<<
>>

Вместе с тем Бакунин не был и сторонником вульгарного антикоммунизма

. «Коммунизм - не безжизненная тень. Он произошел из народа, - заявлял мыслитель, - а из народа никогда не может родиться тень»[333]. Считая коммунистические идеи буквально предрассудком, имеющим глубокие корни в социально-экономической и духовной жизни народных масс, Бакунин стремился вместе с тем учитывать реалии современного ему самосознания рабочего класса.

Он был убежден в том, что «народ сможет собой управлять». Но это станет возможным «лишь постольку, поскольку он является совершеннолетним и самостоятельным, и что только путем образования (выделено мной -

359

В.Д.) он может быть поднят до совершеннолетия и самостоятельности» . Являясь

последовательным и действительно радикальным («левым») демократом - социалистом и федералистом,[334] [335] [336] он видел глубинные истоки распространявшихся в «низах» буржуазного общества уравнительных умонастроений, признавая за народом право на собственный политический идеал, пусть и ошибочный в отдаленной перспективе. В народных эгалитаристских движениях, согласно констатации М.А. Бакунина, «скрыты тепло и жар, которые с громадной силой рвутся к свету, пламень которого может быть опасным и даже ужасным, если привилегированный образованный класс не облегчит ему любовью и жертвами, и полным признанием его всемирно-исторической миссии этот переход к

361

свету» .

Теоретически осмысливая данный феномен с позиций диалектики, он своевременно понял масштабность сокрытых в нем «зерен» будущих катастроф. «Именно русский мыслитель Бакунин первым предупредил Маркса,- замечает современный автор,- о том, что его доктрина содержит потенциальную опасность»[337]. В многократно подтвержденной научной истинности подобных футурологических прогнозов и заключается, на мой взгляд, главная причина устойчивого искажения подлинного смысла социальной философии М.А. Бакунина постмарксистской отечественной историографией «левого» и «правого» толка.

Раздел 1.2. «Примирительная» тенденция в политической философии М.А. Бакунина 1830 - 1860-х гг.

Даже в современной отечественной литературе М.А. Бакунин характеризуется зачастую как бескомпромиссный «революционер» и маргинальный «утопист». Ориентиром здесь поныне служит оценочный материал, заимствованный из русофобских публикаций доморощенных и зарубежных авторов. «Бакунин представляется в их работах, - справедливо заметила Л.Г. Сухотина в свое время,- личностью, которая не могла бы появиться в условиях нормальной общественной жизни. Его изображают авантюристом, теоретические работы которого были лишь незначительными «умственными эпизодами», являющими собою смесь лжи и правды»[338] [339]. При этом исследователями напрасно игнорируется ранний период политической деятельности М.А. Бакунина (1837-1839 гг.), когда впервые он выступил с публичной инициативой компромиссного «примирения» русской дворянской общественности и верховной императорской власти. Данный концепт был унаследован от А.С. Пушкина, безвременно погибшего в самом начале 1837 г. и не успевшего закончить свой диалог с императором Николаем I, целью которого была полная амнистия друзьям-декабристам.

Вводная статья Михаила Бакунина к переводу «Гимназических речей» Г.- В.Ф. Гегеля, опубликованному в первой книжке «Московского наблюдателя» за 1838 г., и представляла собой «манифест примирения». Обращаясь к фрондирующей постдекабристской дворянской элите, молодой философ высказывал надежду, что «новое

364

поколение сроднится, наконец, с нашею прекрасною русскою действительностью» . Образцом для такого выбора, по его мнению, должен стать великий Поэт, политическая биография которого также начиналась «прекраснодушною борьбою с действительностью». Но «:...Пушкин, - замечает М.А. Бакунин, - не мог долго оставаться в этой призрачности: его гениальная субстанция вырвала его из этой бесконечной пустоты духа и насильно вела его к примирению с действительностью»365 (выделено мной - В.Д.). Еще в сентябре 1831 г. юный воспитанник артиллерийского училища обратил внимание на пушкинский памфлет «Клеветникам России». «Эти стихи прелестны, - с восторгом замечает Михаил Бакунин в одном из своих писем,- не правда ли, дорогие родители? Они полны огня и истинного патриотизма, вот каковы должны быть чувства русского!»366. Кроме очевидного влияния со стороны А.С. Пушкина, другим фактором, способствовавшим генезису «примирительной» тенденции в идейнополитическом инструментарии мыслителя, была, как известно, его страстная увлеченность в конце 1830-х гг. философией Гегеля367.

Рассматриваемый сюжет необходимо, считаю, соотносить с периодом консервативной политической стабилизации в России (1831-1847 гг.), когда взаимное примирение между русской дворянской общественностью и верховной властью в лице императора Николая I могло бы реально состояться. А связана такая альтернатива возможность с 25-тилетием великой победы 1812 г., в честь которой проводились общегосударственные юбилейные торжества (1837-1839 г.) по случаю открытия мемориального памятника на Бородинском поле и закладки фундамента Храма Христа- Спасителя[340].

Именно в этот момент формировался базовый миф национальной политической культуры: патриоты, представлявшие все сословия русского общества, смогли же во время Отечественной войны объединиться вокруг верховной власти, чтобы противостоять сильному внешнему врагу. Почему бы им вновь не сплотиться ради будущей гражданской консолидации? Так или приблизительно так мыслили тогда сторонники внутриэлитного политического компромисса. Об этом, в частности, свидетельствуют встречные шаги к сближению позиций. Вслед за А.С. Пушкиным («Бородинская годовщина») со стороны интеллектуальной элиты таким же образом действовали М.А. Бакунин, В.Г. Белинский, М.И. Глинка («Иван Сусанин»), М.Ю. Лермонтов («Бородино»). Заметный подъем патриотических настроений охватил и какую-то часть правительственной бюрократии (С.С. Уваров с его «триадой»). Но, к сожалению, идея политического компромисса не поддерживалась большинством европеизированной дворянской интеллигенции, видевшей в Николае I только деспота и «коронованного палача декабристов». Император также не смог преодолеть «постдекабристский синдром». Реализация романтической мечты о публичном примирении «отца нации» со своими «детьми» в итоге не состоялась. Системный сбой данной альтернативы обусловил идейный кризис раннего российского либерализма и последующее политическое размежевание первых его адептов на соперничающие группировки «западников» и «почвенников» («славянофилов»).

Современными исследователями недооценивается вклад М.А. Бакунина в разработку оригинальной русской версии гегельянства - общей философской основы «доктринерно-книжного» западничества и «славянофильского» почвенничества. «Я говорю об этом знаемо, потому что в тридцатых годах, - акцентирует мыслитель данный факт своей автобиографии в статье «Наука и насущное революционное дело» (1869 г.),- увлеченный гегельянизмом, сам участвовал в этом грехе» [341] [342] [343] [344] [345] [346] (выделено мной - В.Д.). Здесь он имеет в виду просветительскую деятельность знаменитого литературно-философского объединения - «кружка Н.В. Станкевича». Вместе с М.А. Бакуниным в московских идеологических дискуссиях участвовали К.С. Аксаков, П.В. Анненков, В.Г. Белинский, В.П. Боткин, Т.Н. Грановский, А.П. Ефремов,

370

К.Д. Кавелин, М.Н. Катков, Н.А. Мельгунов, И.С. Тургенев, А.С. Хомяков и др. .

По свидетельству очевидца, «либерализм безличного дружеского кружка» 1830-х гг. фиксировал «тогдашнее интеллектуальное состояние образованной молодежи, у которой все виды направлений жили еще как в первобытном раю, [бок] о бок друг с другом, не находя причин к обособлению». Будущих «либералистов», «консерватистов» и «прогрессистов» (по тогдашней терминологии) соединяла «одинаковая любовь к науке, свету, свободной мысли и родине». Все они «...ждали переворота в области литературы и мышления». Такие ожидания были связаны именно с философским творчеством Михаила Бакунина, первые статьи которого начинали публиковаться в «Московском наблюдателе» и «Отечественных записках». При этом «по способу понимания целей и задач жизни» будущий основатель русского гегельянства, как вспоминает П.В. Анненков, «.конечно, стоял неизмеримо выше того грубого способа их

371

представления, который царствовал у большинства современников» . Эмоциональный срез настроений московской философствующей молодежи тех лет прекрасно выразил

372

К.С. Аксаков, посвятивший Бакунину свою поэму «Молодой крестоносец» .

Согласно точке зрения автора цитируемых выше мемуаров, М.А. Бакунин должен быть признан «отцом русского идеализма». Ведь это благодаря стремительному прорыву его творческой мысли в будущее современникам открылось «безбрежное море

373

гегелевской философии» (выделено мной - В.Д.). Но заурядной популяризацией основ учения немецкого классика Бакунин вовсе не ограничился. «Будучи еще совсем молодым человеком, - констатирует Л.Г. Сухотина, - он не застыл в немой почтительности перед своим философским кумиром и интеллектуальной славой века -

374

Гегелем» . По определению А. Камю, русский мыслитель-бунтарь вложил «в эти абстракции всю безмерную силу своей страстности», превращая их в действенный

30.

365Бакунин М.А. Гимназические речи Гегеля. С. 28-29.

366 Бакунин М.А.

367 Подробнее см.:Чижевский Д.И. Гегель в России. СПб., 2007. С. 103-105.

инструмент реальной политики .

С творческим вкладом М.А. Бакунина в национальную философию связаны формирование, дифференциация и дальнейшая эволюция фактически всех разновидностей русского гегельянства. Начиная с «правой», охранительно- государственнической версии (М.Н. Катков, Б.Н. Чичерин) и заканчивая леволиберальными и леворадикальными его вариантами (В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин, Н.П. Огарев). Не являлись исключением и будущие вечные оппоненты западников. Например, «справа» от Бакунина идеолог славянофильского почвенничества К.С. Аксаков реконструировал отечественную историю в своей диссертации о Ломоносове по канонам гегелевской диалектической методологии. Те же самые принципы использовались им при составлении грамматики

376

русского языка .

«В дальнейшем развитии Бакунина, - ошибочно полагает Д.И. Чижевский, автор монографии, посвященной русскому гегельянству, - примирение «с нашей прекрасной

377

действительностью» не играло никакой роли»[347] [348] [349]. На самом же деле «примиренческий» концепт возобновлялся им позже неоднократно. Выразительным в этом отношении был так называемый сибирский период биографии М.А. Бакунина, почти целиком совпадающий с эпохой первой политической «оттепели» 1856 - 1862 гг. Неслучайно данный отрезок отечественной истории сам он определяет в переписке с Герценом и Огаревым как «время компромиссов»[350]. Подтверждая точность такого определения, Г.А. Лопатин вспоминал о том же «... времени, когда «Современник», с Чернышевским во главе, верил еще в реформы сверху, когда Герцен обращался к императору, а Бакунин проповедовал «крестьянского царя»[351] [352].

«Примирительная» тенденция в персональной идеологии и соответствующей тактике действий М.А. Бакунина преобладала до момента ситуационной развязки

380

системного кризиса (1862-1863 гг.) . Перелом наступил, когда уже в пореформенной России началась повторная консервативная стабилизация политической системы архаичного абсолютистского режима. Во многом это стало возможным благодаря периферийному конфликту в Польше (1861-1863 гг.), который был спровоцирован, а затем довольно таки успешно использован верховной центральной властью с целью политического самосохранения.

И можно лишь удивляться прозорливости М.А. Бакунина, который предвидел, что «русско-польский вопрос» будет играть ключевую роль в условиях «оттепели», реформ «сверху» и последующих возвратных «заморозков», инициированных правительством Александра II. «... Этот вопрос для внешней жизни России, - констатировал мыслитель в самом начале 1859 г., - то же, что вопрос о крестьянах и об эмансипации всех классов -

- 381

для внутренней» .

Решение данной проблемы опальный политик считал приоритетным. «...Освобождение Польши, - отмечал он еще в тюремных записках 1850 г., - является также и освобождением России». По его мнению, «польский народ только в согласии с русским народом может освободить себя»[353] [354] [355]. Поэтому Бакунин всегда выступал за максимальное сближение с представителями польской национальной элиты. «Хотят они, не хотят, - считал русский политик, - мы должны для нашего обоюдного спасения помириться,

383

побратоваться» (выделено мной - В.Д.). Во всяком случае, все годы своего сибирского изгнания он руководствовался данным императивом последовательно и твердо.

«В Томске, в продолжение этого времени, - вспоминает М.А. Бакунин, - я успел познакомиться с несколькими замечательными людьми, возвращавшимися из ссылки на родину.»[356] [357]. Самые яркие впечатления в его памяти оставила беседа с другом декабриста М.С. Лунина - «патриархом польской свободы» Петром Высоцким. Взаимопониманию между ними способствовал и тот факт, что Бакунин приходился близким родственником генерал- губернатору Восточной Сибири Н.Н. Муравьеву-Амурскому, который защищал польскую диаспору ссыльнопоселенцев от притеснений со стороны местных жандармов. «Муравьев помирил нас, - передает М.А. Бакунин слова самого Высоцкого,- и с русскими и с именем

385

Муравьева» . Следует иметь в виду и принципиальное «полонофильство» Бакунина, влиявшее даже на его личную жизнь. В 1858 г. он, как известно, породнился «с милым польским семейством» Квятковских[358]. Так что неудивительно, если знаменитый сибирский изгнанник все-таки сумел «убедить лучших и сильнейших из них в невозможности для поляков оторвать свою жизнь от русской жизни, а потому и в необходимости

387

примирения с Россиею» .

<< | >>
Источник: В.В. Сорокин, А.А. Васильев. История правовых учений России. 2014

Еще по теме Вместе с тем Бакунин не был и сторонником вульгарного антикоммунизма:

  1. Вместе с тем представляются чрезмерными некоторые законодательные инициативы, предложенные в последнее время
  2. Вульгарное договорное право
  3. §1. Вульгарное римское право
  4. МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ БАКУНИН
  5. XVI. M. А. БАКУНИН. 1814—1876.
  6. Самобытная специфика многогранной персональной идеологии М.А. Бакунина
  7. Политико-правовые воззрения Н. А. Бакунина
  8. «Примирительная» идеология, которой руководствовался М. А. Бакунин в конце 1850-х - начала 1860-х гг
  9. ЛЕКЦИЯ 13. M.A. Бакунин
  10. Позиции немецких сторонников естественного права.
  11. 1. Причины сексуальной революции по версии ее сторонников