<<
>>

Юридическое лицо как «преступник»

Говоря о «вольном обращении» уголовной юстиции с институтами гражданского права, нельзя не обратить внимание на то, как при этом толкуется такой институт, как юридическое лицо. В большинстве случаев проблема квалификации действий юридического лица как уголовных деяний по умолчанию «разрешается» тем, что действия юридического лица и его органов рассматриваются как действия конкретных физиче­ских лиц (акционеров или участников хозяйственных обществ, руково­дителей, персонала, представителей).

При этом полностью игнорируется, что действия физического лица, действующего в качестве органа юриди­ческого лица, являются действиями юридического лица, а не выступаю­щего от его имени физического лица. Таким образом, уголовная юстиция считает возможным привлекать к уголовной ответственности физическое лицо задействия, которые согласно гражданскому законодательству яв­ляются действиями иного субъекта права (юридического лица), т.е. имеет место уголовная ответственность задействия другого лица.

В некоторых случаях правоохранительные органы квалифицируют сделки по отчуждению имущества, совершенные исполнительным органом (директором) хозяйственного общества, как присвоение или растрату этим органом имущества общества. В обоснование тако­го утверждения правоохранительные органы приводят довод о том,

что орган хозяйственного общества действовал якобы вопреки воле и интересам самого общества. Такая позиция правоохранительных органов неприемлема с точки зрения действующего законодательства. Юридические лица приобретают гражданские права и принимают на себя гражданские обязанности через свои органы (п. 1 ст. 53 ГК РФ). Следовательно, в том случае, если орган юридического лица действует в соответствии с правовыми актами и учредительными документами, он выражает волю юридического лица. Не существует никакой другой воли юридического лица, кроме воли, сформированной его органом.

До тех пор пока сделка, заключенная исполнительным органом хо­зяйственного общества, не признана судом недействительной, эта сделка порождает соответствующие гражданские праваи обязанности для самого хозяйственного общества. Исполнение такой сделки хозяйственным обществом соответствует гражданскому законодательству; более того, неисполнение такой сделки противоправно. Таким образом, совершение и исполнение такой сделки ни в коем случае не может быть квалифициро­вано как противоправное изъятие имущества у хозяйственного общества.

Сделка, совершенная хозяйственным обществом, может быть оспо­рена самим обществом или его акционером (участником), если воля этого общества сформирована с нарушением закона. В частности, крупная сделка или сделка, в совершении которой имеется заинтере­сованность, могут быть оспорены, если они заключены в нарушение предусмотренного законом порядка. Сделкаже, совершенная органом юридического лица и не оспоренная надлежащим образом, выражает действительную волю этого юридического лица. Следовательно, утвер­ждая, что выраженная органом юридического лица воля не является в действительности волей самого юридического лица и, следовательно, имущество, переданное юридическим лицом по соответствующей ни­кем не оспоренной сделке, похищено, правоприменительные органы вступают в открытое противоречие с гражданским законодательством.

Очевидно, что публичная власть не может определять «действительную волю» хозяйственного общества — она просто не наделенатакими полно­мочиями. Волю юридического лица формируют и изъявляют исключи­тельно органы самого юридического лица. Точно также публичная власть не обладает компетенцией определять интересы юридического лица. Его интересы являются частными интересами, и закон четко устанавливает, кто вправе их определять: это исполнительный орган юридического лица и акционеры (участники) юридического лица. Норма п. 3 ст. 53 ГК РФ гласит: «Лицо, которое в силу закона или учредительных документов юри­дического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах

представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Оно обязано по требованию учредителей (участников) юридического лица, если иное не предусмотрено законом или договором, возместить убытки, причиненные им юридическому лицу». Нормып. 5 ст. 51 Федерального закона «Об акционерных обществах» от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ и и. 5 ст. 44 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответствен­ностью» от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ наделяют таким же правом требо­вания, обращенным к должностным лицам общества, и само общество в лице его исполнительного органа. Это означает, что только акционеры (участники) хозяйственного общества, атакже его исполнительный орган вправе определять «действительные интересы» общества, нарушенные его должностными лицами. При этом деятельность должностных лиц хозяйственного общества вопреки интересам общества не влечет за со­бой признание недействительными сделок, заключенных ими отимени общества в ходе такой деятельности, такие сделки являются оспоримыми в случае, если они были заключены в порядке злонамеренного соглашения с другой стороной сделки (и. 1 ст. 179 ГК РФ). Таким образом, действия должностных лиц хозяйственного общества вопреки его интересам сами по себе не могут образовать объективную сторону состава преступления хищения (присвоения или растраты).

Следует отметить, что действующее законодательство позволяет хозяйственному обществу или его акционерам (участникам) защитить свои интересы, ущемленные действиями исполнительных органов об­щества, и в том случае, если совершенные этим хозяйственным обще­ством сделки не имеют пороков и не могут быть оспорены или же если хозяйственное общество или его акционеры (участники) по каким-либо соображениям не хотят оспаривать эти сделки. Должностные лица хо­зяйственного общества несут ответственность перед ним за убытки, при­чиненные их виновными недобросовестными и неразумными действиями. С иском к должностному лицу хозяйственного общества о возмещении причиненных обществу убытков могут обратиться само общество или его акционеры (участники). Как видим, полноценная защита юридиче­ским лицом своих имущественных интересов не требует квалификации действий должностных лиц юридического лица как хищения.

Осуществляя борьбу со злоупотреблениями исполнительных орга­нов юридических лиц, публичная власть вправе, более того, обязана оценивать те или иные действия органов юридического лица, но она не вправе формулировать волю и определять интересы юридического лица, поскольку такая «защита» в действительности представляет собой форму нарушения субъективного права собственника, которое включает

в себя право определятв, нарушен его интерес (право) или нет. Действуя подобным образом, уголовная юстиция в действительности подменяет собой потерпевшего, превращая эту процессуальную фигуру в фикцию, что вуалируется неопровержимой презумпцией, которую можно сфор­мулировать следующим образом: в преступлении потерпевший всегда есть. При таком подходе ситуация переворачивается с ног на голову: не наличие потерпевшего порождает процесс установления того, име­ется преступление или нет, а возбуждение уголовного дела является «до­казательством», что потерпевший имеется, хотя наделе он отсутствует. Такая практика приводит к возникновению «преступлений», в которых, с одной стороны, отсутствует потерпевший, а с другой — воля юридиче­ского лица, осуществляемая через его органы, выдается за уголовный умысел лица, исполняющего функции органа юридического лица.

Что характерно, подобная практика уголовной юстиции откровенным образом игнорирует не только нормы гражданского права, но и сам уго­ловный закон. Согласно ст. 201 УК РФ уголовную ответственность влечет за собой «использование лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, своих полномочий вопреки закон­ным интересам этой организации и в целях извлечения выгод и преиму­ществ для себя или других лиц либо нанесения вреда другим лицам, если это деяние повлекло причинение существенного вреда правам, законным интересам граждан или организаций либо охраняемым законом интересам общества или государства». В примечании к ст. 201 УК РФ указывается: «.. .если деяние, предусмотренное настоящей статьей либо иными статьями настоящей главы, причинило вред интересам исключительно коммерче­ской организации, не являющейся государственным или мунштипальным предприятием, уголовное преследование осуществляется по заявлению этой организации или с ее согласия». Содержание примечания к ст. 201 УК РФ показывает, что уголовный законодатель прекрасно понимает невозможность и недопустимость самостоятельного определения пуб­личной властью интересов коммерческой организации. Следовательно, описанная выше правоприменительная практика идет вразрез с идеями, непосредственно заложенными в самом уголовном законодательстве.

VI. De legeferenda

• Дополнить ст. 3 ГК РФ пунктом 8 следующего содержания: «Нор­мы, институты, понятия и термины гражданского права не могут при­меняться или толковаться в иных отраслях законодательства и судами иначе, чем это установлено нормами гражданского права».

• Отменить ст. 169 ГК РФ.

• Исключить из примеч. 1 ст. 158 УК РФ слова «или других лиц».

• Изменить ст. 174 и 174 УК РФ таким образом, чтобы определение легализации не давалось через термин «сделка».

• Отменить разъяснения Верховного Суда РФ, основанные на отож­дествлении легальных гражданско-правовых отношений и преступлений.

• Отменить разъяснения Верховного Суда РФ, толкующие без­возмездность преступлений иначе, чем это установлено гражданским законодательством.

VII. К вопросу о юридической схоластике

Не секрет, что юридические исследования, в особенности теорети­ческого порядка, связанные, например, с такими отвлеченными мате­риями, как отыскание «разломов» в правовой системе, или со спорами о дефинициях, юристы-практики порой воспринимают как оторванную от жизни схоластику. Однако реалии правоприменительной практики нашей уголовной юстиции наполняют изложенную выше проблема­тику плотью и кровью в самом прямом, отнюдь не метафорическом смысле. Если на фоне нашей уголовной статистики не делать вид, что мы не понимаем, к чему ведут такие «юридические конструкции», как преступление в виде сделки, уголовная ответственность за другое лицо, бескорыстное хищение, хищение в пользу третьих лиц, легализация имущества, имеющего законного собственника, собственник-похити­тель, потерпевший — участник хищения и уголовный умысел взамен правового основания владения, то с учетом того, что случаи привлечения к уголовной ответственности, основанные на подобном толковании,

едва ли могут составлять менее нескольких процентов от общей ста-

„ 2

тистики соответствующих имущественных преступлении , становится очевидным, что мы имеем дело с латентной и постоянно воспроизво­дящейся социальной катастрофой.

1 По официальны м данным МВД, количество раскрытых преступлений по статьям УК РФ, предусматривающим ответственность за такие имущественные преступления, какмошенничество, присвоение (растрата) и легализация, за пять лет, с 2004 по 2008 г. (восемь месяцев), составило 839 738.

2 При этом не всем безосновательно привлеченным к уголовной ответственности так повезло, как, например, лицам, вышедшим на свободу после отмены Верховным Судом РФ приговоров, поскольку в отношении этих лиц приговоры были вынесены по действиям, которые (по признанию самого Верховного Суда) носят гражданско-пра­вовой характер (см., например: Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 30 мая 2000 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 12). Если, конечно, можно считать «везением» возвращение свободы невиновному, который находился в следственном изоляторе и в местах лишения свободы, по самым скромным подсчетам, от одного года до нескольких лет.

<< | >>
Источник: Новикова Е.В. Наумова А.В.. Верховенство права и проблемы его обеспечения в правоприме¬нительной практике: Международная коллективная монография. - 2-е изд., перераб. — М., 2010. — 432 с.. 2010

Еще по теме Юридическое лицо как «преступник»:

  1. § 1. СущноСть юридичеСкого лица 1. Юридическое лицо как «корпоративный щит»
  2. Юридическое лицо как персонифицированное имущество
  3. Вопрос 11. Что представляет собой юридическое лицо как субъект корпоративного права?
  4. § 12. Субъект права. Лицо физическое и юридическое
  5. Юридическое лицо (корпорация) в американском праве и попытки его «экономизации»
  6. Бенджамин Дизраэли как лицо английского консерватизма
  7. Глава 3 Судебный пристав как должностное лицо фссп
  8. Лицо (persona – «персона») – переводится с латыни, как «театральная маска», «человек».
  9. Райнер Дози СИД КАК ИСТОРИЧЕСКОЕ ЛИЦО. 1045-1099 гг. (в 1860 г.)
  10. Государство в качестве хозяйствующего субъекта обычно выступает на Западе как частное лицо
  11. Личность преступника как объект криминологического изучения
  12. 8.Той, кто платит налог, то есть юридическое или физическое лицо, обязана действующему законодательству платить соответствующие налоги и налоговые платежи
  13. СПОСОБЫ СЕКРЕТНОЙ РАБОТЫ, ПРИМЕНЯЕМЫЕ ПРИ ПРЕСЛЕДОВАНИИ ПРЕСТУПНИКОВ НАБЛЮДЕНИЕ (СЛЕЖКА) ЗА ПРЕСТУПНИКАМИ
  14. ЮРИДИЧЕСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ КАК РАЗНОВИДНОСТЬ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОБЯЗАННОСТИ
  15. Юридические гарантии как форма нейтрализации нормативных юридических препятствий в реализации конституционных прав граждан РФ
  16. 2. Юридическая психология как наука. Предмет, цели и задачи курса «Юридическая психология (психология в деятельности следователя)»