<<
>>

§ 3. Конституционный Суд РФ и адвокатура

Взаимодействие адвокатуры с Конституционным Судом РФ и конституционными (уставными) судами субъектов Федерации можно рассматривать с нескольких позиций: а) с позиции участия адвоката в конституционном производстве (представительство в конституционном процессе); б) воздействия адвокатов на практику конституционного судопроизводства (инициирование конституционного судопроизводства, участие в нем); в) значения решений Конституционного Суда РФ для развития законодательства об адвокатуре (преимущественно уголовно-процессуального).

Рассмотрению этих вопросов должно предшествовать, по нашему мнению, уяснение того, что понимается под конституционным судопроизводством, каковы функции конституционного суда и его место в системе судебной власти.

Эти вопросы, кажущиеся элементарными, на самом деле скрывают сложную гамму отношений, как в структуре судебной

142

власти, так и за ее пределами, ограничивающими полномочия законодательной и исполнительной властей. Чтобы оценить сложность разграничения властных полномочий в условиях разделения властей и объявления их самостоятельными (ст. 10 Конституции РФ) необходимо ответить на следующие вопросы: возглавляет ли Конституционный Суд РФ судебную систему страны и обладает ли он достаточными полномочиями, чтобы представлять судебную власть; является ли конституционное судопроизводство разновидностью правосудия с учетом специфики его предмета; в каких пределах возможны ограничения «самостоятельности» исполнительной и законодательной властей решениями Конституционного Суда и наоборот - могут ли исполнительная и законодательная власти ограничивать «самостоятельность» судебной власти, представляемой (?) Конституционным Судом РФ.

Признаем, что все это не простые вопросы, а скорее проблемы для научных дисциплин из сферы государствоведения.

Гарантированная Конституцией РФ (ст. 46) судебная защита прав и свобод осуществляется, как правило, с участием адвокатов, обеспечивающих «квалифицированную юридическую помощь» (ст. 48). Включает ли используемое в ст. 46 Конституции РФ понятие «судебной защиты» деятельность Конституционного Суда? Очевидно, нет, ибо речь в этой статье идет о защите не от «незаконного закона», а от неправомерных решений и действий «органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц».

Более того, в ч. 3 ст. 46 упоминаются международные органы по защите прав и свобод человека, к которым можно обращаться, исчерпав внутригосударственные средства правовой защиты. Конституционный Суд ни в этой части, ни в первых двух частях ст. 46 не упоминается по двум причинам, как мы полагаем: его сфера ограничивается конституционным контролем, который не включает надзор за законностью судебных решений органов правосудия; кроме того, Конституционный Суд процессуально не связан с системой общих судов.

Заметим, что так было не всегда.

За короткий срок существования КС РФ успел пережить достаточно бурные события, связанные как с его взаимоотношения-

143

ми с исполнительной властью, так и в плане функциональном1.

Первый закон «О конституционном Суде РСФСР» был принят Съездом народных депутатов РСФСР 12 июля 1991 г. Первый состав КС РСФСР числом 13 судей был избран 9 октября 1991 г.

Одним из важных направлений деятельности КС РСФСР в соответствии с Законом 1991 г. было рассмотрение по индивидуальным жалобам вопроса о конституционности правоприменительной практики в тех случаях, когда оспариваемое решение «принято в соответствии с обыкновениями», не отвечающими конституционным принципам.

Существовала и возможность ревизии руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда РСФСР.

Это сближало КС РСФСР с системой общих судов, ставя под конституционный контроль их деятельность, тесно связывало работу всех трех ветвей судебной власти: КС РСФСР, Верховного суда РСФСР и Высшего арбитражного суда РСФСР.

Конституция РФ 1993 г. «осуществила переход от оценки конституционности правоприменительной практики к проверке конституционности законов по жалобам граждан и запросам судов»2.

Такой переход был по разному воспринят правовой наукой: одни правоведы видели в этом усиление роли КС в защите прав и свобод граждан, другие усматривали в этом сужение компетенции Конституционного суда и устранение его «конкуренции» с другими судами3.

Новый закон «О Конституционном Суде РФ», принятый в 1994 г. с опорой на Конституцию РФ, уже не содержал полномочий КС РФ по рассмотрению «обыкновений судебной практики». Он был всецело ориентирован на конституционный контроль за-

_____________________

1 Указом Президента РФ «О поэтапной Конституционной реформе в Российской Федерации» от 21.09.93 г. деятельность КС РФ была приостановлена. Главный упрек в адрес КС состоял в том, что его деятельность «чрезмерно политизирована».

2 Митюков М.А. Конституционные суды на постсоветском пространстве. М, 1999. С. 121.

3 См.: Сачиков М.С. Права и свободы человека и гражданина // Конституционное право РФ. СПб., 1997. С. 148. Кононов AM. Защита прав и свобод человека и гражданина - КС РФ: Постановления. Определения. 1992-1996 гг. М., 1997. С. 185.

144

конодательства и толкование Конституции РФ.

Это означает, что гражданин, не удовлетворенный «судебной защитой» и адвокат, представляющий его интересы, не могут обращаться с соответствующими жалобами и заявлениями в Конституционный Суд.

Но отсюда следует и другой вывод. Если Конституционный Суд функционально не связан с системой общих судов (к ним мы условно относим и арбитражные суды) и не уполномочен оценивать законность их решений, то оснований считать его вершиной национальной судебной пирамиды оказывается явно недостаточно.

Это не умаляет значения деятельности Конституционного Суда РФ по оценке соответствия законодательства Конституции РФ, тем более, что результаты этой деятельности имеют равное значение для всех ветвей государственной власти - судебной, законодательной и исполнительной. Всеобщность значения решений Конституционного Суда как бы поднимает его над ветвями государственной власти, ограничивая их «самостоятельность» рамками законов, прошедшими тест на конституционность.

Признание конституционного судопроизводства разновидностью правосудия, также требует определенных оговорок.

Под правосудием принято понимать деятельность специально уполномоченных государственных органов (судов) по разрешению правовых конфликтов с соблюдением определенной процедуры (процессуальной формы) и принятием властных общеобязательных решений.

Конституционное судопроизводство отвечает всем этим требованиям, если под правовыми конфликтами понимать не только споры о праве гражданском и случаи нарушения законов, снабженных санкциями (уголовное и административное законодательство), но и противоречия между правовыми актами и Конституцией РФ. Однако очевидно, что особенности предмета конституционного судопроизводства делают его правосудие своеобразным - sui generis.

Оба эти обстоятельства - особенность положения Конституционного Суда в системе судебной власти и своеобразие осуществляемого им правосудия накладывают определенный отпечаток на статус адвоката как участника конституционного судопроизводства. Обычные полномочия поверенного или защитника

145

в условиях конституционного судопроизводства существенно трансформируются.

Закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» в перечне видов юридической помощи, оказываемой адвокатами, упоминает представительство в конституционном судопроизводстве. Полномочия адвоката, как и при осуществлении представительства в других судопроизводствах, определяются соответствующим процессуальным законодательством, - в данном случае процедурными нормами закона «О Конституционном Суде РФ»1.

В Законе о Конституционном Суде РФ (21.07.1994 г.) нормы о представителе и его полномочиях изложены в ст. 53, именуемой «Стороны и их представители»:

«Сторонами в конституционном судопроизводстве являются:

1) заявители - органы или лица, направившие в Конституционный Суд Российской Федерации обращение;

2) органы или должностные лица, издавшие либо подписавшие акт, конституционность которого подлежит проверке;

3) государственные органы, компетенция которых оспаривается.

Представителями сторон по должности могут выступать: руководитель органа, подписавший обращение в Конституционный Суд Российской Федерации, руководитель органа, издавшего оспариваемый акт или участвующего в споре о компетенции, должностное лицо, подписавшее оспариваемый акт, любой член (депутат) Совета Федерации или депутат Государственной Думы из числа обратившихся с запросом. Представителями сторон могут быть также адвокаты (подчеркнуто мной - И.Я.) или лица, имеющие ученую степень по юридической специальности, полномочия которых подтверждаются соответствующими документами. Каждая из сторон может иметь не более трех представителей.

Стороны обладают равными процессуальными правами. Стороны и их представители вправе знакомиться с материалами дела,

_____________________

1 Конституционное судопроизводство не оснащено собственным процессуальным кодексом (как и административное судопроизводство), хотя основания для этого имеются.

Принципы конституционного судопроизводства и процедурные правила включены в Закон «О Конституционном Суде РФ».

146

излагать свою позицию по делу, задавать вопросы другим участникам процесса, заявлять ходатайства, в том числе об отводе судьи. Сторона может представлять на обращение письменные отзывы, подлежащие приобщению к материалам дела, знакомиться с отзывами другой стороны.

Стороны или их представители обязаны явиться по вызову Конституционного Суда Российской Федерации, дать объяснения и ответить на вопросы. Неявка стороны или ее представителя в заседание Конституционного Суда Российской Федерации не препятствует рассмотрению дела, за исключением случаев, когда сторона ходатайствует о рассмотрении дела с ее участием и подтверждает уважительную причину своего отсутствия».

Хотя в этой статье основные права участвующего в производстве представителя прописаны, однако они не отделены от прав представляемого и в приведенной части совпадают. Это не означает, что представитель без специального полномочия может распоряжаться судьбой обращения в Конституционном Суде. Здесь действуют общие правила о представительстве, хотя это и не всегда четко прописано в отдельных законодательных актах.

Отметим, что представитель упоминается и в ряде других законов, без уточнения его полномочий (например, Закон о третейских судах в Российской Федерации, ст. 27).

Таким образом, права адвоката-представителя в Конституционном Суде, как и его полномочия в других случаях представительства, производны от прав доверителя (стороны)' и порядок их реализации согласуется представителями с представляемой стороной.

Изложенные нами выше соображения (§ 3 гл. II) о независимости адвоката от клиента в оценке правовой ситуации здесь требует, как мы полагаем, определенной корректировки.

Позиция стороны в конституционном судопроизводстве связана с оценкой права, которая не зависит «от фактических обстоятельств дела», как в гражданском или уголовном судопроизводстве, где речь идет о выборе нормы, подлежащей применению. Адвокат принимает поручение на отстаивание в Конститу-

_______________________

1 Наиболее четко эта мысль о положении представителя выражена в ст. 45 ч. 3 УПК РФ.

147

ционном Суде именно правовой позиции клиента (стороны). Это поручение для адвоката не обязательно (в отличие от защиты в уголовном процессе). Однако, приняв его, он оказывается связанным волей клиента и позицией клиента. Отказ адвоката-представителя от поддержания позиции клиента в Конституционном Суде - равносильно распоряжению материальным интересом доверителя, что требует специальных полномочий. В этой связи уместно сослаться на правила гражданского судопроизводства, наиболее близкие процедуре Конституционного Суда.

В приведенных далее (§ 3 гл. III) нормах ГПК и АПК РФ о полномочиях представителя декларируется его право совершать от имени представляемого «все процессуальные действия», за исключением тех, совершение которых требует оформления специальных полномочий. К последним относятся: право представителя «на подписание искового заявления, представление его в суд, передачу спора на рассмотрение третейского суда, предъявление встречного иска, полный или частичный отказ от исковых требований, уменьшение их размера, признание иска, изменение предмета или оснований иска, заключение мирового соглашения, передачу полномочий другому лицу (передоверие), обжалование судебного постановления, предъявление исполнительного документа к взысканию, получение присужденного имущества или денег» должно быть специально оговорено в доверенности выданной представляемым лицом» (требования ст. 54 ГПК РФ аналогичны требования ст. 62 АПК РФ).

Большинство приведенных здесь полномочий в конституционном судопроизводстве вообще неприемлемы с учетом особенностей предмета спора. Однако принципиальное решение, касающееся ограничения полномочий представителя без явно выраженной воли представляемого должно быть распространено и на представителя в Конституционном Суде. Отказ от поддержания требований представляемой стороны или их изменение - это, по сути, отказ от иска либо изменение иска, что должно быть согласованно с доверителем.

Предмет «иска» (запроса, жалобы, обращения по терминологии Закона о Конституционном Суде РФ) - спор о конституционности закона с точки зрения его соответствия конституционным положениям. Позиция представителя стороны в этом споре - это,

148

по сути, мнение лица, сведущего в праве, или, иными словами, - позиция эксперта-правоведа.

Ст. 62 Закона о Конституционном Суде РФ, подчеркивает, что стороны и их представители дают пояснения по существу рассматриваемого вопроса и приводят «правовые аргументы в обоснование своей позиции». Это положение согласуется в полной мере с положениями Конституционного Суда, указанными в ст. 3 Закона, в числе которых содержится категорическое положение о том, что КС «решает исключительно вопросы права».

Новым явлением для отечественного судопроизводства стало введение фигуры эксперта по правовым вопросам (ст. 63 Закона о КС РФ), хотя на положение «сведущих лиц по вопросам права» в равной степени могут претендовать и стороны и их представители.

Таким образом, адвокат-представитель стороны в конституционном судопроизводстве, в отличие от его положения в других видах судопроизводства, всецело выступает в роли сведущего лица в вопросах права, причем его позиция диктуется принятыми поручениями, анализом собранных документов и заключений и волей стороны-доверителя. Суд не может влиять на позицию представителя.

Решения КС обжалованию не подлежат, однако могут быть разъяснены самим КС в пленарном заседании, либо палатой, принявшей решение. Инициировать постановку вопроса о разъяснении решения может адвокат-представитель, однако официально ходатайство о разъяснении может исходить только от органов и лиц, которым решение было направлено судом (ст. 83 Закона о КС РФ).

Рассмотрение вопроса о взаимодействии адвокатуры с Конституционным Судом РФ актуализирует проблему возможного включения адвокатов в число субъектов обращающихся в КС с жалобами на нарушение конституционных прав и свобод граждан (ст. 125 ч. 4 Конституции РФ), а также органов адвокатского сообщества по поводу соответствия Конституции РФ правовых актов об адвокатуре, примененных или подлежащих применению.

Подобный вопрос в юридической литературе активно обсуждается применительно к полномочиям Генерального Прокурора

149

РФ1. Статья 125 Конституции РФ не упоминает в числе субъектов имеющих право на обращение в КС Генерального Прокурора РФ, либо подчиненных ему прокуроров. Это казалось странным с учетом того, что прокуратура как орган надзора за исполнением законов обладает широкой информацией и о недостатках законодательства, и о его противоречивости.

В конечном счете право обращения в КС РФ Генерального Прокурора было предусмотрено в Законе «О прокуратуре Российской Федерации» (ст. 35 п. 6 в редакции Федерального закона от 17.11.1995 г.), но только по вопросам «нарушения конституционных прав и свобод граждан, законом, примененном или подлежащим применению в конкретном деле». Такое же право получил и Уполномоченный по правам человека2. Как выяснилось позже, Генеральный Прокурор РФ не спешил использовать это свое полномочие и Совет Федерации Федерального Собрания отказался выступить с законодательной инициативой о внесении соответствующих поправок в ст. 125 Конституции РФ3. Это не мешает Конституционному Суду РФ практиковать приглашение Генерального Прокурора (либо его представителей) для участия в судебных заседаниях с изложением своей позиции по поводу конституционности рассматриваемого закона.

Едва ли корректно связывать целесообразность наделения того или иного органа полномочиями с учетом прогнозируемых перспектив использования этих полномочий. Позиция Совета Федерации привела к тому, что несогласованность ст. 35 п. 6 Закона о прокуратуре и ст. 125 Конституции РФ законсервирована на долгие годы, а практика конституционного судопроизводства формируется в обход этого противоречия. И если довод об активности в использовании полномочия рассматривать как определяющий, то следовало бы оценить заново ст. 125 Конституции РФ с учетом практической реализации ее положений перечисленными в ней субъектами обращений в Конституционный Суд.

_______________________

1 См.: Проблемы развития правового статуса Российской прокуратуры (в условиях переходного периода). М, 1998. С. 27, 28, 73.

2 См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1995, № 47. Ст. 4472; 1997. № 7. Ст. 265.

3 См.: Бюллетень Совета Федерации. № 2. С. 17-18.

150

Приведенные соображения позволяют нам рассмотреть целесообразность признания адвокатов и органов корпоративного самоуправления адвокатурой в контексте расширения возможностей их взаимодействия с Конституционным Судом РФ по вопросам конкретного и абстрактного нормоконтроля.

У адвокатов может и не возникать потребностей в непосредственном обращении в Конституционный Суд для проверки конституционности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле. При возникновении такой необходимости, адвокат инициирует жалобу клиента в Конституционный Суд либо обращается с ходатайством к суду, которому надлежит применить закон, конституционность которого сомнительна, о направлении запроса от имени этого суда в Конституционный Суд.

Сложнее обстоит дело с проверкой конституционности законов, регулирующих деятельность адвокатуры как института, либо адвокатов как участников судопроизводства.

Опыт показал, что такие проблемы возникают и они, так или иначе, решаются Конституционным Судом.

Приведем в этой связи, в качестве примеров, решения Конституционного Суда РФ, наиболее значимые для адвокатуры и адвокатов. Нетрудно заметить, что во всех приводимых примерах предметом конституционного спора являются уголовно-процессуальные нормы о правах обвиняемых, подозреваемых и их защитников. Проблемы судебного представительства в гражданском и арбитражном судопроизводствах, очевидно, не отличаются такой остротой и в практике Конституционного Суда РФ почти не встречаются.

Конституционный Суд РФ 27.03.1996 г. принял Постановление по делу о проверке конституционности статей 1 и 21 Закона РФ от 21 июня 1993 г. «О государственной тайне».

Этим Постановлением решались два важнейших вопроса для деятельности адвокатов (и соответственно - для обеспечения граждан квалифицированной юридической помощью): о недопустимости ограничения участия адвокатов в судебных процессах по мотивам охраны государственной тайны, и о праве свободного выбора адвоката по усмотрению обвиняемого.

151

Эти вопросы рассматривались не в связи с жалобами адвокатов в Конституционный Суд, - на это адвокаты права не имеют.

Как указывается в Постановлении Конституционного Суда, поводом к рассмотрению дела явилась жалобы граждан В.М. Гурджиянца, В.Н. Синцова, В.Н. Бугрова, и А.К. Никитина на нарушение их конституционных прав статьями 1 и 21 Закона Российской Федерации «О государственной тайне».

Основанием к рассмотрению дела явились обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации положения названного Закона, допускающие возможность отстранения адвоката от участия в качестве защитника в производстве по уголовным делам, связанным с государственной тайной, ввиду отсутствия у него специального допуска к государственной тайне.

Конституционный Суд РФ постановил:

«1. Признать статью 1 Закона Российской Федерации «О государственной тайне» соответствующей Конституции Российской Федерации.

2. Признать статью 21 Закона Российской Федерации «О государственной тайне» по ее буквальному смыслу соответствующей Конституции Российской Федерации.

Распространение положений данной статьи на адвокатов, участвующих в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, и отстранение их от участия в деле в связи с отсутствием допуска к государственной тайне не соответствует Конституции Российской Федерации, ее статьям 48 и 123 (часть 3).

3. Федеральному Собранию Российской Федерации с учетом пункта 2 резолютивной части настоящего Постановления надлежит внести необходимые уточнения в действующее законодательство».

Для адвокатуры весьма значимы мотивы этого решения Конституционного Суда РФ. Они не могли не учитываться при обновлении законодательства об адвокатуре и процессуальных норм о судебном представительстве.

Приведем здесь наиболее существенные из них, ориентированные на общепризнанные принципы и нормы международного права.

152

«Человек, его права и свободы согласно статье 2 Конституции Российской Федерации являются высшей ценностью. Права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти и обеспечиваются правосудием (ст. 18 Конституции РФ).

Исходя из этих конституционных положений законодатель, определяя средства и способы защиты государственной тайны, должен использовать лишь те из них, которые в конкретной правоприменительной ситуации исключают возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина. В рамках уголовного судопроизводства такими средствами могут, в частности, выступать проведение закрытого судебного заседания, предупреждение участников процесса о неразглашении государственной тайны, ставшей им известной в связи с производством по уголовному делу, и привлечение этих лиц к уголовной ответственности в случае ее разглашения. Сохранность государственной тайны в уголовном судопроизводстве обеспечивается также нормами Положения об адвокатуре РСФСР, утвержденного Законом РСФСР от 20 ноября 1980 года, которыми предусматривается обязанность адвоката хранить профессиональную тайну, не допускать проступков, не совместимых с пребыванием в коллегии, быть образцом безукоризненного поведения (ст.ст. 13, 16).

Законодатель вправе устанавливать и иные способы защиты государственной тайны в уголовном судопроизводстве, которые, однако, должны носить уголовно-процессуальный характер и быть соизмеримыми как со значимостью охраняемой тайны, так и с правовым статусом соответствующих участников уголовного процесса».

«Из статьи 48 Конституции Российской Федерации следуют право каждого на получение квалифицированной юридической помощи и право пользоваться помощью адвоката (защитника) на всех стадиях уголовного судопроизводства. В соответствии со статьей 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, являющегося составной частью правовой системы Российской Федерации, каждый при рассмотрении предъявленного ему обвинения вправе сноситься с выбранным им самим защитником и защищать себя через его посредство.

153

Поэтому отказ обвиняемому (подозреваемому) в приглашении выбранного им адвоката по мотивам отсутствия у последнего допуска к государственной тайне, а также предложение обвиняемому (подозреваемому) выбрать защитника из определенного круга адвокатов, имеющих такой допуск, обусловленные распространением положений статьи 21 Закона Российской Федерации «О государственной тайне» на сферу уголовного судопроизводства, неправомерно ограничивают конституционное право гражданина на получение квалифицированной юридической помощи и право на самостоятельный выбор защитника (ст. 48 Конституции РФ, ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах). Указанные конституционные права в силу статьи 56 (часть 3) Конституции РФ не могут быть ограничены ни при каких обстоятельствах.

Зависимость выбора обвиняемым адвоката от наличия у последнего допуска к государственной тайне противоречит также принципу состязательности и равноправия сторон в судопроизводстве, закрепленному в статье 123 (часть 3) Конституции РФ.

Расследование большинства уголовных дел, в материалах которых содержатся сведения, составляющие государственную тайну, в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством возложено на органы Федеральной службы безопасности. Эти же органы согласно статьям 21 и 22 Закона Российской Федерации «О государственной тайне» проводят проверочные мероприятия в отношении лиц, которым оформляется допуск к государственной тайне, и тем самым фактически предопределяют решение о его выдаче. При таких обстоятельствах адвокат объективно оказывается в зависимости от органов, осуществляющих уголовное преследование, что ставит защиту и обвинение в неравное положение» (Подчеркнуто - И.Я.).

В период судебных реформ появились различного рода частнопрактикующие адвокаты и адвокатские фирмы, претендующие на участие в судопроизводстве в качестве защитников и представителей.

Традиционные коллегии адвокатов не имели возможности защитить свои интересы от «самозванных адвокатов». Однако вопрос этот дошел до Конституционного Суда РФ несколько неожиданным образом.

154

Поводом к рассмотрению дела явились индивидуальные жалобы Б.В. Антипова, Р.Л. Гитиса и С.В. Абрамова на нарушение их конституционных прав положением ч. 4 ст. 47 УПК РСФСР, согласно которому в качестве защитников при производстве по уголовным делам допускаются лишь адвокаты и представители профессиональных союзов и других общественных объединений.

Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли указанное положение УПК РСФСР Конституции Российской Федерации.

Конституционный суд РФ своим Постановлением № 2-П от 28.01.1997 г. признал не противоречащей Конституции РФ ч. 4 ст. 47 УПК РСФСР о возможности допуска в качестве защитника на предварительное следствие только лиц, состоящих в коллегиях адвокатов.

Этим решением признавались обоснованными отказы следователей в допуске в качестве защитников частнопрактикующих юристов, не являющихся членами коллегий адвокатов.

В практике возникали значительные трудности реализации права адвоката-защитника на свидание с находящимся под стражей обвиняемым.

Должностными лицами к местам изоляции заключенных (тюрьмы, изоляторы временного содержания) предъявлялись различного характера требования по поводу оформления разрешения на свидания, что приводило к длительной волоките.

В этой связи приведем выдержки из Постановления Конституционного Суда РФ от 25.10.2001 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности положений, содержащихся в статьях 47 и 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и пункте 15 части второй статьи 16 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений».

Поводом к рассмотрению дела явились жалобы граждан А.П. Голомидова, В.Г. Кислицина и И.В. Москвичева на нарушение их конституционных прав данными положениями о порядке предоставления подозреваемым и обвиняемым, находящимся под стражей, свиданий с адвокатом (защитником). Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли указанные положения, примененные в делах заявителей, Конституции Российской Федерации.

155

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции Российской Федерации содержащиеся в частях первой и четвертой статьи 47 и части второй статьи 51 УПК РСФСР положения, регулирующие порядок допуска адвоката, имеющего ордер юридической консультации, к участию в деле, в том числе при проведении свиданий с содержащимися под стражей обвиняемыми и подозреваемыми, поскольку эти положения не предполагают каких-либо дополнительных условий разрешительного характера для реализации права обвиняемого (подозреваемого) пользоваться помощью адвоката (защитника).

К этому выводу Суд пришел на основаниях анализа значительного числа правовых актов, имеющих отношение к обеспечению права обвиняемого на юридическую помощь.

«Как следует из приведенных законоположений в их нормативном единстве, - отмечает Конституционный Суд, - выполнение адвокатом, имеющим ордер юридической консультации на ведение уголовного дела, процессуальных обязанностей защитника не может быть поставлено в зависимость от усмотрения должностного лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, основанное на не перечисленных в уголовно-процессуальном законе обстоятельствах, исключающих участие этого адвоката в деле.

Положения частей первой и четвертой статьи 47 и части второй статьи 51 УПК РСФСР, определяя момент, с которого адвокат, имеющий ордер юридической консультации, при отсутствии обстоятельств, указанных в статье 67.1 УПК РСФСР, вправе вступить в уголовное дело, не предполагают какого-либо особого - разрешительного - порядка такого вступления и, следовательно, не должны служить основанием для лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, принимать правоприменительные акты, разрешающие защитнику участвовать в деле. Не должны они рассматриваться и как основание для введения разрешительного порядка реализации права адвоката иметь свидания с подозреваемым и обвиняемым, содержащимся под стражей. Иное понимание этих норм расходилось бы с их аутентичным смыслом и противоречило бы предписаниям статьи 48 (ч. 2) Конституции Российской Федерации, в силу которой - во взаимосвязи со статьями 46, 49 (ч.ч. 1, 2), 50 (ч. 2) и 123 (ч. 3) Конституции

156

Российской Федерации - реализация закрепленного в ней права подозреваемого и обвиняемого пользоваться помощью адвоката (защитника), в том числе иметь с ним свидания, не может быть обусловлена соответствующим разрешением лица или органа, в производстве которого находится уголовное дело.

Принципиальное значение для решения вопроса о моменте допуска адвоката-защитника в процесс с его ранних стадий имеет Постановление Конституционного Суда РФ от 27.06.2000 г. № 11 -П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова».

Предметом рассмотрения по жалобе В.И. Маслова были «положения части первой статьи 47 УПК РСФСР, которые допускают защитника к участию в деле с момента объявления лицу, подозреваемому в совершении преступления, протокола задержания либо постановления о применении до предъявления обвинения меры пресечения в виде заключения под стражу; а также положения части второй статьи 51 УПК РСФСР, которые толкуются правоприменительной практикой как не предоставляющие защитнику до окончания расследования по делу право знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с участием его подзащитного до того, как он был признан подозреваемым, и документами, которые предъявлялись либо должны предъявляться подозреваемому и обвиняемому, и исключающие право выписывать необходимые сведения из материалов, с которыми защитник был ознакомлен».

Суд отметил, что доступ к адвокату как неотъемлемая гарантия права на защиту в случае уголовного обвинения предусмотрен статьей 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, а также статьями 5 и 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которым каждому арестованному или задержанному сообщаются незамедлительно причины ареста и предъявляемое обвинение и обеспечивается право на безотлагательное решение судом вопроса о законности задержания и справедливое публичное разбирательство дела при предоставлении возможности защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника».

157

Конституционный Суд РФ по этому делу постановил:

1. Признать не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 17 (часть 1), 21 (часть 1), 22 (часть 1), 48 и 55 (часть 3), положения части первой статьи 47 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, которые - по их буквальному смыслу - предоставляют лицу, подозреваемому в совершении преступления, право пользоваться помощью защитника лишь с момента объявления ему протокола задержания либо постановления о применении до предъявления обвинения меры пресечения в виде заключения под стражу и, следовательно, ограничивают право каждого на досудебных стадиях уголовного судопроизводства пользоваться помощью адвоката (защитника) во всех случаях, когда его права и свободы существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, связанными с уголовным преследованием.

Впредь до введения федеральным законодателем нового урегулирования подлежит применению непосредственно положение статьи 48 (часть 2) Конституции Российской Федерации в его истолковании, данном в настоящем Постановлении.

2. Признать положения части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку они, будучи истолкованы в конституционно-правовом смысле, не ограничивают право защитника до окончания расследования по уголовному делу знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с участием подзащитного до признания его подозреваемым, и с документами, которые предъявлялись либо должны предъявляться подозреваемому и обвиняемому, а также право выписывать из материалов, с которыми защитник был ознакомлен, любые сведения и в любом объеме».

Имеется ряд других решений Конституционного Суда РФ, принципиально значимых для совершенствования процессуального законодательства о статусе адвоката-защитника, либо представителя в уголовном судопроизводстве.

Таково Постановление Конституционного Суда РФ от 15.01.99 № 1-П «По делу о проверке конституционности положений частей первой и второй статьи 295 уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина М.А. Клюева».

158

Оно касается прав потерпевшего на выступление в судебных прениях. Однако это решение Конституционного Суда имеет значение и для представителя потерпевшего, т.е. адвоката, права которого в уголовном процессе производны от прав доверителя.

Приведем здесь не только само решение Конституционного суда, но и частично - мотивировку решения, представляющего интерес для развития соответствующего законодательства.

В международном праве (статья 8 Всеобщей декларации прав человека, пункт 1 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, пункт 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) судебная защита понимается как эффективное восстановление в правах независимым судом на основе справедливого судебного разбирательства, что предполагает обеспечение состязательности и равноправия сторон, в том числе предоставление им достаточных процессуальных правомочий для защиты своих интересов при осуществлении всех процессуальных действий, результат которых имеет существенное значение для определения прав и обязанностей.

Конституционный Суд Российской Федерации в своем Постановлении от 10 декабря 1998 года по делу о проверке конституционности части второй статьи 335 УПК РСФСР также указал, что одной из необходимых гарантий судебной защиты и справедливого разбирательства дела является равно предоставляемая сторонам реальная возможность довести свою позицию относительно всех аспектов дела до сведения суда непосредственно перед удалением его в совещательную комнату для вынесения решения. Только при этом условии полностью реализуется в судебном заседании право на судебную защиту, которое согласно Конституции Российской Федерации не может быть ограничено.

Исходя из позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в его Постановлениях от 3 мая 1995 г., от 2 февраля 1996 г. и от 16 мая 1996 г., ограничение доступа к правосудию является одновременно и ограничением фундаментального права на защиту достоинства личности. Это тем более относится к жертвам преступлений.

Лишение потерпевшего возможности участвовать в судебных прениях ничем не оправдано, не является справедливым и выходит за пределы конституционно допустимых ограничений прав и

159

свобод. Оно необоснованно ущемляет закрепленные Конституцией Российской Федерации права потерпевшего на доступ к правосудию и на судебную защиту, умаляет достоинство личности и нарушает конституционный принцип осуществления судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон.

Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации постановил:

1. Признать положения частей первой и второй статьи 295 УПК РСФСР, на основании которых потерпевший по уголовному делу не допускается к участию в судебных прениях, кроме как по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 115, 116, частью первой статьи 129 и статьей 130 Уголовного кодекса Российской Федерации, не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 52, 46 (часть 1) и 123 (часть 3).

2. Признание положений частей первой и второй статьи 295 УПК РСФСР, на основании которых потерпевший по уголовному делу не допускается к участию в судебных прениях, не соответствующими Конституции Российской Федерации обязывает суды применять указанную статью без каких-либо ограничений допуска потерпевшего к участию в судебных прениях, исходя из непосредственного действия Конституции Российской Федерации и с учетом настоящего Постановления».

Постановление конституционного суда РФ № 2-П от 14 февраля 2000 г. «О признании не соответствующими Конституции Российской Федерации положений части третьей статьи 377 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР».

Поводом к рассмотрению дела явились жалобы граждан А.Б. Аулова, А.Б. Дубровской, А.Я. Карпинченко, А.И. Меркулова, P.P. Мустафина и А.А. Стубайло на нарушение конституционных прав и свобод частями третей, четвертой и пятой статьи 377 УПК РСФСР.

Конституционный суд РФ констатирует в этом решении, что «часть третья статьи 377 УПК РСФСР позволяет суду, рассматривающему дело в порядке надзора, вынести решение без уведомления осужденного, оправданного и их защитников о возбуждении надзорного производства, без ознакомления их с доводами

160

протеста, без извещения о времени и месте рассмотрения дела. Указанные средства правовой защиты обеспечиваются только лицам, которых суд сочтет необходимым пригласить для дачи объяснений и которые тем самым наделяются существенно большими процессуальными правами по сравнению с лицами, которые по ничем не ограниченному усмотрению суда в заседание не вызываются. Это является отступлением от принципа равенства всех перед законом и судом (статья 19 часть 1 Конституции Российской Федерации), а также ограничением конституционного права на судебную защиту (статья 46 часть 1 Конституции РФ).

... Право на судебную защиту предполагает наличие гарантий, которые позволяли бы реализовать его в полном объеме и обеспечить эффективное восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости. Одной их таких гарантий применительно к уголовному судопроизводству является закрепленное в статье 123 (часть 3) Конституции РФ положение об осуществлении судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон.

Принципы состязательности и равноправия сторон распространяются на все стадии уголовного судопроизводства. Объем процессуальных прав, предоставленных сторонам 'в надзорной инстанции, исходя из конкретных целей и особенностей этой процессуальной стадии, может быть меньше, чем в суде первой инстанции, рассматривающем дело по существу на основе непосредственного исследования всех имеющихся доказательств. Однако при определении таких прав законодатель должен учитывать конституционные требования об осуществлении судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон. Это означает, что на разных стадиях уголовного процесса, в том числе в надзорной инстанции, прокурор и обвиняемый (осужденный, оправданный) должны обладать соответственно равными процессуальными правами.

Вопреки указанным требованиям, вытекающим из статьи 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, статья 377 УПК РСФСР, признавая обязательным участие прокурора в суде надзорной инстанции и допуская возможность рассмотрения дела без выяснения отношения осужденного, оправданного к вопросам,

161

поставленным в протесте, наделяет тем самым одну из сторон в состязательном процессе - прокурора - дополнительными возможностями в отстаивании своей позиции, в обсуждении всех вопросов, связанных с разбирательством дела, что ставит его в преимущественное положение по сравнению с другой стороной - обвиняемым.

... Гарантии права на судебную защиту могут быть реализованы предоставлением осужденному, оправданному возможности не только лично участвовать в заседании суда надзорной инстанции, но и поручать осуществление своей защиты избранным ими защитникам, представлять свои письменные возражения на доводы, приводимые в протесте, и т.п. Конституционно значимым при этом является требование в интересах правосудия обеспечить осужденному, оправданному, их защитникам реальную возможность изложить свою позицию относительно всех аспектов дела и довести ее до сведения суда.

Постановил:

1. Признать положения части третьей статьи 377 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (часть 1), 46 (часть 1) и 123 (часть 3) в той мере, в какой они позволяют суду надзорной инстанции рассмотреть дело без ознакомления осужденного, оправданного, их защитников с протестом, в котором поставлен вопрос об отмене вступившего в законную силу судебного решения по основаниям, влекущим ухудшение положения осужденного или оправданного, без извещения осужденного, оправданного, их защитников о времени и месте судебного заседания и без обеспечения им права довести до суда свою позицию относительно доводов протеста.

2. Признать положения части третьей статьи 377 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 46 (часть 1) и 52, в той мере, в какой они позволяют суду надзорной инстанции рассмотреть дело без ознакомления потерпевшего с протестом, без извещения потерпевшего о времени и месте судебного заседания и без обеспечения потерпевшему права довести до суда свою позицию по имеющим к нему отношение доводам протеста».

162

Приведенные, как и многие другие решения Конституционного Суда РФ послужили, как известно, базой для совершенствования проектов правовых актов, касающихся вопросов судебной защиты прав и свобод граждан и процессуального законодательства об их статусе и статусе их представителей-адвокатов в видах судопроизводства.

Можно констатировать, если рассматривать эти решения с позиции взаимоотношений КС и адвокатуры, что в целом и принцип права на защиту, и проблема профессионального представительства в суде, и процессуальный статус адвоката находятся в поле позитивного внимания органа конституционного контроля. Это внимание направлено на повышение роли адвокатуры в обеспечении предусмотренной Конституцией РФ квалифицированной юридической помощи, и, следовательно, - престижа адвокатуры как института гражданского общества, выполняющего публично-правовые функции.

Вместе с тем, невольно возникает и вопрос о допустимости и целесообразности сохранения анонимности адвоката, как автора жалоб в КС.

Приведенная нами практика КС РФ свидетельствует о том, что жалобы по поводу ущемления права на защиту и прав адвоката-защитника исходят не от адвоката, а от граждан, в соответствии со ст. 125 ч. 4 Конституции РФ, хотя авторство адвокатов очевидно и это вовсе не противоречит ни законодательству об адвокатуре, ни Конституции РФ, ее ст. 48.

Искусственно создается ситуация, при которой ограничение прав адвоката в процессе официально подается как ущемление прав граждан и адвокат, пользуясь именем гражданина (своего клиента), по сути, защищает в КС свой собственный процессуальный статус.

Разрядить эту ситуацию можно двумя способами:

а) предоставив адвокату право обращения с жалобой в КС для проверки конституционности нормативных положений, определяющих его полномочия;

б) предоставить такое право не отдельному адвокату (что может быть связано с потоком необоснованных обращений в КС), а органам корпоративного самоуправления адвокатуры по материалам обобщения адвокатской практики, т.е. наделить правом

163

обращения в КС советы федеральной палаты адвокатов и адвокатских палат субъектов федерации.

Предпочтительным нам представляется второе решение. Именно Советы палат непосредственно или через своих президентов представляют палаты адвокатов в органах государственной власти, защищают профессиональные права адвокатов, обобщают практику оказания населению юридической помощи (ст.ст. 31, 37 Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»).

Подтверждением того, что корпоративные интересы адвокатуры могут ущемляться законодательством, противоречащим Конституции РФ, может служить пример из практики Конституционного Суда.

В декабре 1999 года КС РФ рассматривал достаточно сложное дело по поводу конституционности ст.ст. 1, 2, 4 и 6 Федерального закона «О тарифах страховых взносов в пенсионный фонд РФ, фонд социального страхования и др. фонды».

Поводом к рассмотрению дела явились жалобы 562 индивидуальных предпринимателей, 2057 занимающихся частной практикой нотариусов, 61 адвоката, фермеров A.M. Абдуллаева, Т.В. Александровой, С.И. Колотова, С.П. Немчинова, А.И. Тюленева, В.А. Дмитриева и А.И. Пятаева, 15 региональных и межрегиональных общественных организаций инвалидов и Всероссийского фонда социально-правовой защиты и реабилитации инвалидов на нарушение конституционных прав граждан положениями названных Федеральных законов, а также запросы Волжского городского суда Волгоградской области и Арбитражного суда Республики Коми.

Учитывая, что все обращения касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», соединил дела по этим обращениям в одно производство.

Мы здесь не будем вникать в суть проблемы - для этого лучше обратиться к первоисточнику - Постановлению КС РФ № 18-П от 23 декабря 1999 г.

Для нас интересно другое: КС по этому делу принял в числе жалоб граждан и организаций - 61 жалобу от адвокатов.

164

Объяснятся это просто: адвокаты в данном случае защищали не представляемые права, а свои собственные, т.е. выступали как граждане. Суду было бы проще рассматривать вместо 61 жалобы - одно обращение руководящего органа адвокатуры, которое бы опиралось не только на частные случаи и разноречивые доводы, а на обобщенные материалы в защиту специальных прав целой корпорации.

Вероятно, это не потребовало бы в последующем рассмотрения обращения Воронежской коллегии адвокатов с просьбой о толковании принятого решения, и о вхождении в обсуждение вопроса о надлежащем заявителе (Определение КС РФ от 29 ноября 2001 г. № 246-О). Адвокатура и органы ее корпоративного самоуправления озабочены этим, осознавая необходимость установления прямых контактов с Конституционным Судом РФ, без посредства клиентов. В Уставе федеральной палаты адвокатов РФ, принятом Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 г. содержится следующая норма: «Палата для выполнения установленных целей и задач своей деятельности вправе от своего имени... быть истцом и ответчиком в суде, арбитражном и третейском судах, заявителем в Конституционном суде в порядке, определенном законодательством Российской Федерации» (ст. 14 Устава). Дело за немногим - внести изменения в ст. 125 Конституции РФ и в соответствующие нормы ФКЗ о Конституционном Суде РФ.

Изложенное позволяет рассматривать как вполне уместные следующие предложения. Первое. Было бы целесообразно вернуть Конституционному Суду РФ полномочия по проверке конституционности судебных решений, принимаемых в соответствии с «обыкновениями судебной практики» (Закон о КС РСФСР 1991 г.). Это способствовало бы формированию единой Судебной власти из ныне разрозненных ее ветвей, создало бы завершенную систему судебной защиты прав граждан, существенно ограничив необходимость обращений за защитой своих субъективных прав в международные судебные органы.

Второе. Решения Конституционного Суда РФ, затрагивающие вопросы полномочий адвокатов, в целом для последних весьма благоприятны, - идет ли речь об основаниях участия адвокатов на ранних стадиях уголовного судопроизводства, об устранении

165

бюрократических препятствий реализации права на свидание адвоката с подзащитным, о свободном выборе заинтересованным лицом адвоката, ранее ограниченном т.н. допуском к делам, отягощенным государственной тайной, об участии адвоката в судебных прениях и заседаниях надзорной инстанции.

Однако во всех этих случаях решения КС принимались не по жалобам адвокатов и не им были адресованы. КС рассматривал в этих случаях жалобы граждан на нарушения их конституционных прав. Адвокаты же выступали в роли представителей этих граждан, от которых зависел сам факт обращения в КС и характер вопроса, предлагаемого для проверки на конституционность.

Такая процессуальная конструкция защиты статуса адвоката через защиту представляемых им интересов граждан может быть признана приемлемой, ибо в конечном счете удовлетворяет и корпоративные притязания адвокатуры. Но нельзя не признать эту конструкцию искусственной, скрывающей и подлинных инициаторов обращений в КС, и мотивы этих обращений.

Ныне с объединением адвокатуры России в Федеральную палату, призванную координировать деятельность адвокатских палат субъектов Федерации, защищать социальные и профессиональные права адвокатов, было бы целесообразно предоставить ее исполнительному органу - Совету ФПА - право обращений в КС РФ по вопросам проверки конституционности законодательных актов об адвокатуре.

168

<< | >>
Источник: И.С. Яртых. Адвокатура и власть. М., 2003. - 176 с. . 2003

Еще по теме § 3. Конституционный Суд РФ и адвокатура:

  1. §5.Конституционный суд Российской Фﺍедﺍерации – судﺍебный орган конституционного контроля: состав, порядок образования, компﺍетﺍенция, полномочия,статус судьи Конституционного суда, акты
  2. Конституционный Суд — «больше, чем суд»: политико-правовая природа критериев и итоговых выводов конституционного нормоконтроля
  3. ИНСТИТУТ КОНСТИТУЦИОННОГО НАДЗОРА В СОВРЕМЕННОЙ ФРАНЦИИ (КОНСТИТУЦИОННЫЙ СОВЕТ) И ГЕРМАНИИ (КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД)
  4. Раздел VI. ОСОБЕННОСТИ РАБОТЫ АДВОКАТА ПРИ ОБРАЩЕНИИ В КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РФ И ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
  5. Конституционный Суд Российской Федерации
  6. 1. Поводы обращения в Конституционный Суд
  7. Право на обращение в Конституционный Суд.
  8. Содержание обращения в Конституционный Суд.
  9. Конституционный Суд Российской Федерации
  10. 7. Этапы рассмотрения жалоб, поступивших в Конституционный Суд РФ
  11. 2.1. конституционный СУД — ХРАНИТЕЛЬ И МОДЕРНИЗАТОР РОССИЙСКОГО КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМА
  12. Отзывы на обращения в Конституционный Суд.
  13. Конституционный Суд РФ о необходимости гармонизации политической и экономической властей
  14. Н.В. Григорьев.. Адвокатура и реализация конституционного права на юридическую помощь в уголовном судопроизводстве. 2005, 2005
  15. ГЛАВА I. КОНСТИТУЦИОННАЯ ФУНКЦИЯ АДВОКАТУРЫ И РОЛЬ ГОСУДАРСТВА В СОЗДАНИИ УСЛОВИЙ ЕЕ РЕАЛИЗАЦИИ
  16. конституционный суд — ГЕНЕРАТОР СУДЕБНОГО («ЖИВОГО») КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМА