Евразийцы оценивали сложившуюся в первой четверти двадцатого века в юриспруденции ситуацию как кризисную, объясняя это утратой европейскими народами «чувства реальности» государства[36].

Между тем русская революция, в соответствии с рассуждениями лидеров нового движения, явилась результатом применения идей западной политической философии в стране, в которой исторически возникла иная форма государственного быта.

Кратковременное установление после крушения монархии республиканского режима продемонстрировало чуждость идеалов либеральной демократии русскому национальному сознанию.

Октябрьский переворот оказался закономерным следствием всей предыдущей государственной политики, повлиявшей и на науку. В то же время именно через революцию, как полагали евразийцы, должно произойти органическое слияние двух мощных культурных традиций (западной и восточной): когда несовершенное в начальный период своей истории советское государство окажется способным эволюционировать в сторону подлинной евразийской идеократии, тогда новый тип государства возникнет на территории бывшей Российской империи. Дальнейшая разработка теоретических основ подлинной идеократии могла быть осуществлена усилиями, в первую очередь, советских специалистов, что вывело бы и европейское государствоведение из кризиса.

Взгляды на методологию научного исследования, изложенные в ранних работах Н.Н. Алексеева^[37], проясняют содержание теории евразийского государства. Большинство из европейских ученых предлагали считать предметом исследования общей теории государства только современные им и наиболее развитые государства (США, Британская империя, Франция и Германия), сведения же о других странах должны быть лишь достоянием исторической науки. Н.Н. Алексеев оценивал подобные заявления как попытки отказа от общего понятия государства, что влекло за собой и невозможность построения учения о его сущности: «Государство, если только оно подлинно обнаруживает свою природу, везде выявляет некоторые общие черты, — ив Европе, и в Азии, и у славян, и у германцев. Другими словами, существует идея государства или его постоянная родовая сущность»^[38] ^{^[39] ^[40].}

С точки зрения Н.Н. Алексеева, для государствоведения необходимо существование особой исходной дисциплины - философии или феноменологии государства, цель которой - обнаружение глубинной идеи или сущности, а также общих закономерностей в многообразии бывших и существующих государств. Первый вариант названия науки характеризует ее место во всей системе государствоведения, второй - свидетельствует об особом способе установления предмета исследования и о влиянии на автора философии Э. Гуссерля.

Основными методическими предпосылками, с которыми евразийцы

приступили к конструированию своей теории идеократического госу-

дарства, оказались следующие :

- неприемлемость любых попыток отождествления государства с «государственным правом», предпринимавшихся учеными, составившими юридическую школу в государствоведении;

- отказ от всякого позитивизма;

- расширение сферы использования достижений исторической науки в государствоведении;

- предание забвению идеологии европоцентризма: опыт функционирования демократических государств Европы не может составлять весь предмет изучения науки о государстве;

- полная деполитизация государствоведения;

- использование комплексного подхода к изучению государства в

целях выработки наиболее полного представления о нем: «Государство

должно быть взято во всей его богатейшей природе как непосред- ~ 40

ственныи предмет умственного созерцания» .

Особо следует отметить стремление главных авторов евразийской концепции к полному разделению теоретического государствоведения и политики. Н.Н. Алексеев считал, что в современном ему государ- ствоведении политические предпочтения специалистов в значительной степени определяли результаты проводимых ими исследований.

Признавая большую заслугу’ ученых органической школы в том, что касается выработки представлений о государстве как естественном результате человеческого общения, продукте социальной эволюции, евразийцы в то же время подчеркивали ограниченность такого понимания: кроме воздействия факторов, в отношении которых человеческая воля оказывается бессильной, государство формируется и благодаря сознательной деятельности людей.

Отмечая факт возникновения и широкого распространения в народе социализма и анархизма с их одинаковым отрицанием государства, евразийцы поставили вопрос о том, что, возможно, упомянутые политические течения отражают назревший кризис государственной идеи как таковой, и историческое развитие уже выдвинуло человечество на ту ступень, когда придется отказаться от прежней формы объединения и выработать новую.

Переоценка культурных ценностей в недрах западной цивилизации, разрушение буржуазной морали, произведенное Ф. Ницше и другими философами, обозначили кризис иерархического начала в обществе и разложение понятия авторитета, на котором основана идея необходимости государственной власти⁴¹. Утрата царившего длительное время в Европе чувства уважения к аристократии, явившаяся результатом борьбы буржуазии за политическое господство, в то же время поставила и ее под удар народившегося пролетариата. Последний недолго ждал того момента, когда получил идеологию для обоснования собственных притязаний на гегемонию. В связи с этим для евразийцев стала очевидной необходимость разработки теории ведущего слоя, чтобы с ее помощью восстановить уважение к властному началу в жизни общества.

В действительности, ненависть к аристократии порождалась чрезмерной замкнутостью ведущего слоя, утратой им способности к обновлению. Представители знатных родов того времени (за редким исключением) уже не оправдывали своего исключительного положения в общественной иерархии. Государство же должно опираться на людей, способности которых к управлению очевидны для большинства. Значительные преимущества для процесса восстановления авторитета представляло создание мистического ореола вокруг ведущего слоя. Евразийцы предлагали использовать в этих целях старые, но проверенные способы: создание новой идеологии, приверженность к которой в совокупности с высокими моральными качествами и будет необходимым условием для вхождения в число избранных. Из этой элитарной среды должны набираться люди для занятия ключевых постов в государственном аппарате. Н.Н. Алексеев даже предложил создать из евразийцев нечто похожее на духовный орден^k по образцу действовавших в Средние века.

Еще одна причина утраты людьми представления о необходимости государства крылась, по мысли евразийцев, в длительном господстве в науке теории договорного происхождения государства. Наибольшее признание сочинения создателей и сторонников названной теории получили в Англии, Франции и США. Со временем то, что являлось предметом обсуждения только в среде специалистов, получило широкое распространение и оказало значительное влияние на восприятие государства остальной частью общества^[41] ^{^[42].}

Согласно названной теории, отдельные личности согласились заключить договор о создании особого союза, которому передавали часть своей ранее не ограниченной свободы, с тем чтобы новая организация обеспечивала в своей деятельности их безопасность и достойное существование (гарантируя незыблемость права частной собственности). При этом личности, заключившие соглашение, рассматривались как самостоятельные, стоящие вне какой-либо иерархической системы и в любой момент способные разрушить созданное ими государство, если оно не соответствует условиям общественного договора либо их нарушает.

Из такого понимания государственной власти было сделано несколько выводов. Первый заключался в том, что образование государства провозглашалось исторически случайным фактом, не имевшим никаких объективных причин, способных привести к объединению людей в некоторое целое. Индивиды могли создать и иную организацию. обладающую специфическим набором полномочий. Государство создавалось для обеспечения безопасности и благосостояния отдельных лиц. но не для управления и координаций усилий, тем самым в теории общественного договора затемнялось властное начало. Первостепенное значение приобретала свобода экономической деятельности и частная собственность, государство в значительной степени лишалось возможностей воздействия на экономическую сферу жизни общества. Так буржуазия стремилась защитить имущественную основу, позволившую ей прийти к власти. Теоретики нового класса распространили временное положение в жизни ряда европейских государств на историю любой страны, сконструировав тем самым универсальную линейную схем}' мирового развития.

Второй вывод был сделан учеными, хотя и критиковавшими концепцию естественного права, но использовавшими ее положения в построении собственных научных систем⁴⁴. Марксисты считали, что государство, однажды возникнув, непременно должно и умереть, лишь подготовив все необходимое для утверждения будущего коммунистического общества, в котором исчезнут прежние формы эксплуатации и отпадет необходимость в принуждении. В естественно-правовой теории. также как и в марксизме, политическая сфера жизни общества оказалась подчиненной экономическим факторам.

Анархизм также рассматривался евразийцами как следствие договорной теории. Сторонники этого направления полагали, что государство. учреждавшееся людьми для общей пользы, не осуществляло изначально закрепленных за ним функций, а потому оказалось вредоносным и должно быть заменено на федерацию самоуправляющихся общин либо корпораций.

Концепция естественного права лишилась своей распространенности в научной среде в результате критики, которой она подверглась со стороны представителей исторической и органической школ в государствоведении. Между тем. как подчеркивал Н.Н. Алексеев, именно понятия и идеалы естественно-правовой теории содержатся практически во всех современных конституциях (неотчуждаемые права человека. народный суверенитет, представительная демократия).

В Германии, известной преимущественно этатистской направленностью философии права, сформировалась своя юридическая школа. Первоначально ученые, входившие в нее. предложили новую теоретическую конструкцию государства-личности, но позднее, с ростом популярности учения Ганса Кельзена, государство стало пониматься как олицетворение системы норм, как воплощенное право. Результатом подобной замены оказалось то, что само понятие государства утратило свое реальное содержание и в немецкой науке^[43].

Следует отметить, что. теоретически разрабатывая содержание идеальной формы государства, евразийцы отказались от использования доктрины правового государства в любом ее выражении: государство не может быть определено как правопорядок, и задачи его не сводятся исключительно к выработке правовых гарантий достойного существования личности и общества.

В евразийской теории под государством понималось «какое-либо историческое общество, обитающее в оседлом или в кочевом состоянии на известной части земли, обладающее некоторой властной организацией и противопоставляющее себя другим подобным же историческим обществам»^[44]. Исходя из этого, выделялось четыре элемента государства: 1) территория: 2) народ; 3) власть; 4) организованный порядок. Благодаря упомянутому определению исключалось всякое отождествление с государственным аппаратом, которое в свое время послужило основанием для возникновения в науке идеи противопоставления общества и государства, такой популярной в договорной теории.

Анализируя теоретические положения государствоведения о территории, Н.Н. Алексеев, опираясь на работы П.Н. Савицкого, разработал свою типологию государств, в которой заметно преобладающее влияние пространственно-географических факторов. Ученый выделил четыре типа: волость, земля, царство и государство-мир^[45]. В мировой истории эти типы зачастую представляют собой одновременно и стадии развития отдельного государства. В качестве примера ученый приводил эволюцию от разрозненного состояния славянских племен к Российской империи. Изначально волость - это отдельное сельское поселение либо целая группа их, хозяйственно обособленная, со своими богами, управляемая одним, несколькими военными вождями или общим собранием мужской части населения. Определяющее воздействие географических факторов проявилось и в том, что для Средиземноморья повсеместно распространенной оказалась иная форма организации - государство-город.

Со временем несколько волостей и поселений могли объединиться в единое политическое образование (в русской истории в качестве центра нередко выступал крупный город - Киев, Новгород, Чернигов и другие). Этот тип государств Н.Н. Алексеев обозначил термином «земля». В качестве примеров «земель» из истории Европы ученый называл германские герцогства - Баварию, Саксонию, Лотарингию и Швабию, а также германо-гальско-романские княжества - Бургундию, Нормандию, Аквитанию⁴⁸. Огромное значение в деле складывания подобного государства приобретала близость к крупной речной системе.

Для царств, представляющих собой дальнейшее развитие речных государств-земель, характерно соединение нескольких племен под властью верховного правителя (пример - Московское царство в период собирания земель). К этому же типу Н.Н. Алексеев относил и все европейские национальные государства доколониального периода.

Последней формой политического образования выступает «государство - мир» (imperium), в основе которого лежит стремление к заполнению части света. Именно к этому четвертому типу принадлежали Римская, Британская и Российская империи, колониальная Франция, США и ряд других государств.

Учение о территории и ее влиянии на форму государства имело большое значение для евразийства. Анализируя содержание статей Н.С. Трубецкого и П.Н. Савицкого, легко обнаружить главное, чему позднее был придан характер закономерности: прирост территории до тех пор увеличивает государственную мощь, пока осуществляется в пределах месторазвития конкретного государства; всякое присоединение иных земель оказывает прямо противоположное воздействие. Кроме того, большое значение приобретает расположение государств: преимущество имеет то, которое охватывает несколько климатических поясов, благоприятных для ведения сельского хозяйства, и при этом обладает границами почти одинаковой протяженности с севера на юг и с запада на восток (США).

Примечательно, что евразийцы в своем противопоставлении Запада и России не ограничились тем, что уже было высказано по данной

проблеме философами русского консервативного направления. Молодые эмигранты дополнительно выявили различие между Евразийской и Британской империями, заключавшееся в самом принципе их построения. Последняя состояла из метрополии, находящейся на острове в естественной изоляции, и заморских колоний, поэтому для английской истории важными факторами развития стали торговля и флот. В итоге, государство больше напоминало торговую компанию. Российская империя складывалась иначе: множество агрессивных соседей и колонизация огромных пространств земли (которая привела к возникновению проблемы сообщения между разными частями страны) потребовали создания сильного государственного аппарата.

Новая типология государств, разработанная Н.Н. Алексеевым, явилась специальным теоретическим дополнением к предложенному Н.С. Трубецким решению национальных проблем. Территория «государства-мира» в силу удачного стечения обстоятельств может совпасть с областью распространения отдельного культурного типа (как это и произошло в случае с Евразией). В подобной ситуации значение принципа государственного строительства приобретает сверхнациональное объединяющее начало. Англия, Франция и Германия относились к европейскому культурному типу, традиции которого оказались совершенно чуждыми для населения их колоний в Африке и Азии, поэтому главными объединяющими факторами применительно к этим «государствам-мирам» выступали насилие, военная и экономическая мощь. Кроме того, коренные жители британских, немецких, французских колоний отличались по своему правовому статусу от граждан метрополии, не обладая таким же объемом прав и свобод. Межнациональные столкновения и освободительные восстания - судьба подобных империй. В противоположность этому евразийское государство окажется способным избежать подобных конфликтов, если правящий слой осознает необходимость пропаганды сверхнациональных ценностей общей культуры.

Анализируя содержание работ участников движения, можно обнаружить расхождение в их представлениях об идеальном государстве. Для обозначения своей государственной модели Н.Н. Алексеев, Л.П. Карсавин и Н.С. Трубецкой использовали термины «подлинная идеократия» или «гарантийное государство». Понятие «Государство правды» появилось на страницах евразийских изданий благодаря М.В. Шахматову, который применял его для характеристики близких к идеальным (согласно оценке этого ученого) отношений между монархом и народом, сложившихся во второй половине XV - первой трети XVI веков в Московской Руси. После присоединения к движению 34

Н.Н. Алексеева статьи М.В. Шахматова все реже публикуются в евразийских сборниках: его размышления о государстве и праве противоречили создаваемой концепции идеократии.

Н.Н. Алексеев называл государство «с положительной миссией», под которой понималось «обеспечение осуществления некоторых постоянных целей и задач», гарантийным, противополагая его либеральном}', социальное назначение которого ограничивается избранием для себя роли «ночного сторожа». Ученый настаивал на том, что гарантийное государство может считаться идеократическим, но при условии четкого отграничения от доктринального, представляющего собой попытку навязать гражданам определенное философское или религиозное миросозерцание с помощью имеющихся в распоряжении средств, в том числе и принуждения. Отличие заключается в том, что в рамках идеократии «обеспечивается проведение в жизнь некоторых положительных социальных принципов, некоторой стабилизированной социально-политической программы, которая может рассчитывать на всеобщее признание со стороны людей весьма различных философских, научных и религиозных убеждений»^[46].

Н.Н. Алексеев также использовал понятие «государство правды» в своей работе «На путях к будущей России (Советский строй и его политические возможности)», но только для раскрытия одного из аспектов государства, представляющего особые гарантии для свободы духовного самосовершенствования, определяющей всю систему прав и связанных с ними обязанностей человека. Между тем, идеократия как модель государства, неизбежность торжества которой в истории отстаивалась Н.С. Трубецким, Л.П. Карсавиным и Н.Н. Алексеевым, оказалась лишь результатом чрезмерной политизации всего движения.

Содержание концепции «государства правды» было раскрыто М.В. Шахматовым в цикле статей, озаглавленном «Опыт по истории государственных идеалов в России». При написании этих двух работ, опубликованных в третьем и четвертом номерах «Евразийского временника», ученый, занимавшийся преимущественно историческими исследованиями, анализировал тексты летописей и иные сохранившиеся памятники древнерусской литературы.

Образование русского государства требовало значительных усилий, но по причине разноплеменности объединявшихся славян, говорить о существовании единого народа в тот исторический период было преж- де временно. Государственное единство поддерживалось усилиями киевских князей, вынужденных проводить почти все свое время в походах и оборонительных войнах. Неслучайно, что именно в тот момент появляются первые былинные сказания о богатырях, потому как только подвигами силы удавалось сохранить государство ".

Положение начинает меняться после принятия христианства. Житие святых Бориса и Глеба, иные предания о великомучениках. «Поучение Владимира Мономаха» - все эти письменные памятники отражают изменения, происходившие в народном сознании. Подвиги силы уступают место подвигам страдания за веру и отечество. Мученическая смерть, следование примеру Христа рассматривались в качестве наилучшего служения Правде и Богу. Монгольское завоевание способствовало еще большему усилению религиозного чу вства и национальному сплочению.

Самопожертвование русских князей, погибших за веру и стремление к независимости, составило основу московского монархического идеала, окончательно оформившегося в XVI веке. Для пробуждения русского национального самосознания подвиги Михаила Черниговского и Михаила Тверского имели то же значение, что и казни первых христиан во время римских гонений для всей мировой истории^[47] ^{^[48] ^[49].}

Государство правды и правовое государство в его западноевропейском понимании последовательно разделялись М.В. Шахматовым как два совершенно разных государственных идеала: «На стороне последнего, большей частью, материалистические стремления, деятельность ради маленького ежедневного счастья людей, ежедневной суеты земной. На стороне государства правды - красота религиозного пафоса, неустанный труд государственного строительства, культ сильной и яркой личности, умножение накопленных предками богатств и мистика му ченического подвига ради вышнего идеала»⁵". Искажение идеала «государства правды» начинается в XVII веке и полностью заменяется при Петре I стремлением к построению правового государства и реформированию с этой целью бюрократических институтов.

Русский государственный идеал оказывается выше западноевропейского: кроме защиты физического существования народа, охраны правопорядка монарху необходимо оберегать православную веру и

Правду. Народ и государственная власть не приходят к соглашению путем взаимных ограничений, а направляют объединенные усилия на получение благодати; между ними должны установиться отношения, проникнутые христианской любовью и взаимным доверием, в которых нет места юридическим форму лам.

По мысли М.В. Шахматова, русское самодержавие не имело ничего общего с европейским абсолютизмом и первоначально означало только единство власти на всей территории Руси. Царю вменялось в обязанность учитывать мнение Земских соборов. Ду мы и иных совещательных органов, но обязанность эта не была закреплена в каком-либо официальном документе, являясь исключительно нравственной. Государство понималось прежде всего как союз людей, что выдвигало на первый план социальное общение. В силу этого государство не учреждается собственниками как торговая компания, которая в любой момент может быть ликвидирована, если в ней отпала необходимость. Власть, в соответствии со взглядами древнерусских летописцев и религиозных деятелей, призвана способствовать нравственному совершенствованию и спасению людей для загробной жизни. Население Московской Руси второй половины XV века (время ее расцвета) жило представлением о происхождении монархической власти от Бога: народ подчиняется госу дарю, а он - воле Божией.

М.В. Шахматов полагал, что Московское государство во время правления Ивана III и Василия III в наибольшей степени соответствовало идеалу «государства правды». Дальнейшее более тесное соприкосновение с европейской цивилизацией исказило отношения между властью и народом, изменило представления о царском служении нации, постепенно заменило нравственные переживания долга юридическими связями в их ограниченном понимании. Перед ученым стояла задача выявить те начала, на которых предполагалось восстановить госу дарственность, если бы евразийцы получили возможность влиять на ситуацию в России.

«Госу дарство правды» всегда оказывалось чуждым любым проявлениям национализма, что объясняется особенностями его исторического формирования и христианским идеалом всеобщей любви, которым проникну то все его су ществование. Самая важная особенность этого идеала состоит в господстве православия на всей территории страны: «Самый основной элемент права - право по содержанию вытекает только из религиозных предпосылок, и падение их, следовательно, грозит падением самого права и построенного на праве государства»^[50]. М.В. Шахматов отмечал в качестве одной из главных проблем, требующих возможно быстрого разрешения, - преодоление церковного раскола и восстановление духовного единства всей нации.

Уже в первой четверти XX столетия М.В. Шахматов подчеркивал, что христианское государство должно быть построено на началах любви, следствием чего было требование социального мира: государство обязано предпринимать меры по искоренению нищеты и голода, поддерживать наименее защищенные слои населения, способствовать культурному развитию нации, не допуская положения, в котором большинство людей оказывается лишенным доступа к духовным ценностям вследствие забот о собственном выживании^[51].

К сожалению, упоминавшиеся исследования М.В. Шахматова не были использованы в процессе разработки проекта гарантийного государства, основным автором которого выступил Н.Н. Алексеев. В результате, обозначившееся, казалось бы, стремление евразийцев построить действительно самобытную концепцию государства и права, основанную на богатом интеллектуальном наследии русских философов-охранителей, выродилось в теорию идеократического государства - результат смешения советской системы, тоталитарной идеологии и православия, понимавшегося только как еще одно средство в борьбе с Западом.

Н.Н. Алексеев также обращался к отечественной истории для уяснения народных представлений о государственном идеале. С целью обнаружения подлинных начал «восточного демократизма» и настоящей идеи русского государства ученый предпринял изучение политических программ казаков, раскольников и сектантов. В своей работе «Русский народ и государство» правовед-евразиец пришел к выводу, что национальный политический идеал представляет собой сочетание 4 элементов: 1) православной монархии: 2) диктату ры; 3) казацкой вольницы и 4) сектантского понимания государства. Более того, ученый считал, что этот идеал уже реализуется на практике: «Большевики, осуществившие дело Пугачева в 1917 году, «воровство» превратили в коммунистическую систему и на место казацкого царя поставили советский строй. Что касается до этого последнего, то сила его обнаружилась, главным образом, в том, что он на место непосредственной казацкой демократии поставил своеобразно построенное народное государство, опирающееся на сочетание диктатуры с народным представительством»^[52].

Специалисты западной и российской теории государства и права, также как и в первой половине XX века, постоянно подчеркивают существование глубокой идейной связи между некоторыми античными государственными моделями и современным политическим устройством. Особенно часто на наличие преемственности указывают при раскрытии смысла и социального назначения демократии. Н.Н. Алексеев же пытался доказать, что в истории политических идей произошла подмена понятий. Для классической античной демократии были характерны следующие черты^[53]:

1) стремление к благу наибольшего количества людей;

2) равенство перед законом при возникновении споров между частными лицами;

3) отсутствие дискриминации по признакам происхождения и имущественной обеспеченности при приеме на государственную службу;

4) предоставление привилегий только за личные заслуги перед обществом и государством.

Государственное устройство, которому свойственны такие признаки, ученый предлагал называть демотией, с тем чтобы отличать его от современной представительной демократии.

После научных изысканий Д. Локка, Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо и появления теории общественного договора демократия стала пониматься главным образом как способ формирования высших органов власти в стране, а общество рассматривалось в качестве простой совокупности индивидуумов, в которой специально выделялся только голосующий корпус граждан.

Для античной демократии важным считалось право граждан на непосредственное участие в управлении государством. В городе- полисе непосредственная демократия была осуществима, но такое правление жизнеспособно только при относительной простоте и малочисленности вопросов, выносимых на обсуждение народного собрания. При усложнении общественной и государственной жизни решать проблемы прямым голосованием становится невозможным по причине того, что абсолютное большинство граждан не обладает специальными познаниями и достаточным количеством свободного времени. Таким образом, неизбежно возникновение представительной демократии, в которой осуществление государственной власти посредством выборов возлагается на малочисленную группу народных избранников^[54]. Последние участвуют в формировании органов исполнительной власти, им подотчетных.

В западноевропейской науке государство и общество в определенной мере всегда противополагались друг другу (за исключением системы Гегеля), что признавалось теоретиками даже в качестве особого преимущества, так как по своей сути государство тяготеет к чрезмерному упорядочиванию общественных отношений, к неконтролируемом)' распространению своей власти на все сферы жизни. Общество же. напротив, поощряет свободные действия индивидов, конкурирующих между собой, ограниченных в своей деятельности лишь правовыми нормами и требованиями морали. Следуя подобной логике, именно общество оказывается стражем индивидуальной свободы от злоупотреблений государственной власти. Такой взгляд находит свое отражение и в современности, когда при анализе идеи правового государства обязательно указывается на гражданское общество как необходимое условие достижения идеала политического устройства и сдерживающий государство фактор.

Сам страх перед государством объяснялся тем, что оно понималось как орудие в руках господствующего класса, пользовавшегося им по своему усмотрению. Идеальным разрешением вышеописанного противопоставления оказывалась модель либерального государства, выполняющего функции «ночного сторожа», то есть обеспечивающего лишь правопорядок и внешнюю безопасность. Однако сама общественная жизнь в XX веке, несмотря на опасность тоталитаризма, обусловила необходимость значительного вмешательства государства даже в экономику в целях проведения более содержательной социальной политики.

В общее направление противопоставления государства и общества органично вписывается и теория общественного договора, а также вытекающий из нее принцип народного суверенитета, закрепленный во всех демократических конституциях. Н.Н. Алексеев использовал исследования Г. Еллинека, в соответствии с которыми не подтвержденная никакими историческими свидетельствами теория общественного договора возникла в период борьбы приверженцев королевского правления и сторонников Папы Римского, поддерживавших его в притязаниях на главенство и над светской властью^[55]. Из концепции, направленной против королевской партии, родилось понятие суверенитета народа, оправдывавшего право на восстание против государственной власти в случае, если последняя (в лице монарха) нарушает свои обязательства по «договору». Позднее эти идеи оказались полезными уже буржуазии в период свержения абсолютистских режимов. Народный суверенитет, его исключительность, неделимость, неограниченность и неотчуждаемость со временем (в том числе и благодаря Ж.-Ж. Руссо) был положен в основу общей теории демократии.

Народ, рассматриваемый только как простая совокупность голосующих граждан, принимающих решения по вопросам государственной жизни, по мнению евразийцев, не мог выступать в качестве носителя суверенитета: невозможно говорить о подлинном единстве, если принцип объединения - механическое сложение воли отдельных людей и арифметическое определение большинства. Ситуация разобщенности еще более усугубляется делением общества на классы с несовпадающими интересами.

Этим недостаткам современной демократической системы евразийцы противопоставили иной взгляд на народ как на совокупность прошлых, настоящих и будущих поколений, объединяемых не только территорией расселения, общим языком, историей, но и традицией (в предельно широком значении), а также общей культурой и совместным участием в деле ее дальнейшего развития^[56]. Люди, составляющие народ в евразийском смысле, не живут сознанием преходящих материальных ценностей, не связаны только потребительскими интересами и целью умножения благосостояния, но органично вписаны в свое месторазвитие, чувствуют ответственность перед предками и потомками. ощущают преемственность исторических задач и ориентируются в повседневной жизни на постоянные идеалы традиционной культуры.

Желание любой ценой, даже в ущерб единству, обеспечить свобод)' и права личности могло бы привести к распаду социального целого, особенно если с недоверием относиться к государству, которое, по сути, и призвано выполнять миссию сплочения населения, проживающего на определенной территории. Однако развала устоявшихся форм общественной жизни в Европе не происходит, что объясняется существованием дополнительного (негосударственного) организующего начала, которым является партийная система.

Под партией Н.Н. Алексеев понимал группу свободно объединившихся лиц, обладающую двумя признаками: единством целей и единством средств их достижения. Ученый предлагал различать партии «на платформе» либо лиги, изначально ориентирующиеся на легальное участие в политическом процессе (стимулом к их формированию оказывается практический вопрос повседневной политической жизни), и партии «на программе»^[57]. Последние обладают полноценной социально-экономической доктриной в качестве идейной основы и необязательно стремятся к политическим формам борьбы. Принимая во внимание возможность эволюции советского режима в сторону многопартийного, Н.Н. Алексеев допускал, что при таком развитии событий евразийское движение может принять форму партии в целях более эффективного воздействия на население. В то же время мыслитель мечтал о создании некоего подобия религиозного ордена по образцу организованного Игнатием Лойолой, но сочетавшего философию заволжских старцев с мечтой о России-Евразии и стремлением к ее осуществлению^[58] .

Сам принцип свободы объединения предопределяет существование многопартийной политической системы в демократических странах. Недостатками подобной организации являются партии, находящиеся в постоянной оппозиции, и сложность в определении того общественного слоя, чьи интересы партия призвана выражать и защищать, работая в парламенте. Наблюдая за деятельностью партий, ученый отмечал, что некоторые из них сознательно отказываются от цели завоевания большинства в представительных органах власти, оставляя за собой возможность постоянной критики неудачных правительственных инициатив.

На основании изложенного правовед заключал, что прямые выборы и партийная система не являются правильными средствами при формировании органов народного представительства, обязательность функционирования которых диктуется необходимостью учета многообразия социальной жизни. Одним из вариантов решения названной проблемы были предложенные ученым многоступенчатые выборы по аналогии с теми, что использовались при формировании советов различных уровней в СССР^[59]. Требовалось только избежать советской несправедливости при выборах представителей, которая заключалась в фактическом неравенстве рабочего и крестьянина при голосовании.

В идеократическом государственном аппарате должен быть реализован принцип сочетания коллегиального и личного начал в управлении, причем большая функциональность должна быть на стороне последнего. Подлинное выражение упомянутый принцип, по мнению евразийцев, находил в действии иерархической системы советов во главе с Верховным советом. Задачами этих структур должны быть только формулирование общих начал регулирования в какой-либо сфере государственного властвования и контроль над органами, основанными на единоличном руководстве.

Используя в качестве отправной точки своих научных изысканий классовую концепцию власти, евразийцы разработали свою теорию ведущего слоя. К. Маркс, по их мнению, исследовал правящий класс в момент его вырождения и, не учитывая ограниченность такого состояния во времени, положил результаты наблюдений в основу собственной философской системы. В действительности, властные отношения сложнее, чем антагонизм угнетателей и угнетенных. Используя положения психологической теории возникновения государства Л.И. Пет- ражицкого, Н.Н. Алексеев пришел к выводу, что тайна отношений власти-подчинения кроется в аффективной стороне человеческой психики: «Властвует тот, кого «любят», то есть тот, кто представляется носителем некоторых положительных свойств, выразителем идеалов»^[60]. Государства на протяжении почти всей своей истории тесно связаны с религией, что подтверждается повсеместным обожествлением власти в древних монархиях. Ученый считал доказанным тот факт, что первоначально власть принадлежала лицам, которых коллективное сознание наделяло сверхъестественными чертами. Глубинная связь власти с религиозными началами способствовала тому, что «древнее государство требовало от человека гораздо более жертв, чем государство современное, и, несмотря на это, оно более вдохновляло людей, чем вдохновляются им современные западные люди»^[61]. В условиях, когда эта «любовь» либо вера иссякают, наступает кризис власти.

Всякая организация, в том числе и государственная, нуждается в особой касте людей, которые будут заниматься вопросами управления. Такая элита и получает название ведущего слоя. Первоначально люди выдвигаются в число руководителей естественным образом (это либо возраст - «геронтократия», либо обладание сокровенным знанием - маги, жрецы, колдуны, либо сила, смелость и дар полководца - военные вожди). Со временем члены данной элиты стремятся сохранить привилегированный статус за собой и своей семьей, но «органически возникшие аристократии подвержены вырождению, и в период вырождения ведущий слой постепенно утрачивает свою функциональную природу, становясь все более и более паразитическим»^[62]. Названная теория ведущего слоя гораздо шире по своему содержанию, чем соответствующая ей часть марксистской концепции, так как понятие ведущего слоя не тождественно социально-экономическому классу и может быть использовано для описания процесса формирования институтов власти на стадии, когда существующие в племени экономические отношения примитивны.

Н.Н. Алексеев, опираясь на работы экономиста и социолога В. Парето, отмечал существование двух способов обновления управленческой элиты: инфильтрации (постепенного замещения) и революционной смены.

В общей истории развития государств может быть выделено несколько видов ведущего слоя в зависимости от того, каким образом он формируется и кто составляет его социальную основу. Ведущий слой в Ассирии, Персии, империи Чингисхана, Древней Индии формировался преимущественно из расы либо племени завоевателей, но для стабильности государственного порядка этого было недостаточно, поэтому путем инфильтрации в элиту вводились и представители побежденных^[63]. В целом, такой способ организации ведущего слоя был свойствен ранним государствам.

Усложнение содержания общественной жизни привело к изменению основных начал выделения правящей элиты. Ведущий слой, формирующийся из представителей экономически господствующего класса, может быть назван классовым. Примером государства с таким ведущим слоем являлась Англия XVII и первой половины XVIII веков, где господствующее положение занимал класс земельной аристократии, обладавший возможностью выдвигать только своих кандидатов на занятие всех вакантных должностей в центральных и местных властных структурах⁶ . Вся сфера высшей культуры, включая и университетское образование, находилась исключительно в пользовании лендлордов. Сторонники марксизма распространяли подобное понимание сущности государства на все известные случаи. Рабовладельцы, феодальная аристократия или буржуазия малочисленны по своему составу. а потом) общественное и государственное устройство, в котором соответствующие классы обладают властными правомочиями, несправедливо. Проблему предлагалось разрешить посредством передачи функции правящего отбора в руки пролетариата, составлявшего большинство в странах Западной Европы с развитой промышленностью. Между тем. существовали страны с иным - функциональным - принципом организации ведущего слоя. Примером может служить Московское, а затем и Российское государство до царствования Екатерины II.

Исторически восточные славяне оказались на европейской окраине, заняв территории, граничившие с Азией, из которой через проход между Каспийским морем и Уральскими горами постоянно выходили все новые племена кочевников, поэтому вооруженное противостояние Руси и Степи - основной фактор, с помощью которого могут быть объяснены особенности возникновения и начального развития российского государства. Первоначально сословия в русском государстве характеризовались не количеством привилегий, а набором обязанностей по отношению к государственному целому, тяжестью службы. Жесткая политика Ивана Грозного и Петра I помогла отсрочить построение ведущего слоя на классовой основе, что окончательно завершилось при Екатерине II, закрепившей за дворянством только лишь права, лишив их обусловленности государственной службой^[64] ^{^[65]. В силу всего изложенного Н.Н. Алексеев в гарантийном государстве полагал необходимым существование именно функционального ведущего слоя, способного объединить все общество.}

Современная демократическая республика также не является в этом отношении государством без ведущего слоя, но порядок его формирования остается скрытым от основной массы «избирателей» за демагогическими лозунгами. В действительности же за партиями стоят группы давления, обеспечивающие финансирование избирательной кампании и лоббирующие собственные интересы. Таким образом, даже в лучшем своем выражении современная демократия - результат негласного компромисса между финансовой буржуазией и социалистами, причем первая составляет основу ведущего слоя.

Изучая отношения, складывавшиеся между ведущим слоем и носителями государственной власти, Н.Н. Алексеев предлагал заменить старое учение о формах правления, основанное на количественном критерии (власть одного, немногих, большинства - монархия, аристократия. демократия), новым, в котором основное внимание будет уделено том>'. каким образом правящий слой участвует в формировании государственных органов. С учетом этого ученый предлагал различать государства «верховнические» и «демотические»^[66]. В первых - только представители ведущего слоя замещают государственные должности, во вторых - в этот процесс включается все общество.

Примерами верховнических государств являются большинство великих восточных монархий. Монарх выступал в качестве военачальника или главы религиозного культа (или и тем и другим одновременно). Другие же представители господствующего сословия воинов или жрецов занимали подчиненные верховному владыке государственные посты. Со временем, когда авторитет монарха понижался, ведущий слой мог добиться учреждения аристократической формы правления.

Демотическим государство может быть в период смены правящего слоя. В этом случае вовлечение народных масс в формирование элиты происходит стихийно (революция). Но возможна ситуация, в которой ведущий слой сознательно решается на свое постоянное обновление. В западноевропейских демократиях процесс инфильтрации протекает неорганизованно, в силу этого образуется большое количество партий, а в экономической сфере устанавливается режим неограниченной эксплуатации одной группой населения всех остальных. Евразийцы же настаивали на том, что необходимо заменить простой математический принцип определения народной воли корпоративным (профессиональным) представительством.

Выделяя среди факторов, влияющих на форму государства, стихийно-фактические и деятельно-волевые, евразийцы полагали, что только на вторые можно воздействовать с целью их улучшения, первые же представляют собой условия, которые могут быть благоприятными или неблагоприятными для создания идеократического государства. В истории России месторазвитие, общие для большинства населения психические и физические черты, единый культурный тип (что стремились доказать евразийцы) способствовали появлению «государства-мира». Однако характер государственного властвования, на который влияют количество стран-соседей, степень их агрессивности, размер территории и климатические условия, предопределил образование в границах Евразии «тяглового»^[67] государства, вынужденного направлять все общественные силы на обеспечение собственной внутренней и внешней безопасности. Кроме того, стихийно-фактические условия способствуют формированию конкретного типа ведущего слоя, хотя этот процесс может быть сознательно перенаправлен, т.е. в некоторой степени относится и к деятельно-волевым факторам.

В гарантийном государстве должен быть последовательно проведен в жизнь ряд базовых принципов, которые наряду с постоянной государственной идеей определяют статику государственных отношений. Исходными началами^[68] новой общественной организации являются:

1) принцип материальной интенсификации жизни (основная задача - ликвидация бедности, которая может быть решена через усовершенствование материально-технической базы социальной жизни и системы распределения, осуществление мероприятий, направленных на количественное увеличение среднего класса);

2) принцип подчиненной экономики (организация государством «прибавочного труда», доходы от которого будут направлены на культурное строительство);

3) принцип положительной свободы (свобода выбора индивидом культурных благ, близких и необходимых ем\' из множества гарантированных государством);

4) принцип организации культуры как сверхнационального целого на многонациональной основе;

5) принцип демотизма (направленность государственных мероприятий на вовлечение большинства людей в процесс активного преобразования действительности).

Экономика как одна из сфер социальной жизни водворяется на свое законное место (в противоположность марксизму), а главными становятся цели культурного творчества.

Кроме постоянства положительных принципов государственной политики и питающей ее идеи стабильность общественного целого поддерживается единством ведущего слоя, формирующего правящую группу. Единство достигается благодаря внедрению в сознание каждого нового поколения членов правящей элиты основополагающих начал государственного строительства, выраженных непосредственно в идее- правительнице, закрепленной в конституции страны. Сама руководящая идея отражает богатство общенациональной культуры и исторический опыт общественного развития.

Динамический элемент формы государства также необходим. Его выражением являются органы, формирующиеся на основе народного представительства (демократическая процедура образования). Такие учреждения обеспечивают учет существующих в обществе предпочтений и требований, все многообразие действительной социальной жизни. Задача нахождения оптимального сочетания в государстве динамических и статических элементов сложна, и вариант ее решения, предложенный сторонниками демократии, не рассматривался евразийцами как удовлетворительный.

Главными методами государственного воздействия на общество традиционно являются принуждение и убеждение. В идеократическом государстве применение физического принуждения должно быть сведено к минимуму - любая здоровая организация политической власти стремится использовать в своей деятельности главным образом метод убеждения. Не отрицая иррациональный характер господства и подчинения, основанного на положительных либо отрицательных эмоциях, испытываемых управляемыми по отношению к решениям и повелениям управляющих, в современных условиях в связи с чрезвычайным усложнением общественной жизни настоятельно требуется изменение существующих властных отношений путем введения в государственный аппарат начал профессионализма. Это диктуется самими реалиями технократического общества. Н.Н. Алексеев предполагал, что руководство как особая разновидность управленческой деятельности, основанная на авторитете специалистов, способно рождать в подвластных людях «рациональные» эмоции, связанные с осознанием полезности осуществляемых управленцами-профессионалами мероприя- 48

тий. Власть, построенная на научных положениях и уважении к техническим навыкам, в меньшей степени зависит от демагогических выступлений и лозунгов партийных лидеров.

Евразийская концепция государства в значительной степени построена на критике теории представительной демократии, сформулированной в трудах Дж. Локка и Ш. Монтескье. Н.Н. Алексеев полагал, что в основе демократических режимов, установившихся на континенте, лежит недоразумение, объясняющееся тем, что Ш. Монтескье, анализируя английскую государственную систему как образцовую, неверно ее истолковал. Особенно ярко эта ошибка проявилась в учении о необходимости разделения властей, что по замыслу ее автора должно исключить возможность возвращения к деспотизму. Конечной целью проведения принципа разделения властей в понимании французского политического философа, согласно размышлениям Н.Н. Алексеева, являлось создание возможно большего числа затруднений при реализации властных актов. В своем проекте гарантийного государства правовед отказался от принципа разделения властей, т.к. он препятствовал бы реализации полномочий исполнительной власти. Даже придание государственным предписаниям формы законов Н.Н. Алексеев, отвергая излишнюю «юридизацию» мышления, не рассматривал как необходимое мероприятие, отмечая, что в большинстве государств (до XIX века) властные акты издавались преимущественно в виде приказов.

Анализируя достоинства и недостатки советского территориального устройства и учитывая проекты федерализации Российской империи, ученый на их основе стремился определить наилучшую форму государственного устройства отечественной идеократии и с этой целью построил модель евразийской федерации.

Отмечая тот факт, что принцип национального самоопределения использовался большевиками постольку, поскольку он не входил в противоречие с идеей освобождения пролетариата, которая могла быть реализована только через его диктатуру, Н.Н. Алексеев признавал, что в практике советского государства идея построения социального рая превалирует над национализмом.

Будучи закреплен уже в политической программе «Народной Воли», принцип национального самоопределения в дальнейшем использовался и Российской социал-демократической рабочей партией, и социалистами-революционерами. Зги же силы повлияли и на требования националистических группировок, созданных в Польше, Литве, Закавказье и на Украине. Положение, в котором находилась Российская империя, усугублялось еще и тем, что за время ее существования сепаратистские настроения нередко выливались в вооруженные конфликты.

В связи с этим, захватив власть, большевики не могли просто отказаться от своих революционных лозунгов, которые помогли им прийти к власти (иначе они оттолкнули бы от себя народившиеся националистические по духу правительства советских республик), поэтом}', законодательно оформив СССР как федерацию, В.И. Ленин и его соратники всю реальную власть сосредоточили в аппарате коммунистической партии: «...Партия, как известно, построена чрезвычайно централистически, никаких федеральных или автономных частей у партии нет, нет никакого национального самоопределения, официальный язык у партии до последнего времени был один русский, все в партии совершается по директивам центра, в центре стоит в качестве постоянного органа политбюро - та «тройка» или «пятерка», которая управляет всем»⁷².

Для характеристики формы территориального устройства СССР Н.Н. Алексеев сформулировал свое определение федерации: «Мы называем федеральным такое государство, отдельные части которого являются участниками в отправлении верховной государственной власти или суверенитета» ^[69] ^{^[70] ^[71]. Кроме того, федеративное государство должно обладать двухпалатным парламентом так, чтобы члены одной из палат представляли интересы отдельных частей федерации. Если же органы власти субъектов обладают исключительной компетенцией при решении определенного круга вопросов, то такую федерацию следует считать децентрализованной. Однако это не исключает возможности существования децентрализованного унитарного государства, административно-территориальные единицы которого не имеют представителей в высших органах власти.}

При изучении советского федерализма Н.Н. Алексеев основное внимание уделял толкованию текста первой Конституции СССР, отвлекаясь от реальности, связанной с властной деятельностью коммунистической партии. Евразийцев интересовала сама модель отношений между центром и составными частями государства, которая могла быть использована в случае их прихода к власти, а диктатура пролетариата и господство большевиков - закономерные, но поправимые заблуждения народа.

Правовед установил, что формирование двух высших органов власти СССР - Центрального исполнительного комитета и его Президиума - осуществлялось на основе принципа федерализма. ЦИК состоял из двух палат, в одну из которых (Совет Национальностей) входили представители республик (по пять от каждой) и областей (по одному от каждой)^[72]. Президиум ЦИК действовал в период между сессиями Комитета и в соответствии с принципом замещения обладал всеми правами последнего и состоял из 27 членов обеих палат.

Отмечая эти, без сомнения, федеративные черты в устройстве советского государства, Н.Н. Алексеев полагал, что властные правомочия ЦИК и его Президиума в некоторой степени ограничиваются тем более высоким положением в иерархии высших органов управления, которое занимал собиравшийся ежегодно на непродолжительное время Съезд Советов Союза «чисто унитарной природы».

По общему мнению евразийцев, в сравнении с государственным аппаратом прежней империи в СССР были созданы более мощные властные центры на местах за счет расширения их компетенции и отказа от принципа разделения властей и специализации управленческих функций. Исполнительные комитеты обладали и законодательными полномочиями. Хотя вышестоящие органы власти имели право отмены любых актов нижестоящих, это не так сильно сказывалось на самостоятельности местного руководства. На основании всего изложенного Н.Н. Алексеев делал вывод о том, что если бы не фактическое сосредоточение всех властных полномочий в партийных структурах, СССР можно было бы считать децентрализованной федерацией.

Уже в 1927 году евразийцы предвидели все трудности, с которыми столкнется Россия после свержения коммунистической диктатуры. Н.Н. Алексеев предлагал отказаться от лозунгов революционных партий о национальном самоопределении и вернуться к тому, что предлагал в своем проекте декабрист Никита Михайлович Муравьев, а именно к федерации, состоящей из держав и областей. Сами державы и области должны быть образованы с учетом только экономических и географических особенностей, а народы, которые войдут в новую федерацию, будут пользоваться правом культурной автономии без возможности самостоятельного государственного строительства.

Евразийцы не ставили себе целью исправление господствовавшей государственно-правовой теории. В соответствии с их ожиданиями в наступившем столетии прежние государственные формы (в том числе и демократические республики) исчезнут, и их место займет новая, идеократическая. Отмечая тот факт, что Италия, Германия и СССР уже встали на путь преобразований, ученые подчеркивали ложность идеологии, лежавшей в основе этих государственных режимов. Евразийцы, также как и П.И. Пестель, якобинцы и большевики в своих теориях захвата власти, полагали необходимым установление идеократии посредством введения диктатуры на определенный срок. Опасность этого заключалась в отсутствии гарантий против злоупотреблений и насилия, характерных для любого переходного периода.

Кроме того. Н.Н. Алексеев одной из функций ведущего слоя считал организацию культуры в ее различных проявлениях на основе внутренней убежденности в истине, но без принуждения невозможно требовать признания некоторой идеологии всем обществом. Тем не менее, рассуждая об идеократии как о режиме, свободном от всяких проявлений партийности, ученый подчеркивал: «А это, в свою очередь, возможно там, где духовные искания человечества стабилизировались и где. стало быть, стабилизировалось так называемое общественное мнение»^[73].

Недостатком демократии, согласно размышлениям евразийцев, является то, что этот политический режим устанавливается в условиях поиска объединяющих конкретное общество принципов и начал, который не приводит ни к какому положительному результату. Истинными на короткий срок объявляются идеи, поддержанные в определенный момент большинством населения. В тех странах, где подобные способы консолидации общества оказываются недостаточными, обнаруживается потребность в диктатуре. Однако демократию следует признать политическим режимом, обладающим определенным порядком выявления общей социальной воли (возможно, несовершенным), но в своей теории евразийцы не разработали иные средства, направленные на достижение той же цели, взамен признанных ими негодными.

<< | >>

↑

Источник: Романовская В.Б., Крымов А.В.. Евразийская доктрина государства и права: Монография. - Н. Новгород: Изд-во Нижегородского госуниверситета им. Н.И. Лобачевского, 2010.-99 с.. 2010

Еще по теме Евразийцы оценивали сложившуюся в первой четверти двадцатого века в юриспруденции ситуацию как кризисную, объясняя это утратой европейскими народами «чувства реальности» государства[36].:

- Адвокатура РФ - Административное право - Арбитражный (хозяйственный) процесс - Банковское право России - Гражданский процесс - Гражданское право - Жилищное право - Земельное право - Избирательное право - Инвестиционное право - Информационное право - Исполнительное производство - История государства и права - Коммерческое право России - Конкурсное право России - Конституционное право - Корпоративное право России - Медицинское право России - Правоведение - Теория государства и права РФ - Уголовное право - Уголовное право - Хозяйственное право -