<<
>>

Социальные результаты: приобретения и потери

Историки смотрели на революцию и Наполеона — а также на промышленную революцию — совсем с других наблюдательных пунктов, чем Дрезден (центр которого будет разрушен в 1945 г. уже другой союзной коалицией) или Ватерлоо (которое находится совсем близко от Брюсселя, где в конце XX века Европейская комиссия будет издавать предписания для Европы).

Революционные перемены по- разному затрагивают разных людей и разные группы в разных странах: для одних они означают смерть, для других — власть. Для одних это потери, для других — освобождение, для третьих — скорее замешательство.

Если бы вы были аристократом во Франции после 1790 г. — и избежали гильотины, — то вас больше всего беспокоила бы потеря привилегий. Жизнь уже никогда не станет такой, как прежде, даже после вашего возвращения домой. Если бы вы были французским юристом в 1789 г., то вы, подобно

Робеспьеру, получили бы новые возможности. Способности могли бы высоко вознести вас в «карьере, открытой талантам». Если бы вы были французским крестьянином, то скорее всего, хотя и необязательно, извлекали бы экономическую выгоду из революционных указов; после отмены феодальных привилегий у некоторых крестьян дела пошли исключительно хорошо. Если бы вы были солдатом, то ваши шансы быть убитым или раненым были бы весьма высоки. Оценки потерь варьируются от полумиллиона до 750 тысяч. Зато если бы вы выжили, то вам удалось бы посмотреть на Европу получше, чем любому из французов, как до, так и после вас. Если бы вы были санкюлотом, отчаянным бедняком, то р 1800 г. после десяти революционных, в основном кровавых лет вы бы оказались в изрядном сомнении относительно того, стали вы жить лучше или нет; а вот пятнадцатью годами позднее вы, возможно, почувствовали бы, что были вполне довольны жизнью в наполеоновском Париже.

В революции были короткие периоды, когда революционные указы издавались в пользу санкюлотов, и были революционеры, подобные молодому и яростному Сен-Жюсту, который заявлял, что «несчастные» («les malheureux») — это «могущество земли» («lapuissance de 46 ГЛАВА 1

la terre»). В XX в. этот призыв повторит Франц Фанон*, родившийся на острове Мартиника. Это недалеко от Гаити, где Туссен Лувертюр возглавил революцию черных рабов. Когда Наполеон восстановил рабство, Туссен восстал против французов и, попав в плен, был привезен во Францию, где скончался в тюрьме в 1803 г.

Люди, подобные санкюлотам, жили во всех европейских странах, так же как повсюду были аристократы и юристы. В Британии юристы тоже процветали, но именно Британия открыла путь освобождению рабов, приняв в 1807 г. соответствующее одностороннее решение. Важнейшим фактором при его принятии явилась религия. Кампанию возглавил Уильям Уилберфорс, член парламента, поддерживавший Питта. За десять лет до того он писал, что его единственные прочные надежды на благополучие его страны основаны не столько на ее армии, не столько на мудрости ее властителей или духе ее народа, сколько на убеждении, что в ней до сих пор живут многие, кто в развращенный век [Уилберфорс ненавидел Революцию] любят и слушают Христово Евангелие6.

Уилберфорс не упомянул экономический фактор. Это сделал английский поэт и биограф Роберт Саути, первоначально поддержавший Французскую революцию.

«Две и только две причины поднимут крестьянство на восстание», считал он, «нестерпимые притеснения или религиозное рвение как в правильной, так и в ложной вере», но «рабочих бедняков намного легче побудить к бунту». «Если продолжится расширение мануфактурной системы, то также будут возрастать количество, нищета и бесправие бедняков, и я убежден, что революция неизбежно придет, причем в самом ужасном образе»7.

В свете подобных комментариев Французскую революцию и промышленную революцию в Британии можно сравнивать сходным образом — в категориях их влияния на разные группы людей (на бедных и богатых: аристократов, крестьян и буржуазию) и на разные части страны. В Британии вы либо могли бы торжествовать как промышленник, обуздавший новую мощь пара, сравнивать ее с лошадиной силой — и зарабатывать на ней — или, если вы были промышленным рабочим на новой хлопкопрядильной фабрике, испытывать острое чувство потери личной независимости, даже если материально вы стали жить лучше. Можно ли жить лучше и все равно оставаться несвободным? В постановке подобных вопросов и в создании новых возможностей Европу опережала Америка. От ответов зависело ваше «счастье».

* Франц Омар Фанон (1925-1961) — африканский революционер, психиатр, писатель, участник алжирского освободительного движения. — Примеч. пер.

РЕВОЛЮЦИЯ И ИМПЕРИЯ: ОПЫТ И ВОЗДЕЙСТВИЕ, 1789-1815 47

Последствия индустриализации всегда были столь же спорны, как и последствия Французской революции, хотя никто не мог усомниться в беспрецедентном росте и производства, и экспорта. Между 1765-1774 гг. и 1795-1804 гг. ежегодный экспорт железа почти удвоился (с колебаниями), а экспорт хлопка вырос с 236 тыс. до 5 млн 371 тыс. фунтов стерлингов, Великий историк-виг XIX в. Томас Бабингтон Ма-колей, который, осуждая насилия Французской революции, одобрял ее результаты, считал сентиментальным предпочтение, которое Саути оказывал «розовым кустам и налогам в пользу бедняков» по сравнению с «паровым двигателем и независимостью». Зато ничего сентиментального не было в положительном вердикте, вынесенном Французской революции в 1814 г., еще до Ватерлоо: «Революция создала систему, более отвечающую справедливости и более подходящую нашему времени. Она поставила закон на место сумасбродной воли, равенство — на место привилегий, освободила людей от классовых различий, землю — от провинциальных границ, торговлю — от оков корпораций... сельское хозяйство — от феодального подчинения и бремени десятины, собственность — от ограничений майората, и все привела в состояние одного государства, одной системы права, одного народа»8.

Язык этого высказывания весьма взвешенный, ведь в последнем предложении поднимается фундаментальный вопрос о роли государства, которая во Франции была намного значительнее, чем в Британии. Большинство высказываний о промышленных переменах также были взвешенными — именно в том смысле, в котором не были взвешенными слова Саути. Статистика, как заметил сам Наполеон, обеспечивает лишь часть суждения. Чаще, однако, политические революционеры с большим энтузиазмом обращались к словам, чем к цифрам, и язык Французской революции был почти всегда столь же ярок, как и сами события. Одна из проблем ста! истики заключается в ее избирательности — могут отсутствовать ключевые показатели. Другая проблема состоит в интерпретации последних. В XX в. разгорелись ожесточенные споры об уровне жизни в первые десятилетия индустриализации.

Большинство категорий рабочей силы, в особенности ткачи, работавшие на ручных станках, стали жить намного, даже катастрофически хуже. Положение большинства квалифицированных рабочих — а ведь на новые навыки существовал спрос — улучшилось. Ситуация менялась в зависимости от региона, а в рамках одного региона, например промышленного Ланкашира, в зависимости от места. Занимаясь оценкой уровня жизни, нужно принимать во внимание разные свидетельства, не только количественные, но и качественные по сво-

48 ГЛАВА 1

ему характеру. Любое качественное свидетельство говорит и о влиянии индустриализации на жизнь округи и окружающую среду. Более того, ни одно описание промышленной революции не является полным, если оно не рассматривает ее воздействие на женщин, детский труд и структуру семьи.

Связанный с использованием силы пара сдвиг от домашнего труда к работе на фабрике сделал и женщин, и детей наемными работниками, зарабатывающими меньше мужчин и охотно используемыми именно по этой причине. Тем не менее служанок было больше, чем работниц хлопкопрядильных фабрик, хотя Ланкашир (а затем и часть Вест-Райдинга в Йоркшире) был здесь исключением. Во Франции женщины заняли важное место в героической мифологии революции, сыграв главную роль в походе на Версаль 5 октября 1789 г. Как заметил Чарльз Диккенс в своем романе «Повесть о двух городах» (1859), они вязали и плели интриги, пока их мужья и любовники убивали. (Шарлотта Корде вошла в историю, убив воинственного революционера Ж.П. Марата прямо в ванне.) Однако в 1793 г. женские клубы в Париже были распущены, а с 1795 г. женщин не допускали без сопровождения на зрительскую галерею Национального собрания.

В то время как революция обещала всем политические права, она исключила женщин из общественной жизни по биологическим, а не политическим мотивам — на основании их физической конституции. Война, революционная или контрреволюционная, конечно, усиливала роль женщин как помощниц. Пока их мужей и летей не было дома, им приходилось самим справляться с трудностями. Часто на них оставляли все семейное дело. В католических провинциях женщины нередко выступали главными защитниками старой веры. Например, когда в Бордо одна храбрая представительница семьи Фюмель, владельцев огромных виноградников в О- Брионе*, заключенная в тюрьму по религиозным мотивам, взошла на гильотину перед своим отцом, она сразу же обрела ореол мученицы. То же стало и с Марией Антуанеттой.

Тендерная история революции требует большего внимания историков, подобно тому как до недавнего времени того требовала забытая история сельских бедняков. Они страдали от косвенных налогов и всегда могли лишиться имущества. В «плохие годы», когда уменьшался урожай и сокращалась занятость (эти факторы взаимосвязаны), они оказывались в полной нищете. Их «анналами» в эту эпоху становились судебные протоколы, формуляры больниц и моргов,

* Известный виноградарский район в 6 км от Борло. — Примеч. пер.

РЕВОЛЮЦИЯ И ИМПЕРИЯ: ОПЫТ И ВОЗДЕЙСТВИЕ, 1789-1815 49

отчеты местного духовенства и управляющих благотворительными учреждениями, а также порой официальные справки. Ни во Франции, ни в Британии они не были однородной группой9.

Бедность некоторых была безысходной, другие же, особенно молодые, отличались мобильностью в поисках еды и работы. Некоторые нищенствовали. В России и других регионах Восточной Европы многие из них были крепостными. Приниженный статус привязывал их к системе, которая в XIX в. казалась анахронизмом.

В Британии сэр Фредерик Идеи создал в 1794 г. бесценную книгу «Состояние бедняков» (The State of the Poor), отметив, что сельские бедняки часто были жертвами проводимых через парламент земельных огораживаний, которые изменяли жизнь так же, как изменяли ландшафт. И именно Артур Янг, несмотря на всю свою веру в предшествовавшие индустриализации улучшения в сельском хозяйстве, записал, как жаловались простолюдины: «Я знаю лишь то, что у меня была корова, и парламентский акт ее у меня отнял». Некоторые из них отчаянно боролись — и продолжали борьбу — за свои традиционные права, но при этом подчинялись власти собственности. (В Шотландии, где располагались обширные поместья, контраст был еще резче.) В то же время французское крестьянство, составлявшее 80% населения страны, получило в ходе революции новые права. Крестьяне представляли собой еще менее однородную группу, чем даже титулованная знать, которой они до 1789 г. должны были беспрекословно подчиняться. Каждый пятый еще до революции работал по найму. В Англии независимых производителей было мало: в последнее десятилетие века йомены (свободные крестьяне-землевладельцы) владели не более чем 10% земли. Существовали, впрочем, и зажиточные фермеры-арендаторы; некоторые из них живо интересовались сельскохозяйственными нововведениями, как и многие «сквайры», владевшие землей, и отдельные представители аристократии. Сам Георг III не возражал, когда его называли «Фермер Джордж».

Англичане обычно не пользовались термином «знать», понятием, законодательно определенным в большинстве европейских стран, в особенности на востоке. В Испании это понятие распространялось на особенно значительную долю населения. В Пруссии существовала мощная влиятельная знать, «юнкеры», от службы которых государству зависели прусские короли. В Британии предпочитали термин «аристократия»; причем некоторые аристократы извлекали существенный доход из промышленности. Другие занялись торговлей, хотя и не в столь значительной мере, как считали некоторые современники. Все они понимали, что даже в сфере землевладения их влияние было

50 ГЛАВА 1

небезграничным. На местах социальной и политической властью пользовались сквайры, мелкие сельские джентльмены, придерживавшиеся порой весьма независимых взглядов. Они были магистратами, иногда владели церковными приходами, и скорее именно они, а не аристократы, более других в Англии не доверяли новым богачам, появившимся в лондонском Сити и в новых промышленных округах. Многие из таких нуворишей не желали ничего иного, как самим сделаться сквайрами. Именно сквайры больше всех гордились победой над Наполеоном, представлявшим для них все то, что они более всего ненавидели.

Примечания

1 Boorstin D. The Genius of American Politics. Chicago, 1953. P. 68.

2 Mantoux P. The Industrial Revolution in the Eighteenth Century. L., 1928. P. 21 [полное русское изд. — Манту П. Промышленная революция XVIII столетия в Англии (опыт исследования). М., 1937].

3 Его главным популяризатором был Арнольд Тойнби — Toynbee A. Lectures on the Industrial Revolution in England. L, 1884 [русские изд. — Тойнби А. Промышленный переворот в Англии в XVIII столетии. М., 1912, 1924].

4 Этот образ был использован как заглавие книги: Landes D.S. The Unbound Prometheus: Technological Change and Industrial Development in Western Europe from 1750 to the Present. Cambridge, 1969.

5 Michelet J. Histoire de la Revolution Franchise. T. 1-2. P., 1940. T. I. P. 218. Первое издание, опубликованное в 1847— 1853 гг., состояло из семи томов.

6 Wilberforce W. A Practical View of the Prevailing Religious System of Professed Christians in the Higher and Middle Classes of this Country Contrasted with Real Christianity. L., 1797. P. 489.

7 Southey R. Letters from England / Introduction by Jack Simmons. Gloucester, 1984. P. 375.

8 Суждение Франсуа Минье цит. в: Mellon S. The Political Uses of History. Stanford, 1958. P. 14.

9 Hitfton O.H. The Poor of Eighteenth Century France, 1750-1789. L, 1974. P. 2.

<< | >>
Источник: Бриггс Э. Клэвин П.. Европа нового и новейшего времени. С 1789 года и до наших дней. 2006. 2006

Еще по теме Социальные результаты: приобретения и потери:

  1. Порча и одержание как результат потери контроля
  2. 1. Падение западной римской империи – результат потери в обществе веры и духа
  3. Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления (ст. 1741 УК РФ)
  4. Потеря аутентичной и живой традиции в аспекте потери Веры
  5. ЭСТЕТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА — РЕЗУЛЬТАТ СОЦИАЛЬНОЙ ЭВОЛЮЦИИ ОБЩЕСТВА
  6. * Социально-психологический тренинг и результатов проведен Е.Д.Бреус.анализ его
  7. * Социально-психологический тренинг и результатов проведен Е.Д.Бреус.анализ его
  8. Глава 4.7. Бюджетная эффективность и социальные результаты реализации инвестиционных проектов
  9. 10. О применимости результатов качественной теории динамических систем к социальным системам
  10. 2. Счастье: и результат везения, и результат борьбы-труда
  11. 2 Перечень планируемых результатов обучения по дисциплине, соотнесенных с планируемыми результатами освоения образовательной программы
  12. 2 Перечень планируемых результатов обучения по дисциплине, соотнесенных с планируемыми результатами освоения образовательной программы
  13. Адриан ван Каам. ПСИХОЛОГИЯ ПОТЕРИ ВЕРЫ . 1966, 1966
  14. Потеря денег
  15. Потеря доверия