<<
>>

РИТУАЛЬНОЕ ОБЩЕНИЕ

Окажись я единственным обитателем Земли, владение ею не доставило бы мне радости: у меня не было бы ни забот, ни наслаждений, ни желаний, даже богатство и слава превратились бы в пустые слова, ибо не станем обманывать себя — всеми своими удовольствиями мы обязаны людям, прочее в счет не идет.

Вовенарг


Любой человек в различные моменты жизни общается со­вершенно по-разному. Однако в общении практически каждого человека можно выделить некоторую общую составляющую — его стиль общения, т. е. наиболее предпочитаемые им способы понимания других людей, коммуникации и действия в общении. Индивидуальный стиль общения как бы извлекается из опреде­ленного рода ситуаций, где необходимо именно такое общение, и распространяется как основной способ подхода к любым дру­гим ситуациям, становясь принадлежностью данного человека.

Выбор того или иного основного стиля общения определя­ется очень разными и сложными причинами—опытом его об­щения, его представлением о людях и о жизни вообще, его личностными особенностями. Но самое существенное, что сам этот выбор формирует затем и опыт человека, и его отношение к людям, и его ожидания в различных жизненных коллизиях, становится составляющей его личности.

Первым мы рассмотрим ритуальное общение — индивидуаль­ный стиль общения, свойственный очень многим людям.

Этот стиль ведет свое происхождение от социальных, меж­групповых ситуаций общения, где главной задачей партнеров является поддержание связи с социумом, подкрепление пред­ставления о себе как о члене общества. При этом важно, что партнер в таком общении является как бы необходимым атри­бутом выполнения ритуала. В реальной жизни существует ог­ромное количество ритуалов, подчас очень разных, ситуаций, в которых каждый участвует только как некоторая маска с за­ранее заданными свойствами и которые требуют от участников только одного — знания правил игры.

В качестве развернутого примера ритуального общения мо­жет быть предложен отрывок из уже упомянутого нами расска­за Ф. Искандера «Летним днем».

172

«За столиком, где до этого сидели мальчишки, сейчас сидел местный пенсионер. Это был небольшой розовый старик в чистом чесучовом кителе. На столике у него стояла бутылка боржома и маленький граненый стакан­чик, из которого он время от времени попивал боржом двумя-тремя глоточ­ками. Отопьет, пожует губами и, перебирая четки, глядит на окружающих

с праздным любопытством.

Всем своим видом он как бы говорил: вот я в жизни хорошо поработал, а теперь пользуюсь заслуженным отдыхом. Захочу — пью боржом, захочу — четки перебираю, а захочу — просто так сижу и смотрю на вас. И вам никто не мешает хорошо поработать, чтобы потом, в свое время, пользовать­ся, как я сейчас пользуюсь, заслуженным отдыхом.

Сначала он сидел один, но потом за его столик присела с чашечкой мо­роженного крупная, как-то неряшливо накрашенная женщина с деревянными бусами на шее. Сейчас они оживленно беседовали, и в голосе пенсионера все время чувствовался холодок интеллектуального превосходства, который собеседница безуспешно пыталась растопить, отчего в ее собственный голос проскальзывали нотки тайной обиды и даже упрека. Но старик, не обращая на них не малейшего внимания, упрямо держался взятого тона.

Я стал прислушиваться.

—...Япония сейчас считается великой страной,—сказал пенсионер, пере­брасывая несколько бусинок на четках, — и, между прочим, у них очень кра­сивые женщины встречаются.

— Зато мужчины некрасивые, — радостно подхватила женщина, — в со­рок пятом году у нас в Иркутске я видела много пленных японцев, среди

них ни одного красивого не было...

— Пленные никогда красивыми не бывают, — перебил ее пенсионер на­ставительно, как бы вскрывая за ее этнографическим наблюдением более глубокий, психологический смысл и тем самым сводя на нет даже скромную

ценность самого наблюдения.

— Но почему же... — запротестовала было женщина, но чесучовый под­нял палец, и она замолкла.

— В tro же время Япония в будущем—крупный источник агрессии,—

сказал он, — потому что связана с Америкой через банковский капитал.

— По-моему, в Америке, кроме десяти процентов, все остальные него­дяи,—сказала женщина и, посмотрев на руки старика, сейчас снова переби­рающие четки, зачем-то притронулась к своим бусам.

— Богатейшая страна, — сказал пенсионер задумчиво и поставил локти на столик — сквозь широкие чесучовые рукава два острых независимых ло­котка.

— ...Дочь Дюпона, — начал он что-то рассказывать, но остановился,

вспомнив об уровне аудитории. — Дюпон кто такой, знаете?

— Ну, этот самый, — растерялась женщина.

— Дюпон — миллиардер, — жестко уточнил старик и добавил: — А про­тив миллиардера миллионер считается нищим.

— Господи, — вздохнула женщина.

— Так вот, — продолжал пенсионер, — дочь Дюпона пришла на один бан­кет с бриллиантами на десять миллионов долларов. А теперь спрашивайте,

почему ее никто не ограбил?

Старик слегка откинулся, как бы давая время и простор для любых до­гадок.

— Почему? — спросила женщина, все еще подавленная богатством мил­лиардерши.

— Потому что ее сопровождали пятьдесят переодетых сыщиков в виде знатных иностранцев,—торжественно заключил пенсионер и отпил боржом из своего маленького стаканчика.

—Они интимную переписку адмирала Нельсона предали огласке,— вспомнила женщина, — мало ли что мужчина может писать женщине...

— Знаю, — строго перебил ее старик, — но это англичане.

— Все равно это подлость, — сказала женщина.

— Вивьен Ли, — продолжал пенсионер, — пыталась спасти честь адмира­ла, но у нее ничего не получилось.

— Я знаю, — кивнула женщина, — но она, кажется, умерла...

— Д3. — подтвердил старик, — она умерла от туберкулеза, потому что ей нельзя было жить половой жизнью... Вообще при туберкулезе и при раке, — придерживая одной рукой четки, он на другой загнул два пальца, — поло­вая жизнь категорически запрещается...

Это прозвучало как сдержанное предупреждение. Старик слегка поко­сился на женщину, стараясь почувствовать ее личное отношение к вопросу.

— Я знаю, — сказала женщина, не давая ничего почувствовать.

— Виссарион Белинский тоже умер от ТБЦ, — неожиданно вспомнил пен­сионер.

— Толстой — мой самый любимый писатель, — ответила ему на это жен­щина.

— Смотря какой Толстой, — поправил старик, — всего их было три.

— Ну, конечно, Лев Толстой, — сказала женщина.

— „Анна Каренина", — заметил пенсионер, — самый великий семейный роман всех времен и народов.

— Но почему, почему она так ревновала Вронского?! — с давней горечью заметила женщина.—Это ужасно, этого никто не может перенести...» [41, с. 178—181].

В подобном стиле осуществляются многие контакты, разго­воры, которые со стороны, да иногда и изнутри, кажутся бес­смысленными, бессодержательными, так как они на первый взгляд совершенно неинформативны, нецеленаправлены, не име­ют и не могут иметь никакого результата. Ну, действительно, какой, казалось бы, смысл в общении, предположим, на некоем дне рождения. Все присутствующие знают друг друга лет 20, собираются вместе раза 3—4 в год, сидят по нескольку часов и говорят все об одном и том же. И мало того, что темы разгово­ров в сущности не меняются, так, кроме этого, каждый наверняка может предсказать точку зрения любого по любому вопросу. Казалось бы, абсолютно бессмысленная трата времени, которая должна вызывать только раздражение. Это иногда и случается, но редко—гораздо чаще мы получаем от такого рода заседаний удовольствие. Мало того, чем больше «отягчающих» обстоя­тельств — чем больше стаж знакомства, чем меньше новых лю­дей (а ведь интересно, что в таких компаниях с трудом прижи­ваются даже собственные дети), чем меньше неожиданных то­чек зрения — тем больше удовольствия. Зачем же это нам нужно?

Описанное общение — типичный случай ритуального обще­ния, где главным делом является подкрепление своей связи со своей группой, подкрепление своих установок, ценностей, мне­ний 'и т. д., повышение самооценки и самоуважения. Отмечен­ные черты этого общения — ненаправленность, неинформатив­ность, бессодержательность, невовлеченность или малая вовле­ченность партнеров в общение—во многом характерные признаки ритуального общения.

Как воспринимается партнер в ритуальном общении? Да, в общем, никак. Так как партнер — всего лишь необходимый атрибут, в принципе не единственный и легко заменимый, то его

конкретные индивидуальные особенности несущественны. Это верно и тогда, когда мы знаем человека «как облупленного» и когда мы его в первый раз видим. Важно только одно — его компетентность относительно конкретного ритуала. До тех пор пока человек находится в рамках ритуала, его восприятие и по­нимание как бы не нужны. Вспомним широко известное опре­деление зануды — «это человек, который на вопрос „Как жи­вешь" начинает подробно рассказывать, как он живет». Иными словами, мы понимаем или воспринимаем человека как зануду (т. е. приписываем ему свойство «занудность») только тогда, когда он выходит за рамки ритуала. Если же он не выходит за них (например, на этот сакраментальный вопрос говорит «нор­мально»), то мы о нем ничего конкретного сказать не можем— да нам это и не нужно.

В ритуальном общении для нас существенно следование роли — социальной, профессиональной или межличностной. Ска­жем, на вопрос «Как живешь?» надо отвечать что-то вроде «Нормально», «Прекрасно», «Отлично» и т. д., а вот ответ «От­вратительно», предполагающий в дальнейшем вопрос «А что так?» и последующую беседу на эту тему,—это уже выход из ритуала приветствия и переход к другому общению. Человек, отвечающий «Отвратительно» в данном случае выходит из рам­ки своей ритуальной роли. Межличностные роли тоже сущест­венны в ритуальном общении. Скажем, некто всегда в компании выполняет роль «Весельчака». Если в такой компании в риту­альном разговоре о спорте или о политике он вдруг начнет вы­сказывать какие-нибудь скептические мысли, это нарушит ри­туал и вызовет удивление.

Если вспомнить тот раздел, в котором говорилось об атри­буции причин поведения, то одним из интереснейших фактов, который был там обсужден—это малая информативная цен­ность для атрибуции строгого ролевого поведения и, наоборот, большая ценность входящего из роли поведения. Но в ритуаль­ном общении партнеры обычно строго выполняют свои роли и потому воспринимают друг друга, мягко говоря, схема­тично.

Гораздо большее значение для ритуального поведения игра­ют восприятие ситуаций общения и та самая коммуникативная компетентность, о которой мы уже говорили. Действительно, для ритуального общения чрезвычайно важно правильно опо­знать ситуацию общения, с одной стороны, и представлять се­бе, как в ней себя вести,—с другой. Например, кто-то уходит из гостей. Он уже одет, уже стоит в дверях, но все не уходит, что-то говорит, говорит—десять минут, полчаса, час. Человек не опознает ситуации, в которой должен быть ритуал проща­ния, а продолжает существовать в ситуации «застольная бесе­да». Для хозяев же это именно ритуал прощания, который про­исходит явно неправильно, гость не выполняет ролевые ожида-

ния, и его начинают воспринимать как надоедливого, назойли­вого и т. п. человека.

Роль коммуникативной компетентности в ритуальном обще­нии хорошо видна по многим известным примерам. Если кто-нибудь, разговаривая с Вами, положит вдруг ноги на стол, то, это, скорее всего, будет расценено как неуважение, хотя хорошо известно, что, например, в США — это обычный стиль поведе­ния. На вопрос «Как поживаете?» в англоязычных странах при­нято отвечать «Прекрасно». И если в соответствии с нашими нормами сказать «Нормально»—это выбьется из ритуала и вы­зовет тревогу у собеседника. В некоторых культурах в гостях принято отрыгивать, показывая, что обед понравился. Однако в нашей культуре громкая отрыжка после еды вряд ли произ­ведет должное впечатление, скорее всего, гостя больше никогда не пригласят в дом [ИЗ]. Таких примеров можно привести ог­ромное количество. Важно понять, что ритуалы детерминиру­ются культурными нормами, знание которых необходимо для их

успешного выполнения.

Точно так же, как и перцептивная сторона ритуального об­щения, коммуникативная сторона диктуется особенностями кон­кретного ритуала. Им определено и содержание сообщения, и конкретные приемы, используемые в коммуникации. В сущ­ности, безразлично, что именно будет обсуждаться за празд­ничным столом — политика или последние моды, главной харак­теристикой здесь будет не тема, а ее приемлемость в данном ритуале данной группы. Скажем, за столом принято говорить о том, что видели по телевизору, а на лестнице во время куре­ния — о политике. И тогда, скорее всего, приходя с лестницы в комнату «политики» превращаются, скажем, в «искусствове­дов», и наоборот.

Приемы коммуникации также будут целиком зависеть от конкретного ритуала. Тут важно отметить, что в ритуальном общении никогда или почти никогда реально не стоит задача изменения точки зрения или мнения, установки партнера. Бо­лее того, в этих случаях вообще не предполагается какое-либо изменение, оно с начала и до конца заданное, неизменяемое соотношение сил и мнений, с которым все знакомы, и которого необходимо придерживаться. Даже если есть разница мнений — это такая же часть ритуального общения, как и единство мнений.

Итак, если нет задачи изменения мнений, воздействия на дру­гого, то, следовательно, нет и задачи убеждения, а значит, и нет нужды использовать какие-то специальные приемы. Выяснив, например, разницу во взглядах, ее принимают во внимание и тщательно обходят этот пункт. А если все-таки есть какие-то приемы, направленные на повышение эффективности воздействия, то чаще всего эти приемы — тоже часть ритуала. Ну, например, межличностная роль «эрудит» предполагает ссылки на источни-

ки, авторитеты, принятая роль в компании «я человек простой» предполагает... и т. д.

С другой стороны, существуют сложные ритуалы, в которых в обязательном порядке включены определенные приемы воз­действия. Например, ритуал защиты диссертации. Обычно все происходящее, включая, кто и что скажет, а также и результат голосования, известно заранее. Однако диссертант должен убеждать, оппонент спорить и т. д. Важным показателем не­обязательности убеждения и реакции на нее в ритуальном об­щении — это отсутствие, как правило, эмоциональной реакции на те приемы, которые в другом случае ее бы вызвали.

Целью ритуального общения является не изменение другого, не воздействие на него, а подтверждение себя — своих мнений, своих представлений. Поэтому, естественно, что участники та­кого общения стараются избежать всякого столкновения мне­ний. Если человек хорошо ориентируется в ситуации, если он компетентен в ритуалах, то эффективность общения будет для него высокой — он укрепит свою самооценку и представление о мире. Если же произойдет какой-то сбой, например, возникнет непредусмотренный ритуалом спор, то общение перестает быть ритуальным, и эффективность будет оцениваться по-другому. Эффективность же собственно ритуального общения в данном случае будет низкой. Это сразу чувствуется, так как у присут­ствующих портится настроение: вместо того, чтобы «хорошо посидеть, поговорить в теплой компании», вдруг выясняется, что наши давнишние друзья думают совсем не так, как мы, и даже не так, как предполагалось.

Интерактивная сторона ритуального общения определяется тем, что ситуация воспринимается как межгрупповая; это оз­начает, что и действия партнера, и свои понимаются в соответ­ствии с ритуалами, принятыми в данной группе или между группами. Таковы описанные Э. Б. Берном «Развлечения»— развернутые ритуальные беседы, принятые в определенных группах. Например, развлечение «Что почем?», «Дженерал моторе» (о сравнительных достоинствах разных марок ав­томобилей), «А наутро» (кто как себя чувствует после выпивки).

Когда любая ситуация общения воспринимается или превра­щается человеком в ритуал, можно говорить о ритуальном стиле общения. Этот стиль хорошо узнаваем — он всегда пред­полагает большое, даже преувеличенное внимание к форме общения, к соблюдению правил и, в общем, пренебрежение содержанием. Вероятно во многих случаях можно говорить, что корни ритуального стиля лежат в неудовлетворенности че­ловека своим положением среди людей, в реальной невключен­ности в значимые человеческие отношения, т. е. ритуальный стиль почти всегда свидетельство психологического неблагопо­лучия.

12 Заказ № 725 177

Следует подчеркнуть, что личностно человек невовлечен в ритуальное общение, оно проходит как бы стороной, «по ка­сательной» к важнейшим проблемам и интересам человека. Хотя во многих случаях мы с удовольствием принимаем уча­стие в таком общении, в еще большем количестве случаев мы участвуем в нем просто автоматически, выполняя требования ситуации, практически не осознавая, не отдавая себе отчета в том, что мы делаем. Мы много раз здороваемся и расклани­ваемся со знакомыми и незнакомыми людьми в родном учреж­дении, на лестничной площадке, на улице, спрашиваем их «Как дела?», узнаем, что «Нормально», говорим о погоде, ругаем общественный транспорт, который «плохо ходит», рассказыва­ем и выслушиваем анекдоты, смеемся, и все это происходит походя, совершенно нас не затрагивая. И такое общение чело­веку тоже необходимо — представьте себе, какая была бы ре­акция, если бы все вдруг перестали с Вами здороваться. По­нятно, что реакция была бы далеко не оптимистическая, ведь лишение человека этого ритуала прямо свидетельствует и по­нимается как социальная изоляция. В этом примере хорошо видно значение для человека ритуального общения.

Но все-таки редко ритуальное общение преобладает в жиз­ни. Часто оно бывает лишь прологом к другому общению, во­ротами в него. Когда ритуальность нарушается, тогда начи­нается другое общение. По сути, ритуальное общение — это лишь крайний полюс большого континуума переходящих друг в друга и иногда трудно разделимых видов общения, конти­нуума между «чисто социальным» и «чисто психологическим» общением. Ритуальное общение это чисто социальное общение, из которого «по правилам игры» изгоняются все «психологи­ческие», т. е. индивидуальные, личностные, черты, где они не важны, не нужны, даже мешают, где главное — достижение слияния с социумом, выражение себя как члена общества и поддержание этого единства с ним.


<< | >>
Источник: Крижанская Ю. С., Третьяков В. П.. Грамматика общения. 1990

Еще по теме РИТУАЛЬНОЕ ОБЩЕНИЕ:

  1. 5.1.5. Ритуальное общение
  2. РИТУАЛЬНОЕ ОБЩЕНИЕ
  3. ЦЕЛИ РИТУАЛЬНОГО ТРАНСА.
  4. РИТУАЛЬНЫЙ ТРАНС: СОСТОЯНИЕ СОЗНАНИЯ
  5. РИТУАЛЬНЫЙ ТРАНС И АКТИВНОСТЬ МОЗГА.
  6. Глава 6. ИЗУЧЕНИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ ПЕДАГОГОВ ИЗ РАЗЛИЧНЫХ ЭТНИЧЕСКИХ ГРУПП О СУБЪЕКТЕ ЗАТРУДНЕННОГО ОБЩЕНИЯ С ПОМОЩЬЮ ОПРОСНИКА «СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СУБЪЕКТА ОБЩЕНИЯ»
  7. Глава 6. ИЗУЧЕНИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ ПЕДАГОГОВ ИЗ РАЗЛИЧНЫХ ЭТНИЧЕСКИХ ГРУПП О СУБЪЕКТЕ ЗАТРУДНЕННОГО ОБЩЕНИЯ С ПОМОЩЬЮ ОПРОСНИКА «СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СУБЪЕКТА ОБЩЕНИЯ»
  8. § 3. Смерть в системе ритуальных действий традиционных обществ
  9. 5.1. Виды общения
  10. Деловое общение
  11. 1.1.4. Виды профессионального общения
  12. Крижанская Ю. С., Третьяков В. П.. Грамматика общения.1990, 1990
  13. Крижанская Ю. С., Третьяков В. П.. Грамматика общения.1990, 1990
  14. 5.2.3. Стороны общения
  15. ПОЗИЦИЯ В ОБЩЕНИИ
  16. ПОЗИЦИЯ В ОБЩЕНИИ
  17. РОЛЕВОЕ ПОВЕДЕНИЕ В ОБЩЕНИИ
  18. 1.1.2. Функциональная характеристика общения
  19. ОБЩЕНИЕ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СОТРУДНИКОВ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ