§ 3. Сбор и кодификация обычных норм, действующих среди коренного населения
Как уже отмечалось ранее, Устав «Об управлении инородцев» 1822 года регулировал далеко не все стороны
жизни коренного населения, наряду с действием
нормативно-правовых актов Российской империи Устав сохранял действие степных законов и обычаев среди коренного населения Сибири.
Устав «Об управлении инородцев» определил основные направления деятельности государственных органов в сфере обычного права. Глава VIII части I Устава узаконила:1. Полный и подробный сбор степных законов и обычаев от «почетных инородцев».
2. Рассмотрение собранных обычаев специальным губернским временным комитетом с тем, чтобы выбрать наиболее подходящие обычаи.
3. Утверждение генерал-губернатором отобранных и упорядоченных обычаев.
4. Публикацию «на языке тех, до коих оные относятся», с предоставлением в сенат.
Следствием введения Устава «Об управлении инородцев» должна была стать кодификация норм обычного права народов Сибири. И такая работа проводилась на протяжении всего XIX века. Можно выделить два направления проведения кодификации:
1. Планировалось в ходе проведения кодификации «смягчить все дикое и жестокое» в существующих обычаях.
2. Привести обычаи в некое соответствие с нормами действующего российского законодательства и с этой целью «отменить несообразное с другими установлениями» (§68).
Процесс кодификации обычаев охватил не только коренное население Сибири. Для XIX века в целом была характерна кодификация норм. Например, для составления свода законов Российской империи были составлены специальные правила[287], которые применялись и при кодификации обычаев.
Переработка норм обычного права в процессе кодификации, по мнению Л.М. Дамешека, была направлена на скорейшую ассимиляцию сибирских народов с русским населением[288]. Работа над проектом свода степных законов и обычаев с перерывами продолжалась на протяжении всего XIX века, но так и не была закончена, поэтому на практике сохранялись произвол расправы родовых судов, жестокость в наказаниях, а также наложение несоизмеримых пеней и взысканий.
Свод степных законов и обычаев предполагалось рассмотреть и утвердить на государственном уровне. При завершении этой работы, с точки зрения теории права, нормы данного источника уже нельзя было бы рассматривать в качестве обычаев.
Можно выделить два основных этапа проведения кодификации:
1. 1823-1841 годы - была проведена большая работа по сбору и обработке материала, которая завершилась разработкой так и не утвержденного проекта «Свода степных законов кочевых инородцев Восточной Сибири».
2. Семидесятые годы XIX века - ставится вопрос о целесообразности продолжения работы над сводом и о возможности применения степных законов и обычаев среди кочевого населения.
Практически сразу после принятия Устава «Об управлении инородцев» началась работа по сбору материала для будущего кодифицированного свода обычного права. Так как обычаи действуют на локальной территории, передаются в устной форме и часто бывают неопределенны и противоречивы, § 68 Устава предусматривал предоставить «местному начальству от почетнейших людей собрать полные и подробные о сих их законах сведения». Устав четко не устанавливал, по какому критерию выделяется категория «почетных людей» (по должности, имущественному положению или авторитету среди инородцев), поэтому данный вопрос решался на уровне губерний.
Были об-разованы временные губернские комитеты, которые стали заниматься сбором и обработкой местных обычаев.
У коренных народов Енисейской губернии не было письменных источников, поэтому к работе по составлению свода обычаев были привлечены почетные инородцы по одному представителю от четырех родоначалий: качин- ского, кайбальского, соединенных разнородных племен и кызыльского, со слов которых были записаны обычаи коренного населения. Такой подход к собранию обычаев в литературе оценивается негативно[289], поскольку собранные сведенья не были полными и не отражали существующего положения во всей губернии. В Якутской области информаторами также были князцы. Иркутский губернский комитет подошел к сбору данных более ответственно. Только в Верхнеудинском округе в составлении сведений приняли участие 154 инородца[290] [291] [292]. Несмотря на это, по наблюдениям В.А. Рязановского, «буряты нередко приписывали свои ответы к требованиям и потребностям русских, давали то, что более удовлетворяло других» . Барон А. Нольде ставит под сомнение достоверность сведений, собранных в Сибири, полагая, что «подписи и печати, к ним приложенные, удостоверяют только подлинность экземпляров, но не дают никакой гарантии соответствия содержания их тому праву, которое существовало в самом деле»303. А. Башманов, проведя анализ сбора обычаев, пришел к выводу, что работа проводится в не том направлении, поскольку «нужно выяснить не что думает человек по этому поводу, а как фактически обстоит дело»[293]. В.В. Рабце- вич отмечает, что «записи обычного права представляли собой не просто сумму фактов, а их набор, испытавший интерпретацию, по крайней мере, на уровне собирателей и информаторов»[294]. Зачастую информаторы представляли сведенья с учетом «ожиданий» представителей власти. Анализируя содержание собранных сведений, можно прийти к выводу, что при сборе сведений никаких методических указаний не было (впоследствии такие методические рекомендации появились благодаря работе Географического общества). Собранные сведенья очень сильно отличались по объему, так как представители инородцев не имели четкого представления, какие стороны жизни необходимо освещать, например, сведенья инородцев Бийского уезда были отражены всего в семи параграфах[295] [296], обычаи якутов были изложены в 31 параграфе, которые в 309 свою очередь делились на части «Почетные инородцы», привлеченные к собранию сведений, даже не имели четкого понятия, какие именно обычаи интересовали представителей губернских комитетов. Судя по собранным сведеньям, понятие «обычное право» понимали как синоним понятия «обряд». Область применения обычного права, по мнению Д. Е. Лаппо, была очень широкой, «само законодательство о сибирских инородцах применялось к условиям степной жизни, не в малой степени отразило в себе начала степного права»[297]. При анализе содержания Устава «Об управлении инородцев» можно выделить два основных назначения создания сборников обычного права: 1. Регулирование властных отношений среди инородцев, которые не нашли своего отражения в Уставе. 2. Создание источника для принятия решений органами словесной расправы. Среди сведений очень часто попадаются сведенья, которые представляют ценность для изучения быта и обрядов народов Сибири и не имеют никакого отношения к обычаям, которые подлежали кодификации согласно Уставу «Об управлении инородцев». Например, в перечень обычаев инородцев Бийского уезда были включены следующие сведения: «Мужчины сами никакой работы не делают, кроме промышленности зверя, а женщины пасут скот, поправляют или строят юрты, припасают дрова и шьют какъ на себя, такъ и на мужчинъ, зимнее и летнее платье и обувь; а также, если нужно перекочевывать из одного места на другое, то юрты перевозят сами женщины, а девки оным пособляют; а мужчины ни за что не принимаются»[298]. Инородцы Кузнецкого округа внесли в свои обычаи следующую информацию: «Ни красивыми, ни безобразными ясачныхъ почесть не можно, потому что они только про- тивъ русских смуглы теломъ, а гнусности въ положении корпуса нетъ. Кажутся крепкого сложения...»[299]. Собранные сведенья иногда содержали отсылочные положения, в которых инородцы ссылались на законодательство Российской империи или на обычаи других племен. Например, в сведеньях, собранных в Енисейской губернии, в параграфе «общие гражданские законы инородцев» содержались следующие сведенья: «Общие гражданские законы инородцев... излагаются в Уставе, Высочайше утвержденном 22 июля 1822 года». Такое положение нельзя отнести ни к обычаю, ни вообще к ценным для обычного права сведеньям. Исходя из всего вышесказанного, следует, что собранные сведенья по обычному праву народов Сибири только частично отражают существующее положение и не дают объективной картины. Кроме этих материалов комитетами были собраны так называемые «вспомогательные» материалы, к ним были отнесены кодексы соседней Китайской империи, которые использовались при обсуждении некоторых вопросов степного права (Китайское уложение 1725 года, уложение китайской палаты внешних сношений, монгольское уложение 1798 года, уложение монгольского и калмыцкого народов 1640 года)[300]. Эти акты на практике применялись некоторыми народами Восточной Сибири, поэтому рассматривались как источники. Источники зарубежных стран, хотя и не относились к обычному праву, также рассматривались на предмет соответствия норм действующего российского законодательства, поскольку монгольские и китайские нормы содержали жестокие наказания. Например, по монгольским нормам за грабеж предусматривалась смертная казнь (отсечение головы), «за покражу выше 30 лошадей и зачинщика, и участников всехъ присуждать къ удавлению после заточения»[301] [302]. Во второй половине XIX века были разработаны программы для сбора обычаев313. Эти программы должны были облегчить и скорректировать работу. Наличие программ не могло коренным образом изменить положение, поскольку они не учитывали специфики каждой территории. Сведения в виде ответов на вопросы программы поступали в большом количестве, но не всегда отвечали должным требованиям. Как совершенно верно заметил П. Мулов, «юридические обычаи часто представляются в такой замаскированной форме, что только опытный глаз способен извлечь из жизни и объяснить надлежащим образом»[303]. В 1824 году Иркутским и Красноярским комитетами были составлены проекты. Проект Енисейской губернии был передан в Иркутск для согласования. При обработке проектов Иркутский губернский комитет пришел к выводу, что обычаи коренных народов Иркутской и Енисейской губерний имеют немного отличий, поэтому было решено составить один общий свод степных законов и обычаев для всех коренных народов Восточной Сибири. С этими выводами можно не согласиться. Во-первых, в первоначальном виде своды законов сильно отличались по объему. Так, свод, собранный Иркутским губернским комитетом, в первой редакции насчитывал 844 параграфа[304], Якутской области - 153, а сведенья, собранные в Енисейской губернии, состояли из 74 параграфов[305]. Во- вторых, на обычаи бурятских народов большое влияние оказали письменные источники зарубежных государств[306] [307], поэтому нормы бурят были более совершенными и полными. В-третьих, правовые обычаи являются отражением уровня правосознания и культурного развития населения и ряда других факторов. Народы Восточной Сибири находились на разных уровнях развития, имели много различий, связанных с религией, хозяйственной деятельностью и т.д. В-четвертых, своды были бы более точными, если бы охватывали меньшую группу людей, например, население одной Степной Думы или Инородной Управы. Как отмечалось в записке генерал-губернатору Восточной Сибири, датированной 1878 годом, «кочевые инородцы до настоящего времени управляются своими родоначальниками по степным законам и обычаям, каждому племени свойственным (выделено мной. - В.М.), часто допускают при разборе маловажных поступков несправедливости и жестоко- 320 сти» . Использование местных обычаев, как правило, способствует сохранению основы воспроизводства традиционной культуры. Общий свод мог отражать только характерные черты для ряда народов, но при этом издание общего свода обычаев противоречит одной из основных идей Устава «Об управлении инородцев» 1822 года. Это - сохранение действия обычного права коренных народов. В данном случае нельзя не согласиться с М.Ф. Владимирским-Будановым, который полагает, что обычное право «в высшей степени консервативно, ибо изменение его грозило разрушением самого права»[308]. Унификация собранных обычаев, по сути, означала создание новых норм. Работа над составлением свода затягивалась по двум причинам: во-первых, в 1838 году Сибирский комитет был упразднен и восстановлен только 1852 году, поэтому дела были направлены в Государственный Совет и комитет министров, во-вторых, рассмотрение несколько раз откладывалось до принятия нормативно-правовых актов Российской империи, содержание которых, по мнению разработчиков, необходимо было учитывать. К 1828 году работа по составлению общего свода завершилась, но Сибирский комитет в Петербурге так и не пришел к согласию по ряду спорных вопросов, поскольку после всех доработок проект был слишком далек от собранных сведений. К 1836 году был составлен проект второго свода, который включал не только статьи, но и различные примечания. В 1837 году несколько отпечатанных экземпляров было направлено в Сибирь [309] для рассмотрения на местах, в результате такого рассмотрения было получено 348 замечаний, из которых было учтено только 17[310]. В 1841 году был отпечатан окончательный текст проекта, который по содержанию имел немного отличий от проекта 1836 года, несмотря на увеличение числа параграфов с 548 до 802. «Свод Степных законов кочевых инородцев Восточной Сибири» 1841 года состоит из шести разделов: 1. «О правах и обязанностях семейственных» (регулировал вопросы брака инородцев, исповедующих христианство, и некрещенных, личные и имущественные отношения супругов, отношения детей и родителей и вопросы опеки). 2. «О правах инородцев на имущество» (право на имущество, приобретение права на имущество и вознаграждение имуществом за нанесенный ущерб). 3. «О обязательствах по договорам». 4. «О благочинии въ инородческих стойбищах» (соблюдение общественного порядка, охрана нравственности и меры предосторожности при пожарах, болезнях и т.д.). 5. «О взысканиях и наказаниях» (виды и меры взысканий и наказаний). 6. «О судопроизводстве» (права и обязанности «словесной расправы», подсудность, проведение следствия и разбирательства, доказательства). Также свод содержал приложения, в которых даны нормы из действующего российского законодательства (Постановление о благоустройствах в казенных селениях, Устав лесной, Устав горный и др.), с пояснениями. При анализе содержания «Свода Степных законов кочевых инородцев Восточной Сибири» 1841 года можно выделить две совершенно противоположные особенности этого источника: с одной стороны, унификация норм обычного права народов Сибири, с другой - сохранение дифференцированного подхода по некоторым вопросам. Из содержания «Свода Степных законов кочевых инородцев Восточной Сибири» 1841 видно, что по некоторым разделам такая унификация была оправданна. Так, шестой раздел содержит положения, которые в большинстве своем были заимствованы из уголовного законодательства Российской империи и, по сути, уравнивали права инородцев, выступающих в качестве свидетеля, истца и ответчика, с русским населением. Дифференцированный подход должен был обеспечить сохранение особенностей отдельных племен. Согласно статье 207 свода за причинение тяжелых ран и увечий, которые ведут к утрате работоспособности, виновный должен содержать пострадавшего и его семью и платить за него все подати и повинности. В статье 208 для ряда племен (бурят хоринских, селенгинских и нерчинских тунгусов) говорится, что в отношении этих племен «вознаграждения за телесные повреждения определяются по нижеизложенным особым обычаям». Эти особые обычаи закрепляли размер платы, который измерялся количеством скота для каждого племени. При наличии дифференцированных положений не отрицалась возможность использования общих правил, установленных проектом, а «словесной расправе» предоставлялось право самостоятельно определить, каким положением пользоваться в конкретной ситуации. В свод вошли нормы действующего законодательства, что указывается в пояснительных примечаниях к своду, чтобы ликвидировать имеющиеся пробелы и недостатки. В литературе значимость «Свода Степных законов кочевых инородцев Восточной Сибири» 1841 года оценивается по-разному. Например, А. Нольде и Л.М. Да мешек полагают, что сведенья, включенные в Свод 1841 года, не представляют научной ценности[311] [312]. В.А. Рязановский же, напротив, отмечает, что, хоть «Свод Степных законов кочевых инородцев Восточной Сибири» 1841 не был утвержден, на практике стал действующим правом. «Он применялся в судебной практике среди инородцев Восточной Сибири и при том не только туземными судами, но иногда и правительственными судами. Проект был переведен на монгольский язык для практического применения.. ,»32\ Как уже отмечалось ранее, по состоянию на 1878 год инородцы Восточной Сибири управлялись «по степным законам и обычаям, каждому племени свойственным», поэтому свод 1841 года применялся только в той части, которая совпадала с обычаями того или иного племени. В 1846 году после ухода со службы А.П. Величко, который возглавлял в Сибирском комитете работу по составлению свода, материалы стати переходить от одного чиновника к другому. Впоследствии часть бумаг, среди которых были и первоначально собранные в 20-х годах XIX века сведенья по обычному праву различных народов Сибири, была продана Варшавскому университету. В 1874 году юридический факультет Варшавского университета предложил профессору Д.Я. Самоквасову дать заключение по поводу подлинности и значимости для науки приобретенных бумаг. Этими бумагами оказались копии бумаг умершего к тому времени Величко. В 1876 году в Варшаве Д.Я. Самоквасов опубликовал собрания обычаев в «Сборнике обычного права сибирских инородцев» на русском языке. Сборник, опубликованный Д.Я. Самоквасовым, имеет ряд недостатков: S содержит сведенья не обо всех народах Сибири (частично включены сведенья по Западной и Восточной Сибири); S зачастую почетные инородцы из-за страха возможных перемен, которые приведут к ограничению власти над сородичами, предоставляли только те сведенья, которые устраивали представителей государственной власти; S сборник не является официальным источником. Наряду с недостатками «Сборник обычного права си бирских инородцев» Д.Я. Самоквасова имеет и достоинства, которые вызывают научный интерес к опубликованным материалам. Во-первых, сборник не унифицирует сведенья. В основу положен не только национальный, но и территориальный критерий, например, отдельно представлены обычаи тунгусов Нерчинского ведомства и ведомства князя Гантимурова, обычаи бурятских народов представлены отдельно по четырем ведомствам. Во-вторых, при анализе содержащихся обычаев видно, что, даже при наличии отсылок на российское законодательство, напечатанные сведенья не были подвержены переработке, как предписывал § 68 Устава «Об управлении инородцев», с целью смягчения всего «дикого» и «жестокого» и приведения в соответствие с нормами российского законодательства. Например, обычай инородцев Тобольской губернии (Западная Сибирь) гласит: «За умышленное убийство или отраву полагается смерть...»326, далее указывается, что ныне дела уголовные передаются на «суд Российского правительства». За воровство более семи золотников серебра ответчик подвергается лишению телесных членов (руки или ноги)[313]. Обычай нерчинских тунгусов за кражу предусматривает «допросить словесно и подробно, а после, бивъ его, также спрашивать, да при томъ за поиски его, по мере объезжанного расстояния, за употребленных на то лошадей и людей, сообразно дознанной оценке, съ того вора взыскать и заплатить, а его жестоко побить плетью»[314]. Некоторые сибирские народы использовали письменные источники, разработанные на основе актов зарубежных государств. Буряты Хоринского ведомства приняли Степное уложение еще в 1780 году (на основе монгольского уложения), которое изменялось в 1808 и в 1823 годах. Последняя редакция получила официальное название «Уложение 1823 года одиннадцати Хоринских родов»[315]. Причиной принятия новой редакции стало повеление статского советника Иркутского гражданского губернатора собрать сведенья для свода обычного права. Сборник Д.Я. Самоквасова содержит раздел «Обычаи бурят Хоринского ведомства». По смыслу сведенья, приведенные в сборнике, не отличаются от «Уложения 1823 года одиннадцати Хоринских родов». Можно выделить только отличия формулировок, это связано с тем, что изначально Уложение было принято на монгольском языке, перевод, вошедший в сборник Д.Я. Самоквасова, был сделан для кодификации обычаев самими бурятами в 1823 году. В-третьих, при сравнении «Сборника обычного права сибирских инородцев» Д.Я. Самоквасова и «Свода Степных законов кочевых инородцев Восточной Сибири» 1841 года можно заметить, что ряд обычаев содержится в обоих источниках. Следовательно, сведенья, опубликованные Д.Я. Самоквасовым, были использованы Сибирским комитетом в ходе работы над составлением общего свода. Так, часть 2 статьи 208 «Свода Степных законов кочевых инородцев Восточной Сибири» содержит положение, относящееся к селенгинским бурятам, согласно которому «оторвавший на голове косу или выломивший зуб платит обиженному трехлетнюю кобылу». В сборнике Д.Я. Самоква- сова (раздел «Обычаи бурят Селенгинского ведомства») есть подобный обычай, согласно которому «ежеле кто либо у кого на голове оторвет косу или выломает во рту зуб, то обязан за сие отдать кобылу трех лет» . Как уже отмечалось ранее, «Свод Степных законов кочевых инородцев Восточной Сибири» содержит ряд норм, относящихся не ко всем народам Восточной Сибири, а только к отдельному племени. Многие такие нормы совпадают со сведеньями из сборника Д.Я. Самоквасова (за исключением обычаев, которые предусматривали очень жестокие нормы или описывали быт инородцев), что говорит о достоверности этого источника. В семидесятые годы XIX века была активизирована работа над проектом «Свода степных законов». В семидесятые годы для получения более объективных сведений было привлечено большое количество чиновников, (например, в Енисейской губернии к работе были привлечены стряпчие). Эта работа финансировалась государством[316] [317]. Была поставлена задача: «выяснить необходимость использования обычаев среди коренного населения». При наличии такой необходимости планировалось внести изменения в свод степных законов с учетом существующих недостатков. Главное управление Восточной Сибири определило основные направления работы, направленной на анализ данных об обычаях и практики их применения. Необходимо было выявить: 1. Достоверность данных, послуживших основанием к составлению текста степных законов. 2. Соответствие проекта свода степных законов предписаниям Устава «Об управлении инородцев» 1822 года и наличие возможности создать более совершенный свод. 3. «Существуют ли ныне произвол расправы родовых судов, жестокость в наказаниях, наложение несоизмеримых пеней и взысканий, непрестанные споры между инородцами о смысле и силе степных законов и решения дел в судебных местах за незнанием или непринятием степных обычаев... . 4. За малограмотностью инородцев, в особенности тунгусов, свод этот не останется ли совершенно неизвестен, мертвою буквою, тайною доступною может статься лишь для нескольким более смышленых, которые станут извлекать свою выгоду возбуждением тяжб, угрозами доносов и прочее, чему мы видим, к сожалению, столь частые примеры между простолюдинами и во внутренних даже губерниях, несмотря на высшую сравнительно с инородцами степень образованности. 5. Настоит ли ныне близкая и сильная необходимость и польза устные обычаи и предания инородцев заменить законом письменным и какие именно предметы им должны быть объяты, или же, напротив, в видах собственного их блага и в видах политических не полезны совершения сего дела отложить еще до дальнейшей эпохи, когда законы эти, основанные на устных преданиях и обычаях, утратят свою силу и инородцы сами собой воспримут гражданственность и сольются с местным русским и тогда неминуемо должны исчезнуть из памяти народа его степные обычаи и расправы, и тогда инородцы эти невольно и последовательно будут подчиняться общим узакониям импе- 332 рии» . При подробном рассмотрении применения степных законов и обычаев надворный советник Е. Лавровский приходит к выводу, что для блага инородцев как дополнение существующего устава необходимо положение, в которое должны войти следующие предметы: 1. Учреждения опеки над круглыми сиротами. 2. Правила относительно общего пользования землями и всякого рода угодьями... . 3. Установление исправительных наказаний: а) за кражу с точным определением самого наказания и меры его, соответственно предмета и ценности. б) за буйство и за неповиновение инородческим на- 333 пальникам . [318] [319] Эти вопросы стали наиболее актуальными для коренного населения. При рассмотрении дел суды «словесной расправы» определяли меру наказания с учетом личного отношения к человеку. Поэтому крайне важно было четко определить меры наказания в зависимости от тяжести причиненного ущерба и вины. Неповиновение населения инородческому начальству часто встречалось при разбирательстве дел. Как уже отмечалось ранее, при рассмотрении дел Степные Думы применяли рукоприкладство, а при необходимости связывали инородцев прямо на заседании Степной Думы [320] для проведения разбирательства. Такие действия родоначальников оправдывались, несмотря на жалобы пострадавших, поскольку они производились «с общего согласия». «Общее согласие» рассматривалось как применение степных законов и обычаев, что допускается законодательством Российской Империи[321]. В 1831 году Степная Дума при рассмотрении имущественного спора приняла приговор о возмещении ущерба в натуральной величине (семь коров и одна лошадь). Инородец решение не выполнил и «делал ещё... разные грубости и непослушания»[322] в отношении родоначальника. Для выполнения решения родоначальник собрал пять инородцев, которые силой отняли имущество[323]. По оценке современников, «князцы и даже сами родоначальники не пользуются должным уважением»[324]. Временный комитет Енисейской губернии, рассматривая проблемные вопросы опеки, выделил два основных недостатка в проектах, которые требовали доработки: 1. «Предоставить Думе право отменять опекуна, назначенного по завещанию, при возражениях родственников. 2. Установить правила, чтобы за небрежное отношение к опекаемому...опекуны подвергались имущественной ответственности, а в случае их несостоятельности ответственность эта переходила бы на тех, кто избирал и утвер- 339 ждал этих опекунов» По мнению автора, одним из проблемных вопросов опеки было сохранение имущества родителей и его раздел в случае, если сироты воспитывались в разных семьях. При таком разделе имущества в первую очередь рассматривался вопрос о личности опекуна, а не интересы и права ребенка. Например, в 1877 году после смерти Федора Тиберско- го и его жены возник спор между двумя опекунами о разделе имущества, оставшегося детям. Был составлен перечень имущества, в который вошли: 38 голов рогатого скота, 20 овец, 10 лошадей и еще 37 пунктов различной домашней утвари и одежды. По решению Степной Думы соединенных разнородных племен один опекун, взявший четырехлетнего ребенка, получил в наследство «пять голов рогатых скотин», все остальное имущество было передано другому опекуну, который взял на воспитание двух детей (13 и 9 лет)[325] [326]. Опекуны должны были сохранить имущество подопечных и передать ребенку в качестве наследства. Прибылью, которую приносило это имущество (приплод домашних животных, молоко и т.д.), опекун распоряжался по своему усмотрению. Имущество было поделено не на равные доли. Степная Дума мотивировала свое решение «хозяйственной» характеристикой опекунов, интересы детей при этом не рассматривались. Более хозяйственный опекун получил большую часть имущества для управления (а следовательно, в перспективе получит больше прибыли), при этом не учитывалось, что опекун, взявший четырехлетнего ребенка, должен потратить больше времени, чтобы его вырастить. В ходе анализа практики применения обычаев на территории Восточной Сибири генерал-губернатору Восточной Сибири поступило предложение о необходимости разработки и принятия нового единого акта - Уложения, которое бы «определило до точности предметы делъ, подлежащих разбирательству инородныхъ начальников, и установило соответственные меры взысканий»[327]. Уложение должно было ввести однообразное управление среди всех племен коренного населения Сибири и четко разграничить правонарушения подлежащие рассмотрению «словесной расправой» и земскими судами. По мнению чиновников, занимающихся анализом обычаев, уложение должно охватить следующие вопросы: 1. Охрана прав личных, имущественных и семейных. 2. Отменить телесные наказания в отношении инородных женщин «за развратное поведение». 3. Порядок общего пользования землей и угодьями. 4. Точно определить «исправительные наказания»: а) за кражу, с точным обозначением самого наказания и меры его соответственно предмета кражи и ценности; б) за буйство, разврат и непотребство; в) за неповиновение инородческому начальству[328]. Эти предложения остались невостребованными. Работа, проводимая в семидесятые годы XIX века, так и не была завершена. Цель, поставленная Уставом «Об управлении инородцев» 1822 года - создание кодифицированного акта обычаев инородцев (смягчив при этом все «дикое и жестокое»), так и не была достигнута. Причинами стали непоследовательность проводимой работы, отсутствие четких целей и задач, формальный подход к кодификации на местах. На протяжении всей работы разработчики свода пытались учесть все нормы российского законодательства, и поэтому зачастую работа откладывалась до принятия того или иного нормативноправового акта.
Еще по теме § 3. Сбор и кодификация обычных норм, действующих среди коренного населения:
- МАССОВОЕ ВЫРАЖЕНИЕ НЕДОВОЛЬСТВА СРЕДИ НАСЕЛЕНИЯ
- ПОЛИТИКА США B ОТНОШЕНИИ СОСЕДНИХ ГОСУДАРСТВ И КОРЕННОГО НАСЕЛЕНИЯ — ИНДЕЙЦЕВ. ДАЛЬНЕЙШИЙ ЗАХВАТ ТЕРРИТОРИЙ
- АФРИКА НАКАНУНЕ РАЗДЕЛА КОРЕННОЕ НАСЕЛЕНИЕ АФРИКИ
- ГЛАВА 7. ИСПОЛНИТЕЛЬСКИЙ СБОР. РАСХОДЫ ПО СОВЕРШЕНИЮ ИСПОЛНИТЕЛЬНЫХ ДЕйСтВИй
- Среди нижеобозначенных признаков, найдите те, которые являются характерными для норм морали:
- Статья 5.47. Сбор подписей избирателей, участников референдума в запрещенных местах, а также сбор подписей лицами, которым участие в этом запрещено федеральным законом Комментарий к статье 5.47
- Статья 5.47. Сбор подписей избирателей, участников референдума в запрещенных местах, а также сбор подписей лицами, которым участие в этом запрещено федеральным законом
- § 4. Реализация и действие административно-правовых норм
- 2.3. Психологическая помощь населению и спасателям в зоне действия чрезвычайной ситуации
- § 3. Действие норм права во времени, в пространстве и по кругу лиц
- Положение об отрицании, критике, действии в истории заняло важнейшее место среди идей русских социалистов 40-х годов, идей, раскрывающих их концепцию закономерного движения общества к социализму
- 3.3. Виды административно-правовых норм, действие административно-правовых норм
- Характеристика какой разновидности норм права изложена ниже: «... действуют в рамках отдельных государственных, общественных или частных структур»:
- В то время как действующее процессуальное законодательство ничего не говорит о применения судами обычая, сама эта возможность вы гскаст из целого ряда норм материального права.
- 5. ГРАЖДАНСКИЕ ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ НОРМЫ (ПОНЯТИЕ, ВИДЫ, ОСОБЕННОСТИ, СТРУКТУРА). ДЕЙСТВИЕ ГРАЖДАНСКИХ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ НОРМ ВО ВРЕМЕНИ И В ПРОСТРАНСТВЕ
- 5.6 Экологический сбор
- КОРЕННОЙ ВОПРОС РЕВОЛЮЦИИ
- Подраздел 6. Исполнительный сбор
- Статья 19. Третейский сбор