<<
>>

Глава 13. Как лжет статистика: безработица может быть для вас благом

В тот день, когда я переехал в Вашингтон, округ Колумбия, я спросил таксиста, где можно купить продукты. «В супермаркете Magruder's — заявил тот категорично. — Как здорово! Похоже, что каждый раз, когда я прихожу туда, попадаю на какую-нибудь распродажу».

Это была моя первая встреча с очаровательной наивностью покупателей-вашингтонцев. (Чуть позже на той же неделе мы спросили нашу няню, где можно купить детскую обувь, и мгновенно получили восторженную рекомендацию одному местному магазину, где «измеряют длину стопы!»). И по сей день я не верю, что когда-либо заходил в какой-нибудь продуктовый магазин в Вашингтоне, где бы не было хоть какой-нибудь распродажи.

Меня тянет к распродажным товарам. Я покупаю бананы, когда они дешевые. Если яблоки стоят недорого, то вместо бананов я покупаю яблоки.

Так как ассортимент продажи постоянно меняется, я почти никогда не могу рассчитывать на то, чтобы, зайдя в магазин, купить тот же продукт, что и на прошлой неделе, по той же низкой цене. Одну неделю я покупаю на распродаже фунт яблок за 59 центов. На следующей неделе цена за яблоки вырастает до 65 центов за фунт, поэтому вместо яблок я покупаю фунт бананов, которые распродаются за 39 центов. Потом бананы дорожают до 49 центов, а вот яблоки опять дешевеют, и я, таким образом, опять покупаю яблоки.

Если бы я хотел поговорить со своим таксистом, выйдя из Magruder’s после закупки продуктов, я мог бы высказать следующее соображение: «Цены в Magruder’s неконтролируемо раскручиваются по спирали. Похоже, что каждый раз, когда я туда захожу, цена того продукта, что я покупал неделю назад, выросла». Если бы я действительно хотел произвести на него впечатление, я бы рассчитал для него процент роста: «Сначала я купил яблоки, и яблоки подорожали примерно на 10%. Тогда я купил бананы, но и бананы подорожали примерно на 25%. Это составляет 35% роста цен за две недели!»

Конечно, в этих небольших расчетах удачно игнорируется тот факт, что и после 35%-го роста цен я продолжаю покупать яблоки на распродаже за те же 59 центов за фунт, что платил за них две недели назад.

Эти расчеты схожи с государственными статистическими данными по инфляции. Индекс потребительских цен (наиболее часто используемое в большинстве случаев в отчетах мерило инфляции, сокращенно — ИПЦ) учитывает изменения цен не по корзине тех товаров, которые люди покупают сегодня, а по товарам, которые люди привыкли покупать. В такой корзине обычно чрезмерно хорошо представлены товары, которые продавались по сниженным ценам раньше, и недостаточно хорошо представлены товары, продающиеся по сниженным ценам сейчас. В результате наибольшему росту цен придается чрезмерное значение, а общая картина изменений выглядит хуже, чем она есть на самом деле.

Несколько лет назад стоимость авиабилетов была низкой, а портативные ноутбуки-лэптопы стоили дорого. Люди совершали много перелетов, но мало кто носил с собой ноутбук. Сегодня тарифы на авиабилеты выше, а цены на компьютеры гораздо ниже. Такой индекс, как индекс потребительских цен, придает большое значение росту цен на авиабилеты, но почти никакого — падению цен на компьютеры. Когда вам приходится платить за билет на самолет в этом году больше, чем вы платили в прошлом, индекс цен отражает это изменение.

Когда вы покупаете компьютер, который не могли себе позволить в прошлом году, индекс цен такое изменение не учитывает. В прошлом году вы не покупали себе компьютер, поэтому ваш компьютер не считается.

В Соединенных Штатах инфляция была серьезной проблемой на протяжении большей части последних тридцати лет. Корректировка проблем измерения не делает проблему менее серьезной. Но она важна, когда инфляция составляет 3-4% или 5%. К примеру, социальные выплаты индексируются в соответствии с изменениями ИПЦ. Покупательная способность человека, годовой доход которого увеличивается пропорционально повышению ИПЦ, в целом увеличивается год от года, потому что ИПЦ всегда представляет ситуацию с инфляцией хуже, чем она есть на самом деле.

Это может прозвучать как критика в адрес Бюро статистики труда, которое составляет ИПЦ, но на самом деле это не так. В мире многочисленных цен, которые колеблются независимо друг от друга, не существует способа выстроить один значимый индекс, который не содержал бы тех или иных искажений. Правительство Соединенных Штатов использует несколько различных показателей инфляции, каждый из которых имеет свои, присущие только ему, искажения, и экономисты стараются быть внимательнее при выборе верного индекса для верной цели. Средства же массовой информации говорят только об ИПЦ, возможно, потому, что их цель — представить положение вещей безрадостным. Журналистика — мрачное искусство.

Строго говоря, статистические данные никогда не лгут, но та правда, которую они говорят, часто истолковывается неверно. Особенно это касается экономической статистики. Приведем еще несколько примеров.

До того как я переехал в Вашингтон, и после того, как я из него вернулся, я жил в Рочестере, штат Нью-Йорк, где на протяжении многих лет существовали две крупные конкурирующие сети продовольственных магазинов — Star Market и Wegman’s. (В настоящее время Star Market не существует. A Wegman’s по-прежнему действует, являясь гордостью Рочестера, и имеет достаточно оснований для распространения своей активности в северной части штата Нью-Йорк, несмотря на недавнее необъяснимое решение о прекращении продажи сливочного сыра с зеленым луком). Обычно Star Market использовал в качестве рекламы следующие строки: «Нами установлено: продукты, купленные среднестатистическим покупателем Star на прошлой неделе, в Wegman’s будут стоить на 3% дороже». Я считаю, что они говорили правду. И также считаю, что среднестатистический покупатель Wegman’s с легкостью может потратить на 3% больше, делая свои покупки в Star .

В расчетах Star мы обнаруживаем ту же ошибку, что и в расчетах ИПЦ. Скажем, сейчас в Star идет большая распродажа бананов, в то время в Wegman’s — большая распродажа яблок. В результате клиенты Star купили много бананов, а клиенты Wegman’s — много яблок. Конечно, продуктовая корзина в Wegman’s будет стоить дороже, чем в Star. Пока цены в обоих магазинах в среднем примерно сопоставимы, и до тех пор, покуда существуют такие перекрестные различия в ценах на отдельные продукты в разных магазинах, это именно то, чего и следовало ожидать. И это не является основанием для того, чтобы покупатели отдавали предпочтение одной сети магазинов перед другой.

Журналисты любят приводить статистику по уровню безработицы в качестве показателя общего состояния экономики. В сопутствующих обсуждениях обычно не учитывается тот факт, что безработица представляет собой то, к чему люди стремятся. Праздное времяпрепровождение, когда ничего не делаешь и предаешься своим мечтам, как правило, воспринимается как вещь хорошая, но когда такому досугу приписывается название «безработица», это неожиданно начинает восприниматься, как нечто плохое. Конечно, безработица может сопровождаться такими нежелательными явлениями, как сокращение доходов, и именно это имеют в виду журналисты, говоря о нежелательности безработицы. Но не стоит забывать, что выгоды от безработицы помогают облегчить связанные с этим расходы. Если вы потеряете работу рабочего на конвейере, зарабатывающего 50,000 долларов в год, и проводите свое время на пляже, зарабатывая 0 долларов в год, то утверждение, что вы потеряли работу, стоящую 50,000 долларов в год, будет преувеличением. Грубо говоря, все мы «недостаточно» работаем по сравнению с нашими предками, которые 100 лет назад вкалывали по 80 часов в неделю. Мало кому из нас захотелось бы оказаться на их месте. Эго наблюдение достаточно хорошо показывает, что безработица не является достаточным мерилом нашего экономического благополучия. На исходе XX века мы работаем меньше, чем когда-то работали наши бабушки и дедушки, потому что мы богаче, чем были они. Когда занятость падает, это может означать, что времена становятся лучше. По мере роста доходов, семьи могут позволить себе решать, что они смогут жить на заработок только одного работающего. Работники, которые цепляются за нежеланную работу в плохие времена, могут оставить ее, когда ситуация улучшится, либо благодаря росту доходов из других источников, либо благодаря обоснованному оптимизму и уверенности в том, что, если хорошенько поискать, можно найти работу и получше.

Безработица в стране может быть признаком того, что наступают тяжелые времена, либо того, что времена становятся все лучше. То же самое верно на уровне отдельного человека. Если Питер решает работать 80 часов в неделю и разбогатеть, в то время как Пол решает работать 3 часа в неделю и довольствоваться другими вещами, кто может сказать, чей выбор мудрее? Я не нахожу ответа на этот счет ни в экономической науке, ни в морали, ни, если уж на то пошло, в своем природном чутье, которое подсказывает, что нам следует больше поощрять одно, а не другое. Безработица, или низкий уровень занятости, может быть добровольным выбором и вполне неплохим.

Сторонние наблюдатели могут ошибочно полагать, что Питер мудрее или удачливее Пола, потому что доход Питера более зрим, чем досуг Пола. Совсем уж наивный наблюдатель может сказать, что справедливость требует от нас исправить разрыв в доходах путем передачи Полу части доходов Питера. Но, следуя этой идее, мы должны устранить и разрыв в досуге, передав Питеру часть досуга Пола. Если справедливость диктует, чтобы мы забирали деньги Питера, чтобы передать их Полу, почему же она не требует, чтобы Пол косил газон Питера?

Репортеры, забывая, что нам больше важны плоды труда, чем сам труд, похоже, вечно обречены совершать уморительные ошибки, предполагая, что стихийные бедствия могут представлять собой отрадные события, потому что подталкивают людей работать. Когда в 1992 году ураган Эндрю опустошил Южную Флориду, такое предположение стало неимоверно распространенным. По словам дикторов новостей, в массовом разрушении таились скрытые выгоды, сопровождаемые лихорадочной деятельностью по восстановлению status quo ante. Интересно, применяли ли они данное наблюдение к своей собственной жизни, например, периодически прорубая отверстия в стенах гостиной, пробуя себя таким образом в роли штукатуров. Заниматься строительством дома не слишком приятное занятие, куда приятнее просто иметь его. Если у вас имеется дом, то это может стоить того, чтобы вести строительные или ремонтные работы, но чем меньший объем строительства вы должны выполнить, тем лучше для вас. Сообщество, которое после нескольких месяцев непредвиденных усилий заканчивает с теми же материальными ресурсами, что и начинало, никак не может быть коллективно богаче, чем было до этого.

Нас легко может ввести в заблуждение факт, что мы видим одни вещи, а не другие. Когда я иду в ресторан и спрашиваю столик для некурящих, мне часто говорят, что гораздо быстрее можно было бы найти свободное место в зоне для курящих. В какой-то момент это навело меня на мысль, что в зоне для курящих, как правило, меньше народа, что представляется интересной экономической загадкой. Когда я поднял вопрос об этой головоломке за обедом, мой более проницательный друг Марк Билс отметил, что для работников ресторана нет никаких видимых причин информировать меня о том, в какое время народа меньше в зоне для некурящих. По-видимому, есть много курильщиков, которые думают, что в зоне для некурящих всегда меньше народа, чем у курильщиков[28].

Не исключено, что у вас и вашего врача различные представления о средней длине очереди в его приемной. Возможно, дело лишь в том, что вы просто боитесь кашляющих на вас больных и озабочены отсутствием пустых стульев. Но более вероятно, что все дело в том, что вы с вашим врачом оцениваете разные вещи.

Ваш врач оценивает длину очереди в приемной в течение всего дня. Вы же — только тогда, когда являетесь пациентом. А когда вы являетесь пациентом? Вероятно, в самые напряженные часы. Откуда мне это известно? Так как там больше всего людей в самые напряженные часы — ведь именно это и делает их напряженными. Если врач говорит мне, что в приемной с утра было 3 человека, а после обеда — 25, и если мне нужно угадать, в какое именно время вы там были, я бы сказал, что шансы 25 к 3, что вы были там днем.

Вокруг всегда много людей, наблюдающих толпу. Нет такого человека, который наблюдал бы пустоту. Врач знает, что сегодня ему надо принять 28 пациентов, или, в среднем, 14 человек за полдня. Из этих 28 только 3 считают, что обычный размер очереди — 3 человека, а 25 считают, что это — 25 человек. Оценка среднего времени ожидания в очереди будет наверняка завышена.

Статистические данные по безработице оценивают не только количество безработных, но и среднюю продолжительность безработицы. Часто эти данные собираются путем опроса людей, которые в настоящее время являются безработными: их спрашивают, как долго они не имеют работы, и усредняют их ответы. Полученная в результате цифра наверняка будет завышенной, причем по той же причине, по которой и большинство пациентов переоценивает очередь в приемной врача.

Весьма вероятно, что люди, которые являются безработными в течение длительного времени, стали безработными в день прихода интервьюера. Те, кто не имеет работы в течение короткого периода, вряд ли станут безработными именно в этот день. Поэтому в выборке, ограниченной одним-единственным днем или одной неделей, вы обязательно столкнетесь с обманчиво большим количеством длительно безработных. Статистика свидетельствует о том, что общее благополучие 1980-х годов в Соединенных Штатах сопровождалось существенным увеличением разрыва между богатыми и бедными. По-видимому, богатые стали богаче, а бедные так и остались бедными. Не знаю, отражают ли эти статистические данные какие-либо основополагающие экономические реалии или нет. Но есть несколько причин, почему они могут их и не отражать.

Во-первых, в 1980-е годы ставки подоходного налога существенно сократились. Такое снижение налогов возымело важные реальные и не менее важные иллюзорные последствия. При снижении налоговых ставок люди прилагают меньше усилий для сокрытия своих доходов. Уже только поэтому декларируемые доходы растут. Люди, находящиеся в нижней части шкалы доходов, обычно декларируют большую часть своих доходов в любом случае, — как потому, что находятся на нижней ступени налоговой шкалы, так и потому, что получают свой доход в основном из такого вполне зримого источника, как заработная плата. Поэтому мы не видим больших изменений в декларируемых доходах на нижней ступени шкалы. Люди, находящиеся в верхней части шкалы доходов, имеют больше мотивов и возможностей хитрить, но они Хитрят меньше,, когда налоговые ставки для них понижаются. По-видимому, доходы в верхней части шкалы растут, а разрыв в доходах увеличивается.

Во-вторых, распад семьи создает статистическую иллюзию бедности. Семья, в которой оба супруга зарабатывают 25,000 долларов в год, относится к среднему классу с доходом семьи в 50,000 долларов. Когда семья распадается, то исчезает семья, принадлежащая к среднему классу, а на ее месте возникают две семьи с доходом в 25,000 долларов в год.

В-третьих, и, я думаю, это более интересно, возросшая разница между годовыми доходами не должна увязываться с увеличением разрыва в доходах в течение всей жизни. Это происходит из-за того, что люди обычно существенно меняют свое положение на шкале распределения доходов. (В Соединенных Штатах, если вы принадлежите к первой или пятой 20%-ной группе по шкале распределения, шансы на то, что через восемь лет ваше положение изменится, даже выше). Значительное увеличение высоких доходов, сопровождаемое небольшим снижением низких доходов, может оказаться благом для каждого, если мы все проводим какое-то время вблизи обоих концов шкалы доходов.

Предположим, что изначально каждый из нас имеет доход в 50,000 долларов без какого бы то ни было неравенства. Затем изменение в экономической среде становится причиной снижения доходов у половины из нас до 40,000 долларов, в то время как у другой половины доход возрастает до 100,000 долларов. Можно подумать, что одна половина семей находится в худшем положении, а другая — в лучшем. Но если ситуация изменится так, что половина из нас будет зарабатывать 40,000 долларов в четные годы и 100,000 долларов в нечетные, а другая половина — наоборот, то все мы в среднем будем зарабатывать 70,000 долларов в год, и все останутся в выигрыше.

Такая картина крайней мобильности доходов, конечно, совершенно нереалистична. Обычный стереотип «богатых и бедных», остающихся такими всю свою жизнь, тоже абсолютно нереалистичен. У большинства людей есть годы хорошие и годы неудачные. В любой данный год люди с высоким уровнем текущих доходов, вероятно, будут иметь один из лучших годов в своей жизни, а люди с низким текущим доходом, скорее всего, — один из худших. Разрыв между самым высоким и самым низким годовым доходом — это разрыв между лучшим годом одного человека и худшим годом другого человека. Но трудно представить, кто, если не брать в расчет журналиста, нуждающегося в сенсационной истории, захочет заниматься такими сравнениями. Правильное сравнение — между усредненными за многие годы доходами двух человек. Я не знаю, как изменения 1980-х годов повлияли на это сопоставление. Но знаю точно, что ничто в статистических данных о годовых доходах не может дать нам ответ. Один из способов создать ложное впечатление об увеличении разрыва в уровне доходов — это указать, что многие люди, получающие высокие доходы, в последнее время выиграли, и многие люди с низкими доходами в последнее время проиграли. У всех людей чередуются годы плохие с годами хорошими. Конечно, люди, находящиеся в верхней части шкалы, за последнее время выиграли: большинство из них имело необычайно хорошие годы и, следовательно, они живут лучше, чем жили в прошлом году. Вероятно, они также живут сейчас лучше, чем будут жить в следующем году, когда положение вещей начнет приближаться к обычному.

Представим себе группу кочевников, которые хаотично бродят вверх и вниз по склону горы. Сделаем снимок этого поселения. Те кочевники, которые находятся у самой вершины в тот момент, когда был сделан снимок, скорее всего, пришли наверх в недавнем прошлом. Те, кто ближе к подножию, вероятно, недавно спустились вниз. Из этого нельзя сделать абсолютно никакого вывода о том, увеличивается ли с течением времени разрыв по высоте местоположения между кочевниками сверху и снизу или нет.

Здесь существует общий урок, который заключается в том, что было бы ошибочно судить об общем благосостоянии человека на основании его текущего благополучия. Утверждать, например, что пожилые люди находятся в худшем положении, чем остальные, — скажем, мы с вами, — так как имеют больше проблем со здоровьем, значит игнорировать тот факт, что всему свой черед: все мы когда-то были молоды и все мы однажды состаримся. Мы с женой оказываем некоторым из наших соседей услуги няни, приглядывающей за их ребенком, когда родителей нет дома. Бывает, когда наши друзья вечером уезжают загород, а мы развлекаем группу пятилетних детей. Наши друзья не считают, что им повезло больше, чем нам, потому что знают, что на следующей неделе этим будут заниматься уже они. Это исключает возможность общей политики трансфертных платежей от молодых старым. Если такая политика имеет место в течение всей вашей жизни, вы теряете, когда вы молоды, и приобретаете в старости, что не является чистой выгодой. Передача дохода от одного поколения другому возможна. Но внимательный наблюдатель заметит, что доход переходит от тех, кто молод сейчас, тем, кто сейчас уже стар, и что с учетом общего для всех нас жизненного цикла первая группа не начинает с несправедливого вклада, сделанного молодыми.

На самом деле, жизненный цикл у всех нас не одинаков из-за несчастных случаев и болезней, не позволяющих некоторым из нас дожить до старости. Это означает, что молодые действительно оказываются в менее привилегированном положении, чем пожилые. Молодые могут прожить жизнь полностью, а могут и не прожить, тогда как старые люди прожили ее наверняка. Трансферты от молодых старым только усиливают эту несправедливость[29].

Аналогичное наблюдение применимо и к существующему запрету на принудительный уход на пенсию. Фирмы, похоже, считают, что они могут повысить эффективность с помощью принудительного ухода на пенсию (если бы они так не считали, не было бы никакой необходимости в запрете подобной практики); если они правы, то существование запрета на принудительный уход на пенсию снижает средний доход за всю жизнь. (В конце концов, потери в эффективности должны на ком-то сказываться; вероятно, это означает снижение заработной платы для молодых людей.)[30] Запрет на принудительный уход на пенсию преподносится как благо для пожилых людей; но скорее он выгоден только тем, кто никогда не был молодым: — в таблоидах иногда печатают новости о 67-летних младенцах.

Валовый национальный продукт часто называют мерилом общего экономического благосостояния. Но у него есть ряд очевидных недостатков. Он учитывает стоимость всех товаров и услуг, произведенных в экономике, но не стоимость времени отдыха, проведенного на пляже.

Здесь также имеются некоторые другие, менее очевидные недостатки. Во-первых, он не учитывает стоимость всех товаров и услуг, произведенных в экономике. Многие товары и услуги производятся в домашнем хозяйстве. Неважно, моете ли вы посуду сами или нанимаете для этого горничную, чистой выгодой является шкаф, заполненный чистой посудой. Если вы платите за мытье посуды горничной, в ВНП это находит свое отражение, а если вы моете самостоятельно, то уже нет.

В менее эмансипированные времена эта идея иллюстрировалась в учебниках следующим образом: мужчина женится на своей экономке. Как экономка, она зарабатывает 25,000 долларов в год, начищая полы, моя посуду и занимаясь стиркой. Став женой, она зарабатывает 0 долларов в год, выполняя ту же самую работу. Несмотря на то что все осталось по-прежнему, ВНП, по-видимому, уменьшился на 25,000 долларов.

Этот момент особенно важен, когда мы сравниваем ВНП разных стран. В менее развитых странах, как правило, производство в секторе домашнего хозяйства более распространено, и, следовательно, имеется большее расхождение между отчетными показателями ВНП и действительным выпуском. Когда вы читаете, что ВНП в США более чем в 100 раз превышает ВНП в Мали, помните, что люди в Мали самостоятельно выращивают себе продукты питания и сами изготавливают себе одежду, и это не находит никакого отражения в счетах национального дохода. Они гораздо беднее нас, но не так бедны, как это пытается представить статистика.

Другим недостатком является то, что увеличение производства товаров и услуг может быть делом как хорошим, так и плохим. Строительный бум, при котором возводятся тысячи новых желанных домов, это хорошо; строительный бум, в ходе которого восстанавливаются тысячи старых домов, разрушенных ураганом, — бег на месте. ВНП одинаково учитывает и то, и другое. Говорят, что цифры не лгут, но лгуны манипулируют цифрами. Возможно, более серьезной проблемой является то, что честные люди обращаются с цифрами небрежно. Противоядием против этого является пристальное внимание именно к тому, что оценивается, и чем оно отличается от того, что вы действительно хотели бы по возможности оценить.

Индекс потребительских цен измеряет цену конкретной потребительской корзины товаров, а это не то же самое, что доход, необходимый для поддержания определенного уровня счастья. Уровень безработицы измеряет количество неработающих людей, а это не то же самое, что количество людей, которые несчастны. Ежегодные статистические данные по доходам населения показывают распределение текущих доходов, а это не то же самое, что распределение доходов на протяжении всей жизни. ВНП измеряет стоимость всех товаров и услуг, которые продаются на рынке, а это не то же самое, что стоимость всех товаров и услуг, которые производятся, или тех, которые желательны.

Некоторые из этих расхождений — простые задачи измерения, например, когда в ВНП не учитывается производство в секторе домашнего хозяйства. Другие — более тонкие, когда разрыв в доходах кажется преувеличенным, потому что те, кто имеет необычайно высокие или низкие текущие доходы, вряд ли смогут сохранить свое положение.

Опытные экономисты чувствительны к проблемам измерения и статистическим ошибкам. Благодаря своему чутью мы стараемся по возможности исправлять их.

<< | >>
Источник: Стивен Ландсбург. Экономист на диване. Экономическая наука и повседневная жизнь. 2016

Еще по теме Глава 13. Как лжет статистика: безработица может быть для вас благом:

  1. X. ОТКРЫТИЕ Я КАК ПРИНЦИПА. -МОЖЕТ ЛИ Я БЫТЬ ARCHE?
  2. ВОПРОС: Как народ может быть субъектом политической рефлексии?
  3. ВОПРОС: А может быть, просто нужно побольше времени для того, чтобы наступила эта стадия отжатости?
  4. Глава 4. А, может быть, комета?
  5. Глава 6. А может быть, землетрясение?
  6. § 5. 20 век: смерть как личное горе и статистика для общества
  7. К тому же, как мы выяснили, вопрос о независимой проверке системы электронного голосования не может быть решен однозначно1.
  8. ВОПРОС: А не может быть наоборот? Что все-таки речь идет об экономике, которая как-то объясняется политическими причинами?
  9. 2. Безработица. Типы безработицы. Уровень безработицы. Социально-экономические издержки. Закон Оукена.
  10. ♥ Какая медицинская помощь должна быть бесплатной, а какая может быть платной? Что делать, если предлагают заплатить за услугу, которая должна быть бесплатной? (Инга)
  11. 3. Занятость и безработица. Виды безработицы. Естественный уровень безработицы и его измерение
  12. Судебный прецедент поэтому не может быть приравнен к целому судебному решению, так как содержится лишь в мотивировочной части последнего.
  13. УРОК №7 Божественная энергия течет через вас, а не из вас
  14. Жилищный кооператив может быть ликвидирован:
  15. 3. В философии не может быть повторений
  16. Чудовище может быть заразным