>>

He могут уйти от этого вопроса и буржуазные теоретики.

Дело заключается, кроме всего прочего, еще и в том, что проблема субъекта исторического действия неизбежно находится в центре философии истории. При этом субъект истории либо выносился теоретиками эксплуататорских классов за ее преде­лы и им объявлялись сверхъестественные силы, либо творческая роль в истории приписывалась воле и сознанию выдающихся личностей.

И в том и в другом случае народные массы не признавались субъектом исторического процесса, а рассматрива­лись лишь в виде пассивного продукта истории, ее объекта, жертвы (или же фона, на котором раз­вертываются «героические» деяния представителей правящих классов).

B освещении современными буржуазными социо­логами, социальными психологами, экономистами,

з

историками вопроса о роли народных масс в истори­ческом процессе проявляются две главные тенден­ции. Первая из них — это традиционное для идеоло­гов эксплуататорских классов отрицание или пре­уменьшение роли народных масс в истории, провоз­глашение их «пассивной толпой», способной лишь слепо следовать за лидерами из господствующих классов. Вторая (берущая начало от Лебона и Ниц­ше) связана с вынужденным признанием возросшей роли народных масс в истории и даже нарочитым преувеличением их политической активности в ус­ловиях буржуазной демократии и интерпретацией этой роли как разрушительной, угрожающей циви­лизации. Нужно отметить, что обе указанные тен­денции роднит идеалистическое понимание истории, отрицание творческой, конструктивной роли народ­ных масс в истории, негативная интерпретация этой роли, «доказательство» неспособности масс к эффек­тивному руководству общественной жизнью.

Тем не менее было бы ошибкой не видеть их серьезных различий. Если до XX века безусловно превалирующей в буржуазной социологии была пер­вая из них, то для современного периода характерна именно вторая тенденция. Прошло время, когда иде­ологи эксплуататорских классов могли просто игно­рировать роль народных масс в историческом процессе. He будучи в силах отрицать общеизвест­ные факты, они, не отказываясь от своих антинауч­ных теорий, вынуждены существенно их модифици­ровать. Эта модификация объясняется в конечном счете историческими условиями и касается как ха­рактера аргументации и способа пропаганды, так и методики исследований, прежде всего на эмпириче­ском уровне.

Современные модификации идеалистических тео­рий о роли народных масс и личности в истории вы­ражаются в первую очередь в усилении пропаган­дистской направленности, приспособленной к нуж­дам манипулятивного управления. Совсем недавно буржуазная идеология ориентировалась главным образом на «внутреннее потребление», мало заботясь о реакции масс, остававшихся вне систематического, организованного и целенаправленного воздействия со стороны буржуазных социологов. Теперь же тео­ретические построения в области социологии все чаще оказываются изначально ориентированными на «массовое потребление», на определенную социаль­но-психологическую, если не идеологическую, реак­цию масс, что, по признанию даже западных иссле­дователей, проституирует буржуазную идеологию, которая видит теперь свою задачу не столько в ре­шении теоретических проблем, сколько в социальной демагогии. Она превращается все более в «идеологию убеждения», а точнее, в технику внушения, в орудие воздействия на массовую аудиторию.

Основное вни­мание обращается не на стройность и аргументиро­ванность теории, а на умение воздействовать на эмоции масс, манипулировать их сознанием. Пропа­гандистскую направленность буржуазной идеологии, ориентацию на массовую аудиторию нельзя, разу­меется, рассматривать как ее «демократизацию», как уступку массе со стороны интеллектуальной элиты (как это хотели бы представить отдельные западные теоретики). Мы имеем дело с откровенной социаль­ной демагогией: готовность порой польстить буржу­азной массе — отнюдь не отказ от элитарных прин­ципов, а всего лишь более ловкая пропаганда их, бо­лее успешное «проталкивание», опирающееся на тщательное изучение массовой психологии, предрас­судков, стереотипов восприятия. B «потребитель­ском» обществе главное — умело «продать» массам буржуазную идеологию (опираясь при этом на сред­ства массового общения, находящиеся в руках моно­полистической буржуазии).

He менее специфична и другая особенность совре­менной буржуазной социологии. B условиях огром­ного усложнения процесса управления социальной жизнью она выполняет и чисто служебную функцию ориентировки монополистической буржуазии в ее практической деятельности, функцию ассистирова­ния буржуазным политикам. Она дает практические рекомендации, основанные на тщательных эмпири­ческих социологических и социально-психологиче- ских исследованиях, ставит порой реальные пробле­мы, вытекающие из особенностей развития совре­менного производства, средств массовых комму­никаций и т. д. Их неадекватное решение в рамках буржуазной социологии отнюдь не лишает смысла и важности сами эти проблемы, а, напротив, ставит настоятельную задачу решения их средствами иной, научной теоретической системы (отметим среди них исследования социально-психологических аспектов лидерства, степени подверженности лидера группо­вым влияниям, поведения личности в массе, эффек­тов массовой психологии, воздействия на личность средств массовых коммуникаций, возможностей формирования и управления общественным мне­нием).

Наконец, буржуазная социология характеризуется явно выраженной антикоммунистической направлен­ностью. Главной мишенью критических выпадов антимарксистских теорий о роли народных масс и личности в истории оказывается социально-полити­ческая структура социалистических стран, а главной задачей — стремление ее опорочить.

Теории, о которых идет речь, являются, C одной стороны, порождением идеалистического мировоз­зрения, их содержание связано с идеалистической, метафизической методологией, на которой базиру­ются эти социологические построения; с другой сто­роны, они в определенной мере отражают социаль­ные отношения государственно-монополистического капитализма, его реальную практику. Было бы упро­щением считать, что идеалистические взгляды на роль народных масс и личности в истории просто выражают своекорыстные интересы эксплуататор­ских классов. Их влияние тем и объясняется, что они опираются на реальные феномены, на действи­тельные факты, но грубо искажают их. Они порой критичны по отношению к определенным процессам современного капитализма, но именно этот крити­цизм камуфлирует фактическое оправдание и защи­ту капиталистических отношений в целом. Поэтому марксистская критика таких взглядов неизбежно Еключает в себя раскрытие их классовых и гносеоло­гических корней.

Существо социальной теории можно понять, лишь исследуя специфические условия, порождаю­щие ее. Любая теория является продуктом социаль-

e ных отношений и как таковая включается в опреде­ленные социальные структуры и сама выступает в качестве активного звена в функционировании этих структур. Рассматриваемые теории — закономерное порождение общественных отношений, при которых творческая деятельность превращена в прерогативу отдельных классов и социальных групп, трудящиеся массы угнетены и бесправны, а всеобщие социаль­ные функции, прежде всего управление обществом, выходят из-под их контроля (и только вопреки су­ществующей структуре, через активность, «дисфунк­циональную» по отношению к данной системе,— классовую революционную борьбу — массы имеют возможность приобщиться к социальному творчест­ву). Творческая деятельность оказывается нередко за пределами «человека массы». B таком обществе творческий индивид может вообразить себя проти­востоящим массе как инертной силе, рассматривать массу как своего врага, хотя виновником трагедии личности в этом обществе оказывается не масса, а система, обрекающая массу на нетворческую роль. Повседневная практика капиталистического обще­ства соответствующим образом отражается в созна­нии индивидов, включенных в господствующую си­стему общественных отношений. Так и возникают иллюзорные, мистифицированные, превращенные, по словам Маркса, формы сознания. Идеалистиче­ские же теории выступают как систематизация пре­вращенных форм сознания, стихийно порожденных господствующей социальной практикой. И в таком понимании служебная роль этих теорий, скорее, не их исходная точка, а заключительный итог.

Новейшие модификации идеалистических взгля­дов на роль народных масс и личности в истории обусловлены и теми социальными процессами, кото­рые характеризуют развитие современного капита­лизма,— углублением его общего кризиса, ростом государственно-монополистических тенденций, ми­литаризацией экономики, бюрократизацией, тенден­цией к фашизации политической жизни. Растущая концентрация и централизация капитала привела к существенным сдвигам в структуре класса буржуа­зии, свободная конкуренция уступила место всевла­стию монополистической элиты, оставив за ней лишь роль субъекта капиталистического предпринима­тельства. «Конкуренция при таком капитализме означает неслыханно зверское подавление предпри­имчивости, энергии, смелого почина массы населе­ния, гигантского большинства его, девяноста девяти сотых трудящихся, означает также замену соревно­вания финансовым мошенничеством, непотизмом, прислужничеством на верху социальной лестницы» (3, т. 35, 195)[1].

C усилением государственно-монополистических тенденций связана бюрократизация, милитаризация, дальнейшее наступление на буржуазно-демократи­ческие свободы. Управление в таких условиях неиз­бежно принимает бюрократическую форму, это — управление методами бюрократического манипули­рования; и буржуазная социология, фиксируя обез­личенную систему командования массами, рассмат­ривает их в качестве пассивного объекта мани­пуляций элиты. Углубление противоречий между народными массами и монополистической буржуа­зией ведет к тому, что ей все труднее сохранять свое господство методами буржуазной демократии. Отсюда — «поворот от демократии к политической реакции» (3, т. 30, 93), тяга к тоталитарным методам господства[2].

Вполне естественно, что монополистическая бур­жуазия нуждается в теоретическом обосновании существующей практики. Этим целям и служат идеалистические теории о роли народных масс и личности в истории. B современных вариантах этих теорий доказывается, что в наш «нестабильный» век демократические методы устарели и становятся «опасными», поскольку влияние «некомпетентного» общественного мнения в определенной мере связы­вает западных политиков; вынашиваются идеи о «сильной элите», которая была бы «более оператив­ной» в подавлении масс внутри страны и «твердой» во внешней политике.

Ссылки на одни лишь социальные условия не мо­гут полностью объяснить неадекватное отражение исторического процесса в общественном сознании. Причины распространения идеалистических теорий о роли народных масс и личности в истории лежат и в определенных трудностях познания социальных явлений. Гносеологические доводы питают эти кон­цепции, позволяют облечь их в наукообразную фор­му, «респектабельную» с точки зрения буржуазной интеллигенции. Разумеется, господствующие гносео­логические концепции и методологические принципы сами в конечном счете определены социальными условиями. Поэтому марксистская критика предпо­лагает наряду с анализом социальных условий, вы­звавших извращенные представления, исследование гносеологических возможностей и оснований, позво­ляющих создавать классово-искаженные конструк­ции общественного процесса.

Каковы же те теоретико-познавательные сред­ства, те методологические установки, тот инструмен­тарий познания, которые серьезно влияют на ре­зультаты исследований буржуазных социологов, посвященных проблеме роли народных масс и лич­ности в истории? Сама постановка этого вопроса вы­зовет многочисленные возражения со стороны запад­ных социологов, которые не преминут «напомнить» об опасности априоризма и провозгласят вполне в духе неопозитивизма отказ от общетеоретических, прежде всего философских, установок. Претензия на «свободу» от теории, конечно, несерьезна. Несомнен­но, что и выбор объекта исследования даже на эмпи­рическом уровне, и формулировка проблемы и задач исследования вытекают из теоретических установок; именно в рамках теории вырабатывается и понятий­ный аппарат, и принципы классификаций и отбо­ра фактов. Да и неопозитивистский принцип тоже

ѳ

своего рода установка, имеющая вполне определен­ное гносеологическое и социальное содержание. Уход от обобщений, от философских проблем вовсе не оз­начает «независимости», непредвзятости западных социологов; на деле он оборачивается некритическим восприятием (часто бессознательным) общих устано­вок буржуазной идеологии. Явно выраженная анти- теоретическая направленность, антиисторизм и опи­сательство неминуемо ведут к разрыву между эмпи­рической и теоретической социологией. Это — неотъ­емлемые черты господствующего в буржуазной социологии «ползучего эмпиризма», третирующего теоретические обобщения, ограничивающегося лишь констатацией данных непосредственного чувствен­ного опыта.

Отсутствие общей теории пытаются нередко ком­пенсировать интересом к методологии (причем речь идет о системе средств и приемов познания социаль­ных явлений, что правильнее назвать методикой). Недаром прогрессивный американский социолог И. Горовиц, говоря о тенденции «ухода в методоло­гию», писал, что последняя «становится заменой со­циальных проблем» (83, 9). Нужно признать, что в разработке методики социальных исследований за­падная социология имеет известные достижения. Ho сама по себе методика не гарантирует правильности выводов исследования, она «работает» только в рам­ках общей теории; в противном случае даже самая лучшая методика оказывается бесполезной либо — хуже того — выступает как наукообразное прикры­тие ненаучных выводов.

Bce эти обстоятельства наглядно обнаруживаются при рассмотрении доктрины «массового общества». «Массовым» буржуазные социологи называют обще­ство, в котором «доминируют массы», господствует массовое стандартизированное производство, «массо­вая политика» (т. e. политика, принимающая во внимание реакцию масс), «массовая культура». Что же, по мнению буржуазных социологов, принесли с собой массы, «разорвавшие узду», которая сковывала их в предыдущие столетия? Обличители «массови- зации» рйсуют этот процесс самыми мрачными кра­сками. Следствие «возвышения масс» — катастрофи­ческое снижение культурных стандартов, нивели­ровка личности в массе, постоянное приспособление ее ко вкусам и мыслям окружающих (конформизм), технический фетишизм, нарушение «равновесия» между элитой и массой, характерного для «традици­онных обществ», правление «неквалифицированного большинства», ведущее к политическим провалам, падение морали, рост социальных болезней.

Теоретики «массовизации» изображают современ­ный капитализм отнюдь не в розовом свете. Ho важ­но, с каких позиций ведется их критика. A позиции эти по большей части глубоко реакционны. B них явственно ощущается глубокое разочарование «бес­покойным XX веком», недовольство обществом, чре­ватым революцией, раздираемым многочисленными противоречиями и конфликтами, опасения за судьбы своего класса (которые лицемерно прикрываются «заботой» о западной культуре). Это, несомненно, идеология кризиса. Причем скрытый замысел этих теорий состоит в том, чтобы, признав кризисное со­стояние западного общества, увести из-под критики капитализм, объявив виновником «всех несчастий» народные массы.

B основе доктрины лежат три вопиющие фальси­фикации. Во-первых, стремление объявить совре­менный капитализм обществом, в котором господ­ствуют народные массы (на том формальном осно­вании, что существует всеобщее избирательное право). Во-вторых, попытка, признав определенные кризисные черты капиталистического общества, объяснить их «засильем» масс в нашем столетии. В-третьих, авторы доктрины объявляют капитализм и социализм разновидностями «массового общества» и, вскрывая язвы капитализма, приписывают их в еще большей степени социализму, смешивая при этом качественно разнородные социальные системы.

Доктрина «массового общества» занимает видное место среди современных буржуазных социологиче­ских концепций. Американский социолог Д. Белл вообще называет ее «самой влиятельной, не считая марксизма, идеологической концепцией в нынешнем западном обществе» (64, 21). Причем эта доктрина отнюдь не сводится к проблеме роли народных масс и личности в истории. Она представляет собой це­лостную социологическую и философско-историче­скую концепцию, претендующую на описание струк­туры и динамики «современного индустриального общества».

B последние годы теории «массового общества» стали предметом целого ряда исследований маркси­стских социологов [у что и позволяет в данной книге сосредоточить основное внимание на двух централь­ных проблемах: решении в рамках концепции «мас­сового общества» вопроса о роли народных масс и личности в истории, а также вопроса об управлении большими массами людей в условиях государствен­но-монополистического капитализма.

1 Марксистскими социологами проанализированы крити­ческие варианты доктрины (30; 26; 16), «позитивный» вариант (18), история доктрины (33), связь элитизма с данной доктри­ной (15), проблема техники в ней (19), положение личности в бюрократизированном «массовом обществе» (25; 31; 34), про­блемы «массовой культуры» (22; 27; 17) и др.

| >>
Источник: Ашин Г.К.. Доктрина «массового общества. 1971 (Социальный прогресс и буржуазная фило­софия). 1971

Еще по теме He могут уйти от этого вопроса и буржуазные теоретики.:

  1. Примерные формулировки вопросов для выявления лиц, которые по закону не могут быть присяжными заседателями либо могут быть освобождены от обязанностей присяжного заседателя
  2. Если оглянуться на ход наших размышлений, то нетрудно заметить, что вопрос об arche, т. е. вопрос об основе и причине всего сущего, остался невыясненным именно в отношении этого сущего
  3. 3.1. Теоретико-правовые вопросы определения электронного правосудия в информационном обществе
  4. Национально-буржуазные движения i войны. Буржуазные революции и преобразования.
  5. Актуальным представляется вопрос о том, какими средствами правового регулирования в действующем законодательстве могут устанавливаться ограничения оборотоспособности земельных участков.
  6. Статья 20.13. Стрельба из оружия в отведенных для этого местах с нарушением установленных правил или в не отведенных для этого местах Комментарий к статье 20.13
  7. 2.2. ТЕОРЕТИКО-ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ ТОЛКОВАНИЕ Для теоретико-познавательного истолкования притчи о пещере важно учесть, что сущее в своем онтологическом различии души, как выражается Платон, т. е. в различии явления и его причины, осознается разными способами: во-первых, как мнение (doxa), а во
  8. ВОПРОС: Мой пример из современности, российской действительности. Когда у нас была ситуация с компанией «ЮКОС», было заявление руководства страны, что с руководством компании все будет в порядке, в результате акции «ЮКОСа» взмыли и инвесторы на этом заработали. После этого компания практически разрушилась, руководство посадили - была ли это политика?
  9. КАК ВЫХОДИТЬ ИЗ ЭТОГО ПОЛОЖЕНИЯ.
  10. Теоретико-правовые аспекты интеграции
  11. 1. Особенности метода расследования этого преступления
  12. 1. Установление вещественного состава этого преступления
  13. Блок теоретико-литературный
  14. Теоретико-правовой анализ
  15. 1. Установление вещественного состава этого преступления
  16. Теоретико-правовая конструкция большевизма
  17. 1. Установление вещественного состава этого преступления
  18. 2. Установление вещественного состава этого преступления