то можно говорить о трех основных стилях. Назовем их условно ритуальным, манипулятивным и гуманистическим. Ритуальный стиль порождается межгрупповыми ситуациями, манипулятивный—деловыми, а гуманистический—межличностными.

Прежде чем перейти к описанию и анализу характеристик стилей общения есть смысл представить себе как бы целостный образ базовых ситуаций, из которых он «извлекается». Для этого воспользуемся литературным примером. В рассказе Фа-зиля Искандера «Летним днем» [41], на наш взгляд, даны одновременно все три ситуации общения.

Действие рассказа происходит в кафе на набережной южного курортного города. Автор знакомится с туристом немцем. Немец хорошо говорит по-русски и расположен побеседовать. Они говорят о фашизме и турист вспоминает несколько ситуаций во времена фашизма, центральной из которых является разговор в гестапо, где его пытались склонить к сотрудничеству с этой организацией. В то время, как автор рассказа и его новый знакомый общаются, за соседним столиком идет другая беседа: беседуют женщина и пенсионер.

Таким образом, в рассказе три ситуации общения, которые участники ситуации понимают одинаково,—это «явные» ситуации.

Первая—разговор автора и туриста—для обоих значимое межличностное общение.

Вторая—разговор немца с сотрудником гестапо—для обоих целевая, каждый преследует противоположные цели и старается управлять другим, используя все возможности.

Третья—разговор пенсионера и женщины—для обоих межгрупповая, имеет только социальный смысл.

В этих разговорах хорошо, как нам кажется, видны все особенности общения в «базовых» ситуациях и, следовательно, соответствующих им стилей общения.

В дальнейшем мы будем все время иметь в виду и то важное обстоятельство, что стиль общения — это скорее предрасположенность к определенному общению, направленность, готовность к нему, которая проявляется в том, как человек склонен подходить к большинству ситуаций. Однако стиль не определяет полностью общение человека — он может общаться и в «чужом» стиле. Скажем, если человеку свойственен в основном манипулятивный стиль, это не значит, что его общение с ближайшим другом тоже будет деловым. Конечно, он будет общаться в ситуации межличностной со всеми вытекающими по-

следствиями, однако его основной стиль будет все равно сказываться.

Поэтому для понимания возможностей и ограничении того или иного стиля нам необходимо ответить на следующие вопросы.

Какие способы социального восприятия, коммуникации

и взаимодействия свойственны тому или иному стилю общения? Как избранный стиль сказывается в разных ситуациях? Какое обратное влияние на личность и взаимоотношения

человека имеет свойственный ему стиль общения?

<< | >>

↑

Источник: Крижанская Ю. С., Третьяков В. П.. Грамматика общения. 1990

Еще по теме СИТУАЦИЯ И ДЕЙСТВИЕ: