Политика Императрицы Екатерины II на Ближнем Востоке и ее стремления к Средиземному морю не на шутку встревожили Западную Европу.

Призрак русской гегемонии в восточном бассейне Средиземного моря начиная с конца XVIII века взволновал умы западных государственных людей, и идея вое препятствовать России задуманному Императрицей Екатериной движению стала основным лозунгом западноевропейской политики по отношению к России.

Если политика Екатерины II натолкнулась на своем пути на коллективно организованное ad hoc противодействие, то при ее преемниках это противодействие всегда сказывалось ясно, когда возникал какой-либо вопрос, связанный с русскими интересами в Турции.

Император Павел, желавший действовать вопреки общему направлению политики Екатерины II, не стал первоначально развивать плана своей Великой матери, поэтому в начале своего царствования Павел I решил уклоняться от каких бы то ни было военных действий, но Великая французская революция и связанные с ней события европейской жизни постепенно втянули его в войну. Действуя сначала совместно с Турцией и Англией против Франции, Павел I, недовольный Англией за занятие ею о. Мальты, отнятого у французов, и невозвращение его ордену, гроссмейстером которого он состоял, решил сблизиться с Францией.

Изменив таким коренным образом наш образ действий на Востоке и став союзником Турции, император Павел, не желая все- таки навсегда отклоняться от намеченных задач русской политики, поручил заведовавшему коллегией иностранных дел Н. П. Панину и графу Ф. В. Ростопчину⁵ представить свои соображения о системе русской политики.

Записка Ростопчина удостоилась одобрения императора Павла в общих своих чертах. Интересна ее часть, касающаяся Ближнего Востока. В этом отношении Ростопчин следовал общему плану Греческого проекта Императрицы Екатерины, согласуя его с мыслью императора Павла опираться в осуществлении его на союз с Францией, направленный против Англии, и оставляя в стороне мысль Екатерины II о совместных действиях с Австрией. Раздел Оттоманских владений должен был совершиться так: Россия получает Бессарабию, Молдавию и Болгарию; Австрия — Боснию, Сербию и Валахию; Франция — Египет; а из остальных балканских владений Турции вместе с Архипелагскими островами образуется Греческая республика, под протекторатом' России, Австрии, Франции и Пруссии. При этом, по мнению Ростопчина, Греческая республика со временем сама подойдет под скипетр России. Такое наивное заключение Ростопчина вызвало в соответствующем месте доклада замечание императора Павла: «А можно и подвести*.

Таким образом, в плане Ростопчина господствовала идея раздела Турецкой империи между европейскими государствами, не считаясь с национальными особенностями отдельных народностей. Идея независимых государств на Балканском полуострове игнорировалась Ростопчиным и признавалась по отношению к Греции как временная мера.

Россия, таким образом, отказывалась от совместных с Австрией выступлений на Балканах и должна была сойтись с вековым другом Турции — Францией, гарантируя ей за это выступление против Англии.

Несмотря на шаткость соглашения с Наполеоном и известный фантастичный характер проекта Ростопчина, император Павел признал целесообразным последовать в своих политических начинаниях плану Ростопчина и на его докладе 2 октября 1800 года написал: «Опробуя план ваш, желаю, чтобы вы приступили к исполнению оного. Дай Бог, чтоб по сему было».

Вступив в союзное соглашение с Францией, Россия стала готовиться к военным действиям, но внезапная смерть императора в ночь с 11 на 12 марта 1801 года прекратила приведение в исполнение преднамеченного плана.

4