<<
>>

Концепция договора у комментаторов.

Школа болонских комментаторов сохранила преемственность основных положений учения о договоре средневекового ius commune. Этим объясняется необходимость периодически возвращаться к выводам представителей глоссаторской школы при анализе научного наследия комментаторов.

4.2.1. Концепция договора: соглашение, оферта и акцепт

Выше было показано, что суждения первых правоведов о контрактах и пактах существенно отличались от представлений древнеримских юристов. Взяв за основу титул Дигест «О пактах» (D. 2.14), болонские глоссаторы выстроили свои договорные теории вокруг понятия пакта (pactum). В представлении глоссаторов, только пакт охватывает все признаки правового средства, устанавливающего обязательственное правоотношение: соглашение сторон, обещание должника, направленность на достижение правового результата и взаимность. Указанные характеристики пакта сформировали у глоссаторов представление о нем как о справедливом средстве урегулирования имущественных интересов сторон, которое обладает «большей действительностью» (maioris efficacie est pactum), поскольку «более прочно то, что поддерживается двумя, чем одним» (fortius est quod sustentatur duobus quam quod uno). Иными словами, двусторонняя сделка обладает большей силой, чем односторонняя, а двусторонняя сделка - это и есть пакт.

Несмотря на внешнее сходство средневекового понимания пакта с концепцией договора в современной цивилистике, между ними есть важные отличия, связанные с ролью соглашения. Первые болонские профессора разграничивали латинские термины consensus и conventio и признавали, что соглашение сторон (consensus) отличает пакт от односторонних действий, некоторые из которых также влекут за собой возникновение обязательства. Но в их комментариях вряд ли правомерно усматривать оценку соглашения как основу обязательности договоров, поскольку в содержании Свода Юстиниана прямых указаний на этот счет нет. Наоборот, выделение узкой группы консенсуальных договоров подсказывало, что само по себе соглашение (consensus) сопряжено с обязательственной связью лишь в исключительных случаях (купля-продажа, аренда, поручение и товарищество).

В глоссе «Necessitate» к титулу Институций Юстиниана «Об обязательствах» (Inst.3.13) Аккурсий указал, что юридически значимое обязательство имеет два основания (буквально, «два корня», duae radices) - натуральное и цивильное. Натуральное основание «рождается согласием» (consensu nascitur), то есть проистекает из пакта. Оно не имеет «принудительной силы» (vis exigendi) и лишь «препятствует истребованию уплаченного обратно». «Принудительная сила» обязательства возникает из цивильного основания, которое «придает натуральному корню... одеяние», а оно, в свою очередь, сообщает пактам исковую защиту. Идею двойственности содержания обязательства до Аккурсия выражали Рогерий и Ацо, но лишь последний глоссатор соединил их с классификацией контрактов.

Представление об обязательности всех договоров, основанных на соглашении (consensus), не могло опираться на римско-правовые источники, закреплявшие правило об отсутствии исковой защиты у голых пактов. Выше отмечалось, что канонисты, опираясь на морально-религиозные принципы, уже в XII в. сформулировали юридическое правило об обязательности всех договоров (pacta sunt servanda).

Первые болонские цивилисты (некоторые из которых носили титул докторов обоих прав, цивильного и канонического) не могли не знать о данном положении канонической доктрины. Тем не менее они придерживались норм Свода Юстиниана.

Более смелую позицию в толковании основ обязательности договоров заняли орлеанские профессора второй половины XIII в. Они пришли к выводу, что по праву народов любой договор влечет за собой возникновение натурального обязательства. Однако для исковой защиты такого обязательства требуется одобрение сделки цивильным правом, зависящее от соблюдения некоторых формальностей.

Пьер Бельпарш утвеждал, что «.в обязательствах права народов все обязательства возникли естественным образом, отчего не было необходимости вводить цивильное обязательство,.., но в одобрении

потребность есть, поскольку цивильное право одобряет... так что в контрактах права народов можно найти натуральное, но не цивильное обязательство» (к Iinst. 1.2.1).

Аналогичный тезис высказал Жак де Ревиньи: «Итак, по праву народов каждый обязуется естественным образом, но ведь контракты и все обязательства были введены правом народов... Но цивильное право придавало таким обязательствам исковую защиту... И можно сказать, что это натуральное (обязательство... одобренное цивильным правом... обязательства или введены законами, или одобрены ими)» (к Inst. 3.14.1).

Типичным примером формального договора является стипуляция: «Она получает форму от цивильного права и должна к нему же относиться», - писал Пьер Бельпарш в лекциях к Институциям (Inst, 1.2.1). «И начать рассмотрение стипуляции следует с присущей ей торжественности, как с ее сущности, которую составляет вопрос и последующий ответ... (Подобно тому) как сущность купли - это вещь и цена», - отмечал Жак де Ревиньи, комментируя Inst. 3.20.3. Таким образом, в стипуляции натуральное (обязательство) введено соглашением, а цивильное - предписанной римским правом торжественностью.

Ревиньи принадлежит смелый вывод о том, что различие между поименованными и безымянными контрактами введено позитивным правом, а значит, оно не указывает на разную роль соглашения: «Если мы договоримся, что ты даешь мне десять за моего коня, то есть иск из соглашения. Но если мы договорились, что отдашь мне своего осла в обмен на мою лошадь, то иска из соглашения нет. Если бы обычного человека спросили о причинах данной разницы, то он бы ее не назвал, т.к. это лишь правила позитивного закона. И если ты спросишь, почему так установлено законом, то можно предположить, что купля-продажа встречается чаще, чем мена. И потому купле придается большая действенность, чем мене» (к C. 4.64.3).

Ведущие комментаторы Болонского университета не видели необходимости радикально изменять глоссаторское учение о роли соглашения. Бартол пошел по пути признания основных постулатов доктрины предшествующей школы о существе договоров. Из его комментариев к титулу Дигест «О пактах» следует, что простое (неформальное) соглашение порождает натуральное обязательство по праву народов. Исковая защита такого соглашения связана с тем, что в Болонской школе принято было называть «одеянием», исковой защитой:

«Пакт или голое соглашение... есть то, что остается исключительно в границах соглашения. Одетым же называется то, чему после его возникновения нечто добавляется. Это «нечто» называется одеянием» (к D. 2.14.7.5).

Все реальные и консенсуальные договоры Бартол относит к праву народов и называет три способа их «одеть»: наименованием, началом исполнения и связью с основным контрактом:

«Поэтому утверждай, что пакт иногда одевается по праву народов, а иногда по цивильному. По праву народов - тремя способами. Во-первых, именем это касается контрактов, заключаемых вещью или простым согласием. Они именуются одетыми, поскольку им придано имя по праву народов. Второе одеяние называется «вмешательством вещи» или началом исполнения законного основания... Третье одеяние - «по связи с (основным) контрактом» (там же).

Наименование защищает римские консенсуальные и реальные контракты, то есть заключенные простым согласием или вещью. Консенсуальные обязательны с момента достижения согласия постольку, поскольку получают имя от соглашения по всем существенным условиям. Реальные же контракты получают имя по акту, который совершается в момент передачи.

Позиция Бальда по вопросу о роли соглашения для установления обязательства не ясна, поскольку он пересказывает мнение своего учителя Бартола безучастно, ограничившись признанием того, что натуральное обязательство возникает в результате простого соглашения, а цивильное - от торжественного акта, предписанного правом. Не оригинален и его тезис о том, что натуральное обязательство получает исковую защиту в том случае, если к нему добавляется цивильное одеяние (к D. 2.14.7).

Определенным своеобразием отличается комментарий к C. 2.3.10, в котором Бальд переносит двойственность обязательства на само одеяние (по природе и по цивильному праву) и пытается объяснить разницу между ними с помощью метафизических категорий: естественное одеяние он отождествляет с сущностью контракта и признает его неотделимость, а цивильное одеяние объясняет «приданным, или случайным, то есть относящимся к (логическому) предикату акциденции»:

«Одеяние, из которого возникает иск, двойное, то есть природное, или натуральное: таким образом контракт одевается вещью, словами и простым соглашением. Это одеяние неотделимо и является самой сущностью контракта, подобно телу, заключающему в себе душу, что составляет подлинную суть человека. Другое же одеяние является приданным, или случайным, то есть относящимся к (логическому) предикату акциденции. Такое одеяние пакт не имеет сам по себе, но получает его извне».

Бартол и Бальд оценивали роль соглашения в договоре так же, как это делали основатели Болонской правовой школы. Разумеется, еще римские юристы признавали значимость согласия для действительности договора. В Дигестах встречаются высказывания о возникновении натурального обязательства из простого соглашения. Убедительным подтверждением тому служат знаменитый пассаж Ульпиана о соглашении как общем термине для всех договоров (D. 2.14.1.3), слова Павла о том, что «купля принадлежит к праву народов и потому заключается простым согласием» (D. 18.1.1.2) и другие. Заслугой болонских комментаторов следует признать достигнутую посредством обобщения соответствующих фрагментов Дигест точность формулировки юридического значения соглашения в договоре, а также общего порядка его заключения.

Договор устанавливает обязательственную связь, или (пользуясь римской терминологией) налагает «оковы права» на контрагентов по сделке. В связи с этим вторая по значимости проблема договорного права (после самого понятия договора) - момент заключения договора.

В отсутствие общей теории договора юристы Древнего Рима не рассматривали общие правила его заключения. Вопрос о заключении договора решался отдельно для каждого контракта. Чаще всего внимание римских юристов привлекала стипуляция, которую романисты с полным основанием считают наиболее продуктивной для формулировки общих положений о договорах.

Считается ли договор заключенным, если обещание (оферта) отозвано до его акцепта контрагентом? В Своде Юстиниана на него нет прямого ответа. Между тем, данный вопрос приобрел особую актуальность в Средние века, поскольку канонисты основой договора считали одностороннее обещание должника, обязательное в силу добродетели верности своему слову.

Глоссаторы и комментаторы подняли тот же вопрос вне видимой связи с каноническим правом. По поводу римского фрагмента о возможности заключить куплю-продажу между отсутствующими посредством посыльного или письмом (D. 18.1.1.2) Аккурсий вопрошал: «...а что если продавец откажется от оферты до того, как письмо или посыльный достигнут покупателя?» Следуя мнению некоторых предшественников, автор Большой глоссы признает акцепт такой оферты обязывающим, несмотря на отзыв продавцом своей оферты: «Одни говорят, что (в таком случае) контракт не имеет силы... другие утверждают, что имеет, и я считаю верным последнее».

Многих комментаторов, в том числе Бартола, смущало такое решение, поскольку в соответствии с ним обязанным становился контрагент, не дававший согласие на договор в момент его заключения (отозвавший свою оферту до ее акцепта). Вероятно, Аккурсий поддержал спорное решение, придавая большее значение моменту, когда сделанная им оферта вступает в силу. Именно поэтому глоссатор ссылается на казус, в котором товарищ, заявляющий о своем выходе из договора отсутствующим товарищам, продолжает нести ответственность за убытки и участвовать в распределении прибыли до того момента, когда им наконец станет известно о таком отказе (D. 17.2.17.1). Раз отказ товарища не вступает в силу немедленно, почему то же самое не применить к отказу продавца от оферты? Однако Аккурсию известны случаи, когда заявление порождает правовые последствия, не достигнув адресата: брак может быть расторгнут не дошедшим до адресата письмом (C. 5.17.6); освобождение раба не состоится, если его совершит подвластный сын на основании распоряжения домовладыки, не зная, что тот его отменил (D. 40.2.4).

Комментаторов в контексте заключения договора интересовало противоречие высказывания Павла о возможности заключать куплю-продажу между отсутствующими (D. 18.1.1.2) общему принципу «договор не действителен без согласия собственника». Чино предположил, что заявление посланника рассматривалось как выражение воли того, от чьего имени тот заключал договор:

«И основание заключается в том, что когда (договор заключается посредством посланника), то его заключает не посланник, а собственник через него, и без согласия собственника контракт недействителен» (к C 4.35.15).

Поскольку посланник выполняет техническую функцию (mere minister), действительность оферты зависит только от сделавшего ее лица. Подобных сомнений не возникает, если договор заключается через представителя. Собственник, назначая представителя (procurator), заключает договор «через другого и его действиями». Доверитель рассчитывает, что действия прокуратора будут рассматриваться третьими лицами как его собственные. Поэтому прокуратор, не знающей об отмене оферты, заключит действительный контракт.

Различая посыльного и прокуратора, средневековые юристы способствовали возникновению современного института представительства, вопреки двум прямым запретам в римском праве: заключать стипуляцию в пользу другого (D. 45.1.38.17) и приобретать имущество через третьих лиц (Gai. 2.95).

Бартол, подводя итог рассуждениям о проблеме отзыва оферты (отказа от согласия на договор), нашел основание для спорного решения в необходимости защищать интересы контрагента: отзыв оферты допустим при условии, что другая сторона не понесет убытка. Тогда «...отказ (от согласия) должен заключаться только в воле» (к D. 15.4.1.2).

Близкую позицию занял Бальд. Договор может быть признан действительным, если отзыв оферты ставит акцептовавшего ее контрагента в невыгодное положение (к C. 4.35.15).

Глоссаторы и комментаторы впервые в истории юриспруденции явственно поставили проблему оферты и акцепта в договорных отношениях. Они в значительной мере определили круг связанных с этой темой вопросов: когда

сообщение действительно, необходимость согласия на договор обеих сторон, природа представительства, возможные убытки, вызванные отзывом оферты.

4.2.2.

<< | >>
Источник: Полдников Д.Ю.. Доктрины договорного права Западной Европы XI-XVIII вв.. 2012

Еще по теме Концепция договора у комментаторов.:

  1. Общая концепция каузы договоров
  2. КОММЕНТАТОРЫ БИБЛИИ
  3. §2. Школа комментаторов
  4. Комментаторы (постглоссаторы).
  5. Практическая направленность деятельности комментаторов.
  6. Глава 5. Договорное право эпохи комментаторов.
  7. Сделки с жилыми помещениями: договор купли-продажи, мены; договор ренты; договор дарения и др
  8. Договор безвозмездного пользования (договор ссуды) - один из классических гражданско-правовых договоров, известный еще в римском праве (commodatum).
  9. Наиболее известной субстанциальной концепцией времени является концепция абсолютного времени классической физики.
  10. Глава III. Условия действительности договора, его содержание, заключение договора § 1. Условия действительности договоров
  11. 101. Договор купли-продажи как общевидовая модель реализационных договоров
  12. Считается ли заключенным договор управления, в котором не определена цена договора?