<<
>>

Русская революция и перспективы развития государства и права в политико-правовой мысли российского зарубежья

Ha опасность реализации насильственным путем «интеллектуальных чертежей» обращали внимание П.И. Новгородцев, П.Б. Струве, Г.В. Флоровскші, НА. Бердяев и др. Новгородцев говорил о крушении «угопии земного рая», о недостижимости создания искусственным путем такого уклада, при котором навсегда был бы устранен «источник порчи и несовершенства», о крушении утопических надежд «найти безусловную форму общественного устройства»[19].

Флоровский, говоря, что «утопических выводов требует с неотразимостью какая-то изначальная аксиома», подчеркивает родство в этом плане и средневековой католической мысли, и философии Нового времени, и эпохи Просвещения, и эпохи «исторической реакции», и современного богоборческого социализма[20]. При этом он делает вывод о том, что утопизм есть постоянный и неизбывный соблазн человеческой мысли, ее отрицательный полюс, заряженный величайшей, хотя и ядовитой энергией[21].

«Утопия всегда тоталитарна, враждебна свободе»[22], считает Бердяев. B 1931 г. в газете «Россия и славянство» Струве писал, что только слепой может не увидеть, что «большевизм родился из русской дикости, из нашей собственной азиатчины», но к этой дикости и азиатчине присоединились, ее осолили западноевропейские яды. И потому большевизм «есть в такой же мере порождение Запада, как и России, противополагаемой Западу»[23].

Речь, по сушеству, шла о том, не является ли большевизм специфическим и прирожденным русским явлением, получившим власть лишь в результате уникального стечения обстоятельств. Наиболее обстоятельное обоснование это положение нашло в трудах Бердяева, который в своей книге «Истоки и смысл русского коммунизма» и в более ранних работах показывает внутреннюю предрасположенность русского народа, интеллигенции и общественного сознания к восприятию большевистского варианта марксистского социализма.

Большевизм на деле «оказался наименее утопическим и наиболее реалистическим, наиболее соответствующим всей ситуации, как она сложилась в России к 1917 r., и наиболее верным некоторым исконным русским традициям и русским исканиям универсальной социальной правды, понятой максималистиче- ски, и русским методам управления и властвования насилием».

Диктатура пролетариата, провозглашенная в России, вылилась в диктатуру над пролетариатом, над человеком, над свободой. Ильин одним из первых приходит к выводу, что существующий в CCCP политический режим по своей сущности тоталитарный, т.е. всеобъсмлюший, всеохватывающий, всепроникающий в каждую клетку социального организма, насилующий, уродующий человеческую личность, а общество при таком режиме спаяно «страхом, инстинктом и злодейством, — но не правом, не свободой, не духом, не гражданством и не государством»[24].

Представители политико-правовой мысли, оказавшиеся в вынужденной эмиграции, по-разному оценивали перспективы развития России после крушения советского политического режима. B статье «Кое-что об основных законах бѵдѵщей России.

ші ші

O Российском Государстве» Ильин предлагает вариант будущего государственного устройства, считая его наиболее приемлемым: Российское «государство есть правовое единство — священное, исторически преемственное, властное и действенное; по духу своему христианское и национальное, призванное к охранению и осуществлению закона правды и жизни российских народов»[25].

Отдавая предпочтение монархии как наиболее целесообразной с исторической точки зрения форме правления, Ильин считает, что российская государственность должна быть основана на принципах единства, территориальной целостности, примате права и с учетом национальных особенностей и традиций. Демократический строй, по мнению Ильина, далеко не всегда и не везде у места. Он имеет свои необходимые основы, или «предпосылки»: если их нет налицо, то ничего, кроме длительного разложения и гибели, демократия не дает.

Ильин, предвидя опасности «кавалерийской атаки», предупреждал о чреватости негативных последствий в результате «введения демократии».

Многие представители русского зарубежья отдавали предпочтение республиканской форме правления. Так, например, о необходимости сильной президентской власти в республиканской России писал Ф. Степун: «...после падения или низвержения большевиков... политическою формою, в которой наиболее легко удумать русскую жизнь, представляется республика с очень сильной президентской властью. Президент выбирается всенародным голосованием на пятилетний срок. Ha этот срок он получает диктаторские полномочия. Назначаемый им совет министров не требует утверждения со стороны высшего органа народного представительства. Вся полнота ответственности падает на президента. Высший орган народного представительства... в переходный период имеет только совсшательный, но не законодательный голос».

Такой строй Ф. Степун называет «авторитарной демократией», которая «может и должна быть демократией для демократов». Такая демократия обязана защищать не только свободу мнения, но и власть свободы. Если эта власть не зашитима словом, то ее надо защищать мечом[26].

B том жс духе высказывался Г. Федотов в работах «Падение советской власти» и «Наша демократия». Он отмечает, что «участие во власти не есть право личности, а ее долг». «Представительство народа есть отбор лучших, которые готовы «переубеждаться», а единственным связующим его мандатом «будет его совесть и его понимание общего блага». Выборы «должны быть построены не на оценке программ, а личных качеств кандидата». «Профессиональная структура является единственным наследником, которому умирающая партийная демократия может передать свое наследство». Противовесом корпоративного строя может стать дуализм представительства, означающий «построение второй палаты на территориальном начале»[27].

B качестве главного программного требования идея «демократической федеративной республики с сильной подзаконной и ответственной перед народом исполнительной властью» выдвигалась созданным в июле 1924 г. по почину молодых респуб- ликанцев-демократов «Республиканско-демократическим объединением».

По мысли же свразиГшсв, «Россия представляет собой особый мир. Судьбы этого мира в основном и важнейшем протекают отдельно от судьбы стран к западу от нее (Европа), а также к югу и востоку от нее (Азия). Особый мир этот должно называть Евразией»[28]. Стремясь найти «третий путь», они колебались между авторитарностью «правящего собора» и демократической формой государственной власти. Выход был найден в идее «демотического», или «народного», государства, опирающегося на «правящий собор»[29].

Евразийцы считают необходимой трансформацию советского строя в прочный правопорядок, понимая право как необходимое условие устойчивого и организованного общежития. Характерно, что, считая советский строй базой дальнейшего развития российской государственности, евразийцы стремятся внести в этот строй: I) начала религиозности, 2) начала хозяйственности в лично-хозяйственном (нс капиталистическом) смысле, 3) начала социальности, 4) сознание евразийского своеобразия в форме понимания России—Евразии как особого мира[30]. B экономической сфере, наряду с существованием личного хозяйства, евразийцы выступают за широкое государственное регулирование и контроль хозяйственной жизни. Свою социальную систему евразийцы основывают на сосуществовании государственного и частного предпринимательства[31]. B области земельного права — обеспечение хозяйственного самоопределения земледельцев[32].

Идеократическое государство //,C Трубецкого — это «строй, в котором правящий слой отбирается по признаку преданности обшей идес-правитсльниие»[33].

Как предсказание звучат слова И.И. Бунакова-Фондалшнского: «Послебольшевистское государство раскрепостит русское народное хозяйство и груд... оно восстановит рынок, собственность и даст возможность накопления частного капитала... разрешит свободу торговли, ремесла и промышленного предпринимательства. И, более чем, вероятно, что розничная торговля, ремесло и мелкая промышленность очень скоро перейдут в частные руки. Ho оно сохранит за собой основные отрасли крупной промышленности и оптовой торговли. Государство укрепит за крестьянами их земли. Предоставит крестьянам свободный выбор форм землевладения»[34].

Всря в возрождение России, русская эмиграция в то же время трезво оценивала состояние России. Близок к истине оказался Бердяев, писавший в 1922 r.: «Я совсем не оптимист, довольно пессимистически смотрю на то, что образуется в России после того, как не будет уже коммунистов и их власти. У нас останется страшная деморализация и на национальном уровне не будет духовной культуры. Будет потребность в довольно невысокой, технической культуре, иивилизаиии. Будут задавать тон бесстыдные и наглые новые «буржуи», нажившиеся на революции»[35].

Ильин, предвидя падение тоталитаризма, прогнозирует состояние России в таком же духе: «...если что-нибудь может нанести России, после коммунизма, новые, тягчайшие удары, то это именно упорные попытки водворить в ней после тоталитарной тирании — демократический строй. Ибо эта тирания успела подорвать в России все необходимые предпосылки демократии, без которых возможно только буйство черни, всеобщая подкупность и продажность, и всплывание на поверхность все новых и новых антикоммунистических тиранов»[36].

Демократия в России, по их мнению, — дело отдаленного будушего, для осуществления которой необходимы определенные предпосылки: наличие развитой экономики, политической и правовой культуры народа, определенного уровня благосостояния и т.д. При отсутствии этих предпосылок в России будет не демократия, а власть толпы, черни, возглавляемой новым, но уже антикоммунистическим диктатором. «Введение» демократии чревато опасными последствиями, поэтому необходим определенный переходный период, который подготовит общество K де мократичес кому устрой ству.

<< | >>
Источник: Н.Д. Амаглобели. История политических и правовых учений. 2012

Еще по теме Русская революция и перспективы развития государства и права в политико-правовой мысли российского зарубежья:

  1. Соотношение нравственности и формального права (государственного закона), традиционное для русской политико-правовой мысли, основывалось славянофилами на следующих началах.
  2. Глава 7. Развитие русской политической и правовой мысли в XI — XIV вв.
  3. Глава 1. Теория государства и права как фундаментальная юридическая наука: современное состотяние и перспективы развития § 1. Место теории государства и права в системе наук
  4. (Здесь, несколько отступая от диалога, подчеркнем одно из проявлений меры в истории русской правовой мысли – это мера в сочетании морали и права).
  5. Глава 1. Исторические условия возникновения, этапы развития и сквозные идеи российской правовой мысли
  6. § 8. Правоведы русского зарубежья
  7. Тема 3. Образование Русского централизованного государства и развитие права (XIV - начало XVI вв.)
  8. Образование русского централизованного государства и развитие права (XIV - сер. XVI вв.)
  9. Матрёнина Ксения Юрьевна. СТАНОВЛЕНИЕ ЭЛЕКТРОННОГО ГОЛОСОВАНИЯ НА ВЫБОРАХ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ ЕГО РАЗВИТИЯ (КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ). Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Тюмень - 2016, 2016
  10. Российское государство и гражданское общество в условиях модернизации: политико-правовой аспект
  11. § 1. У истоков политико-правовой мысли
  12. Проблемы и перспективы развития электронного голосования в Российской Федерации
  13. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РУССКОГО ГОСУДАРСТВА
  14. Период расцвета древнегреческой политико-правовой мысли (V – первая половина IV в. до н. э.)
  15. ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА РУССКОГО ГОСУДАРСТВА