<<
>>

Травма как «работа травмы».

Травму мы трактуем не как слом, повреждение, расстройство, требующее восстановления причинённого ущерба (внутреннего или внешнего), а как работу травмы, т.е. определённый способ работы личности человека, осуществляющего своё существование в модусе вторжения небытия в бытие человека в мире (Магомед-Эминов М.Ш., 1990, 1996, 1998, 2006, 2007; Магомед-Эминов М.Ш.

и др., 1990). Тем самым, работа травмы получает позитивное определение с точки зрения работы личности по овладению небытием, преодолению смерти. Позитивность определения травмы состоит в полноте ухватывания реальности, фактичности существования личности в переходе между неповседневным и повседневным существованием. В итоге, трактовка экстремальной ситуации личности в модусе перехода повседневного и неповседневного существования позволяет нам рассмотреть экстремальные феномены, в том числе травму, утрату и др., в горизонте личности — бытия личности в трансформирующемся жизненном мире.

В результате применения данного подхода травма раскрывается не с точки зрения медицинской парадигмы — «анатомо-функционального расстройства» или психофизиологии стресса, или стресса, трактуемого психологически — аффективно, когнитивно или поведенчески. В нашем подходе травма ухватывается в горизонте способа существования сингулярного человека во взаимопереходе повседневного и неповседневного существования, трансформации констелляции модусов бытия личности.

Таким образом, интерпретация травмы выходит за пределы аффективного и когнитивного состояния или расстройства, разрушения чего-то в психике или в картине жизненного мира. Этот феномен указывает на запредельное (трансгрессивное) существование личности в горизонте вторжения небытия в бытие, смерти в жизнь (Магомед-Эминов М.Ш., 1990, 1996, 1998).

Следует подчеркнуть, что ни термины «травматический стресс» («экстремальный стресс», «катастрофический стресс» и др.), ни стратегии и тактики совладания с психической травмой, стрессом не передают адекватно человеческую ситуацию, равную существованию человека в неповседневности бытия в условиях вторжения небытия в бытие.

Травма, на наш взгляд, говорит о трагичности человеческого существования в мире, в котором смерть открывается в разнообразных своих ликах (эксплицитных и имплицитных, грозно и молчаливо) как естественная составляющая жизни. Но метапсихологически смерть не есть кончина, конец, она предстаёт как «возможность ... » — возможность невозможности, которая открывает возможность возможности, т.е. возможность подлинного начинания и начала. В переходе бытия личности из повседневности в неповседневность и небытие переходит из потусторонности жизни в посюсторонность существования, вступая в тесную связь с бытием, открываясь из самих оснований запредельного бытия. И в этой встрече с возможностью конца человек открывает возможность начала. Травма, экстремальность бросает человека не только в трагическое, но и в высшие измерения существования, в мужество быть, стойкость существования, человечность, просветление. Вот почему мы определяем травму, экстремальность, утрату, высвечивая сущностное строение неповседневного бытия возможности — возможности до последнего вздоха.

То, что Фрейд называл работой горя, а другие позже более широко — совладанием со стрессом, утратой, травмой, в нашей модели называется «работой личности».

Однако работа личности не сводится к совладанию, а есть бытийная работа личности, в которой человек не только переживает нечто (даже совладав), а осуществляет определённый способ существования.

Работа как эссенция и работа как существование существующего в мировремени. Этим определением мы раскрываем два лика переживания. Во-первых, мы освобождаем термин «переживание» от власти и захваченности понятием «копинг» («совлада-ние»), признавая в переживании не только страдательную сторону, призывающую к освобождению и молитве, но и позитивную, трансгрессивную сторону, создающую сакральные, духовные, творческие, эротические, любовные переживания реальности бытия. Во-вторьгх, мы переходим от инструментального модуса переживания, определяемого в контексте преодоления дистресса (кризиса и др.), от совладания со страданием к «бытию» переживания в существовании. Таким образом, интенциональное переживание имеет своего субъекта — самоидентичность, направленную и на негативное, и на позитивное, и на страдание и на благополучие. Мы различаем деятельность переживания субъекта и работу переживания самости. Переживание как работа есть переход деятельности в бытие — заброшенность в бытие. В работе переживания (самости) исчезает субъект переживания. Работа открывается как бытийно-темпоральная работа личности, человеческой индивидуальности в мире.

Излюбленное высказывание — всякое переживание направлено на что-то — вьпсваченное психологией из феноменологии, необходимо уточнить. Всякое переживание существует только в существе существующего человека в мире. Существуют не функции или изолированные деятельности, а человек, в существе суще ствования которого в человеческом событии — драмах жизни — воплощаются всякие функции, состояния, процессы, деятельности. Поэтому психологически переживание — это деятельность (в том числе, образующие, реализаторы и др.), например, Я воспринимаю то-то, Я чувствую то-то, Я вспоминаю то-то, Я делаю то-то и т.д. Это вполне согласуется и с предметностью деятельности, и с интенциональностью Гуссерля (Гуссерль Э., 2004).

Метапсихологически переживание — это работа, а не деятельность, ибо в работе связывается многообразие различающихся деятельностей. Работа для нас не описательное, вспомогательное слово или синоним особой деятельности (нетеоретической или непрактической) — работа в нашей модели рассматривается как «работающее» понятие (Магомед-Эминов М.Ш., 1998) — в работе происходит трансценденция деятельности. Деятельность и работа создают транзитную констелляцию — целостность, в которой взаимопереходят психическое и метапсихическое.

Работа раскрывается, ухватывается в точке пересечения многообразия деятельностей, связей, отношений, мотивов, смыслов, субъектов. Я, Других, миров, существований и т.д. Следовательно, работа:

1) транзитна — она забрасывает человека в переход между «этим» и «тем», «оттуда» и «туда», Я и Другим, этим бытием и другим бытием («со-бытие»);

2) развёртывается в существовании, т.е. в работе человеческая индивидуальность как субъект деятельности (в том числе, субъект переживания) заброшена в бытие в мире, в присутствие, существование и открывается в исчезновении приватного (парциального) субъекта и в рождении суверенного и ответственного человека в единичном событии бытия в мире;

3) темпоральна — работа, которая конституирует темпоральность опыта, сама темпоральна, исторична, что ставит вопрос о темпоральном связывании, не совпадающем с темпоральным синтезом;

4) всегда есть работа личности — бытийно-темпоральная работа единичной человеческой индивидуальности, в которой личность как самость относится (и обращается) к каждому конкретно-историческому акту собственного события бытия и собственной и несобственной субъектности.

Ко всему сказанному можно добавить, что работа есть триединство 1) переживания, сознавания, понимания, ухватывания (схватывания), 2) отношения, выражения, 3) обращения, заботы о бытии и времени, т.е. транзитного существования в мире.

О функциях, процессах, состояниях, деятельно-стях в психологии принято говорить эссенциально, вне человеческого события. Работа всегда есть работа личности с точки зрения существования — человеческой индивидуальности, обращающейся в собственном существовании с собственным и несобственным событием бытия в мире и времени.

Поэтому термины «работа сознания», «работа переживания», «работа травмы», «работа смысла» -«смысловая работа», «темпоральная работа» — формы работы личности. Так, например, мы ввели психологический термин «работа сознания» в метапсихологиче-ском горизонте как сознательную работу личности (Магомед-Эминов М.Ш., 1998). Мы отстаиваем следующий тезис — вне существования человека не существует ни функций, ни процессов, ни переживаний, ни деятельности, ни сознания и т.д. Феномен работы, в горизонте которой исчезает субъект и рождается событие бытия человека в «со-бытии» (Магомед-Эминов М.Ш., 1998), в последнее время стали использовать в субстанциональном смысле — сущности, которая работает сама по себе вне бытия в мире, а только лишь в «бытийствовании» субстанции.

В результате, в литературе термин «работа» не превращается в понятие работы, ибо утрачивает в своём существе человеческую индивидуальность — личность, которая работает, переживая, сознавая, воспоминая, ухватывая время. Абстрактно-логическая трактовка работы сознания, как это предлагает Аллахвердов (Аллахвердов В.М., 2000), превращает работу сознания в «голову профессора Доуля». Мы будем различать онто-темпоральное понимание работы сознания, имплицированной в бытийно-темпоральный горизонт работы личности в мире, от психолого-эссенциальной трактовки работы, в том числе, работы сознания, употребляемой вне работы личности, существующей в мире. Логическое существование не обладает темпоральностью. В нашей модели работа темпоральна и есть забота личности о бытии человека во времени.

В работе личности человек в неповседневном модусе не только «травматизируется». Возвращаясь к проблеме переживания, страдания, отметим, что работа не тождественна переживанию[В10] и деятельности пе реживания — это два связанных, но несовпадающих явления. При этом работа переживания касается не только страдания и не тождественна деятельности преодоления — она связана и со стойкостью, и с мужеством, и с ростом, и с развитием личности и др.

Феномен травматического (шире — экстремального) роста (в том числе, посттравматического роста), а также травматической адаптации, стойкости не является сугубо восстановительной работой, а предстаёт как трансцендентная, трансгрессивная работа. За пределами обычного существования простирается неповседневная реальность, в которой обнаруживается неповседневная триада: 1) «расстройство — восстановление», 2) «воздействие — стойкость», мужество, в том числе стойкость к испытаниям судьбы, 3) «трансгрессия — рост», развитие, просветление и др.

Мужество быть (стойкость к испытаниям) и трансгрессивное бытие — феномены другого плана бытия, нежели «расстройство-восстановление», и они требуют восходящей бытийной работы личности. Мужество быть — термин Тиллргха (Тиллих П., 1992), мы трактуем с онто-темпоральной точки зрения в горизонте работы личности.

Если внимательно присмотреться к травме с точки зрения парадигмы восстановления (а не мужества и роста), то мы обнаружим эту травматическую форму в горизонте трансформации личности как смысловую травму — смыслообразование в смыслоутратной ситуации (Магомед-Эминов М.Ш., 1990, 1996, 1998).

<< | >>
Источник: Магомед-Эминов М. Ш.. феномен экстремальности. 2008

Еще по теме Травма как «работа травмы».:

  1. 2.5 РАБОТА ПСИХОТЕРАПЕВТА С ВТОРИЧНОЙ ТРАВМОЙ
  2. Травма как транзитный феномен.
  3. 1.9 НАСИЛИЕ КАК ПРИЧИНА ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ТРАВМЫ
  4. Методическая разработка для специалистов, работающих с населением радиоактивно загрязненных территорий России и Беларуси по работе с психологической травмой
  5. Сущность травмы.
  6. 1.6 Психологическая травма
  7. Смысловая концепция травмы и стресса.
  8. Травма и утрата.
  9. Травма и стресс.
  10. Смысловая концепция травмы.
  11. 1.2. Понятия «травма», «травматический стресс», «посттравматическое стрессовое расстройство»
  12. 1.10 СИНДРОМ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО ВЫГОРАНИЯ И ВТОРИЧНАЯ ТРАВМА
  13. Психическая травма: миф или реальность?
  14. дОдатОк 6. Б. колодзін «як жити після психічної травми» (скорочено)
  15. Психическая травма в генезе психической и соматической патологии у пострадавших и профессионалов