<<
>>

Августин Тьерри ОСНОВАНИЕ НОРМАННСКОГО ГЕРЦОГСТВА ВО ФРАНЦИИ. 885 г. (в 1825 г.)

Между первым появлением норманнов у берегов Галлии при Карле Великом и последней их высадкой при Карле Простом прошло около ста лет. В этот промежуток времени совершилось распадение Карловой монархии, сопровождавшееся целым рядом общественных бедствий всякого рода.

От территории Галлии оторвались не только те страны, которые исконно отделялись от нее своими естественными границами, но даже и внутри ее самой произошло мелкое подразделение, вызванное различием географического положения, местных преданий и языка или наречий. Стремление к отдельному политическому существованию началось с Бретани, независимой при первой франкской династии и покоренной при второй: с первой половины IX в. она становится отдельным государством[95]. Ею управляли свои короли, не только независимые от чужого владычества, но даже завоеватели, отнявшие у внука Карла Великого города Ренн, Ванн и Нант. 50 лет спустя древнее королевство визиготов, то есть страны между Луарой, Роной и Пиренеями, после долгих удачных и неудачных сопротивлений владычеству франков составили отдельное целое под названием Аквитании, или Гви- енни; по другую же сторону Роны образовалось новое государство из Прованса с присоединением южной части древнего королевства бургундов. В то же время области около Рейна, куда германские вторжения внесли язык немецкий, составили отдельную страну от земель на запад, где говорили на романском языке. Одно промежуточное пространство, стесненное этими новыми государствами, то есть земли между Луарой, Маасом, Шельдой и границей бретанской, осталось королевством собственно галло-франков. Оно занимало протяжение прежнего Неостеррика, или Нейст- рии древних франков; но в IX в. называли Нейстрией только западную приморскую страну, а название Остер-рик, или Австра- зия, прежде относившееся ко всей Германии, незаметно было отнесено к берегам Дуная.

Это новое королевство, настоящая колыбель нынешней Франции, содержало смешанное народонаселение: частью германское, частью галльское, или романское; поэтому соседние народы называли его по-разному, соответственно тому, как смотрели на обитателей Галлии. Итальянцы, испанцы, англичане и народы скандинавские видели там только франков; но алеман- ны, присваивая исключительно себе это почетное германское имя, отказывали в нем своим западным соседям и называли их валлонами, или вельсками (Wallons ou Wel- sches). В самой стране существовало также различие: землевладелец, окруженный своими вассалами и своими поселянами, исключительно занятый оружием или охотой и, следовательно, живший по обычаю древних франков, принимал заимствованное из наречия прежних завоевателей название франка, или барона. Люди же, не имевшие господских владений, жили сплошными массами, по обычаям римским, в городах, селах и деревнях и от этого образа жизни назывались горожанами (vilains) или обывателями (manants). Были горожане, слывшие свободными, и крепостные; но свобода первых, всегда угрожаемая и насилуемая баронами, была неопределенна и неверна. В таком положении существовало королевство Франция, как относительно своего пространства, так и разных своих обитателей, когда оно подверглось великому последнему вторжению скандинавских пиратов, заключившему долгий ряд этих набегов завоеванием целой области.

Для определения причин такого знаменитого события надобно перейти к истории Севера.

В конце IX столетия Гаральд Гарфагер, то есть Прекрасноволосый, присоединил силой оружия к своему участку остальную Норвегию и стал королем над всей страной.

Такое уничтожение многих небольших независимых владений совершилось не без сопротивления: не только бились с ожесточением за поземельное обладание, но и после покорения страны множество людей предпочли скорее покинуть родину и скитаться по морям, нежели повиноваться новому королю. Большая часть таких изгнанников стала разбойничать на северных морях, грабила острова и прибрежья и возбуждала своих единоземцев к возмущениям. По этой политической причине завоеватель Норвегии сделался ожесточеннейшим врагом пиратов. С многочисленным флотом он преследовал их вдоль всех берегов своего королевства и даже на водах Ор- кадских и Гебридских островов, топил их корабли, разорял пристанища, занятые ими на многих островах океана. Сверх того, он запретил строгими постановлениями пиратство и всякое насилие вооруженной рукой в своем королевстве1.

С незапамятных времен велся между викингами (морскими королями) обычай пользоваться по всем прибрежьям, без различия стран, правом поборов, называемым ими страндгуг (strandhug), или сбором припасов. Когда моряки при малом запасе у себя продовольствия замечали на каком-нибудь берегу плохо охраняемые стада, они причаливали, захватывали животных, убивали, потрошили их и бесплатно запасались мясом и платили ничтожную цену по своей воле. Страндгуг был бичом селений и ужасом жителей. Его производили даже люди, не упражнявшиеся в морских разбоях, но по своему могуществу и богатству уверенные в безна- казанности[96] [97].

При дворе Гаральда, между ярлами, или первостепенными вождями, был некто Рон- гвальд, любимец короля, усердно ему служивший во всех войнах. У Ронгвальда было много сыновей, знаменитых храбростью, и из них славнейшим был Рольф, которого для благозвучия, свойственного многим именам тевтонским, называли Роллой (или Ролло- ном). По огромному своему росту, не находя для себя коня из мелкой породы лошадей своей родины, он всегда ходил пешком и получил прозвище Ганг-Роллы (Gang-Roll), то есть Ролла Ходок. Однажды этот сын Ронг- вальда, возвращаясь со многими товарищами из плавания по Балтике, перед высадкой в Норвегию, пристал к Вигену и там, по нужде ли в припасах, или желая воспользоваться случаем, произвел насильственный побор (strandhug). В тех же местах, по случаю, находился и король Гаральд, которому жители принесли жалобу. Не принимая в уважение личности виновника грабежа, король немедленно собрал судейский совет (thing), чтобы судить Роллу по закону. Прежде чем обвиняемый явился перед собранием, которому надлежало приговорить его к изгнанию, жена Ронгвальда прибежала к королю, прося пощады своему сыну: Гаральд остался непреклонным. Тогда эта женщина, одушевленная гневом и материнским горем, начала говорить по вдохновению, как это водилось у скандинавов, когда что-либо их сильно возбуждало. Она сказала в стихах королю следующее: «Ты изгоняешь из страны, как врага, человека благородного. Слушай же мои слова: опасен разъяренный волк - беда стадам, пасущимся близ леса».

Несмотря на эти загадочные угрозы, приговор состоялся, и Ролла был навсегда изгнан из отчизны. Он собрал несколько кораблей и поплыл к Гебридам. На этих островах нашли убежище некоторые из скандинавов, покинувших Норвегию вследствие завоеваний короля Гаральда. Почти все они были люди родовитые и знаменитые военными подвигами. Вновь прибывший изгнанник присоединился к ним для участия в морских разбоях. Собрав все свои корабли, они составили довольно многочисленный флот, который управлялся не одним военачальником, а всеми главными товарищами. В числе их Ролла пользовался только тем преимуществом, которое соответствовало его достоинствам и славному имени.

Отплыв от Гебридов, флот обогнул северную оконечность Шотландии, направился к юго-востоку и вошел в Галлию устьем Шельды; но так как эта часть страны, от природы бедная, была уже не раз опустошаема и представляла мало для добычи, то пираты опять пустились в море, держались на юг, вошли в устье Сены и поднялись (895 г.) до Жюмьежа, в пяти лье от Руана. В то время окончательно определились границы королевства Франции, втесненной в пространство между Луарой и Маасом. После долгих внутренних раздоров за поземельные владения настала в этом королевстве перемена политическая, осуществившаяся через 100 лет низвержением второй франкской династии. Король французов, потомок Карла Великого, названный по прадеду также Карлом, походил на своего родоначальника только именем. Он оспаривал тогда свою корону у соперника вовсе не королевского происхождения. Оба воюющие вождя, король династический и король выборный, смотря по успеху их оружия, поочередно владели страной; но ни тот, ни другой не были достаточно могущественны для защиты страны от вторжения норманнов: все силы королевства напрягались с обеих сторон на междоусобную войну. Пираты, не встречая против себя никакого войска, беспрепятственно грабили и жгли по обоим берегам Сены[98].

Гул этого погрома вскоре достиг Руана: жители ужаснулись, не имея надежды защитить городские стены, частью разрушенные еще в прежние нашествия, а помощи ожидать было неоткуда. При этом общем унынии архиепископ Руанский, человек благоразумный и твердый, для спасения своей паствы решился вступить в переговоры о сдаче города прежде первого неприятельского приступа. Несмотря на ненависть северных язычников к христианскому духовенству, доходившую до кровожадности, архиепископ прибыл в неприятельский стан, находившийся близ Жюмьежа, и говорил с норвежцами через переводчика. Он так успешно работал словом и делом, столько обещал, столько давал, говорит старинный летописец, что выхлопотал перемирие с Рол- лой и его товарищами: им был обеспечен свободный доступ в город, а они обещали городу безопасность. Норвежцы совершенно мирно пристали к берегу Сены, близ церкви св. Морена. Вожди их обошли город по всем направлениям, осмотрели укрепления, водоемы, набережные: все им понравилось, и они избрали Руан своим главным складочным и оборонительным местом.

Приняв во владение этот город, норманнские начальники с главными своими силами опять поплыли вверх по Сене и устроили себе укрепленный лагерь при впадении в эту реку Эры. Здесь они стали выжидать приближение шедшего против них французского войска. Король Карл, или Шарль, по романскому выговору, распоряжаясь тогда в королевстве без соперника, решился на огромное усилие и спешил отразить нашествие норманнов. Войска, предводительствуемые герцогом французским Рагенольдом (Rahgenold), или Реньйо (Regnauld), шли вдоль р. Эр и стали на правом берегу в некотором отдалении от неприятельского лагеря. В числе графов, по приказанию короля поднявших знамена на битву против язычников, был один обращенный в христианство язычник, прежде знаменитый морской король Гастинг. Двадцать лет назад этот усталый искатель приключений примирился с королевством Французским, получив в свое управление графство Шартрское. На французском совете, собравшемся для рассуждения о предстоящих действиях, был и Гастинг. Спрошенный в свою очередь, он подал совет: прежде сражения вступить в переговоры с неприятелем. Это мнение, хотя и подозрительное для некоторых из французских вождей, взяло перевес, и Гастинг, сопровождаемый двумя посланными, знавшими датский язык, отправился на переговоры с норвежцами.

Трое уполномоченных следовали по течению Эры до места, против которого норманнское товарищество устроило свои окопы. Остановившись и возвысив голос, чтобы быть услышанным на другом берегу реки, граф Шартрский крикнул: «Гей, храбрые воины! Как зовут вашего сеньора?» - «У нас нет господина,- отвечали норманны,- мы все ровня».- «Зачем же вы прибыли в эту страну и что вы хотите?» - «Хотим покорить себе жителей и землю. А ты кто, ты, хорошо говорящий по-нашему?» Граф продолжал: «Слыхали ли вы о славном морском короле Гастинге, воевавшем это королевство и объезжавшем моря на многих кораблях?» - «Конечно, слыхали,- сказали норманны.- Гастинг начал хорошо, а кончил худо».- «Не хотите ли вы покориться королю Карлу, за вашу службу и верность он наградит вас почестями и владениями?» - «Нисколько, нисколько! Мы не хотим покоряться никому, а что завоюем, то будет наше. Ступай. Можешь пересказать это королю».

Гастинг возвратился с этим ответом и в последовавшем затем совещании советовал не предпринимать нападения на окопы язычников. «Вот совет предателя!» - крикнул сеньор Роллан; а за ним повторили то же и многие другие. Старый морской король, по чувству ли негодования за оскорбление, или по безмолвному сознанию в своей неправо- сти, немедленно покинул не только войско, но и свое Шартрское графство, и удалился неизвестно куда. Но предусмотрительность его оправдалась: при нападении на укрепленный лагерь войска были совершенно разбиты, а герцог Франции убит рыбаком из Руана, сражавшимся за норвежцев.

Ролла и его товарищи открыли себе этой победой свободное плавание вверх по Сене, достигли Парижа и осадили этот город, но не могли его взять. Один из главных их вождей был захвачен осажденными; остальные, чтобы его выручить, заключили с королем Шарлем перемирие на год и отправились на грабеж северных областей, не принадлежавших уже Франции. К концу перемирия (900 г.) они поспешили возвратиться в Руан и оттуда пустились к Байё, внезапно взяли этот город, убили в нем графа и часть жителей. Этот граф, по имени Беранжер, имел прекрасную дочь, которая при разделе добычи досталась Ролле. Скандинав взял ее себе в жены по обрядам своей веры и закону своей отчизны.

Эврэ и многие другие окрестные города были также захвачены норманнами, которые таким образом распространили свое владычество на большую часть территории, называвшейся тогда старинным именем Нейст- рии. Руководимые некоторым политическим здравым смыслом, норвежцы переставали разбойничать в тех местах, где уже не встречали сопротивления, и начали довольствоваться правильной данью с городов и селений. По тому же здравому смыслу они решились подчиниться верховному начальнику, облеченному постоянной властью; выбор товарищества пал на Роллу, которого они сделали своим королем, говорит древний летописец; но этот титул, данный ему, вероятно, на северном наречии, вскоре заменен был французскими титулами дюка (герцога) или конта (графа). Хотя новый герцог был язычник, но полюбился туземцам. Прежде они проклинали его за разбои, а потом стали любить, как покровителя, охранявшего их и от новых нападений с моря, и от бедствий междоусобной войны, опустошавшей остальную Францию1.

Основав отдельное территориальное владение, норманны стали продолжать войну против французов еще с большей последовательностью. Они соединились с другими скандинавами, вероятно, датского происхождения, завладевшими устьями Луары, и положили одновременно разграбить всю страну между Сеной и Луарой: опустошение простерлось даже в Бургундию и Овернь. Париж, вторично осажденный норманнами, отбился так же, как Шартр, Дижон и другие укрепленные места; но множество городов открытых были разграблены и даже истреблены. В 912 г., спустя 16 лет после занятия Руана, французы всех сословий, измученные непрерывными нападениями норманнов, начали требовать, чтобы война эта была окончена во что бы то ни стало. Епископы, графы и бароны указывали королю на эту необходимость; горожане и поселяне при проездах короля вопили о мире. Старинный писатель сохранил нам выражения народного ропота: «Что теперь видим повсюду? Разоренные церкви, убитых людей. По слабости короля норманны делают во Франции что хотят; от Блуа до Санлиса нет десятины хлебного посева, и никто не смеет работать ни на пашне, ни в виноградниках. Если не окончится война, будет дороговизна и голод». Король Шарль, по прозванию Простой, или Глупый[99] [100], которому история сохранила первое прозвище, имел на этот раз столько ума, что послушался народного голоса. Может быть, уступая этому общему желанию, он имел и политический расчет искать мира и союза с норманнами, чтобы найти в них опору против своих тайных врагов, желавших его низложения с престола. Он позвал на великое собрание своих баронов и епископов и по обычаю того времени просил у них помощи и совета. Все решили заключить перемирие и вести переговоры о мире (912 г.).

Архиепископ Руанский был способнейшим человеком для устройства этого дела: несмотря на разность веры, он имел на Роллу влияние, вроде того, какое имели епископы V в. на завоевателей империи. После норманнского вторжения он не прекращал своих сношений с другими епископами и баронами Франции; может быть, он даже участвовал в их совещаниях. Во всяком случае, он охотно принял на себя передачу мирных предложений. Поэтому он пришел к Ронг- вальдову сыну и сказал ему: «Король Карл предлагает тебе в супружество свою дочь и наследственное владычество во всей стране, от реки Эпта до Бретани, с условием, чтобы ты принял христианскую веру и мир с Францией».

На этот раз норманн не сказал: «Не хотим покоряться никому»; другие мысли, другие желания родились в нем с тех пор, как он стал управлять уже не толпой разбойников, а обширной страной. Христианство, вне которого Ролла не мог быть равным знатнейшим владельцам во Франции, перестало быть ему ненавистным; а большинство его товарищей, живя между христианами, утратили свой языческий фанатизм. Ролла считал себя вправе вступить в новый брак и выслать от себя жену, взятую по обычаям и обрядам языческим. «Речи короля хороши,- сказал он архиепископу,- но земля, предлагаемая им мне, недостаточна; она обеднела и не обработана; людям моим после мира нечем будет жить». Архиепископ передал ответ королю, который поручил ему предложить Ролле и Фландрию, хотя на эту страну сам Карл имел только оспариваемое притязание. Норманн не принял и этого предложения, отзываясь, что

Фландрия земля плохая, полная грязи и болот. Тогда, не зная, что бы еще придать, Шарль Простой велел сказать, что дает еще в удел Бретань в соединении с Нейстрией; это предложение было подобно предыдущему, потому что Бретань была государство независимое: короли Франции могли присваивать себе право господства только на графство Реннское, отвоеванное у них за полстолетия властителями Бретани. Но Ролла не обратил на это внимания и принял предложение, как бы не замечая, что ему передают в наследство давнишнюю распрю.

Король Франции и начальник норманнов прибыли в селение Сен-Клер на Эпте для торжественного утверждения договора. Каждого из них сопровождала многочисленная свита. Французы поставили свои шатры по одну сторону реки, а норманны по другую. В назначенное время Ролла подошел к королю, положил обе свои руки в его руки и, стоя, произнес обычные слова: «Отныне я ваш человек и клянусь верно охранять вашу жизнь, ваше тело и вашу королевскую честь». Потом король и его бароны почтили норманнского вождя титулом графа и поклялись в неприкосновенности его жизни, тела, чести и всей его области, означенной в мирном договоре.

Торжество казалось оконченным, и новый граф хотел уже удалиться, когда французы сказали ему: «Прилично получающему такие дары преклонить колена перед королем и поцеловать ему ногу». Норманн отвечал: «Никогда ни перед каким человеком не преклоню колена и не поцелую ноги никакому человеку». Бароны настаивали на исполнении этого обряда, бывшего в употреблении еще при дворе франкских императоров, и Ролла с лукавой простотой велел одному из своих людей подойти и поцеловать вместо него ногу короля. Норвежский воин подошел, нагнулся, не склоняя колена, взял короля за ногу и поднял ее для целования так высоко, что Карл Простой опрокинулся и упал. Непривычные к условиям вежливости пираты разразились громким хохотом. Настало кратковременное смятение; но дальнейших дурных последствий этого странного происшествия не было.

Скандинавские воины IX-XI вв.

Остались к выполнению две статьи договора: обращение в христианство нового короля или герцога Нормандии и женитьба его на дочери короля; согласились совершить это двойное торжество в Руане, и многие французские бароны проводили туда невесту. После непродолжительного учения сын Ронгвальда был крещен архиепископом и с совершенной покорностью принял его наставления. Потом неофит, то есть новокрещенный, спрашивал о церквах и святых, наиболее чтимых в его новых владениях. Архиепископ назвал ему шесть церквей и трех святых, Богоматерь, св. Михаила и св. Петра. «А кто наисильнейший покровитель из святых по соседству?» - спросил герцог. «Святой Дионисий»,- отвечал архиепископ. «Ну, так прежде раздела земель между моими сотоварищами я дам части Богу, Пресвятой Марии и другим святым, тобой мне названным». Действительно, нося семь дней белую одежду новокрещенного, Ролла ежедневно дарил по очереди каждой из названных ему церквей поземельное владение. Потом, надев свое обыкновенное платье, он занялся делами политическими и общим разделом Нормандии между норвежскими пришельцами.

Земли были разбиты по шнуру, говорят древние летописцы: этим способом обыкновенно измерялась поземельная собственность в Скандинавии. Все земли, обработанные и пустопорожние, за исключением владений церковных, были разделены вновь, без всякого внимания к правам туземцев. Товарищи Роллы, начальники и простые воины, смотря по чину каждого, сделались владетелями городов и селений, властите- лями-собственниками больших и малых имений. Прежние владельцы были вынуждены подчиняться воле новопришельцев, уступить им по их требованиям свои владения и нанимать у них собственные свои имения или пользоваться ими под условием подданства. Поэтому работники, составлявшие принадлежность имений, подпали под власть новых господ, и многие из прежде свободных людей стали крепостными. С новым распределением поземельной собственности возникли новые географические названия. Многие имения означались по собственным именам скандинавских завоевателей, которым они достались в удел. Хотя состояние мастеровых людей и земледельцев было почти одинаково как во Франции, так и в Нормандии, однако надежда на большую безопасность и обновление общественной жизни, обыкновенно сопровождавшее образование нового государства, привлекли в Нормандию много ремесленников и земледельцев, желавших там устроиться, под покровительством и управлением герцога Роллы. Имя его, произносившееся по-французски Ру, приобрело народную известность во Франции. Он слыл за величайшего недруга воров и за право- суднейшего владетеля тогдашнего времени.

Большая часть норвежцев, следуя примеру своего вождя, охотно приняла крещение; а другая часть на это не решилась и предпочла остаться при обычаях своих предков. Эти староверы соединились вместе, чтобы составить отдельную колонию, и основались близ Байё. Может быть, их привлекали туда нравы и язык обитателей Байё, происходивших от саксов и в X в. еще говоривших наречием германским. В этой части Нормандии норвежский говор, мало отличаясь от туземного, слился с ним в один язык, понятный датчанам и другим скандинавам. Когда, после нескольких поколений, норманнские бароны Бессина и Котентина, увлекаемые общим примером, склонились к христианству, в них еще были заметны признаки скандинавского направления. Между всеми владельцами и рыцарями Нормандии они отличались особенным буйством и почти постоянно враждебностью к правлению герцогов; некоторые из них долго сохраняли на своем оружии языческие девизы и противопоставляли норманнскому боевому возгласу: «Помоги, Боже!» древний воинский крик скандинавов: «Тор, помоги!»

Мир между французами и норманнами был непродолжителен: последние искусно воспользовались тогдашними обстоятельствами, чтобы распространить свои владения на восток, почти до впадения Оазы в Сену; к северу земли их ограничивались речкой Брель, а на юго-западе речкой Коэ- нон. Всех жителей этих стран французы и иноземцы называли норманнами, тогда как датчане и норвежцы отличали этим почетным для них названием только тех людей из народонаселения, которые действительно по имени и языку были норманнами. Эта по числу меньшая часть населения пользовалась в отношении к другой, большей части туземцев и переселенцев из иных частей Галлии, теми же правами, какими обладали потомки франков в отношении к потомкам галлов. В Нормандии простое название «норманн» было уже знаком благородства: это название означало свободу и могущество, а также право взимать дань с горожан и земледельцев.

Все настоящие норманны были равны в правах гражданских, хотя и отличались между собой военными степенями и должностями политическими. Они могли быть облагаемы сборами только по собственному их согласию, были свободны от подорожных уплат за провоз принадлежащих им произведений и за сплав их судов по рекам; все они пользовались правом охоты и рыбной ловли, исключительно перед всем туземным населением. Хотя двор норманнских герцогов был образован по примеру двора королей французских, однако в первоначальный состав его не входило духовенство, даже высшее, потому что оно было французского происхождения; позже, когда значительное число лиц норвежского или датского племени вступило в монашество, в самих монастырях существовали некоторые преимущества в положении этих лиц против прочих духовных.

Подобные же преимущества, еще более значительные в быту политическом и гражданском, крайне были обременительны для старинного населения страны. Последствием было то, что спустя менее столетия по образовании нового герцогства это угнетенное население задумало уничтожить неравенство племен с тем, чтобы страна Нормандия, нося одно это название, была обитаема и одним народом. Такой замысел обнаружился при Рикгарте, или Ричарде II, третьем преемнике Роллы. Во всех округах Нормандии жители сел и деревень по вечерам с окончанием дневных трудов начали собираться и толковать о своем бедственном положении. На эти сходки являлось по двадцать, тридцать или по сто человек. Часто они собирались в кружки, чтобы слушать какого-нибудь рассказчика, который своими пылкими речами одушевлял их против господ их страны, контов, виконтов, баронов и рыцарей. Древние летописи в стихах представляют нам сильно и живо сущность этих речей:

«Господа делают нам только зло; от них не добиться ни толку, ни справедливости; они владеют всем, берут все, поедают все и заставляют нас жить в бедности и страданиях. Ежедневно мы в тяжких работах и ничем не пользуемся за наши труды: так много на нас повинностей, оброков, барщины. Зачем дозволяем мы так поступать с нами? Свергнем их власть - мы такие же люди, как они: у нас такое же тело, такой же рост, те же силы для перенесения страданий, и на каждого из них нас по сотне. Поклянемся защищать друг друга, соединимся между собой, и тогда никакой человек не станет владеть нами; не будет с нас поборов, нам можно будет рубить деревья, ловить дичь и рыбу; леса, луга и воды будут в нашей воле».

Это воззвание к естественному праву и силе большинства увлекло народонаселение, и многие жители деревень поклялись друг другу во взаимной поддержке и помощи против кого бы то ни было. Обширная ассоциация взаимной защиты распространилась по всем селениям и объединила если не всю массу обитателей, то по крайней мере земледельческое сословие туземного населения. Согласившиеся делились на частные кружки, которые тогдашний историк называет сходбищами (конвентикулами, conventicules). В каждом графстве было по кружку и более, и каждая из этих сходок выбирала некоторых из своих членов для составления общего или высшего собрания. Это последнее собрание должно было готовить и устраивать по всей стране средства к сопротивлению и освобождению; оно посылало из округа в округ, из деревни в деревню людей смышленых и красноречивых, для привлечения жителей к соглашению, для принятия их клятв и занесения их имен в списки.

В таком положении было дело, когда при дворе норманнском стало известно, что по всей стране горожане составляют сходки и вступают в клятвенные соглашения. Норманны сильно встревожились: им предстояла потеря прав и доходов со своих имений. Герцог Ричард по молодости лет не мог еще действовать самостоятельно: он послал за своим дядей Раулем, графом Эврэ, которому вполне доверял. «Сир,- сказал ему граф,- будьте покойны и предоставьте мне этих мужиков: не трогайтесь сами с места, но пришлите мне всех ваших рыцарей и других вооруженных людей».

Чтобы захватить главных руководителей возникавшего товарищества, граф Рауль послал в разные места ловких сыщиков, приказав им в особенности разузнавать о времени и месте собрания центрального круга. По доставленным ими сведениям он направил туда войска и захватил выборных, некоторых во время бывшего совещания, а других тогда, когда они принимали по деревням клятвы вновь вступавших в товарищество. По расчету или по злобе граф поступил чрезвычайно жестоко со своими пленниками. Без суда и даже без розыска он подверг их увечьям и ужаснейшим мучениям, иным выколол глаза, отрубил руки или ноги, выжег подколенки, других сажал на колья, обливал растопленным свинцом. Для распространения ужаса несчастных, переживших эти истязания, показывали по деревням, а потом отправляли к их семействам. Страх казней превозмог желание улучшений и свободы; общественная ассоциация рушилась; совещания прекратились, и печальное безмолвие надолго распространилось по стране.

В то время (X в.) разница наречий, сначала отделявшая завоевателей от туземцев Нормандии, почти уже не существовала: скандинав отличался от галло-франка только родословной. Даже в Руане, в самом дворце наследников Роллы, в начале IX в. говорили на одном языке - романском, или французском. Исключение составлял город Байё: тамошнее наречие, слившееся с саксонским и норвежским, было понятно скандинавам. Поэтому когда новые выходцы с севера прибывали к своим единокровным в Нормандию для участия в поземельном владении, то преимущественно направлялись к стороне Байё. Если верить старинному летописцу, герцоги Нормандии посылали туда же своих детей учиться и говорить по-датски. Датчане и норвежцы поддерживали с Нормандией дружеские сношения до тех пор, пока сходство языка напоминало им древнее, кровное братство с тамошними норманнами. Много раз во время войн первых герцогов против французов короли-язычники приплывали из Норвегии и Дании с сильными войсками язычников на помощь этим герцогам-христианам. Но с тех пор, как романское наречие стало общеупотребительным в Нормандии, скандинавы природные перестали смотреть на нормандцев, как на своих естественных союзников; они даже не давали им более имени норманнов и называли французами, романами или вельсками, наряду со всеми прочими обитателями Галлии.

Hist. de la conquete de l’Anglet. par les Normands.

Par 1856. I, с. 134-156.

КОММЕНТАРИЙ. Об Августине Тьерри и его сочинениях см. выше. Его «История завоевания Англии норманнами» переведена на русский язык в трех частях (СПб., 1859 г.). Из этого перевода заимствован нами вышеприведенный отрывок с исправлением некоторых погрешностей.

<< | >>
Источник: М.М. Стасюлевич. История Средних веков: От Карла Великого до Крестовых походов (768 - 1096 гг).. 2001

Еще по теме Августин Тьерри ОСНОВАНИЕ НОРМАННСКОГО ГЕРЦОГСТВА ВО ФРАНЦИИ. 885 г. (в 1825 г.):

  1. Августин Тьерри О ХАРАКТЕРЕ УТВЕРЖДЕНИЯ КАТОЛИЧЕСТВА В АНГЛИИ (1825 г.)
  2. Августин Тьерри О РАСПРОСТРАНЕНИИ ХРИСТИАНСТВА НА СЕВЕРЕ АНГЛИИ (1825 г.)
  3. Августин Тьерри ИСТОРИЧЕСКИЙ РАССКАЗ О ПЛЕНЕ РИЧАРДА ЛЬВИНОЕ СЕРДЦЕ. 1192-1194 гг. (в 1825 г.)
  4. Августин Тьерри О ПРИЧИНАХ ПАДЕНИЯ КАРОЛИНГОВ ВО ФРАНЦИИ И ВОЗВЫШЕНИЯ КАПЕТИНГОВ (в 1828 г.)
  5. Августин Тьерри О ЗАВОЕВАНИИ АНГЛИИ НОРМАННАМИ.
  6. Августин Тьерри О ГОСУДАРСТВЕННОМ ПРАВЕ У ФРАНКОВ В ЭПОХУ МЕРОВИНГОВ (1820 г.)
  7. Августин Тьерри О ХАРАКТЕРЕ ГЕРМАНСКИХ ЗАВОЕВАНИЙ ГАЛЛИИ И СОСТОЯНИЕ ПОБЕЖДЕННЫХ ТУЗЕМЦЕВ (1820 г.)
  8. Августин Тьерри О ПЕРВОЙ ЭПОХЕ МЕЖДОУСОБИЯ ДЕТЕЙ ЛОТАРЯ I ДО СМЕРТИ СИГБЕРТА (1840 г.)
  9. ВЕЛИКЕ ГЕРЦОГСТВО ЛЮКСЕМБУРГ
  10. § 2. Конституция Великого герцогства баденского 22 августа 1818 г.
  11. B XV в. в Европе существовало крупное государство, носившее название герцогства Бургундского.
  12. XI. ФЕРДИНАНД ЛАССАЛЬ. 1825—1864.
  13. 2. Святий Августин.
  14. 5.2. Философия Августина Блаженного
  15. Тема 30. Регулирование административной деятельности во Франции 30.1. Сущность полномочий администрации Франции
  16. • Имена. Августин Блаженный •