Характерной чертой современного бур­жуазного общества его исследователи считают упадок и бюрократизацию лидерства.

Однако прежде чем рассмотреть особенности лидерства в «массовом об­ществе», необходимо обратиться к теориям лидерства в современной буржуазной социологии и социальной психологии.

Возрастающий интерес к проблеме лидерства в буржуазной социологии (которая подчас объявляет ее даже центральной проблемой социальной психоло­гии) объясняется несколькими моментами.

B соответствии с этими задачами можно условно вычленить два уровня решения проблемы лидерства. Ha первом уровне — преимущественно идеологиче­ском— делаются попытки общетеоретического реше­ния проблемы; тут нет недостатка в повторении тра­диционных концепций культа героев (см. об этом 13, 149—169). Впрочем, за последние годы эти теории значительно модифицировались, по мере того как все более ясной становилась зависимость личности (в том числе лидера) от бюрократических организаций; много пишется о том, что единоличный лидер сме­нился «группой ответственных лиц», что западный мир переживает кризис лидерства.

Решение проблемы на втором — преимущественно утилитарно-практическом уровне — означает, как правило, перевод ее в план эмпирических исследова­ний лидерства в «малых группах» и выработки прак­тических рекомендаций для руководства на промыш­ленном предприятии, в армии и т. д. Разумеется, эм­пирические исследования выполняют, пусть не столь явно, и идеологическую функцию. Их главная за­дача — сохранение капиталистических производст­венных отношений. Буржуазные теоретики интен­сивно разрабатывают методы эффективного лидер­ства, в максимальной степени учитывающего на­строения, психологию масс; упор делается не на авторитарные методы и открытое насилие, но на «мягкие средства», особенно идеологические. Налицо стремленче модернизировать методы лидерства, сде­лать их более гибкими по форме, придать им види­мость демократичности.

B буржуазной социологии наметилась тенденция объяснять пороки современного капитализма не его природой, а определенными внешними, субъектив­ными факторами, преимущественно «неадекватным управлением»; много пишется о том, что уровень управления отстает от уровня развития цивилиза­ции K Совершенствование управления объявляется панацеей от всех бед «массового общества». Сама проблема социального управления рассматривается крайне односторонне, в социально-психологическом плане, и вопрос о лечении многочисленных недугов капиталистического общества по сути дела сводится к подготовке квалифицированных лидеров, способ­ных оптимально решать политические проблемы, не меняя при этом социальную структуру, обладающих личными качествами, позволяющими «все спокойно взвесить и утрясти», примирить интересы различных групп так, как умелый руководитель умеет прими­рить и увязать интересы двух или нескольких несо­гласных друг с другом индивидов. Футурологи ри­суют социальную идиллию, к которой придет челове­чество посредством подбора и специального обучения лидеров.

Главное — сохранить в неприкосновенности капи­талистическую систему и ее основные институты, отдельных же лидеров можно периодически прино­сить в жертву. Дж. Райли пишет, что правительст­венные бюрократы и иные лидеры «подвергаются периодическим встряскам... Bo всех таких случаях фундаментальных изменений в организациях не про­исходит. Имеет место разделение функций, измене­ние иерархии лидерства», но остаются без изменений фундаментальные институты, они «невредимы, неза­висимо от персональных изменений» (112, 2). Итак, нужно держаться не за лидера, но за систему. Король умер, да здравствует король!

Поскольку функции руководства в антагонистиче­ском обществе монополизируются эксплуататорскими классами, их идеологам свойственно стремление аб­солютизировать отношения лидерства; эти отноше­ния фетишизируются, считаются вечным атрибутом любой социальной структуры. Авторы различных, порой соперничающих концепций лидерства оттал­киваются как от аксиомы от положения о том, что человечество извечно делится на пастухов и козлищ, что деление общества на лидеров и ведомых — имма­нентный элемент социальной структуры. «Лидерст­во— универсальное человеческое явление»,— пишет американский буржуазный исследователь лидерства Б. Басс, ссылаясь на антропологические исследования примитивных племен Австралии, Конго, островов Фиджи, Новой Гвинеи (59, 5) K Ч. Адриан и Ч. Пресс утверждают: «Любая социальная группа нуждается в руководстве — нация и политическая партия, кон­гресс и малая группа. По всеобщему разумению, ли­дерство естественно и всеобще» (55, 377). И. Никкер- боккер, заявляя, что «если все будут говорить сразу, никто ничего не услышит», выводит отсюда необхо­димость лидера даже для небольшой компании. Ко­нечно, тщетно искать в этих трюизмах указаний на то, каково социальное содержание лидерства в усло­виях современного капитализма, почему оно исполь­зуется как инструмент эксплуатации человека чело­веком. Названные теоретики не связывают лидерст­во, его структуру с характером производственных отношений, о нем говорится как о явлении, присущем самой человеческой природе. Ha деле же исследуются определенные отношения лидерства, сложившиеся и функционирующие в условиях государственно-моно­полистического капитализма.

Перед нами вариант субъективно-идеалистиче­ской трактовки проблемы управления социальной жизнью, существо которой сводится к тому, что язвы капиталистического общества объясняются ошибками отдельных лидеров, революционные действия масс объявляются бессмысленными, а единственно разум­ным путем совершенствования общества признает­ся путь реформ, насаждаемых сверху умными и дальновидными лидерами.

Социально- Проблема лидерства на Западе ин-

психологические тенсивно изучается рядом социаль-

аспекты ных дисциплин: социологией, соци-

лидерства. альной психологией, политической

исслТдТаний наукой, менеджментом. Ho в по­

давляющем большинстве работ по лидерству фиксируется лишь социально-психологи­ческий его аспект, анализируются межличностные отношения и влияния в группе. Басс определяет ли­дерство как влияние, точнее, «позитивное влияние»: «Когда цель члена (группы) A — в том, чтобы изме­нить члена В... то усилия A есть попытка лидерства. B может действительно изменить свое поведение B результате попыток А; это будет успешное лидер­ство. Изменение B может принести B удовлетворе­ние... это — эффективное лидерство» (59, 89—90). Под это определение подойдут весьма различные по своей природе явления — и усилия составителя рекламы зубной пасты, и поведение главы преступной шайки, и деятельность политического руководителя. Наро­чито широкая трактовка лидерства позволяет выхо­лостить из него социальное содержание, перевести всю проблему в план психологических отношений.

Постановка вопроса о роли народных масс, клас­сов, руководителей представляется в таком случае слишком теоретігсной, зачастую третируется как псевдопроблема, не поддающаяся верификации, оста­ющаяся за пределами научно достоверного рассужде­ния. «Реальной» объявляется проблема лидерства лишь в эмпирически наблюдаемой группе в два-три (диады и триады) или несколько человек; далее пред­полагается, что любая более широкая форма лидер­ства может и должна быть сведена к этой модели (если сведение невозможно, анализ признается не вполне точным со «строго социологической точки зрения»).

B основе «чистого эмпиризма» лежит абстрактное допущение, что всякую систему отношений людей можно мыслить как «группу, нуждающуюся в лидер­стве». Материальные отношения, на основе и по по­воду которых складываются определенные коллек­тивы, остаются за пределами анализа, в поле зрения социолога попадают лишь группы, характеризующие­ся определенными типами межличностных отноше­ний. Прежде чем решать проблему лидерства в гло­бальном масштабе, ее предлагается всесторонне ис­следовать на уровне малых групп; далее, накопив опыт, опробовав методику, можно будет перейти к более широким обобщениям. Ho уход в микропроб­лемы не столько помогает западным социологам ре­шать макропроблемы, сколько отвлекает от их решения. Исследование взаимоотношений народных масс — классов — партий — руководителей вообще

невозможно осуществить на «микроуровне».

Пожалуй, наиболее явно связь эмпирических ис­следований лидерства с традиционной «героической» интерпретацией истории можно проследить на так называемой «теории черт». Она исходит из традиций немецкой идеалистической психологии конца XIX — начала XX века, концентрировавшей внимание на врожденных качествах лидера. Лидерство объясня­ется как социально-психологический феномен, а ли­дер— это человек, обладающий определенной сово­купностью психических черт. Э. Богардус перечис­ляет многочисленные качества, которыми должен об­ладать лидер; тут и чувство юмора, и такт, и способность привлекать к себе внимание (68). Отвле­каясь от классового анализа той или иной социальной организации и ее лидеров, Богардус искал общие черты, свойственные руководителям политических партий, вожакам преступного мира, предводителям бойскаутов, доказывал, что способность быть лидером является врожденной, свойственной лишь небольшо­му кругу лиц, которые, пользуясь своим влиянием на массу, и творят историю.

Лидер оказывается не продуктом социальных от­ношений, а неким вечным типом, обладающим опре­деленным биопсихическим комплексом. B 1940 г. американский социолог К. Бэрд, обобщив 20 подоб­ных исследований, составил список из 79 черт, прису­щих лидерам. И сразу же обнаружились непреодоли­мые трудности, связанные с разнобоем приводимых исследователями данных. Из 79 черт 65% были упо­мянуты только однажды, 16—20 — дважды, 4—5 — трижды и только 5 % — четырежды. Многие из при­веденных черт оказались взаимоисключающими. Рост исследований в последующие десятилетия только увеличил разнобой. B конце концов не оста­лось практически ни одной черты лидера, с которой были бы согласны все авторы. Оспариваются даже такие на первый взгляд очевидные черты лидера, как сила воли или ум. Обнаружилось, что в условиях «массового общества» многие волевые люди, способ­ные противостоять «массовым предрассудкам», пре­вращаются в изгоев, а лидерами становятся те, кто угождает массовым вкусам, идет на поводу группо­вых экспектаций (ожиданий). B итоге дело дошло до конфуза: был описан ряд лидеров «без черт», т. e. лю­дей, выдвинувшихся в руководители в силу своей абсолютной безличности. Обезличенный лидер, дела­ющий «что нужно», человек-функция наиболее соот­ветствует бюрократизированному «массовому обще­ству». Столкнувшись с этим обстоятельством, амери­канский социолог Ю. Дженнингс сокрушенно пишет: «Никто не может быть удовлетворенным и сказать, что тайна лидерства решена. Частные исследования скапливаются в тома; одни черты выдвигаются, что­бы опровергнуть другие. Из перечисляемых черт... лишь немногие соотносились с лидерством, но ничего не давали для его объяснения» (89, 161). Признавая крайний субъективизм «теории черт», он отмечает, что «подобные эмпирические исследования более пра­вильны в отношении характеристики доминирующих черт экспериментаторов, чем исследуемых лидеров» (89, 166).

«Теория черт» метафизична, в ней много пережит­ков натуралистической социологии. Она предпола­гает, что черты лидера «срабатывают» автоматиче­ски, что они врождены. Ha деле их следует рассмат­ривать в развитии, в связи с социальными условия­ми; тогда мы обнаружим, что это черты в основном благоприобретенные, воспитанные в системе опреде­ленных социальных отношений. «Теория черт» не учитывает еще одного важного обстоятельства: само выполнение функций лидера способствует развитию качеств, необходимых для этого.

He следует думать, что «теория черт» стала досто­янием прошлого, исследования, основанные на этой методике, продолжаются. Ho огромная пестрота по­лучаемых данных не могла не настораживать. Легко заметить, что исследование различных групп дает различные данные о чертах лидера, что, следова­тельно, различные по характеру группы требуют и различного лидерства. Лидерство все чаще рассмат­ривается как функция ситуации^], а «теория черт» критикуется за игнорирование соответствующих фак­торов. Дж. Симпсон и Дж. Ингер, отвергая теорию черт, пишут: «Нужна более соответствующая истине теория личности, которая полностью охватывала бы влияния ситуации» (42, 420). Ситуационное направле­ние в социальной психологии, первоначально разви­вавшееся бихевиоризмом, было подхвачено и нео­фрейдизмом, и теорией «социального действия». Т. Парсонс, критикуя «примитивный, устаревший психологизм» (сам он находится в плену психологиз­ма новейшего и утонченного), пишет, что объяснение социальных отношений через сведение их к чертам^[16] личностей, в них участвующих, несостоятельно. Од­нако, когда Парсонс пишет, что элементы социального действия могут быть сведены к «актеру» и ситуации, это отнюдь не значит, что ситуация рассматривается как нечто объективное, она выступает как «значе­ние» сознания «актера». Такая постановка вопроса не выводит Парсонса за пределы критикуемого им са­мим психологизма. Так или иначе, но лидерство на­чинает рассматриваться в терминах роли, которую играет личность в группе.