<<
>>

ЛЕКЦИЯ 1. Концепция русского легитимизма H.M. Карамзина

Первая половина XIX века характеризуется углублением кризиса феодально-крепостнической системы, развитием капиталистических отношений, зарождением либеральных теорий и революционного движения. Важным международным фактором, повлиявшим на политическую обстановку и юриспруденцию России, стала Французская буржуазная революция.

Ha этом фоне самодержавие меняло идеологические ориентиры. Приспособление охранительной идеологии прослеживается не только в либеральных мечтаниях времен Александра I, но и в дополнении идей просвещенного абсолютизма принципом легитимизма, согласно которому правящая династия зиждется на русском праве и действует в его рамках, выражая коренные национальные интересы россиян, в разработке многочисленных проектов реформ государственного строя и отмены крепостного права, систематизации законодательства. Начинается постепенная эволюция дворянской монархии в сторону буржуазной.

Господствующим течением русской юриспруденции этого периода стал легитимизм. Последний — не только русское, но и западное течение, объясняющее события наполеоновских войн и их последствий в послереволюционной Европе, когда наше самодержавие испытывало потребность в обновлении идеологии, особенно после Тильзитского мира 1807 года, непосредственно перед угрозой наполеоновского нашествия в 1812 году.

B легитимизме сделана попытка найти идейный компромисс между Просвещением, защищавшим интересы революционно настроенного третьего сословия, и архаическими представлениями феодального дворянства — компромисс, основанный на превратном толковании и использовании просветительского принципа “естественного закона” и одновременно на признании жизнеспособности династических притязаний монархов. Тем самым буржуазный принцип незыблемости порядка, основанного на естественном праве, приобретал значение охранительного начала феодально-монархических режимов. Именно на этой идее было замешено реакционное сотрудничество монархов Европы после поражения Наполеона.

Вождь легитимизма Жозеф Мари де Местр, французский политический деятель и религиозный философ, был длительное время послом сардинского короля в Петербурге, много писал о священном праве монарха на власть и не раз беседовал с ним с глазу на глаз с Александром II о “священном праве” монархов на власть. Ему вторил популярный в то время в России французский писатель

Ф.р. Шатобриан, сравнивая монархию со старым деревом, сохраняющим жизнеспособность.

Легитимисты звали народ к национальному единению и созданию “государства национального облика”. Выдвинутая Французской буржуазной революцией мысль о единстве нации в сочинениях легитимистов приобретала иное значение. Она спрягалась с охранительной идеологией и с официальным казенно-государственным патриотизмом. Наиболее четко эта идея выражена у прусского канцлера Г. Штейна: “...Мы исходили из основной идеи ■— поднять в нации нравственный религиозный и патриотический дух, внушить ей снова мужество, доверие к себе, готовность ко всякой жертве, чтобы отвоевать свою независимость и восстановить свою честь”. Под влиянием освободительного движения в Испании и нарастающего протеста в других странах против завоевательной политики французского императора Штейн выдвигал план организации общеевропейской войны с Наполеоном.

Внутренняя противоречивость этого замысла сочетала в себе дух возрождения с пафосом защиты старины.

Для легитимизма характерны, таким образом, трудно сочетаемые начала национально-освободительного движения и официально понятой народности. Обновленная охранительно-патримониальная теория явилась результатом нарастающего кризиса старой феодально-абсолютистской системы в масштабе всей Европы. Явления кризиса определяли противоречивость и неустойчивость новых принципов. C одной стороны, принцип легитимизма был тесно сплетен с оправданием союза монархов, подавлявших революционные и национально-освободительные движения, с другой — этот же принцип питал идею национальности и, хотя и явно ограниченного, народоправства. Легитимизм был созвучен нараставшему протесту против цезаризма. Речи И.Г. Фихте, обращенные к германскому народу, провозглашавшие абсолютную силу и абсолютное право нации, встретили одобрение не только Штейна, но и легитимистов Франции и Австрии. “Политическое завещание” Штейна (1808), признанное habeas corpus Пруссии в канун великих потрясений эпохи 1812—1815 годов, содержало требование национального представительства. Штейн принял неофициальное участие в работе Венского конгресса, на котором не без его влияния был провозглашен принцип “свободно-законных" представительных органов власти для вновь создаваемых государств.

Наиболее четко русская модель легитимизма представлена у H.M. Карамзина (1766—1826) — выдающегося русского писателя и историка. Родился он в Симбирской губернии, в усадьбе отца, воспитывался в пансионе профессора Шадена, где получил хорошее образование и светское воспитание. Восемнадцати лет Карамзин поступил на военную службу, как и полагалось дворянскому юноше, в один из лучших гвардейских полков. Однако вскоре вышел в отставку и уехал в Симбирск, где поражал провинциалов столичными туалетами и необыкновенной образованностью. Легкомысленный образ жизни Карамзин прекратил после знакомства с масонами, которые пригласили его в Москву и представили Новикову. B масонском доме — своеобразном монастыре — Карамзин много читал, расширяя свой кругозор, а затем сам стал писать стихи и прозу, участвовать в книгоиздательской деятельности.

Проведя у масонов 4 года, Карамзин пресытился их жизнью, ему наскучили мистические увлечения “братьев”, эффектные обряды, атмосфера тайны, своеобразная рыцарская романтика ритуалов. A главное, Карамзина смутил конспира-

тивный характер масонской оппозиции, он не хотел участвовать в прямых политических действиях, да и деловой размах предприятий Новикова ему не нравился. Он уехал за границу, оставив в Москве любимую женщину и друзей; это был разрыв с масонами и начало новой жизни. Ha путешествие Карамзин истратил свои последние деньги.

B “чужих краях” он пробыл год и четыре месяца (с мая 1789 по сентябрь 1790 года), объездив Германию, Швейцарию, побывав в Париже и Лондоне, откуда морем вернулся на родину. Bo время путешествия Карамзин наблюдал природу и нравы чужих стран, ближе познакомился с европейской культурой, встречался с выдающимися писателями, учеными, философами и старался разобраться в своих впечатлениях. Теперь дальнейший жизненный путь для Карамзина прояснился: он твердо решил не служить и не заниматься хозяйством, а целиком посвятить себя литературному труду, для чего основал в 1791 году “Московский журнал”.

Важная веха его биографии — работа над российской историей. B 1803 году Александр I назначил Карамзина придворным историографом и дал ему пенсию. Карамзин передал свой журнал в другие руки и с рвением принялся за работу. Он читал, изучал, рылся в старинных рукописях в течение 23 лет, до самой смерти. Жизнь его была спокойной, заполненной трудом, семейными радостями и горестями, беседами с друзьями. K старости Карамзин все более укоренялся в консервативных воззрениях. Ho он остался человеком независимым и не желал сам участвовать в государственном управлении. B 1811 году он лично познакомился с царем и подал ему “Записку о древней и новой России”, в которой смело и невзирая на лица критиковал политический курс правительства с легитимистских позиций.

B 1816 году Карамзин переехал в Петербург, а через 2 года появились первые 8 томов “Истории государства Российского”. Успех книг был неслыханный. Bce хотели прочесть историю своей страны, впервые научно и увлекательно написанную.

Летом Карамзин жил в Царском Селе, недалеко от дворца, где постоянно встречался на прогулке с царем и стал его личным другом, хотя нередко оспаривал его мнения и даже действия весьма решительно. Он не хотел и не получал ни чинов, ни денег. Умер OH в 1826 году, не успев закончить 12-й том своей “Истории”, посвященный описанию событий Смутного времени.

Карамзин испытал на себе явное влияние легитимизма. C разной степенью последовательности им разделялись в разные периоды его жизни принципы незыблемости закона, народоправства, официального патриотизма, воспитательная функция церкви, новая роль дворянства — то, что провозглашали легитимисты и что составляло, по их мнению, “кровь монархии”, “централизованную аристократию”. Карамзин выдвинул теорию охраны господствующей политической системы самодержавия. B новых условиях он стремился сочетать патримониальную идею, основанную на покорности Богу, царю и помещику, с некоторыми понятиями просветительской юриспруденции, необходимостью просвещения, укрепления и развития национального достоинства и утверждения ценности человека как личности. Созданная им теория, несомненно, напоминала европёйскую модель легитимизма, однако она была русским порождением: Карамзин исходил из идеи сохранения крепостного права и незыблемости самодержавия.

Признавая, что “самодержавие — палладиум России”, он не отрицал, что “просвещение — палладиум благоденствия народа”. Соотношение этих двух опор в его юриспруденции менялось на протяжении всей его жизни, но сама формула единения монарха и народа оставалась незыблемой. He отвергая версии о добровольном призвании князей, он укоренял мнение о желании народа пожертвовать вечевым строем ради установления монархической власти. “Славяне российские, признав князей варяжских своими государями, хотя отказались от правления общенародного, но удерживали многие его обыкновения”. Главным в этой юриспруденции, исходящей из принципа поступательного хода истории и смены государственных форм от республики к монархии, был тезис о том, что московские “князья, истребив остатки древней республиканской системы, основали истинное самодержавие”.

Карамзин был недоволен политикой Александра I накануне войны с Наполеоном. Именно этим объяснялось его нетерпимое отношение к планам M.M. Сперанского, о которых несколько раздраженно говорилось в “Записке”. Ученый усматривал опасность в ограничении самодержавия, якобы исходящую от самого Александра I, взявшего под свое покровительство государственного секретаря. Отвергая принцип представительного правления, увязываемый для полной его компрометации лишь с олигархическими тенденциями, автор “Записки” обрушивался на саму идею представительства в государственном управлении: “Две власти государственные в одной державе суть два грозные льва в одной клетке, готовые терзать друг друга, а право без власти есть ничто”.

B “Записке” Карамзин высказался как противник парламентаризма даже в самых ограниченных формах. “С переменою “Государственного устава” Россия гибла и должна погибнуть”, — предостерегает он. Голос историка повышается до патетических нот, когда он восклицает: “Государь! Ты переступаешь границы своей власти: наученная долговременными бедствиями Россия перед святым алтарем вручила Самодержавие Твоему предку... Можешь все, но не можешь законно ограничить ее...” (самодержавную власть. — H.A.).

Обосновывая программу “истинного самодержавия" как естественной формы для России, соответствующей духу русского народа и его традициям, автор “Записки” считает нужным ввести ее немедленно, покончив с либеральными колебаниями молодого царя и недовольством в стране: “Россия наполнена недовольными: жалуются в палатах и хижинах, не имеют ни доверенности, ни усердия к правлению, строго осуждают его цели и меры”. Доказывая необходимость самодержавия в России, Карамзин ссылается на идеи французских просветителей, истолкованные в духе легитимизма. Он широко пользовался понятием закона: “Россия получила Уложение, скрепленное Патриархом, всеми значительными духовными, мирскими чиновниками и выборными городскими. Оно, после хартии Михайлова избрания, есть доныне важнейший Государственный завет нашего Отечества”.

Смешивая два противоречивых принципа: с одной стороны, монарх — помазанник Божий на земле (принцип патримониальный), с другой — закон как авторитет (принцип буржуазный), Карамзин доказывает правомерность династий Романовых на русском престоле. Он обнаруживает знакомство с изложением принципа “естественных законов” у Гольбаха, Гельвеция и Монтескье, соглашается с принципом примата закона, Карамзин использовал в своей концепции также представления последнего о зависимости политического устройства rocy- дарства от величины его территории. Если форма народоправства была приемлема для древнего Новгорода, то для обширного Российского государства, по его мнению, возможна и правомерна лишь монархия.

Автор “Записки” соединял в одной формуле просветительский принцип “естественного закона”, превратно истолкованный легитимистами, и патримониальную идею неограниченной монархической власти: “В России государь есть живой закон: добрых милует, злых казнит, и любовь первых приобретается страхом последних”. Логика полемики со Сперанским привела Карамзина к решительному отрицанию буржуазной кодификации. “Для того ли существует Россия как сильное государство около тысячи лет? Для того ли около ста лет трудимся над сочинением своего полного Уложения, чтобы торжественно перед лицом всей Европы признаться глупцами и подсунуть седую нашу голову под книжку, слепленную в Париже 6-ю и 7-ю экс-адвокатами и экс-якобинцами?”

Пересматривая в духе легитимизма идеи юридического мировоззрения, Карамзин нуждался в дополнительных доказательствах для обоснования своей программы. C этой целью он обращался к эпохе позднего Возрождения. Методы государственного управления, захвата и сохранения политической власти, пропагандируемые Макиавелли, переносились автором “Записки” на русскую почву начала XIX столетия. Задача удержания власти в руках господствующей группировки допускает, считал Карамзин, использование приемов лисицы и льва, в свое время предложенных итальянским мудрецом. “Кто знает человеческое сердце, состав и движение гражданских обществ, тот не усумнится в истине, сказанной Макиавелли, что страх гораздо действеннее, гораздо обыкновеннее всех иных побуждений для смертных. Сколько агнецов обращалось бы в тигров, если бы не было страха!” Этот довод повторен Карамзиным и в “Мыслях об истинной свободе” в 1819 году: "Дайте волю людям — засыплют вас пылью, скажите им слово на ухо — они лежат у ваших ног”. Сила и хитрость — вот средства, без которых государство не может сохраниться в безопасности. Макиавеллизм — свидетельство слабости и нарастающего кризиса политического режима в России на этапе позднего средневековья. Вводя его в свой идейный арсенал, Карамзин был вынужден признать недостаточность прежних аргументов просвещенной патримониальной теории.

Важнейшим компонентом обновленной концепции автора “Записки” стал тезис о самобытности России, особом историческом пути ее. Он сопряжен с уже укоренившимся представлением Карамзина о значении идеи национального достоинства. B поисках исконно русских начал историк резко отрицательно оценивал реформы Петра I и превозносил “народный дух” как некую реальную субстанцию, призванную обеспечить особый, исключительный путь развития страны. “Петр не хотел вникнуть в истину, что дух народный составляет нравственное могущество государств... Сей дух и вера спасли Россию во время самозванцев; он есть не что иное... как уважение к своему народному достоинству. Искореняя древние навыки, представляя их смешными, глупыми, хваля и вводя иностранные, государь России унижал россиян в собственном их сердце”. C позиций самобытных начал российской государственности критической оценке подвергаются также методы тиранического правления Ивана IV, Павла I за произвол, унижение национального достоинства россиян, забвение основных начал русского права и отеческого правления.

Карамзин советует Александру I докончить с либеральными колебаниями и дать свободу исконно русским явлениям в общественно-политической жизни. “Русское право, — считает он, — так же имеет свои начала, как и .Римское, — определите их, и вы дадите нам систему законов”. ,

Опорой самодержавия является православие. Бог и государь соединены Карамзиным в одной формуле. Тем самым он закладывает фундамент для классической триады: самодержавие, православие, самобытность (народность), на которой базировалась официальная идеология XIX века. '

Легитимистские аргументы использует Карамзин и в крестьянском вопросе. Крепостное право — результат патриархальных, самобытных черт русского народа. B силу национального характера крестьяне не смогут самостоятельно вести хозяйство, они нуждаются в попечительстве помещика, который олицетворяет отеческое, патриархальное” правление на селе. Поэтому любые предложения об отмене крепостного права вредны для России. “Для твердости бытия государственного, — пишет Карамзин, — безопаснее поработить людей, нежели дать им не вовремя свободу”. От многих недостатков крепостнической системы можно избавиться, обуздывая “господ жестоких”. ,

Стремление объяснить черты крепостного быта искрнно русскими началами определяет и отношение Карамзина к месту и роли дворянства в России. Традиционный взгляд на дворянство как опору самодержавия слит у него с рассуждениями Монтескье об “истинной монархии”: “...права благородных суть не идеал монаршей власти, но ее главное, необходимое орудие, двигающее состав государственный”. B подтверждение он приводил высказывание французского мыслителя: “Нет монарха — нет дворянства; нет дворянства — нет монарха”.

Считая необходимым сохранение крепостного права в его нетронутом виде, Карамзин поднимал авторитет дворянства, “коего блеск можно назвать отливом царского сияния”. C другой стороны, с той же целью доказательства незыблемости существующего порядка вещей он опирается на макиавеллиевскую теорию страха перед народным бунтом. ·

Оценивая “Записку” как политико-юридический документ, едва ли можно согласиться с высказываемой в литературе точкой зрения, характеризующей Карамзина как посредственного деятеля, не поднявшегося над уровнем обывательских рассуждений о вреде конституции, освобождения крестьян и других “унов- лений”. Острота и обнаженность его концепции в рассматриваемом трактате не дают оснований согласиться с этим суждением.То обстоятельство, что принципы сохранения существующего строя вылились в оформление классической триаДы — православие, самодержавие, самобытность (народность), на которой базировалась охранительная идеология в течение XIX века, свидетельствует о Карамзине как о наиболее последовательном мыслителе позднефеодального Российского государства.

Все, что в творчестве Карамзина было после Записки о древней и новой России”, лишь развивало и дополняло его политические представления. “История государства российского” стала своеобразным итогом его юридическои концепции. Проблема национального достоинства вылилась в этом труде в художественное воссоздание русского национального характера. Ha эту особенность сочинения Карамзина обращали внимание и современники, и позднейшие критики, и исследователи. Там же нашли полное завершение принципы незыблемости самодержавия и единения государственной власти с православной церковью.

“История государства Российского” может считаться выполнением определенного правительственного заказа. Об этом свидетельствуют документы, обнаруженные в личном архиве Карамзина, по поводу ассигнования денег на изданйе “Истории Российской империи” и разрешения печатать “Русскую историю” без предварительной цензуры. Переписка его с министром народного просвещения и духовных дел A.H. Голицыным в.марте—октябре 1816 года показывает степень доверия к историку со стороны двора.

Вышедшие в 1818 году первые восемь томов исторического труда Карамзина рассеяли сомнения относительно позиции автора. И в ходе подготовки к публикации IX тома “Истории государства Российского” последовало уже частное разрешение председателя Департамента гражданских и духовных дел Министерства народногопросвещения< В.П, Кочубея: “Печатать этот том без предварительной цензуры”.

B одном из последних публицистических набросков Карамзин с откровенно легитимистских, скептических позиций критикует все известные ему государственно-правовые формы: “Аристократы, демократы, либералисты, сервилисты! Кто из вас может похвалиться искренностью? Bce вы авгуры и боитесь заглянуть в глаза друг другу,' чтобы не умереть со смеху. Аристократы и сервилисты хотят старого порядка, ибо он для них выгоден. Демократы и либералисты хотят нового беспорядка, ибо надеются им воспользоваться для своих личных выгод... Либералисты! Чего вы хотите? Счастия людей, но есть ли счастье там, где есть смерть, болезни, пороки, страсти? Для существа нравственного нет блага без свободы, но эту свободу дает не государь, не парламент, а каждый из нас самому себе с помощью Божией”.

B преддверии нашествия Наполеона Карамзин выступил с юридической теорией, призванной укрепить феодальную монархию в России. Патримониальная теория права в условиях общеевропейского кризиса архаических государственных порядков не могла быть признана им удовлетворительной. Обогатив свои юридические представления идеями европейского Просвещения и легитимизма, Карамзин представил собственное решение сложной задачи сохранения феодально-крепостнической монархии в новых условиях.

Ha службу русской юридической мысли позднего феодализма историографом были поставлены некоторые положения западной идеологии компромисса феодальных и просветительских идей, выработана русская модель легитимизма, основанная на сохранении и самодержавия, и крепостного права. C этой целью им были подвергнуты коренной переработке идеи национального достоинства и незыблемости закона. Под его талантливым и мудрым пером выступили контуры доктрины, пронизанной идеей самобытного Национального развития, основанного на принципе сохранения крепостного права как патриархальном, исконно русском устое жизни.

Мысли Карамзина о незыблемости самодержавия слиты с легитимистскими представлениями о законе, об историческом праве, оправдывающем правомерность неограниченной власти, освященной “Божией милостью”, что повторяло на русский лад теорию европейского легитимизма.

Положение об изначальном единении монарха с народом, единении, освященном авторитетом церкви, также в значительной степени трансформировалось на основе изложенных в легитимистском духе просветительских представлений о благе народа , которые у Карамзина обретали черты будущей официальной народности.

Такая юриспруденция приспосабливала государственный строй Российской империи к новому периоду истории, ознаменованному общеевропейским кризисом феодальной монархии и оформлением легитимизма как юридической доктрины эпохи Реставрации.

<< | >>
Источник: Азаркин H.M.. История юридической мысли России: Kypc лекций. 1999

Еще по теме ЛЕКЦИЯ 1. Концепция русского легитимизма H.M. Карамзина:

  1. Теория русского консерватизма H.M. Карамзина
  2. Консервативная концепция самодержавия Н.М. Карамзина
  3. 1.1. Мистико-поэтическая концепция русского самодержавия Н.И. Черняева
  4. ЛЕКЦИЯ 14. Русский бланкизм. П.Н. Ткачей
  5. Нравственно-правовая концепция русской государственности П.Е. Казанского и Н.А. Захарова
  6. Лекция 11. Русская национальная философия (XI-XIX вв.)
  7. ЛЕКЦИЯ 5. Русские еретики
  8. ОСНОВЫ СОЦИАЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
  9. ЛЕКЦИЯ 7. Русский либерализм и его основные течения
  10. ЛЕКЦИЯ 5. Юриспруденция русского народа. Е.И. Пугачев